3 марта

Идёт сильный бой. Немцы ввели вновь подвезённую артиллерию. Весь юг грохочет от немецких выстрелов и наших разрывов. С 3-го (отряда) пришёл Свиридов. Первого они видели нашу разведку. Упорников без шинели и оружия – бросил при гонке их казаками. Неужели правда, что бросил? День солнечный, но авиации почему-то нет.

Полдень. Артбой достиг апогея. Всё грохочет, все звуки покрыты грохотом. К 14 часам бой пришел в обычную норму, но иногда даёт ураганные вспышки минут на десять. Появилось немного авиации.

4 марта

Утро. Солнце взошло, но скрыто дымкой. С ночи еще держится легкий морозец. Тишина такая, что со шляха слышен каждый звук, каждый шорох. А движение по шляху очень сильное: повозки, машины, тягачи, танки. Только не выяснил, в какую сторону. Начиная с вечера, слышен огонь наших зениток при появлении немецких самолётов. Длившийся эти дни бой утих. Редко-редко ударит орудие и опять всё стихнет. Разведки нет. Очевидно, погибли. Думаю, что из Заречья они пошли через Лобск и там попались. Если Упорникова взяли живым, может предать. Вовсе безволен. Придётся менять место.

Около 10 часов на юго-востоке прошло несколько немецких эскадрилий. Заговорили наши зенитки. Хорошо слышно бомбёжку, слабенькую по сравнению с нашими бомбёжками, и тут же разрозненные, спутанные немецкие самолёты прошли назад. Даже из леса нам было видно разворот немецких самолётов над фронтом.

Неожиданно разгорелся бой. Гудит немецкая артиллерия. Немцы бросают на фронт по 50 самолётов сразу. Иногда грохочет что-то вроде громадного, очень часто бьющего пулемёта. Будто по железному полу тащат что-то грохочущее.

Около 3-х бой стих. Садится солнце. Перед вечером было ещё несколько больших налётов немецких самолётов. Наших за весь день ни одного. Артиллерия бьёт как-то лениво.

Всё не идёт из головы разведка. Как-то нет у меня чувства их гибели. Очень верю Никону, его находчивости. Их нет одиннадцать суток.

5 марта

Примерно за час до захода солнца бой затих. Прекратили свою деятельность и самолеты. С тишиной на фронте совпала тишина и в природе, и громадное багровое солнце садилось в багровом зареве заката среди какой-то торжественной тишины.

Как всегда по субботам, у меня генеральная мойка. С головы до ног вымылся горячей водой с мылом. Теперь в связи с эпидемией сыпняка я особенно требователен к чистоте тела и белья. Раз в неделю умри, но вымойся и смени белье. А с бельем беда – расползается. Пока мылся, вечер сменился на не менее прекрасную ночь. Ярко освещает луна таинственно молчащий лес. Немецкий разговор доносится за 2–3 км, шаги слышно за 500 м. Хорошо в такую погоду стоять на посту. Враг не подкрадется. Только и слышно крики сов, лисиц. С наступлением темноты в небе начали хозяйничать группы по 2–3 штуки У-2. Немецкие зенитки открыли по ним огонь. Но, очевидно, У-2 не так просто поймать. Так продолжалось всю ночь. Часа за три до рассвета немцы открыли ураганный огонь. Одна зенитка, расположенная где-то совсем рядом, дала такую очередь, что я пулей вылетел из будана. Со сна мне показалось, что будан окружен немцами, которые открыли по нам пулеметный огонь. Чуть своего часового не пристрелил, приняв его без очков за немца. На рассвете огонь немецких батарей утих. Опять лениво, время от времени начали бухать немецкие пушки. Наши на всю эту свистопляску как будто не отвечали. По крайней мере, слышно не было.

У нас опять кончился картофель. А ночь для этого неподходящая – слишком светло. Хотя день сегодня пасмурный. Если ночь будет такая же, то можно ожидать удачного бульбяного похода.
Наше положение резко ухудшается. По словам одного хлопца, с Заречья в Кировский район и Старые Дороги хода нет. В районе Заречья бродит группа кировцев [парт. отряд им. Кирова, прим @Partizan1944], которым нет хода назад. По сведениям, с Борщевки через нее на фронт за 3–4 число прошло 37 танков и 40 орудий. По Будняцкому шляху строят бункера и располагаются обозы. Весь лес за поляной Малевичи забит ими. Лес у Плисовой Слободы тоже забит обозами. Куда же деться нам?

6 марта

Ребята картофеля не принесли. Нельзя ни пробиться, ни подойти – стоят немецкие машины. Значит, в нашем лесу мы замкнуты с трех сторон на узком небольшом пространстве. Около часа ночи во время одной из вспышек немецкой артиллерии у нас была тревога. Часовой услышал приближение чужих. Оказалось, матка Федьки пришла из Турков. Видела Никона. В ночь с 27-го на 28-е он вышел в нашем направлении. Свиридов видел его в Заречье, а дальше след теряется.

Полдень. Тепло. Тает, хоть и пасмурно. Кругом автоматная стрельба. Только вернулся с Максимом, искал место для нового лагеря. На Речице стрельба, туда пошел Сергей Анненков и Федя. Сергей и Федя вернулись. Нашли полпуда ячменя крупного. Стреляли на поляне Вешневского.

Кольцо вокруг нас еще сузилось. С 4-ой стороны поставили пушки в Борщевке, Кругах, Рассохах, Косаковском поле. Сумерки. Разгорелся ураганный артбой. Бьет главным образом наша артиллерия. Некоторые снаряды ложатся, не долетая до нас 2–3 км. На душе радостно.

7 марта

Федя и Сергей были в Казимировской Слободке. Там вторая линия немецкого фронта. Значит, мы между 1-ой и 2-ой линиями. Перед рассветом опять ураганный огонь нашей артиллерии. Но теперь некоторые снаряды рвались вокруг наших буданов. Один разорвался на болоте так близко, что осколки посекли ветки наших елок. Бой длился весь день и к вечеру затих. Моя «молодая» половина группы возымела желание жить отдельно. Пускай поживут. Разбил группу на 2 отделения. В первом отделении поставил Максима. Я жить буду со 2-м отделением.

Сегодня начал постройку запасных шалашей на болоте, в 100 метрах от разрыва нашего снаряда (вероятно, шириной метра 4). Ночь опять лунная, опять мечты о личном счастье, о семье.

Спасибо подписчикам @Partizan1944 - нашли в интернете и прислали нам выписку из журнала боевых действий 1 Белорусского фронта за 7 марта 1944 года. Там мы читаем про причину того самого, описанного в сегодняшней записи, ураганного огня, который вели наши войска, пытаясь продвинуться на данном участке фронта.

8 марта

Утро солнечное. С утра немцы бросили на юг от нас несколько эскадрилий самолетов – от 20 до 50 штук. Наши зенитки встречали их бешеным огнем, не давая толком отбомбиться. Днем по 5-7 истребителей. Днем на севере от нас слышен бой – это где-то на Дворец [название деревни - прим. @Partizan1944]. Строил шалаш.

9 марта

Весь день тишина. Только автоматчики где-то близко давали очереди, тревожили наши нервы. Вчера вечером отправил Максима Заброскина за мясом, а сам с четверыми пошёл за бульбой. Ох, тяжело она дается. Шли по колено через болота. Вымокли, устали, промокли. Туда и назад км 15, а несли примерно по 2 пуда. Когда разбивали конец, видим, идут 3 силуэта с винтовками. Думали, немцы, так как были они у нас на дороге, приготовились к бою. Оказались, Максим Заброскин и еще не из моей группы. Вернулись в пять утра. Только легли, часовой поднял тревогу: кто-то идет. Оказались, наши пропавшие разведчики. Больше двух недель были в отсутствии. Один раз погоняли и немцы, и добровольцы, охотясь на зайцев. Наткнулся на них ряд загонщиков. Упорников кинулся бежать прямо на стрелков. Никон кричал ему, пробовал догнать, куда там. От страха ничего не видит и не слышит «Алеша смелый». В 100 метрах немцы окликнули его, только тогда кинулся в другую сторону, Никону удалось поймать его и вывести. Немецкие стрелки стоят, чередуются: автомат – двустволка. В Старых Дорогах пройти можно, но там плохо. Что делать?

10 марта

Заходит солнце. Весь день готовились к отходу в новые неизвестные места. Что-то будет. Вчера через наши места немцы тянули провод. Пока тянули, три раза натыкались на партизан. Надо ожидать «кота» ["гонять кота" на партизанском жаргоне - устраивать войсковую облаву на партизан - прим. @partizan1944]. Решил идти. Сергей, Анненков, Запл. решили остаться. Оставил им еще Заброскина и Федю. Старшим Сергея. Через 7–10 дней надо узнать, что и как.

А как жалко уходить со знакомого места, где столько пережито, уходить дальше от фронта. Это значит еще мучения до соединения с армией, еще тоска от невозможности известить домашних, узнать об их судьбе.

11 марта

Делаем дневку в районе д. Лобск в болоте, покрытом мелким леском. Называется «Березки». В 100 метрах немцы рубят лес. Часто поднимают немцы стрельбу – у нас тревога. Погода пасмурная, то дождь, то снег. Остановились в буданах, которые построили себе какие-то жители радушенские.

За ночь прошли с обходами километров 10, несколько раз проходили в 50 метрах от немцев. Раз в радушеском лесу наперлись вплотную. Спим не более часа подряд – стрельба мешает. Володя Леп. рассказывает о «чистоплотности» волчонка, принадлежащего немцу Грипш из Красного Берега. Ребята хохочут, уткнув морды в шапки.

Вышли вчера в то время, когда громадная золотая луна вышла из-за горизонта и спряталась в тучи. Шли вдоль окопов 2 линии обороны. На расстоянии 2-х км перед ними вырубили весь лозняк. На болоте немцы строят окопы выше уровня земли из брёвен с засыпкой земли.

12 марта

Опять стоим в Березках. Вчера 8 часов бродили по берегу Олы и не смогли перебраться. Лёд прошёл. Думаю делать плот. Никон и Рая больны. Я заменяю медика как могу. Днёвка очень тревожная. Мы на грани того, что нас откроют. Отхода нет. Значит, если откроют, почти верная смерть. Через реку Ола немцы строят второй мост.

Только сейчас – около 13 часов – унялась тревога. Немцы гоняют зайцев. Загонщики прошли в 100 метрах от нас. Группа приготовилась сколько можно отбить и затем принять бой, вероятно, последний в жизни каждого.
Ещё одна тревога прошла. У меня зуб на зуб не попадает: ночью я провалился в одну из канав и вымочился по грудь. Вода со льдом. До сих пор ещё не высох – волглый.

13 марта

Вчера к 12 ночи кончили переправу через Олу. Пошли мимо лобского леса, в котором стоят немцы. Селищи, мимо этой деревни идёт шлях с Паричей на Красный Берег шириной около 50 метров. Когда подходили к шляху, по нему, несмотря на ночь, шли тягачи-машины со светом, непрерывным рядом. Давно забытое впечатление подъезда ночью к большому городу охватило меня и отозвалось болью в сердце. Мимо Селищ прошли в 50 метрах, оставя его влево. Подползли к шляху, поражённому плетню и залегли, ожидая возможности проскочить, что пасмурная ночь и дала нам вскоре сделать. Около 5 часов утра заходим в Заречье. Там на одном конце стоят немцы. Видел Андреевича, достали хлеба, по деревне свирепствует тиф, без жертв не проходит дня. Днюем в кустарнике, очень холодно, ноги мокрые, хочется спать, но холод не дает. Никон очень слаб, еле идёт, температурит. Рая тоже страдает. Фурункул у неё под мышкой очень большой, болит, руку держит на весу.

Фрагмент карты времен войны с населенными пунктами, упомянутыми в сегодняшней записи.

Сегодняшним числом (14 марта 1944 г.) записей в дневнике Анатолия Николаевича нет, поэтому предлагаем вам вторую часть короткой видеозарисовки про "рельсовую войну" белорусских партизан.

https://yangx.top/belhistory_by/323

15 марта

Во вторник в Александровской Слободке оставили Турковского: заболел тифом. Зашли в Скрыто, набрали хлеба, взяли проводника, обошли Брусово и попали на новое место. Первую ночь провели у костра, вторую – в бане гражданина Белоусова. Его группа мне нравится – народ пожилой, серьёзный.

17 марта

Белоусовцы живут вольно. Играют на гармони, поют:

«Шел я лесом, видел чудо:
Партизан кашу варил,
Котелок на сук повесил,
Из-под крышки пар валил».

Сочиняют и сами:
«Нам хотели запретить
“По куски” в Брусов ходить [«по куски» ходить – ходить в населённые пункты за продуктами - прим. @partizan1944],
Стены каменны пробьём,
“По куски” в Брусов пойдём».