Красно-белые споры на самом деле не красно-белые.

Они идут исключительно вокруг и о красных. О том, каким был Союз, как было в Союзе, негодяи были большевики или нет, свергали они царя или нет, убирать Мавзолей или нет.

И так далее.

Белая компонента в этом споре зациклена на оскорблении и унижении уже несуществующей Советской России.

Красная компонента – защищает собственную историю, страну и говорит, что советское государство было реально могучим и таким же продолжением тысячелетней истории страны, как и все предыдущие России.

Красные, скажем откровенно, не опускаются до оскорблений в адрес монархов и их подданных, не унижают тот или иной исторический отрезок нашей общей истории.

Часто красные с одинаковым теплом и достоинством говорят о любом другом историческом периоде нашей страны.

Правили в этот период Романовы или Рюриковичи.

Белые же, к сожалению, впали в психическую фиксацию на советском прошлом и элементах этого прошлого в настоящем, что в итоге приводит к болезненным и продолжительным истерикам, а любой рассказ о советском периоде скатывается в оскорбления.

Они в бешенстве злословят, бранятся и извращают саму суть идеологического спора, сводя его в физиологическую, низменную плоскость.

Поэтому, когда в очередной раз слышишь призывы остановить красно-белый спор, хочется спросить, а кто начинает этот спор?

Есть лающая группа, которая оскорбляет твою страну, твою память, твою историю, твой род, твоих героев и их подвиги.

Что делать с этими людьми?

Смотреть на них?

Кто тут с кем спорит?

НОВЫЙ.

Урок №274. Либеральный фашизм XXI века: нас окружает царство лжи

Борис животное гнида Якеменко говорит, что мы, волонтёры, не хотим окончания войны. Потому что мы "хорошо устроились" и "отрастили корыта". Гнида лжёт.

Мы очень устали от войны.

Три года мы живём в постоянном стрессе. Круглые сутки листаем ленту военных новостей. Всё ждём наших решительных побед. Радуемся, когда освобождают Мариуполь и Авдеевку. Горюем, когда оставляют Херсон и теряют часть Курской области.

Как бы хотелось перестать читать военные новости! А читать о каком-нибудь футболе.

Три года мы собираем деньги, покупаем вещи и технику, отправляем или везём сами за тысячи километров. И заявок с фронта всегда больше, чем мы можем купить. Так, что опускаются руки - всё бесполезно, мы никогда не сможем добыть всё необходимое для фронта.

А самое тяжёлое и страшное - узнавать, что прекрасные русские мужчины, солдаты и офицеры, с которыми ты сидел в блиндаже и пил чай, шутил, разговаривал - убиты. Их больше нет. Комбриг Ташкент, капитан Падре. Личное кладбище растёт. И каждый раз это горе. Они ведь стали тебе родными.

Хочется всё бросить и забыть об этой войне.

Но мы вспоминаем бойцов, которые три года в окопах, под обстрелами, умирают, получают ранения, воюют за нас всех и ждут нашей помощи: генераторов, тепловизоров, масксетей и ещё ещё ещё. Чем армия почему-то не смогла их обеспечить. И вся надежда только на нас.

И мы отбрасываем своё отчаяние, усталость, выгорание и снова идём с протянутой рукой, собираем пожертвования, покупаем, грузим, отправляем, везём, тысячи километров, сутками за рулём. Потому что мы не можем иначе.

А эта гнида сидит в московской студии и открывает свой гнилой рот. На нас. На жертвователей, отдающих последние рубли. На женщин, плетущих масксети. На волонтёров которые уезжают на смены в зону СВО, оставляя дома и семьи. Не получая ни копейки и тратя свои деньги.

Это мы "отрастили корыта".

Тварь.

Мы очень устали от этой войны. Но не мы решали, когда и как её начинать. И когда закончат нас спрашивать не будут. Мы ничего не решаем. Мы просто тянем войну на своём горбу - немножко, потому что главную тяжесть тянут солдаты на фронте.

Мы бы очень хотели, чтобы война закончилась. Чтобы смотреть не военные новости, а футбол. Чтобы не хоронить друзей. Чтобы в отпуск ехать к морю, а не в волонтёрский лагерь.

И хотелось бы, чтобы она закончилась так, чтобы не начаться через год-два с новой силой. Чтобы цели были достигнуты. Чтобы жертвы были не напрасны.

А так закончить войну можно только победой.

Да, как данность. Уже появляется целое поколение (российских?) спортсменов, которые ещё ни разу не выступали под российским флагом. И они по этому поводу не сильно переживают. Так называемые нейтралы. Только выросли они в России, тренировались по российским стандартам и наработкам российскими тренерами, но принадлежность к России не чувствуют.

Это как с деятелями культуры, которые после начала СВО забыли обо всем, что дала им страна, оплевали ее и уехали. А эти уедут, как только им предложат выступать под другим флагом.

Любят у нас разные спортивные функционеры рассказывать о том, что спортсмены не виноваты и нужно им давать возможность реализовываться хотя бы под нейтральным флагом. Это как если бы боец, штурмующий Часов Яр поднял белую тряпку.

Сегодня в комментариях мама бойца написала очень точную фразу о сыне: «Он пришел живой, но с войны не вернулся».

Я догадываюсь, почему так. Я ещё ни разу не была на выходе с штурмовой группой, но ездила на работу с операторами БПЛА. Знаете что самое тяжелое в их деле?

Беспомощно наблюдать. Видеть в прямом эфире неудачный штурм и понимать, что ничем тут не можешь помочь.

Технические возможности превращают боевые действия в сюр.

Вот мы сидим и с бойцами в подвале, обуюченном детскими рисунками и круглогодичном новогодним декором, шутим, слышим посвистывание закипающего чайника.. На экране в пол стены сразу несколько квадратиков – трансляция с разных птичек, которые 24/7 контролируют участки фронта, меняясь на перезарядку.

Там ничего не происходит. Поле, речка, лес. Будто и нет войны.

Вдруг командир поднимает руку и включает на полную рацию: прерывающийся голос сообщает, что штурмовая группа выдвинулась в наступление. Чаепитие отменяется, боец, ошпарив руку, быстро переставляет чайник, матерясь.

Птицы парней ещё на зарядке – летят союзники. В этот раз пилоты не будут участвовать в бое – они отключены от рации командования, так что всё проходит в полной тишине. Можно, конечно, и не смотреть этот бой. Но как – не смотреть?

На экране теперь нет многочисленных квадратиков – только трансляция дрона, сопровождающего штурм. И несущего сброс – если что пойдет нет так.

Я поднимаю камеру – сейчас ведь будут эксклюзивные кадры!Но командир отрицательно машет головой: не надо.

Почему «не надо» ещё не понятно, но воздух можно ножом резать от сгустившегося напряжения.

– Это уже пятая попытка штурма. Пятая. – поясняет кто-то.

Такие места, где оборону врага никак не получается сломить, получают названия «п..дор-поле» или «п..дор-лес».

Как странно это выглядит со стороны: взрослые мужики собрались у телевизора и зависли как дети малые. Я знаю: они боятся случайно узнать в штурмовой группе своих корешей.

В поле должны быть мины, но, кажется, его «разминировали» собой ещё те четыре группы. Должно все быть нормально.

Первый взрыв убивает и надежду, и напряжение. Молодой пилот от неожиданности по-детски вскрикивает. Не разминировали.

– Да куда вы все вместе пошли то! Дистанцию - дистанцию надо держать!!! Вас всех там и положат! Кто так планирует!?

Парни начинают эмоционально реагировать, командир полушепотом произносит самую короткую молитву: «давайте, давайте».

— Что «давать»? Опять «по-тихому» не вышло, на них теперь вся арта и дроны летят!

Потом резкая темнота на экране. Это наш дрон сбит противником.Почти сразу устанавливают связь с соседней «птицей» – она, стараясь не заснять трупы наших штурмов, стремительно летит вперёд – к позициям врага, чтобы подавить их артиллерийскую точку.

Но, конечно … нет. Сброс падает мимо, противник продолжает работать по нашим минометом.

От скорости сменяемых картинок на экране начинает подташнивать – это наш пилот как сумасшедший носится над гущей боя уже не в силах помочь. Эмоциональные возгласы в комнате затихают – хотя на экране продолжаются взрывы. Командир встает и в полной тишине вырубает экран. Никто ничего не говорит. Мой дебильный, киношный вопрос звучит неуместно:

– Они что – все погибли..??

– Да. Все.

– Погоди, командир, – прерывает молодой боец – там ещё может и живой кто остался!

– Сейчас их птицы прилетят и все равно добьют на хрен! О чем мы говорим…

… Забыть такое очень сложно. Я знаю парней, которые специально поменяли специализацию на ночные полёты, чтобы не видеть эти штурма. Никогда не видеть.

Пусть ночью потерять птицу риски куда выше. Пусть работа требует большей ювелирности и подготовки. Пусть! Лишь бы не встречаться со смертью в прямом эфире.

…А один мой товарищ отслужил в воздушной разведке свои полгода и вернулся домой. Некогда казавшаяся пресной и скучной сельскохозяйственная специальность вдруг обрела смысл.

Коровы, огороды, куры – это возможность вернуться с войны по-настоящему. Скучает ли он по небу и полетам? Конечно! Но он уже придумал, как приспособить дроны для опыления сельхозкультур и другие инновации.

Хорошо, когда есть такой вариант.

Сегодня, 9 февраля, празднует свой день рождения замечательный русский советский художник (1957 г.р.), один из крупнейших мастеров современности Михаил Георгиевич Кудреватый.

В отличие от многих коллег по ремеслу, он сразу и безоговорочно принял сторону своей страны и своей армии (в роду Михаила Георгиевича - кадровые российские военные, порода даёт о себе знать).

Новая картина Михаила Кудреватого перед нами.

«Подвиг Закарии Алиева». 2025

🔥Программа "Ключи Захара" с Захаром Прилепиным на Радио Sputnik!

Как Эдуард Лимонов попал на Запад и что рассказывал о нем? За что его исключили из французского истеблишмента? Почему его ненавидели либералы?

Подключайтесь на 91,2FM в Москве и 91,5FM в Петербурге. Смотрите программу в наших соцсетях:

ВК
RUTUBE
Telegram

Подписывайтесь на Радио Sputnik