Кричу водителю: «Давай в обход». Пакет мы, конечно, доставили, авиация поддержала наши наступательные действия на земле. За выполнение задания нам была объявлена благодарность.

Хорошо запомнился мне еще один эпизод тех дней. В только что занятом нашими войсками населенном пункте предстояло нам устроить узел связи. Нас была группа из 12 человек. Нашли дом, подошли почти к самой двери и тут загремели выстрелы. Окружили мы его, враг ожесточенно сопротивлялся, пришлось дом уничтожить. Как потом выяснилось, в подвале этого здания прикованные цепями к бетонным балкам были оставлены самураи-смертники с запасами пищи, оружия, взрывчатки. Да, японцы нередко прибегали к таким варварским методам ведения войны, этот случай – еще одно наглядное тому подтверждение. За успешное проведение данной операции участники нашей группы были награждены медалями «За отвагу»…

Источники: Старый Сахалин, Бои за родные острова

В один из дней августа 1945 года в поселке стало известно, что началась война. Пильво находился ближе всех других поселков к границе. Поэтому дыхание войны мы почувствовали сразу. В поселке стало особенно многолюдно. Появилось много рыболовецких судов, привозивших красноармейцев и добровольцев. Здесь формировались отряды ополченцев. Это были мужчины разных возрастов. Вместе с пограничниками и пехотинцами они шли вдоль берега на Амбецу, предварительно проведя разведку, перешли границу. Завязался бой, но взять Амбецу сухопутными

От пожаров в Амбецу гарь и пепел доносило ветром до Пильво. Во время боев за Амбецу тревожно было в поселке. Три ночи по приказу коменданта мы ночевали в бомбоубежище. Было страшно: боялись, что вдруг выскочат с сопки японцы. Бомбоубежищем служили вырытые в земле под сопкой зигзагообразные траншеи, обитые по стенам и потолку смолистыми горбылями. Крыши были односкатные, засыпанные землей. Бомбоубежищем служило и овощехранилище.

Задолго до военных событий эти траншеи служили нам, ребятишкам, забавой. На школьных переменах мы друг за дружкой пробегали это сооружение в полной темноте, выбегали оттуда в смоле, которую было невозможно убрать с одежды (растворителей тогда не было). За это влетало от матерей. Днем матери едва успевали сгонять с крыш домов любопытных мальчишек, которые тоже вели наблюдение за морем, где появлялись силуэты военных кораблей.

Однажды над поселком пролетел неизвестный самолет с юга на север. Вот было переполоху! Все попрятались кто куда. Бабушка Ксения Ипатьевна Терентьева спряталась в своем огороде в картофельную ботву. Потом смеялся над ней весь поселок, и она тоже.

В боях за Амбецу были потери наших людей. Погибли пять пильвенских пограничников и один ополченец. Был ранен в ногу пильвенец-ополченец художник Чернышов.

На рыболовном судне привезли погибших, подняли на пристань, уложили трупы на подводу, накрыли серым брезентом. Мы видели только их босые ноги. По христианскому обычаю повезли в баню, обмыли, одели в новую одежду. Гробы стояли на площадке перед штабом. Стало известно, что один из пограничников был казнен японцами. Ему выкололи глаза, обрезали уши, перерезали горло. На спине у него была вырезана звезда. Мы видели изуродованные места, прикрытые ватой. Рассказывали, что он громко кричал, звал на помощь.

Наступил день похорон. Прощаться с бойцами пришел весь поселок: и стар, и мал. Женщины рыдали. Даже маленькие дети понимали, что происходит что-то страшное. Моя 4-летняя сестренка, сидя на руках у матери, показывала на бойца, у которого было ранение в лоб: «Дырка». Эту жуткую картину она помнила всю жизнь.

Жители поселка Пильво всячески помогали Красной Армии победить японцев. Мужчины ушли в ополчение. Дети тоже хотели помочь. «Будем подносить патроны!» – заявил 12-летний Гринька Редникин. Девушки просились в медсестры, обращались в военкомат. С завистью мы смотрели на вчерашнюю школьницу Люду Оборину с носилками в руках.

Я хорошо знала семью Лизы Пасынковой. Лиза добровольно ушла воевать за Харамитоги, став потом знаменитой медсестрой. Она совершила подвиг: спасла раненого сержанта, убив напавшего на нее с кинжалом японца, и спасла многих других раненых.

Жители поселка азиатской внешности Житенев и мужчина, по национальности якут, уходили на японскую сторону, переодевшись, и приносили ценные сведения для пограничников.

Из воспоминаний очевидцев Южно-Сахалинской наступательной и Курильской десантной операций

А. Царегородцев, бывший старшина второй статьи, участник войны с Японией, г. Чебоксары

Командир роты морских десантников старший лейтенант Иван Васильевич Кощей спустился с верхней палубы в кубрик, чтобы поставить подчиненным боевую задачу:

— Перед нами задание — освободить исконно русские земли, захваченные японской военщиной. Мы идем на грозные, сильно укрепленные Курилы первыми, чтобы овладеть плацдармом для высадки главных сил десанта. Уверен, что каждый с честью выполнит свой долг перед Родиной...

С места поднялся старшина первой статьи Николай Вилков. Был он немногословен:

— Нам предстоит жестокая схватка с коварным врагом. О себе скажу так: меня воспитала ленинская партия, и ее доверие я оправдаю, какие бы преграды ни встали на моем пути!

...И вот на рассвете 18 августа 1945 года под прикрытием густого тумана к крутому скалистому острову Шумшу подошли десантные корабли. Морские пехотинцы с автоматами в руках прыгнули в воду. И с ходу захватили первую линию обороны неприятеля. Японцы не ожидали такого стремительного напора. Но вскоре пришли в себя и открыли ураганный огонь из всех видов оружия.

Десантники упрямо продвигались вперед. Поступил приказ взять высоту 171, господствовавшую над местностью. На ней находился командный пункт японских войск, которых только на этом острове окопалось восемь с половиной тысяч. В середине дня на смельчаков ринулись танки, но они были встречены меткими выстрелами из противотанковых ружей, гранатами. Пятнадцать бронированных машин, более сотни солдат потерял противник.

В разгар атаки ожил двухамбразурный дот. Огненные трассы прижимали тихоокеанцев к сопке. Пришлось залечь. Каждая минута уносила чьи-то молодые жизни.

— Сейчас заткнем вам глотку!

— услышал И. В. Кощей. Оглянулся и увидел Николая Вилкова, который полз к огневой точке. За ним — восемнадцатилетний комсомолец, рулевой катера «МО-253» краснофлотец Петр Ильичев.

Приподнявшись, Вилков метнул гранату. Взрыв слился с другим: Ильичев ударил по второму пулемету, поливавшему землю раскаленным свинцом. Стрельба прекратилась, но ненадолго. Тогда бесстрашные моряки выпрямились во весь рост и шагнули к огнедышащим амбразурам...

Наступившую тишину разорвали крики «Ура!». После решительного штурма на высоте победно взвился военно-морской флаг, который взял с собой в дерзкий десант Николай Вилков, боцман с плавучей базы «Север».

Из воспоминаний очевидцев Южно-Сахалинской наступательной и Курильской десантной операций

Владислав Лакунин

На рассвете 18 августа 1945 г. под покровом тумана с кораблей Петропавловской военно-морской базы началась высадка десанта на остров Шумшу, самый северный из группы Курильских островов. Остров был сильно укреплён дотами и дзотами. Они были соединены подземными галереями. Его гарнизон по своей численности превосходил силы десанта. У японцев на острове было 60 танков, против них мы могли выставить только четыре 45-мм пушки, противотанковые ружья и гранаты.

Мне довелось участвовать в этой операции в качестве командира огневого артиллерийского взвода. С четырьмя расчётами бронебойщиков я должен был высадиться в первом эшелоне главных сил десанта. Из-за перегрузки и глубокой осадки десантные суда останавливались в 100 — 150 метрах от берега. Вода была ледяной, а глубина достигала двух метров.

Мы прыгали в воду с противотанковыми ружьями под огнём противника. Не помню, как и когда обсохли: сразу стало жарко. Японцы всеми силами старались сбросить десант в океан, но в результате нашей меткой стрельбы у них не осталось ни одного танка.

Пять суток продолжались жестокие, кровопролитные бои. Господствующие высоты, расположенные в пяти километрах от места высадки, трижды переходили из рук в руки.

Боевой порыв и самоотверженность советских бойцов были настолько велики, что японцы не выдержали и к исходу 23 августа капитулировали. 12 тысяч солдат и офицеров противника были взяты в плен, а силы нашего десанта не превышали девяти тысяч.

Вот примеры героизма наших бойцов свидетелем которых я был. Своими телами закрыли амбразуры дотов старшина первой статьи Вилков и матрос Ильичёв; обвязавшись гранатами, бросились под вражеские танки и погибли смертью героев техник-лейтенант Водынин, сержант Рында, старшина второй статьи Бабич, матрос Власенко, спасая командиров от огня противника, прикрыли их своими телами матросы Волченко и Тюриков.

После капитуляции гарнизона острова Шумшу все остальные острова Курильской гряды были сданы советским морским десантам без сопротивления.

Меня иногда спрашивают:

«А зачем все это надо было? Ведь война уже в основном кончилась, сброшены атомные бомбы, капитулировала Квантунская армия. И зачем вообще бросаться на доты?»

Трудно это сейчас объяснить. В то время таких вопросов никто не задавал. Но в течение почти четырёх лет люди и на фронте, и в тылу в тяжелейших условиях, не зная ни выходных, ни праздничных дней, отдавали все силы для победы над врагом.

А еще меня часто спрашивают, сколько же мне было в войну лет. Так получилось, что меня призвали в армию осенью 1943 г. в день, когда мне исполнилось 17 лет.

Источники: Старый Сахалин, Бои за родные острова

Из воспоминаний очевидцев Южно-Сахалинской наступательной и Курильской десантной операций

И. П. Нестеренко, стрелок-автоматчик 179-го Краснознаменного стрелкового полка 79-ой Сахалинской дивизии на 2-ом Дальневосточном фронте

Нас, 200 с лишним человек, посадили на судно и в июле месяце [1945 года] отправили в город Александровск-Сахалинский. Разместились в армейских казармах. Повели нас куда-то, 240 км южнее Александровска, где в поселке Онор располагался штаб дивизии. Шли маршевым порядком несколько дней. Ночевали в зданиях школ. В июле 1945 года на острове (не на побережье) стояла очень жаркая погода, несмотря на то, что Сахалин приравнивается к северным районам.

В ночь с 7 на 8 августа по приказу командования взвод советских бойцов перешел границу. Их задача была уничтожить японские полицейские посты-заставы. А 9-го числа весь полк двинулся в заданном направлении через границу. У нас направление было на населенный пункт Котон (Победино). Передвигались в условиях бездорожья. С нами не было тяжелого вооружения, артиллерии, хотя полк и имел на вооружении 45-миллиметровые противотанковые орудия. С собой у бойцов было только личное оружие и батальонный миномет. Ребята у нас, особенно старослужащие, были боевые и дружно пошли в атаку. На второй день ворвались в Котон, заняли вражеские окопы, но доты ничем взять не могли.

Дважды брали этот населенный пункт, но японцы выбивали наших бойцов, которые вынуждены были его оставлять вновь. Потому что каждая высота, каждая ложбина, вся местность была пристреляна по секторам из орудий и минометов. К тому же, японское командование задействовало здесь много снайперов-смертников. Солдаты проявляли массовый героизм, но без технической поддержки имели только потери, и результаты были незначительными. С нашей стороны были большие потери, особенно среди командного состава. Многие из них прибыли воевать с Японией с западного фронта, как на парад победителей, в новой форме с золотыми погонами. По блеску этих погон японские снайперы легко «вычисляли» советских офицеров и отстреливали.

В течение десяти дней бои шли с переменным успехом, пока к нам не пробились с главного наступательного направления основные части с танками. Две роты, стрелковая и автоматная, были подняты в атаку вместе с танками на прорыв обороны противника. Так был взят укрепрайон Котон.

В том бою я получил легкое ранение осколком снаряда в голову. Отправили меня в полковой медицинский пункт (ПМП), где я лечился две недели. В этот период мой полк перебросили в другой пункт дислокации, вглубь Сахалина. А роту нашу оставили, так как захватили много пленных японцев в последнем бою, и их нужно было охранять.

Пленный японец вел себя смиренно, улыбался. А попробуй, узнай, что на уме у азиата! Неоднократно были нападения на наших бойцов уже после войны в темноте, из-за угла. Например, санинструктор нашей роты старослужащий младший сержант Веденин пострадал. Японец его ранил в пах, кость была раздроблена, и ему пришлось ампутировать ногу.

Вскоре нам пришлось догонять свой полк, где пешком, где на попутном транспорте добрались до Тоехары (Южно-Сахалинска). Затем нас передислоцировали в Отомари (Корсаков), самый южный порт на острове. Нашу дивизию должны были морем перебросить на северный японский остров Хоккайдо. Двое суток просидели на судах, пока не дошли вести, что американцы уже высадили свой десант на Хоккайдо. Нас выгрузили.

Получилось так, что полк остался в Александровске- Сахалинском, а мое подразделение оказалось в Корсакове. Нашей роте предложили добираться самостоятельно в Александровск. Прибыли туда во второй половине сентября, тогда- то я и узнал, что война закончилась. Там же выяснилось, что я потерялся после боя за Котон. В последний раз сослуживцы меня видели месяц назад, когда садились на танки.

Комсорг роты написал домой моим родителям письмо, что я пропал без вести. Пришлось срочно писать родителям, успокаивать, что их сын объявился, жив.

Из двенадцати человек моих земляков, попавших в наш полк с одного района, практически из одной школы, нас осталось только двое. Шесть человек погибли, четверо тяжелораненых эвакуировали на материк в Николаевск-на-Амуре. Из нашей роты только двое остались живыми и невредимыми, не считая моей царапины по уху осколком снаряда. Из полка осталась в строю одна треть личного состава, остальные или погибли, или были выведены из строя по ранению. Вот и судите сами, какие были непродолжительные по времени бои и какие ощутимые потери в живой силе.

Источники: Старый Сахалин, Бои за родные острова

Из воспоминаний очевидцев Южно-Сахалинской наступательной и Курильской десантной операций

К. Ю. Лавров, народный артист СССР, Герой Соцтруда, кавалер орденов трех степеней «За заслуги перед Отечеством»

В конце августа 1945 года меня с такими же молодыми и необстрелянными бойцами перебросили пароходом из Николаевска-на-Амуре через Татарский пролив в сахалинский порт Маока, нынешний Холмск. После учебки, пороха толком не нюхавший. Но очень хотел внести свою толику в большую победу Великой Отечественной. Освоив азы механика по самолету и двигателю, не стал дожидаться отправки в тыловой аэродром. А пошел в роту, которая должна была десантироваться на юг Сахалина. Поехал освобождать незнакомый остров…