Английский шантаж революцией
27 февраля (12 марта по новому стилю) 1917 года забастовка в Петрограде переросла в вооружённое восстание, положив начало перевороту, трагически изменившему историю России. Следует всегда помнить последовательность событий, которые этому предшествовали.
5 (18) февраля 1917 года британский посланник лорд Мильнер был принят Николаем II. Во время приема Мильнер представил императору записку, в которой предлагалось назначить на высшие посты в государственных органах власти России людей из оппозиции, «не считаясь с официальными традициями».
Мильнер дал понять, что в противном случае у императорского правительства могут возникнуть серьезные затруднения, в том числе с поставками военных материалов из Англии. Жесткий ультимативный характер требований Мильнера был подчеркнут лордом А.Бальфуром в его беседе с военным обозревателем газеты «Таймс» полковником С.Репингтоном: «Монархам редко делаются более серьезные предупреждения, чем те, которые Мильнер сделал царю».
Однако сам Мильнер был вынужден констатировать: «Император и императрица, хотя держались очень любезно, но совершенно отчетливо дали понять, что не потерпят никакого обсуждения российской внутренней политики».
Союзники передали Николаю II меморандум со своими «советами»:
1. Ввести в штаб Верховного главнокомандующего союзных представителей с правом решающего голоса.
2. Обновить командный состав армии в согласовании с державами Антанты.
3. Ввести ответственное министерство (то есть передать реальную власть в стране оппозиции).
На эти требования Николай II ответил отказом по каждому из пунктов.
По пункту 1: «Излишне введение союзных представительств, ибо Своих представителей в союзные армии, с правом решающего голоса вводить не предполагаю».
По пункту 2: «Тоже излишне. Мои армии сражаются с большим успехом, чем армии моих союзников».
По пункту 3: «Акт внутреннего управления подлежит усмотрению монарха и не требует указаний союзников».
Во время своего визита Мильнер встретился с представителями оппозиции А.И.Гучковым, князем Г.Е.Львовым, М.В.Родзянко, генералом А.А.Поливановым, С.Д.Сазоновым, П.Н.Милюковым. Тогда же в Петроград прибыл из Москвы британский генеральный консул и по совместительству резидент британской разведки Р.Г.Брюс Локкарт. Во время своих встреч с Мильнером и Локкартом представители либеральной оппозиции передали меморандум, главный вывод которого заключался в том, что, если со стороны императора Николая II в ближайшее время не будет сделано никаких уступок, революция неминуема. Львов утверждал, что она произойдет в течение трех недель.
Уже после Февральской революции ирландский представитель Палаты общин указывал, что лорда Мильнера «наши лидеры» послали «в Петроград, чтобы подготовить революцию, которая уничтожила самодержавие в стране-союзнице».
27 февраля (12 марта по новому стилю) 1917 года забастовка в Петрограде переросла в вооружённое восстание, положив начало перевороту, трагически изменившему историю России. Следует всегда помнить последовательность событий, которые этому предшествовали.
5 (18) февраля 1917 года британский посланник лорд Мильнер был принят Николаем II. Во время приема Мильнер представил императору записку, в которой предлагалось назначить на высшие посты в государственных органах власти России людей из оппозиции, «не считаясь с официальными традициями».
Мильнер дал понять, что в противном случае у императорского правительства могут возникнуть серьезные затруднения, в том числе с поставками военных материалов из Англии. Жесткий ультимативный характер требований Мильнера был подчеркнут лордом А.Бальфуром в его беседе с военным обозревателем газеты «Таймс» полковником С.Репингтоном: «Монархам редко делаются более серьезные предупреждения, чем те, которые Мильнер сделал царю».
Однако сам Мильнер был вынужден констатировать: «Император и императрица, хотя держались очень любезно, но совершенно отчетливо дали понять, что не потерпят никакого обсуждения российской внутренней политики».
Союзники передали Николаю II меморандум со своими «советами»:
1. Ввести в штаб Верховного главнокомандующего союзных представителей с правом решающего голоса.
2. Обновить командный состав армии в согласовании с державами Антанты.
3. Ввести ответственное министерство (то есть передать реальную власть в стране оппозиции).
На эти требования Николай II ответил отказом по каждому из пунктов.
По пункту 1: «Излишне введение союзных представительств, ибо Своих представителей в союзные армии, с правом решающего голоса вводить не предполагаю».
По пункту 2: «Тоже излишне. Мои армии сражаются с большим успехом, чем армии моих союзников».
По пункту 3: «Акт внутреннего управления подлежит усмотрению монарха и не требует указаний союзников».
Во время своего визита Мильнер встретился с представителями оппозиции А.И.Гучковым, князем Г.Е.Львовым, М.В.Родзянко, генералом А.А.Поливановым, С.Д.Сазоновым, П.Н.Милюковым. Тогда же в Петроград прибыл из Москвы британский генеральный консул и по совместительству резидент британской разведки Р.Г.Брюс Локкарт. Во время своих встреч с Мильнером и Локкартом представители либеральной оппозиции передали меморандум, главный вывод которого заключался в том, что, если со стороны императора Николая II в ближайшее время не будет сделано никаких уступок, революция неминуема. Львов утверждал, что она произойдет в течение трех недель.
Уже после Февральской революции ирландский представитель Палаты общин указывал, что лорда Мильнера «наши лидеры» послали «в Петроград, чтобы подготовить революцию, которая уничтожила самодержавие в стране-союзнице».
Forwarded from Кино и немцы
Еще про "Территорию".
Показательно, что люди живут максимально осторожно и с оглядкой на каждый свой шаг, понимая, что рядом суровый невидимый мир и ошибок он не прощает.
Что по любому вопросу нужно не выделываться, а идти к Посреднику.
Что каждое бытовое действие несёт за собой магическую нагрузку и наоборот.
Что смерть всегда рядом и заглядывает через левое плечо, но есть вещи и пострашнее смерти.
Что многие люди вокруг - и не люди вовсе, да и ты сам неизвестно кто или что.
Так вот.
Если локус пермской деревни заменить на интерьеры британского поместья.
Убрать живую человеческую страсть, заменив её на унылые развратные действия в отношении несовершеннолетних.
Водку заменить на кокаин и тяжёлые инъекционные наркотики.
То получите 100% внутренний мир высокопоставленного масона-аристократа.
Крайности сходятся в оценке реальности.
Это "великое среднее" всегда занимается чёрт знает чем.
Показательно, что люди живут максимально осторожно и с оглядкой на каждый свой шаг, понимая, что рядом суровый невидимый мир и ошибок он не прощает.
Что по любому вопросу нужно не выделываться, а идти к Посреднику.
Что каждое бытовое действие несёт за собой магическую нагрузку и наоборот.
Что смерть всегда рядом и заглядывает через левое плечо, но есть вещи и пострашнее смерти.
Что многие люди вокруг - и не люди вовсе, да и ты сам неизвестно кто или что.
Так вот.
Если локус пермской деревни заменить на интерьеры британского поместья.
Убрать живую человеческую страсть, заменив её на унылые развратные действия в отношении несовершеннолетних.
Водку заменить на кокаин и тяжёлые инъекционные наркотики.
То получите 100% внутренний мир высокопоставленного масона-аристократа.
Крайности сходятся в оценке реальности.
Это "великое среднее" всегда занимается чёрт знает чем.
«Твин Пикс» можно рассматривать как сатирическую «энциклопедию американской жизни», где Линч представляет небольшой городок в качестве олицетворения США.
Тут и пуританская одержимость половыми отношениями: «Агент Купер, все проблемы нашего общества носят сексуальный характер».
Навязчивая идея пригласить европейских или даже азиатских инвесторов, предварительно освободив пространство до состояния tabula rasa.
«Индейскость» поведения персонажей. Как это шериф и его команда сходу верят видениям Купера? А всё становится стройным и логичным, если на месте белых людей представить аборигенов (европейские переселенцы одичали на фронтире).
Из менее очевидного: в первом сезоне мелькает тибетская тема и призыв к «деколонизации» Китая.
Но до Тибета почти никому из местных нет дела - с лекцией о нём перед ними выступает Купер, то есть представитель федерального правительства и чужак.
Ещё этим интересуется психиатр Джакоби, человек весьма своеобразный и что подсвечено - знаток Азиатско-тихоокеанского региона, важнейшего для США. А увлекаясь чужими культурами, сам начинает в них прорастать (в том числе биологически - с гавайской женой).Как и вся Америка. Потом вообще станет конспирологом :)
Кроме Тибета Китай представлен и британским Гонконгом, где сидит Экхарт - опасный персонаж, которого боятся даже интриганы и манипуляторы. Играет злодея конечно же англичанин.
Тут и пуританская одержимость половыми отношениями: «Агент Купер, все проблемы нашего общества носят сексуальный характер».
Навязчивая идея пригласить европейских или даже азиатских инвесторов, предварительно освободив пространство до состояния tabula rasa.
«Индейскость» поведения персонажей. Как это шериф и его команда сходу верят видениям Купера? А всё становится стройным и логичным, если на месте белых людей представить аборигенов (европейские переселенцы одичали на фронтире).
Из менее очевидного: в первом сезоне мелькает тибетская тема и призыв к «деколонизации» Китая.
Но до Тибета почти никому из местных нет дела - с лекцией о нём перед ними выступает Купер, то есть представитель федерального правительства и чужак.
Ещё этим интересуется психиатр Джакоби, человек весьма своеобразный и что подсвечено - знаток Азиатско-тихоокеанского региона, важнейшего для США. А увлекаясь чужими культурами, сам начинает в них прорастать (в том числе биологически - с гавайской женой).
Кроме Тибета Китай представлен и британским Гонконгом, где сидит Экхарт - опасный персонаж, которого боятся даже интриганы и манипуляторы. Играет злодея конечно же англичанин.
Вот такой интересный флаг у «испанства» (hispanidad).
Три лапчатых креста - корабли экспедиции Колумба: «Санта-Мария», «Пинта» и «Нинья». Солнце - инкский бог Инти. Пурпурный краситель до недавнего времени был дорогим, поэтому цвет считался «царским», а в испанской символике использовался особенно часто.
Быть может это объясняется давним присутствием на Пиренейском полуострове финикийцев - предполагаемых изобретателей пурпура, а также связью испанской культуры с семитским югом и востоком Средиземноморья, где производился этот краситель.
Таким образом хиспаники мыслятся как смешение средиземноморской и индейской рас.
Восходящее солнце латинос - это кстати ещё и олицетворение текущей ситуации в Америке. Хиспаники проводят «демографическую реконкисту» юго-запада США, отобранного у них белыми по результатам американо-мексиканской войны.
Три лапчатых креста - корабли экспедиции Колумба: «Санта-Мария», «Пинта» и «Нинья». Солнце - инкский бог Инти. Пурпурный краситель до недавнего времени был дорогим, поэтому цвет считался «царским», а в испанской символике использовался особенно часто.
Быть может это объясняется давним присутствием на Пиренейском полуострове финикийцев - предполагаемых изобретателей пурпура, а также связью испанской культуры с семитским югом и востоком Средиземноморья, где производился этот краситель.
Таким образом хиспаники мыслятся как смешение средиземноморской и индейской рас.
Восходящее солнце латинос - это кстати ещё и олицетворение текущей ситуации в Америке. Хиспаники проводят «демографическую реконкисту» юго-запада США, отобранного у них белыми по результатам американо-мексиканской войны.
Приписывание своей стране в прошлом могущества настоящего характерно для государственной историографии, а крупный зверь, у которого в наличии Академия и Анти-академия может так прошить дискурс, что даже «независимые» интеллектуалы будут воспроизводить подтверждения нужного взгляда.
Есть мнение, что Британия стала доминирующей силой в мире уже по итогам Войны за испанское наследство, то есть ровно на век раньше, чем получается, если честно оценивать масштаб экономики, преобладание в информационном поле и политическое влияние - то чем гегемон и характеризуется. Популяризовали этот взгляд марксисты-мирсистемщики, таким образом невольно подрабатывающие «британскими учёными». Ведь сам марксизм не только создан в Британии, но и изначально сфокусирован на анализе её характерных черт, которые выдаются за всеобщие. Получается, если уж Британия в чём-то сильна, это и есть признак гегемонии (а whataboutist Нил Фергюсон добавит - если Британия делает что-то плохое, другие делают на несколько порядков хуже).
Поэтому мирсистемщики записывают в предыдущие гегемоны голландцев и португальцев, то есть очень старых друзей англичан, имеющих с ними много общего. И это вместо французов и испанцев, реально правивших бал.
Ошибка кроется в излишнем акцентировании внимания на двух аспектах - господстве над морскими торговыми путями и финансами, которые далеко не играли той роли, которую получили в XIX веке. Поэтому их можно было «отдать на аутсорс» пиратам с периферии, как когда-то гегемон тогдашнего цивилизованного мира Египет отдал это финикийцам. Или другой пример - стоило ряду отраслей промышленности перестать быть решающим фактором для мирового лидерства, их запросто перенесли в Восточную, а потом и Юго-Восточную Азию.
Действительно важных дел, над которыми в XV - XVIII веках «работали Люди» было два. Во-первых, это перемалывание огромного количества квазигосударственных образований и этнических групп для будущей лепки из них единой национальной общности. Об этом сейчас так сокрушаются всевозможные одеколонизаторы, словно наигравшись в Europa Universalis IV рисующие карты распада или «задаривания» разных стран. Во-вторых, подчинение церкви и низведение религии до простого инструмента государства, при унификации и стандартизации культа, что сейчас осуждает более тонкий слой ультраконсерваторов и сектантов.
Голландия не смогла использовать свой ранний старт и наличие капитала из-за отсутствия обширного ядра, ставшего необходимым в эпоху массовых армий и индустриализации. И наоборот, из-за быстрого роста ядра Германия и Россия угрожали сместить, а США сместили с пьедестала Британскую Империю - последняя представляла собой относительно небольшую голову-метрополию и огромное рыхлое тело доминионов, колоний, протекторатов, криптоколоний и других форм зависимости.
Именно выстраивание ядра решает, кто будет настоящим обладателем скипетра гегемона - хотя в частном случае прикрытой морем Британии, создаваемая столетиями колониальная империя временно позволяла компенсировать недостаток массы метрополии.
Есть мнение, что Британия стала доминирующей силой в мире уже по итогам Войны за испанское наследство, то есть ровно на век раньше, чем получается, если честно оценивать масштаб экономики, преобладание в информационном поле и политическое влияние - то чем гегемон и характеризуется. Популяризовали этот взгляд марксисты-мирсистемщики, таким образом невольно подрабатывающие «британскими учёными». Ведь сам марксизм не только создан в Британии, но и изначально сфокусирован на анализе её характерных черт, которые выдаются за всеобщие. Получается, если уж Британия в чём-то сильна, это и есть признак гегемонии (а whataboutist Нил Фергюсон добавит - если Британия делает что-то плохое, другие делают на несколько порядков хуже).
Поэтому мирсистемщики записывают в предыдущие гегемоны голландцев и португальцев, то есть очень старых друзей англичан, имеющих с ними много общего. И это вместо французов и испанцев, реально правивших бал.
Ошибка кроется в излишнем акцентировании внимания на двух аспектах - господстве над морскими торговыми путями и финансами, которые далеко не играли той роли, которую получили в XIX веке. Поэтому их можно было «отдать на аутсорс» пиратам с периферии, как когда-то гегемон тогдашнего цивилизованного мира Египет отдал это финикийцам. Или другой пример - стоило ряду отраслей промышленности перестать быть решающим фактором для мирового лидерства, их запросто перенесли в Восточную, а потом и Юго-Восточную Азию.
Действительно важных дел, над которыми в XV - XVIII веках «работали Люди» было два. Во-первых, это перемалывание огромного количества квазигосударственных образований и этнических групп для будущей лепки из них единой национальной общности. Об этом сейчас так сокрушаются всевозможные одеколонизаторы, словно наигравшись в Europa Universalis IV рисующие карты распада или «задаривания» разных стран. Во-вторых, подчинение церкви и низведение религии до простого инструмента государства, при унификации и стандартизации культа, что сейчас осуждает более тонкий слой ультраконсерваторов и сектантов.
Голландия не смогла использовать свой ранний старт и наличие капитала из-за отсутствия обширного ядра, ставшего необходимым в эпоху массовых армий и индустриализации. И наоборот, из-за быстрого роста ядра Германия и Россия угрожали сместить, а США сместили с пьедестала Британскую Империю - последняя представляла собой относительно небольшую голову-метрополию и огромное рыхлое тело доминионов, колоний, протекторатов, криптоколоний и других форм зависимости.
Именно выстраивание ядра решает, кто будет настоящим обладателем скипетра гегемона - хотя в частном случае прикрытой морем Британии, создаваемая столетиями колониальная империя временно позволяла компенсировать недостаток массы метрополии.
Излишнее чувство важности своей нации характерно и для далёких от мейнстрима публицистов. Наиболее ярким примером здесь выступает постепенно преобразившийся из признанного учёного в конспиролога Энтони Саттон, который стал видеть во всём хитрый план американской элиты. Полная противоположность Каняна и Богемикуса.
Начиналось всё довольно благопристойно в рамках Академии. Саттон стал известен после публикации первых двух частей трёхтомника Западные технологии и советское экономическое развитие (1968 и 1971). Обработав большой объём данных он сделал вывод, что в основе советской индустриализации лежала кооперация с Западом. Леваки конечно стали выступать с опровержениями, но разгромного эффекта это не произвело.
Третий том (1973) уже содержал утверждения об иллюзорности «борьбы с мировым коммунизмом», а также желании американской элиты получать деньги налогоплательщиков через госконтракты ВПК, для чего она провоцировала прокси-конфликты с СССР и гонку вооружений. Такие громкие обвинения рассорили Саттона с научным сообществом, причём он стал подвергаться атакам с обоих политических флангов.
В 1975 году выходит Уолл-стрит и большевицкая революция, где Саттон уже говорит даже не про использование, а про создание советского государства американцами. Банкиры Уолл-стрит якобы решили избавиться от потенциально опасного конкурента в лице России и превратить её в ресурсную полуколонию и рынок сбыта, для чего спонсировали большевиков.
Дополнили эту книгу Уолл-стрит и ФДР и Уолл-стрит и восхождение Гитлера (1976). Саттон считал политику Рузвельта и национал-социалистов похожими, а последних - «тараном» США для ослабления Британии и Франции.
Построения Саттона кроме анахронического преувеличения роли США до ВМВ грешат игнорированием заокеанских кузенов, которые для него не существуют как активная политическая величина или полностью поддерживают играющих с самими собой американцев.
Получается, от теряющего европейцев из вида во время ВМВ мейнстрима Саттон отличается даже большим занижением их влияния, при догадках о странной связи советских с буржуями («единство и борьба противоположностей», диалектика-с). Тут дело в том, что Саттон по образованию экономист и умеет считать, в отличии от маккартистов и сталинистов. Но с другой стороны, слишком мало внимания уделяет истории дипломатии, шпионажа и идеологии.
Начиналось всё довольно благопристойно в рамках Академии. Саттон стал известен после публикации первых двух частей трёхтомника Западные технологии и советское экономическое развитие (1968 и 1971). Обработав большой объём данных он сделал вывод, что в основе советской индустриализации лежала кооперация с Западом. Леваки конечно стали выступать с опровержениями, но разгромного эффекта это не произвело.
Третий том (1973) уже содержал утверждения об иллюзорности «борьбы с мировым коммунизмом», а также желании американской элиты получать деньги налогоплательщиков через госконтракты ВПК, для чего она провоцировала прокси-конфликты с СССР и гонку вооружений. Такие громкие обвинения рассорили Саттона с научным сообществом, причём он стал подвергаться атакам с обоих политических флангов.
В 1975 году выходит Уолл-стрит и большевицкая революция, где Саттон уже говорит даже не про использование, а про создание советского государства американцами. Банкиры Уолл-стрит якобы решили избавиться от потенциально опасного конкурента в лице России и превратить её в ресурсную полуколонию и рынок сбыта, для чего спонсировали большевиков.
Дополнили эту книгу Уолл-стрит и ФДР и Уолл-стрит и восхождение Гитлера (1976). Саттон считал политику Рузвельта и национал-социалистов похожими, а последних - «тараном» США для ослабления Британии и Франции.
Построения Саттона кроме анахронического преувеличения роли США до ВМВ грешат игнорированием заокеанских кузенов, которые для него не существуют как активная политическая величина или полностью поддерживают играющих с самими собой американцев.
Получается, от теряющего европейцев из вида во время ВМВ мейнстрима Саттон отличается даже большим занижением их влияния, при догадках о странной связи советских с буржуями («единство и борьба противоположностей», диалектика-с). Тут дело в том, что Саттон по образованию экономист и умеет считать, в отличии от маккартистов и сталинистов. Но с другой стороны, слишком мало внимания уделяет истории дипломатии, шпионажа и идеологии.
Если Саттон не видит англичан, то другой матёрый американский конспиролог - Линдон Ларуш, забывает про советских.
Авторы, принадлежащие к «грибнице» Ларуша убеждены в по сей день сохраняющемся могуществе Британской Империи, пусть и изменившей свою форму (которая мало что значит, ведь Империя по их мнению контролируется древними династиями финансового капитала, берущими начало в италийских полисах) и рассматривают разные аспекты двухвековой борьбы англичан с американцами.
Так, в нашумевшей книге «Корпорация Дурь» (Dope, Inc. 1978) трое ларушианцев описывают историю мирового наркобизнеса со времён Опиумных войн, утверждая о наличии контроля над большей частью этого рынка со стороны элиты лондонского Сити и британской монархии.
Аллен Солсбери в работе «Гражданская война и американская система» (1979) рассматривает южан как прокси Британии, пытавшейся свернуть основанную на протекционизме индустриализацию штатов и навязать им политику свободной торговли, превратив в сырьевой придаток.
Но слона в комнате, то есть создания марксизма английской аристократией для контроля над рабочим движением и расшатывания (а местами и крипто-управления) континентальной Европы, Ларуш не видит. Что неудивительно, учитывая его левые взгляды.
Интересно, что Ларуш пользуется популярностью в Северной Евразии. С ним дружат украинские социалисты, а российские мирсистемщики защищают его от критики. Ведь козни «англосаксонской олигархии» здесь одна из любимых политических тем вот уже сто лет. Но проблема-то в том, что связи ларушевской «Венеции» с советскими и пост-советскими элитами Ларуш и его последователи не замечают.
Авторы, принадлежащие к «грибнице» Ларуша убеждены в по сей день сохраняющемся могуществе Британской Империи, пусть и изменившей свою форму (которая мало что значит, ведь Империя по их мнению контролируется древними династиями финансового капитала, берущими начало в италийских полисах) и рассматривают разные аспекты двухвековой борьбы англичан с американцами.
Так, в нашумевшей книге «Корпорация Дурь» (Dope, Inc. 1978) трое ларушианцев описывают историю мирового наркобизнеса со времён Опиумных войн, утверждая о наличии контроля над большей частью этого рынка со стороны элиты лондонского Сити и британской монархии.
Аллен Солсбери в работе «Гражданская война и американская система» (1979) рассматривает южан как прокси Британии, пытавшейся свернуть основанную на протекционизме индустриализацию штатов и навязать им политику свободной торговли, превратив в сырьевой придаток.
Но слона в комнате, то есть создания марксизма английской аристократией для контроля над рабочим движением и расшатывания (а местами и крипто-управления) континентальной Европы, Ларуш не видит. Что неудивительно, учитывая его левые взгляды.
Интересно, что Ларуш пользуется популярностью в Северной Евразии. С ним дружат украинские социалисты, а российские мирсистемщики защищают его от критики. Ведь козни «англосаксонской олигархии» здесь одна из любимых политических тем вот уже сто лет. Но проблема-то в том, что связи ларушевской «Венеции» с советскими и пост-советскими элитами Ларуш и его последователи не замечают.
Forwarded from Андеграунд
Тут ещё милый конспирологический штришок. Мирсистемщики и постмарксисты (Фурсов, Хазин) любят рассказывать про генезис Лондонского Сити из Венеции.
Но вообще-то у Лондонского Сити флаг Генуи)
Как-так?)
;)
Но вообще-то у Лондонского Сити флаг Генуи)
Как-так?)
;)
Читая книгу «Либеральный фашизм: тайная история американских левых от Муссолини до политики смысла» американского политолога и публициста Джоны Голдберга.
При фразе «фабрика троллей» многие начинают представлять одну питерскую компанию, однако впервые пропаганда по данной методике была поставлена на конвейер в Америке.
Голдберг описывает деятельность Комитета общественной информации (CPI) - независимого агентства правительства США, созданного под руководством прогрессивного журналиста Джорджа Крила и занимавшегося нагнетанием антигерманской истерии для склонения населения к поддержке вступления в войну.
Одной из величайших идей Крила - примером "вирусного маркетинга", предвосхитившего своё время, - было создание армии из почти ста тысяч "четырехминутных людей". Каждый из них был обучен CPI произносить четырехминутные речи на городских собраниях, в ресторанах, в театрах - везде, где они могли собрать аудиторию, - для распространения информации о том, что на карту поставлено "само будущее демократии".
Только в 1917-1918 годах в 5200 общинах было произнесено около 7 555 190 речей. В этих речах Вильсон прославлялся как выдающийся лидер, а немцы изображались гуннами, потерявшими человеческий облик. Восприятие немецких военных преступлений неизменно разрасталось по мере того, как четырёхминутные человечки занимались своим делом.
CPI выпустила серию пропагандистских фильмов с такими названиями, как "Кайзер", "Берлинское чудовище" и "Прусская дворняга". Образовательные учреждения тоже были пропитаны националистической пропагандой. Средние школы и колледжи быстро добавили в учебную программу "курсы изучения войны". Всегда и везде прогрессисты ставили под сомнение патриотизм любого, кто не вел себя "на 100 процентов по-американски".
Характерно, что милитаристами выступали именно прогрессисты - активисты тогдашней «повесточки» (суфражизм, права рабочих, расширение социальной сферы). Борцы «за всё хорошее против всего плохого» обычно громче других призывают идти в крестовый поход - США чаще устраивают интервенции при демократах.
При фразе «фабрика троллей» многие начинают представлять одну питерскую компанию, однако впервые пропаганда по данной методике была поставлена на конвейер в Америке.
Голдберг описывает деятельность Комитета общественной информации (CPI) - независимого агентства правительства США, созданного под руководством прогрессивного журналиста Джорджа Крила и занимавшегося нагнетанием антигерманской истерии для склонения населения к поддержке вступления в войну.
Одной из величайших идей Крила - примером "вирусного маркетинга", предвосхитившего своё время, - было создание армии из почти ста тысяч "четырехминутных людей". Каждый из них был обучен CPI произносить четырехминутные речи на городских собраниях, в ресторанах, в театрах - везде, где они могли собрать аудиторию, - для распространения информации о том, что на карту поставлено "само будущее демократии".
Только в 1917-1918 годах в 5200 общинах было произнесено около 7 555 190 речей. В этих речах Вильсон прославлялся как выдающийся лидер, а немцы изображались гуннами, потерявшими человеческий облик. Восприятие немецких военных преступлений неизменно разрасталось по мере того, как четырёхминутные человечки занимались своим делом.
CPI выпустила серию пропагандистских фильмов с такими названиями, как "Кайзер", "Берлинское чудовище" и "Прусская дворняга". Образовательные учреждения тоже были пропитаны националистической пропагандой. Средние школы и колледжи быстро добавили в учебную программу "курсы изучения войны". Всегда и везде прогрессисты ставили под сомнение патриотизм любого, кто не вел себя "на 100 процентов по-американски".
Характерно, что милитаристами выступали именно прогрессисты - активисты тогдашней «повесточки» (суфражизм, права рабочих, расширение социальной сферы). Борцы «за всё хорошее против всего плохого» обычно громче других призывают идти в крестовый поход - США чаще устраивают интервенции при демократах.
Новиопские гаруспиции
Представители «либеральной», одеколонизаторской части новиопии (другая - «охранительская», неосоветская) любят смаковать «неминуемое поражение Северной Евразии».
Раз, два, три, четыре.
Ошибками здесь являются рассмотрение объекта «в вакууме» и непонимание интересов крупнейших игроков. Которые, будь они единым целым, запросто могли превратить это пространство в лоскутное одеяло что в 1910-ых, что в 1940-ых, что в 1990-ых. Но поскольку между ними идёт борьба за гегемонию - эта музыка будет вечной.
Новиопы достаточно прозорливы, чтобы увидеть наличие декораций, но всё же не настолько, чтобы понять кто ставит спектакль.
За примером далеко ходить не надо. Время «Западной Евразии» т.е. Османской Империи вышло уже в конце XVIII века. Там была и технологическая отсталость, и активные сепаратистские движения, и давление великих держав. Однако она простояла ещё полтора века, потому что Британия была заинтересована в её сохранении. «Європа нам допоможе».
И если на секунду допустить возможность построения в Междуморье нового проамериканского центра силы, то делать всё против этого будет прежде всего западноевропейская Ось (Лондон-Париж-Берлин-Брюссель-Рим). Точно также как модернизаторский проект Мухаммеда Али (за которым стояла Франция) в своё время оказался задавлен собранной Британией коалицией. Стамбул был буквально спасён от египетских войск вмешательством «старших».
Представители «либеральной», одеколонизаторской части новиопии (другая - «охранительская», неосоветская) любят смаковать «неминуемое поражение Северной Евразии».
Раз, два, три, четыре.
Ошибками здесь являются рассмотрение объекта «в вакууме» и непонимание интересов крупнейших игроков. Которые, будь они единым целым, запросто могли превратить это пространство в лоскутное одеяло что в 1910-ых, что в 1940-ых, что в 1990-ых. Но поскольку между ними идёт борьба за гегемонию - эта музыка будет вечной.
Новиопы достаточно прозорливы, чтобы увидеть наличие декораций, но всё же не настолько, чтобы понять кто ставит спектакль.
За примером далеко ходить не надо. Время «Западной Евразии» т.е. Османской Империи вышло уже в конце XVIII века. Там была и технологическая отсталость, и активные сепаратистские движения, и давление великих держав. Однако она простояла ещё полтора века, потому что Британия была заинтересована в её сохранении. «Європа нам допоможе».
И если на секунду допустить возможность построения в Междуморье нового проамериканского центра силы, то делать всё против этого будет прежде всего западноевропейская Ось (Лондон-Париж-Берлин-Брюссель-Рим). Точно также как модернизаторский проект Мухаммеда Али (за которым стояла Франция) в своё время оказался задавлен собранной Британией коалицией. Стамбул был буквально спасён от египетских войск вмешательством «старших».
А сюжет «Игры Престолов» знает лучше не менее фэнтезийной национальной истории средних веков.
Forwarded from Цитаты преподавателей
Современный человек знает биографию человека-паука лучше, чем биографию Иисуса Христа.
Татаринов А.В.
#КубГУ
Татаринов А.В.
#КубГУ