А сегодня вновь ❄️
Поздно ночью 15 марта на 94 году жизни отошел ко Господу наш дорогой батюшка схиархимандрит Илий (Ноздрин), духовник Патриарха Московского и всея Руси и братии монастыря Оптина пустынь.
«якоже повелел еси, создавый мя и рекий ми: яко земля еси, и в землю отыдеши: аможе вси человецы пойдем, надгробное рыдание, творяще песнь. Алиллуйя»
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Царствие Небесное! Просим молитв!
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Воспоминания иеродиакона Илиодора о встречи с о.Илием:
«В общем, собрался я и поехал на машине в Оптину. Приезжаю, смотрю: какой там по сравнению с Лаврой монастырь?! Ни кола, ни двора! Ничего нет. Одни столбы стояли да дома-гадюшники. Все храмы были разрушены, все башни – тоже. Ни забора, ни проходной – коровы бегали по двору. Я, грешным делом, подумал: «Что это, батюшка Кирилл посмеялся надо мной, что ли? Сказал, что монастырь здесь…»
Тогда и на машине-то подъехать невозможно было. Оставил я ее где-то в лесу, иду, размышляю: «Куда направиться?» Непонятно, где вход, а где выход. «Какой-то монастырь! Оптина какая-то! Да где тут монастырь-то?! – думаю. – Ну ладно».
Тем временем захолодало. А пока я ехал, уже стемнело: зимой ведь рано смеркается. И спросить, куда идти, не у кого! В 1989 году там всего пять или семь монахов подвизались. От силы десять… Стою, ногой бью в снег и думаю: «Приеду к батюшке Кириллу и скажу, что никого и ничего там нет! И все!» Только я это подумал, как там вдалеке, где сейчас Введенский собор, а раньше развалины да станки какие-то стояли, открывается дверь и выходит батюшка Илий. Я как увидал его, так сразу и подумал: «Ничего себе старчик! Откуда он здесь взялся?!»
А отец Илий стал спускаться с паперти. Я говорю себе: «Ну, если это и есть тот самый Илья, то я, может быть, и останусь!» И ускорил шаг, буквально побежал по снегу, чтобы он не успел уйти. А старец и не собирался никуда уходить: он сразу запеленговал мои мысли, понял, о чем я думаю. Повернулся, стоит и в снегу ковыряется… Я подбежал к нему, запыхавшись, кричу:
– Ба-атюшка!
А он мне:
– Что такое? Что? Что? Что?
Я ему:
– Вы Илья?
А он:
– Чего?!
Тут я стал соображать, что сказать дальше. Говорю:
– А я – Георгий!
Батюшка Илий мне отвечает:
– Да? Ну молодец, молодец!
Тут я его прошу:
– Батюшка, благословите меня, я из Лавры приехал!
Он мне опять:
– Да? Ну молодец!
А я:
– Меня отец Кирилл прислал к вам!
Старец мне:
– О, как хорошо, хорошо! Давай, оставайся, будешь нам помогать! Видишь, сколько тут дел?
Я отвечаю:
– Да, буду стараться… – и тут же: – А вы меня возьмете в духовные чада?
Отец Илий мне в ответ:
– Ну конечно, возьму!
Прошу его снова:
– Батюшка, благословите!
И отец Илий широко меня крестом благословил и ушел. А я стою, полна радости «корзинка», и думаю:
– Вот это да! Вот это Ильян! То, чего здесь нет, – не важно! А главное, что в монастыре батюшка есть такой!
А сам еще никак не могу прийти в себя.
Вот так и произошло мое знакомство с батюшкой Илием. Тогда еще внешнее, а духовное – уже потом.»
«В общем, собрался я и поехал на машине в Оптину. Приезжаю, смотрю: какой там по сравнению с Лаврой монастырь?! Ни кола, ни двора! Ничего нет. Одни столбы стояли да дома-гадюшники. Все храмы были разрушены, все башни – тоже. Ни забора, ни проходной – коровы бегали по двору. Я, грешным делом, подумал: «Что это, батюшка Кирилл посмеялся надо мной, что ли? Сказал, что монастырь здесь…»
Тогда и на машине-то подъехать невозможно было. Оставил я ее где-то в лесу, иду, размышляю: «Куда направиться?» Непонятно, где вход, а где выход. «Какой-то монастырь! Оптина какая-то! Да где тут монастырь-то?! – думаю. – Ну ладно».
Тем временем захолодало. А пока я ехал, уже стемнело: зимой ведь рано смеркается. И спросить, куда идти, не у кого! В 1989 году там всего пять или семь монахов подвизались. От силы десять… Стою, ногой бью в снег и думаю: «Приеду к батюшке Кириллу и скажу, что никого и ничего там нет! И все!» Только я это подумал, как там вдалеке, где сейчас Введенский собор, а раньше развалины да станки какие-то стояли, открывается дверь и выходит батюшка Илий. Я как увидал его, так сразу и подумал: «Ничего себе старчик! Откуда он здесь взялся?!»
А отец Илий стал спускаться с паперти. Я говорю себе: «Ну, если это и есть тот самый Илья, то я, может быть, и останусь!» И ускорил шаг, буквально побежал по снегу, чтобы он не успел уйти. А старец и не собирался никуда уходить: он сразу запеленговал мои мысли, понял, о чем я думаю. Повернулся, стоит и в снегу ковыряется… Я подбежал к нему, запыхавшись, кричу:
– Ба-атюшка!
А он мне:
– Что такое? Что? Что? Что?
Я ему:
– Вы Илья?
А он:
– Чего?!
Тут я стал соображать, что сказать дальше. Говорю:
– А я – Георгий!
Батюшка Илий мне отвечает:
– Да? Ну молодец, молодец!
Тут я его прошу:
– Батюшка, благословите меня, я из Лавры приехал!
Он мне опять:
– Да? Ну молодец!
А я:
– Меня отец Кирилл прислал к вам!
Старец мне:
– О, как хорошо, хорошо! Давай, оставайся, будешь нам помогать! Видишь, сколько тут дел?
Я отвечаю:
– Да, буду стараться… – и тут же: – А вы меня возьмете в духовные чада?
Отец Илий мне в ответ:
– Ну конечно, возьму!
Прошу его снова:
– Батюшка, благословите!
И отец Илий широко меня крестом благословил и ушел. А я стою, полна радости «корзинка», и думаю:
– Вот это да! Вот это Ильян! То, чего здесь нет, – не важно! А главное, что в монастыре батюшка есть такой!
А сам еще никак не могу прийти в себя.
Вот так и произошло мое знакомство с батюшкой Илием. Тогда еще внешнее, а духовное – уже потом.»
Предтеченский скит Оптиной пустыни прощается со схиархимандритом Илием.
Последние дни старец провел в скиту и здесь же отошел ко Господу.
О времени похорон будет объявлено позже.
Последние дни старец провел в скиту и здесь же отошел ко Господу.
О времени похорон будет объявлено позже.