Третья англо-американская?
Да, Интербеллум был не миром, а перемирием лет на 20. Вот только между кем и кем? Сейчас при разговоре об этом периоде акцент делается на подготовке наций-неудачников, антидемократических реваншистов и борцов за всё плохое против всего хорошего к нанесению удара по миропорядку, основанному на ещё не таких твёрдых правилах.
Но пусть в двадцатых и чувствовалась некоторая тревога, предмет от которого она, порой, исходила выглядит неожиданным для современного ретроспективного взгляда.
Своеобразным документом эпохи, резонирующим с мыслями многих людей в США того времени можно считать книгу «We Fight for Oil» (1928) Людвелла Денни. Проповедник, ставший популярным журналистом (а это довольно близкие занятия), он на основе большого количества материалов описал борьбу американских и британских элит за чёрное золото с конца XIX века аккурат до начала Великой Депрессии.
По вопросу о возможности англо-американской войны Денни пришёл к следующему выводу:
Опасность нельзя устранить, отрицая ее существование. Мир нельзя сохранить, повторяя ложь о том, что «война между Великобританией и Соединенными Штатами невозможна».
Война возможна. Война вероятна — если только две империи не попытаются путем взаимных жертв примирить свои многочисленные конфликтующие интересы. Это включало бы совместное пользование сырьем и рынками сбыта, а также разделение господства на море без нарушения прав более слабых стран. Если произойдет какое-то подобное чудо дипломатии, нефть может перестать быть взрывчаткой для международных отношений.
Да, Интербеллум был не миром, а перемирием лет на 20. Вот только между кем и кем? Сейчас при разговоре об этом периоде акцент делается на подготовке наций-неудачников, антидемократических реваншистов и борцов за всё плохое против всего хорошего к нанесению удара по миропорядку, основанному на ещё не таких твёрдых правилах.
Но пусть в двадцатых и чувствовалась некоторая тревога, предмет от которого она, порой, исходила выглядит неожиданным для современного ретроспективного взгляда.
Своеобразным документом эпохи, резонирующим с мыслями многих людей в США того времени можно считать книгу «We Fight for Oil» (1928) Людвелла Денни. Проповедник, ставший популярным журналистом (а это довольно близкие занятия), он на основе большого количества материалов описал борьбу американских и британских элит за чёрное золото с конца XIX века аккурат до начала Великой Депрессии.
По вопросу о возможности англо-американской войны Денни пришёл к следующему выводу:
Опасность нельзя устранить, отрицая ее существование. Мир нельзя сохранить, повторяя ложь о том, что «война между Великобританией и Соединенными Штатами невозможна».
Война возможна. Война вероятна — если только две империи не попытаются путем взаимных жертв примирить свои многочисленные конфликтующие интересы. Это включало бы совместное пользование сырьем и рынками сбыта, а также разделение господства на море без нарушения прав более слабых стран. Если произойдет какое-то подобное чудо дипломатии, нефть может перестать быть взрывчаткой для международных отношений.
Читая книгу с весьма двусмысленным названием «Fighting with allies» о формировании англо-американских «особых отношений» британского дипломата и члена Палаты лордов, барона Ренвика Клифтонского.
Барон описывает прибытие в США виконта Галифакса – нового британского посла в январе 1941 года. Этот человек был не лучшего мнения об Америке, а сам воплощал худшие стереотипы о британцах.
Галифакс доложил королю, что, по его мнению, американцы «очень напоминают массу милых детей – немного грубоватых, очень сердечных и в основном управляемых эмоциями». Он считал их полуобразованными и «крайне боящимися общественного мнения».
Он сказал Самнеру Уэллсу, заместителю госсекретаря в Госдепартаменте, что, по его мнению, прибалты не заслуживают уделяемого им внимания. Посещение охоты на лис вызвало гнев американской прессы. Галифакс также утверждал, что не в состоянии понять американскую систему правления, которую он имел привычку сравнивать с «беспорядочной стрельбой по кроликам».
Исправить ситуацию удалось не сразу.
В попытке создать более демократичный имидж посла убедили посетить матч "Чикаго Уайт Сокс". Подаренный хот-дог пришелся ему не по вкусу и он решил спрятать его под сиденьем. Этот момент сфотографировали журналисты, что имело печальные последствия для связей с общественностью. В Форин-офисе задавались вопросом, сможет ли Галифакс когда-нибудь оправиться от своих неудач.
Однако, и это характерный момент, виконту помогло сделанное им лестное для американцев сравнение уровня жизни в двух странах.
Всё изменилось, когда толпа женщин-изоляционисток в Детройте забросала его яйцами. После этого начали цитироваться слова посла о том, что американцы обласканы судьбой: «в Британии мы получаем только одно яйцо в неделю». Комментарий на самом деле исходил от его пресс-секретаря, но впоследствии Галифакс пользовался более благосклонным отношением прессы и установил хорошие отношения с ключевыми советниками Рузвельта.
Барон описывает прибытие в США виконта Галифакса – нового британского посла в январе 1941 года. Этот человек был не лучшего мнения об Америке, а сам воплощал худшие стереотипы о британцах.
Галифакс доложил королю, что, по его мнению, американцы «очень напоминают массу милых детей – немного грубоватых, очень сердечных и в основном управляемых эмоциями». Он считал их полуобразованными и «крайне боящимися общественного мнения».
Он сказал Самнеру Уэллсу, заместителю госсекретаря в Госдепартаменте, что, по его мнению, прибалты не заслуживают уделяемого им внимания. Посещение охоты на лис вызвало гнев американской прессы. Галифакс также утверждал, что не в состоянии понять американскую систему правления, которую он имел привычку сравнивать с «беспорядочной стрельбой по кроликам».
Исправить ситуацию удалось не сразу.
В попытке создать более демократичный имидж посла убедили посетить матч "Чикаго Уайт Сокс". Подаренный хот-дог пришелся ему не по вкусу и он решил спрятать его под сиденьем. Этот момент сфотографировали журналисты, что имело печальные последствия для связей с общественностью. В Форин-офисе задавались вопросом, сможет ли Галифакс когда-нибудь оправиться от своих неудач.
Однако, и это характерный момент, виконту помогло сделанное им лестное для американцев сравнение уровня жизни в двух странах.
Всё изменилось, когда толпа женщин-изоляционисток в Детройте забросала его яйцами. После этого начали цитироваться слова посла о том, что американцы обласканы судьбой: «в Британии мы получаем только одно яйцо в неделю». Комментарий на самом деле исходил от его пресс-секретаря, но впоследствии Галифакс пользовался более благосклонным отношением прессы и установил хорошие отношения с ключевыми советниками Рузвельта.
The Poison Ivy League
В Heritage Foundation призывают дефинансировать богатейшие университеты, особенно Лигу Плюща.Ведь именно там готовят фрейдомарксистов, с которыми борется этот think-tank.
Восемь университетов Лиги ежегодно получают федеральные субсидии на 1,8 миллиардов, несмотря на наличие внушительных эндаумент-фондов, оцениваемых в 192 миллиарда.
Большая часть субсидий проходит по статье «накладных расходов» (overhead), с чем были связаны скандалы, когда выяснилось, что это включает в себя яхты и роскошные интерьеры для кабинетов руководства. Кроме того, отсюда же финансируются мероприятия в рамках подхода DEI (разнообразие, равенство, инклюзивность).
Предлагается прекратить оплачивать накладные расходы университетов с эндаумент-фондами более чем на 5 миллиардов, а для имеющих эндаумент от 2 до 5 миллиардов выделять средства в размере 15% от направляемых непосредственно на исследовательскую деятельность.
В Heritage считают, что это не только сэкономит деньги налогоплательщиков, но и усложнит переманивание кадров со стороны топовых университетов, сделав научную деятельность, «сосредоточенную в горстке прибрежных городов», более распределённой. И конечно, остановит рост «излюбленных идеологических проектов администрации – бюрократических структур DEI», которые Heritage обвиняет ни много ни мало в распространении антисемитизма (симпатии леволибералов к Палестине).
Статья характерная, ведь здесь переплетаются любимые мишени официального американского консерватизма: «Повесточка», бюрократия и региональное неравенство.
В Heritage Foundation призывают дефинансировать богатейшие университеты, особенно Лигу Плюща.
Восемь университетов Лиги ежегодно получают федеральные субсидии на 1,8 миллиардов, несмотря на наличие внушительных эндаумент-фондов, оцениваемых в 192 миллиарда.
Большая часть субсидий проходит по статье «накладных расходов» (overhead), с чем были связаны скандалы, когда выяснилось, что это включает в себя яхты и роскошные интерьеры для кабинетов руководства. Кроме того, отсюда же финансируются мероприятия в рамках подхода DEI (разнообразие, равенство, инклюзивность).
Предлагается прекратить оплачивать накладные расходы университетов с эндаумент-фондами более чем на 5 миллиардов, а для имеющих эндаумент от 2 до 5 миллиардов выделять средства в размере 15% от направляемых непосредственно на исследовательскую деятельность.
В Heritage считают, что это не только сэкономит деньги налогоплательщиков, но и усложнит переманивание кадров со стороны топовых университетов, сделав научную деятельность, «сосредоточенную в горстке прибрежных городов», более распределённой. И конечно, остановит рост «излюбленных идеологических проектов администрации – бюрократических структур DEI», которые Heritage обвиняет ни много ни мало в распространении антисемитизма (симпатии леволибералов к Палестине).
Статья характерная, ведь здесь переплетаются любимые мишени официального американского консерватизма: «Повесточка», бюрократия и региональное неравенство.
Forwarded from Γρηγόριος Μιχαήλ
(Решил реанимировать некропост — в честь праздника, да и потому, что реальность, чем дальше, тем больше развивается в правильном направлении).
Ещё одно знамение окончательно наступающего XXI века - как бритвой отрезало все шутки про "диванные войска".
Уже очевидно что аббревиатура "ИПСО" войдёт учебники, а войны будущего без подобных структур представить будет невозможно.
"Люди отрицают целесообразность строительства танков в XX веке".
И как изыск, как высшее развитие идеи - полностью виртуальная, война двух ИПСО, без участия классической армии - в прямом эфире, с коллективным психозом, от которого виртуальное и реальное окончательно сливаются воедино.
Но войны государственных центров психологических операций друг с другом, будут лишь первой ласточкой грядущего мирового порядка.
Неслыханная свобода дезинформации, доступная не только и не столько государственным институтам, но даже отдельному индивидууму, приведет понятно к чему - к приближению Великой и Анархической.
Сегодня вы благополучное европейское государство, стоявшее от начала времён, а завтра XVIII механизированный корпус народной милиции Окситанский Народной Республики, с тяжёлыми боями занимает предместья Парижа.
И пошла паника, кумулятивный эффект, конечно не без участия традиционного террора бомбы и револьвера.
А может и вовсе - оживление виртуальных фантомов.
И вот уже все перекрашивают карты.
Тех кто ближе к состоянию failed-state или существует лишь благодаря суперпозиции интересов враждебных друг другу Хозяев Дискурса это развинтит до основания.
Тех кто поустойчивей - медленно, но неотвратимо разъест, как кислота.
Ещё одно знамение окончательно наступающего XXI века - как бритвой отрезало все шутки про "диванные войска".
Уже очевидно что аббревиатура "ИПСО" войдёт учебники, а войны будущего без подобных структур представить будет невозможно.
"Люди отрицают целесообразность строительства танков в XX веке".
И как изыск, как высшее развитие идеи - полностью виртуальная, война двух ИПСО, без участия классической армии - в прямом эфире, с коллективным психозом, от которого виртуальное и реальное окончательно сливаются воедино.
Но войны государственных центров психологических операций друг с другом, будут лишь первой ласточкой грядущего мирового порядка.
Неслыханная свобода дезинформации, доступная не только и не столько государственным институтам, но даже отдельному индивидууму, приведет понятно к чему - к приближению Великой и Анархической.
Сегодня вы благополучное европейское государство, стоявшее от начала времён, а завтра XVIII механизированный корпус народной милиции Окситанский Народной Республики, с тяжёлыми боями занимает предместья Парижа.
И пошла паника, кумулятивный эффект, конечно не без участия традиционного террора бомбы и револьвера.
А может и вовсе - оживление виртуальных фантомов.
И вот уже все перекрашивают карты.
Тех кто ближе к состоянию failed-state или существует лишь благодаря суперпозиции интересов враждебных друг другу Хозяев Дискурса это развинтит до основания.
Тех кто поустойчивей - медленно, но неотвратимо разъест, как кислота.
Forwarded from Γρηγόριος Μιχαήλ
Как это произойдёт?
А очень просто.
Если "поставить под ружьё", изображать из себя "отдел Д", можно всех обученных грамоте и имеющих доступ в Интернет — то это получается мобилизационный потенциал в миллионы и миллиарды.
Который нет ни одной причины не использовать — сперва под государственным патронатом, затем под частным, а затем на фрилансерской основе.
Быстро собрать людей за копейки (ибо их много) под "деблокаду Барселоны войсками Свободной Каталонии", "антитеррористическую операцию против кашубских боевиков в Кракове", "штурм Вашингтона", а потом разобрать, не оставляя ненужных следов в бумажной и электронной отчётности — это ведь удобно.
Правда будет и до поры неочевидный побочный эффект — массовое участие некогда пассивных потребителей пропаганды в её производстве, по итогу сводит её эффект к минимуму, если не к нулю.
Крутят человеку по телекрану очередной сюжет про товарища Огилви - а он или довольно хмыкает ("Обошёл таки Петрова, мой сюжет в эфир пустили!"), или раздражённо вздыхает ("Я сюда прихожу от работы отдыхать, а не смотреть на неё!").
Но праведного гнева, искреннего возмущения, непритворного ужаса - всего того, что и должна вызывать пропаганда - ни у кого, за исключением небольшого процента сидящих на собственном кокаине уже не будет.
Так, вслед за девальвацией дипломатии из-за василисков, конца классического шпионажа, из-за повсеместного распространения технологии дипфейков, наступит конец детища виконта Нортклиффа, полировавшего мозги человечеству весь ХХ век.
А очень просто.
Если "поставить под ружьё", изображать из себя "отдел Д", можно всех обученных грамоте и имеющих доступ в Интернет — то это получается мобилизационный потенциал в миллионы и миллиарды.
Который нет ни одной причины не использовать — сперва под государственным патронатом, затем под частным, а затем на фрилансерской основе.
Быстро собрать людей за копейки (ибо их много) под "деблокаду Барселоны войсками Свободной Каталонии", "антитеррористическую операцию против кашубских боевиков в Кракове", "штурм Вашингтона", а потом разобрать, не оставляя ненужных следов в бумажной и электронной отчётности — это ведь удобно.
Правда будет и до поры неочевидный побочный эффект — массовое участие некогда пассивных потребителей пропаганды в её производстве, по итогу сводит её эффект к минимуму, если не к нулю.
Крутят человеку по телекрану очередной сюжет про товарища Огилви - а он или довольно хмыкает ("Обошёл таки Петрова, мой сюжет в эфир пустили!"), или раздражённо вздыхает ("Я сюда прихожу от работы отдыхать, а не смотреть на неё!").
Но праведного гнева, искреннего возмущения, непритворного ужаса - всего того, что и должна вызывать пропаганда - ни у кого, за исключением небольшого процента сидящих на собственном кокаине уже не будет.
Так, вслед за девальвацией дипломатии из-за василисков, конца классического шпионажа, из-за повсеместного распространения технологии дипфейков, наступит конец детища виконта Нортклиффа, полировавшего мозги человечеству весь ХХ век.
Бросается в глаза фраза «мужской и женский пол по своим интересам – антагонисты». Данное утверждение находится в русле радикального феминизма и обычно подразумевает наличие природной враждебности между полами, чего-то глубокого и неискоренимого, лишь подавляемого так называемым «патриархатом».
Впрочем, это не единственная возможная интерпретация результатов, полученных в подобных исследованиях. Быть может, противоречия раздуваются социальными инженерами искусственно в духе политики divide et impera?
Этот процесс легко проследить на ярком и объёмном примере США, где левая повестка в высшем образовании начала внедрятся ещё с 30-х годов при одобрении со стороны истеблишмента. А в дальнейшем исхудание среднего класса и сворачивание американской мечты происходили параллельно с обострением «битвы полов».
Можно долго смеяться над киберпанк-конспирологией с её мрачными картинами мира, где большинство людей едят протеиновые батончики, сидя в квартирах-студиях с очками дополненной реальности. Однако, разрушение семьи, а то и моногамных гетеросексуальных отношений как массового нормального явления, с вытекающей отсюда атомизацией выглядит действительно привлекательным для аристократии вариантом по относительно гуманному сокращению лишнего населения или, по крайней мере, снижению его конкурентного потенциала.
Рассматривая проблему антагонизма больших групп людей шире, можно выделить один приём, к которому высший класс прибегает довольно часто – разводнение ответственности. Так, принято считать, что на Юге США чёрных угнетали «белые», хотя в действительности это плантаторы угнетали рабов и белую бедноту на издольщине.
Или в обществе выделяют верхние 5, 10, 20, 50 и так далее процентов, которые, как утверждается, заслуживают ненависти со стороны остальных. Получается, что как бы на одной стороне оказываются потомственный кровопиец из 0,001% и человек, добившийся толики успеха мирным путём за счёт своего таланта.
Разводнение легко проследить и на примере такой острой проблемы как сексуальное насилие. Обычно говорят о насилии «мужчин» над женщинами. Далее делается вывод о необходимости усиления карательно-профилактической и идеологической работы.
Меж тем, если посмотреть на какие именно категории мужчин приходится подавляющее большинство преступлений против половой неприкосновенности в «белых» странах, то это будут:
1) Представители элиты.
2) Представители неблагополучных и маргинальных слоёв.
3) Лица с «культурными особенностями».
Здесь следует обратить внимание на две вещи. Во-первых, идеологическая работа с этими группами неэффективна, а карательные меры их не останавливают. Зато, как и в случае с ограничением права на ношение оружия ущерб в конечном счёте наносится законопослушным гражданам, пусть и через серию гораздо более сложных процессов. Во-вторых, само наличие категорий 2 и 3 является следствием действий категории 1.
Следует ли говорить о том, что людям лучше бы избегать петушиных боёв со своими навязываемыми антагонистами, а также о том, что это вряд ли возможно?
Впрочем, это не единственная возможная интерпретация результатов, полученных в подобных исследованиях. Быть может, противоречия раздуваются социальными инженерами искусственно в духе политики divide et impera?
Этот процесс легко проследить на ярком и объёмном примере США, где левая повестка в высшем образовании начала внедрятся ещё с 30-х годов при одобрении со стороны истеблишмента. А в дальнейшем исхудание среднего класса и сворачивание американской мечты происходили параллельно с обострением «битвы полов».
Можно долго смеяться над киберпанк-конспирологией с её мрачными картинами мира, где большинство людей едят протеиновые батончики, сидя в квартирах-студиях с очками дополненной реальности. Однако, разрушение семьи, а то и моногамных гетеросексуальных отношений как массового нормального явления, с вытекающей отсюда атомизацией выглядит действительно привлекательным для аристократии вариантом по относительно гуманному сокращению лишнего населения или, по крайней мере, снижению его конкурентного потенциала.
Рассматривая проблему антагонизма больших групп людей шире, можно выделить один приём, к которому высший класс прибегает довольно часто – разводнение ответственности. Так, принято считать, что на Юге США чёрных угнетали «белые», хотя в действительности это плантаторы угнетали рабов и белую бедноту на издольщине.
Или в обществе выделяют верхние 5, 10, 20, 50 и так далее процентов, которые, как утверждается, заслуживают ненависти со стороны остальных. Получается, что как бы на одной стороне оказываются потомственный кровопиец из 0,001% и человек, добившийся толики успеха мирным путём за счёт своего таланта.
Разводнение легко проследить и на примере такой острой проблемы как сексуальное насилие. Обычно говорят о насилии «мужчин» над женщинами. Далее делается вывод о необходимости усиления карательно-профилактической и идеологической работы.
Меж тем, если посмотреть на какие именно категории мужчин приходится подавляющее большинство преступлений против половой неприкосновенности в «белых» странах, то это будут:
1) Представители элиты.
2) Представители неблагополучных и маргинальных слоёв.
3) Лица с «культурными особенностями».
Здесь следует обратить внимание на две вещи. Во-первых, идеологическая работа с этими группами неэффективна, а карательные меры их не останавливают. Зато, как и в случае с ограничением права на ношение оружия ущерб в конечном счёте наносится законопослушным гражданам, пусть и через серию гораздо более сложных процессов. Во-вторых, само наличие категорий 2 и 3 является следствием действий категории 1.
Следует ли говорить о том, что людям лучше бы избегать петушиных боёв со своими навязываемыми антагонистами, а также о том, что это вряд ли возможно?
Telegram
Politicanimalis
Женщинам все меньше нужны мужчины, а мужчинам — женщины
Читатель попросил меня прокомментировать исследование, опубликованное The Financial Times, где фиксируется рост расхождения в политических взглядах между полами.
У меня на этот счёт есть весьма…
Читатель попросил меня прокомментировать исследование, опубликованное The Financial Times, где фиксируется рост расхождения в политических взглядах между полами.
У меня на этот счёт есть весьма…
Любопытный взгляд на евроинтеграцию предложен в книге «Writing the Rules for Europe: Experts, Cartels, and International Organizations» историков Вольфрама Кайзера и Йохана Шота. Авторы рассматривают этот процесс с точки зрения деятельности «экспертов» – специалистов из различных отраслей экономики, с середины XIX века работавших над развитием международных (т.е. преимущественно общеевропейских) организаций, мыслимых в качестве предтеч ЕС задолго до Объединения угля и стали.
В книге также можно найти хороший термин для описания неявной идеологии Европейского Союза – технократический интернационализм.
Мы демонстрируем, что эти эксперты разработали специфическую технократическую структуру и практику управления международными отношениями — то, что мы называем технократическим интернационализмом. Эксперты твердо верили, что выбор вопросов, связанных с технологиями, должен быть “полностью неполитическим”, как выразился Кафтан, поскольку жаркие общественные дебаты приводили к иррациональному принятию решений. Вместо этого они выдвинули идею о том, что такие вопросы должны быть деполитизированы или “технифицированы” с целью выявления и формирования консенсуса вокруг того, что эксперты считают оптимальными техническими и научными решениями общих проблем. Выявление и согласование этих решений было бы наилучшим для национальных обществ и, в более широком смысле, для человечества.
Однако технократическая идея о том, что экспертная работа должна проводиться в зоне, свободной от политики, явно облегчила экспертам присоединение к различным политическим режимам, включая фашистские и коммунистические. И то, и другое обещало альтернативы необузданному капитализму и социальному беспорядку, что также в целом соответствовало их технократическим наклонностям.
Думается, что технократический интернационализм это вообще универсальная идеология современности, подходящая для многих государств. Ведь как это удобно – делать вид, что на верху есть только некие «эксперты», которые занимаются полезным делом – обслуживанием общества. Утопию портят лишь иногда выходящие на сцену «экстремисты», то есть те, ктовозвращает живое политическое мешает функционированию механизма по научно обоснованным и соответствующим нормальности правилам.
В книге также можно найти хороший термин для описания неявной идеологии Европейского Союза – технократический интернационализм.
Мы демонстрируем, что эти эксперты разработали специфическую технократическую структуру и практику управления международными отношениями — то, что мы называем технократическим интернационализмом. Эксперты твердо верили, что выбор вопросов, связанных с технологиями, должен быть “полностью неполитическим”, как выразился Кафтан, поскольку жаркие общественные дебаты приводили к иррациональному принятию решений. Вместо этого они выдвинули идею о том, что такие вопросы должны быть деполитизированы или “технифицированы” с целью выявления и формирования консенсуса вокруг того, что эксперты считают оптимальными техническими и научными решениями общих проблем. Выявление и согласование этих решений было бы наилучшим для национальных обществ и, в более широком смысле, для человечества.
Однако технократическая идея о том, что экспертная работа должна проводиться в зоне, свободной от политики, явно облегчила экспертам присоединение к различным политическим режимам, включая фашистские и коммунистические. И то, и другое обещало альтернативы необузданному капитализму и социальному беспорядку, что также в целом соответствовало их технократическим наклонностям.
Думается, что технократический интернационализм это вообще универсальная идеология современности, подходящая для многих государств. Ведь как это удобно – делать вид, что на верху есть только некие «эксперты», которые занимаются полезным делом – обслуживанием общества. Утопию портят лишь иногда выходящие на сцену «экстремисты», то есть те, кто
Те самые англосаксы добрались до отметки в 2000 подписчиков, что даёт неплохой повод привести подборку других интересных каналов, для удобства разделённых на тематические категории. Стоит сказать, что наличие того или иного названия здесь означает не согласие с написанным этим автором, а то что он побуждает думать о важном.
Философия и эзотерика
Ложь постмодерна
Χάων
Е-нутрия
Кино и немцы
Crypta Platonica
Экономика
Dauphinois
Деньги и песец
Георгий Обломов
Аналитика по широкому спектру
Politicanimalis
Ακαδημία
Холархия
Атлас амбиций
Искусство
Μουσεῖον
Cinema illusion
Клио
Символически
Подтексты супергероики
Исторические спекуляции и ревизионизм:
Γρηγόριος Μιχαήλ
Нейропсихология и приложения
Микола Канян
История гиперинформации
Kodor
Жизнь на Плутоне
Инфо-машинка
Викач
Текущий политикс
mikaprok
Politisch verdächtig
Hoffmann
Наивная политология
Правак на линии
Схемы и мемы
Мемасы высших порядков
Канал им. Хьюи Лонга
Свободная масса
Америка и Содружество
One Big Union
Universal Exports Ltd
Пробковый шлем
Миттельевропа
От Альп до Рейна
Демография, картография и этнография
Вечерний картограф
Демографический аутизм
Супрематическая картография
AnthropoLOGS
Философия и эзотерика
Ложь постмодерна
Χάων
Е-нутрия
Кино и немцы
Crypta Platonica
Экономика
Dauphinois
Деньги и песец
Георгий Обломов
Аналитика по широкому спектру
Politicanimalis
Ακαδημία
Холархия
Атлас амбиций
Искусство
Μουσεῖον
Cinema illusion
Клио
Символически
Подтексты супергероики
Исторические спекуляции и ревизионизм:
Γρηγόριος Μιχαήλ
Нейропсихология и приложения
Микола Канян
История гиперинформации
Kodor
Жизнь на Плутоне
Инфо-машинка
Викач
Текущий политикс
mikaprok
Politisch verdächtig
Hoffmann
Наивная политология
Правак на линии
Схемы и мемы
Мемасы высших порядков
Канал им. Хьюи Лонга
Свободная масса
Америка и Содружество
One Big Union
Universal Exports Ltd
Пробковый шлем
Миттельевропа
От Альп до Рейна
Демография, картография и этнография
Вечерний картограф
Демографический аутизм
Супрематическая картография
AnthropoLOGS
Весьма популярен миф о том, что среди держав-участниц ПМВ наиболее тяжёлое положение к началу 1917 года сложилось в России, что и обусловило революционные события. Разумеется, это легко опровергнуть изучив тогдашнее состояние Германии – хотя бы узнав, почему зима 1916-1917 называется немцами «брюквенной». Но немногим лучше обстояли дела и во Франции.
В уже упомянутой книге «We Fight for Oil» Людвелла Денни описывается острый дефицит топлива, с которым столкнулась французская армия.
К началу войны Франции не хватало источников сырья, а также мощностей по переработке, транспортировке и хранению нефти. В результате правительство во время войны почти полностью зависело от американских скважин, нефтеперерабатывающих заводов и танкеров. По словам премьера Клемансо, несколько раз, особенно в первые годы войны, Франция была близка к капитуляции из-за нехватки бензина для своих сухопутных и военно-воздушных сил.
Денни приводит жалобное обращение Клемансо к Вильсону, в котором первый прямо говорит о возможном выходе Франции из войны.
Перебои с поставками нефти привели бы к немедленному параличу наших армий и могли бы вынудить нас к миру, невыгодному для союзников. Теперь минимальный запас бензина, рассчитанный для французских армий их главнокомандующим, должен составлять 44 000 тонн, а ежемесячное потребление – 35 000 тонн. Этот необходимый запас сократился сегодня до 28 000 тонн и грозит сократиться почти до нуля, если
Соединенные Штаты не предпримут немедленных и исключительных мер.
Эти меры должны быть приняты без промедления для общей безопасности союзников. Существенным условием является то, что президент Вильсон должен получить на постоянной основе от американских нефтяных компаний танкеры дополнительным тоннажем в 100 000 тонн.
Безопасность союзных государств находится на волоске. Если союзники не хотят проиграть войну, то в момент великого немецкого наступления они не должны допустить, чтобы Франция испытывала недостаток в бензине, который так же необходим, как кровь, в сражениях завтрашнего дня.
В уже упомянутой книге «We Fight for Oil» Людвелла Денни описывается острый дефицит топлива, с которым столкнулась французская армия.
К началу войны Франции не хватало источников сырья, а также мощностей по переработке, транспортировке и хранению нефти. В результате правительство во время войны почти полностью зависело от американских скважин, нефтеперерабатывающих заводов и танкеров. По словам премьера Клемансо, несколько раз, особенно в первые годы войны, Франция была близка к капитуляции из-за нехватки бензина для своих сухопутных и военно-воздушных сил.
Денни приводит жалобное обращение Клемансо к Вильсону, в котором первый прямо говорит о возможном выходе Франции из войны.
Перебои с поставками нефти привели бы к немедленному параличу наших армий и могли бы вынудить нас к миру, невыгодному для союзников. Теперь минимальный запас бензина, рассчитанный для французских армий их главнокомандующим, должен составлять 44 000 тонн, а ежемесячное потребление – 35 000 тонн. Этот необходимый запас сократился сегодня до 28 000 тонн и грозит сократиться почти до нуля, если
Соединенные Штаты не предпримут немедленных и исключительных мер.
Эти меры должны быть приняты без промедления для общей безопасности союзников. Существенным условием является то, что президент Вильсон должен получить на постоянной основе от американских нефтяных компаний танкеры дополнительным тоннажем в 100 000 тонн.
Безопасность союзных государств находится на волоске. Если союзники не хотят проиграть войну, то в момент великого немецкого наступления они не должны допустить, чтобы Франция испытывала недостаток в бензине, который так же необходим, как кровь, в сражениях завтрашнего дня.
Каждое 12 марта стоит вспоминать, что за цветной революцией часто приходит ИГИЛ (запрещённая, хоть и не во всех своих ипостасях, организация). И приходит, конечно, не в силу случайности, а из-за нарушения принципа Честертона.
https://yangx.top/e_nutria/5201
Мысль хорошая, в США для оценки влияния атомной истерии на склонность к потреблению даже строили эконометрические модели. Ну а ядерный гриб является таким же органичным элементом эстетики винтажных плакатов, как счастливые дети или блестящие бытовые приборы.
С долей иронии можно сказать, что будучи средством сдерживания для первого фронта, ядерка (как и феминизм) выступала инструментом экспансии на втором – внутреннем, где шла отчаянная борьба за рост GDP.
Мысль хорошая, в США для оценки влияния атомной истерии на склонность к потреблению даже строили эконометрические модели. Ну а ядерный гриб является таким же органичным элементом эстетики винтажных плакатов, как счастливые дети или блестящие бытовые приборы.
С долей иронии можно сказать, что будучи средством сдерживания для первого фронта, ядерка (как и феминизм) выступала инструментом экспансии на втором – внутреннем, где шла отчаянная борьба за рост GDP.
Telegram
Е-нутрия
Часто думаю, кстати, что ядерная война - изобретение в том числе и маркетологов, поскольку - у кого как, но у меня сообщение о близком обмене ядерными ударами усиливают желание тратить деньги, склоняют в сторону спонтанных покупок, поездок, или занятий разными…
Читая книгу «Секретные миссии» – мемуары Эллиса Захариаса, офицера американской морской разведки, известного алармизмом в отношении действий Японии («трубил о готовящемся нападении на Перл-Харбор, но сонное начальство не обращало внимание»).
Автор описывает свой разговор с японскими военными атташе в конце тридцатых. Его собеседники выражали неудовольствие политикой США и перечисляли накопившиеся обиды. Поэтому Захариас решил разрядить обстановку и напомнить «о хорошем». Характерно, какие именно события он выбрал.
– Давайте обратимся к 1904 году, – сказал я, – я уверен, вам известно, что в это время США испытывали к Японии самые дружеские чувства.
– Да, – подтвердил Миура, – это верно.
– Интересно, знаете ли вы, что эти чувства однажды спасли Японию от очень серьезного затруднения, более того, от значительных материальных потерь.
– О, это удивительно! – воскликнул Миура. – Каким образом?
– Так вот, – ответил я, – когда русско-японская война приняла широкий размах, президент Теодор Рузвельт понял, что Япония недооценила связанный с ней риск, рассчитывая, что она продлится всего несколько месяцев. А так как Япония не подготовилась к затяжной кампании, то не могла продолжать боевые действия дальше, несмотря на блестящие успехи в войне.
Все присутствующие слушали с исключительным вниманием.
– Ваши военные советники сами поняли, что война для Японии достигла критической точки. Продолжайся она еще три – четыре месяца, Япония израсходовала бы свои ресурсы и погибла. Полковник Мацумото, – повернулся я к военному атташе, – вы, конечно, помните обстановку? Верно ли я ее обрисовал?
– Совершенно верно, – категорически подтвердил полковник.
Всем присутствующим стало ясно, что я оказался в выигрыше. Хотя такое мнение о ходе русско-японской войны было у нас общепринятым, здесь мне впервые удалось получить от японца, причем человека военного, подтверждение правильности моего мнения по этому вопросу. Только тот, кто близко знает японцев, может оценить, что означало такое признание в присутствии группы японцев.
Я воспользовался возможностью, которая открылась мне теперь:
– Как вам известно, президент Рузвельт вмешался и предложил свои услуги с тем, чтобы добиться заключения мира. Предложение, предварительно одобренное определенными японскими кругами, было охотно принято обеими сторонами.
Ну что же, раз так, то «милитаристскую Японию» построили себе сами. На пару с кузенами.
Автор описывает свой разговор с японскими военными атташе в конце тридцатых. Его собеседники выражали неудовольствие политикой США и перечисляли накопившиеся обиды. Поэтому Захариас решил разрядить обстановку и напомнить «о хорошем». Характерно, какие именно события он выбрал.
– Давайте обратимся к 1904 году, – сказал я, – я уверен, вам известно, что в это время США испытывали к Японии самые дружеские чувства.
– Да, – подтвердил Миура, – это верно.
– Интересно, знаете ли вы, что эти чувства однажды спасли Японию от очень серьезного затруднения, более того, от значительных материальных потерь.
– О, это удивительно! – воскликнул Миура. – Каким образом?
– Так вот, – ответил я, – когда русско-японская война приняла широкий размах, президент Теодор Рузвельт понял, что Япония недооценила связанный с ней риск, рассчитывая, что она продлится всего несколько месяцев. А так как Япония не подготовилась к затяжной кампании, то не могла продолжать боевые действия дальше, несмотря на блестящие успехи в войне.
Все присутствующие слушали с исключительным вниманием.
– Ваши военные советники сами поняли, что война для Японии достигла критической точки. Продолжайся она еще три – четыре месяца, Япония израсходовала бы свои ресурсы и погибла. Полковник Мацумото, – повернулся я к военному атташе, – вы, конечно, помните обстановку? Верно ли я ее обрисовал?
– Совершенно верно, – категорически подтвердил полковник.
Всем присутствующим стало ясно, что я оказался в выигрыше. Хотя такое мнение о ходе русско-японской войны было у нас общепринятым, здесь мне впервые удалось получить от японца, причем человека военного, подтверждение правильности моего мнения по этому вопросу. Только тот, кто близко знает японцев, может оценить, что означало такое признание в присутствии группы японцев.
Я воспользовался возможностью, которая открылась мне теперь:
– Как вам известно, президент Рузвельт вмешался и предложил свои услуги с тем, чтобы добиться заключения мира. Предложение, предварительно одобренное определенными японскими кругами, было охотно принято обеими сторонами.
Ну что же, раз так, то «милитаристскую Японию» построили себе сами. На пару с кузенами.
Можно ли малой кровью I: советник Цезаря из киевской губернии
Ув. авторы канала Politicanimalis затронули тему перенаселения, которое, согласно одной из точек зрения, ждало Россию в XX веке, не произойди с ней известные события. Мы же считаем, что «индийский сценарий» при сохранении РИ отнюдь не был неизбежным и укажем на аспекты, которые обходятся вниманием при таком чрезмерно мальтузианском подходе к вопросу.
В качестве затравки рассмотрим характерную и двояко связанную с данной темой судьбу Вольфа Ладежинского (1899-1975) – советника главнокомандующего союзными оккупационными войсками в Японии Дугласа Макартура.
Будущий «главный враг коммунизма в Восточной Азии» родился в семье еврейского торговца из небольшого городка Екатеринополь. Революция застала его ещё юным, лишь недавно закончившим гимназию человеком, который внезапно потерял привычный для себя мир. Отсюда понятно, почему «аграрный вопрос» – одна из любимых тем тогдашней российской общественности и кажущаяся причина смуты – въелся в сознание нашего героя и стал предметом работы всей его жизни.
В 1921 году Ладежинский бежал в Румынию, где перебивался работой мукомолом. Но диаспора помогла – он получил должность в Обществе помощи еврейским иммигрантам и оказался в США. Успешная карьера началась с учёбы экономике сельского хозяйства в Колумбийском университете, где как раз пристально изучали советскую коллективизацию. Затем Ладежинский кое-какое время работал переводчиком в Амторге – торговой компании, подконтрольной СССР.
К середине тридцатых его публикации заинтересовали некоторых приближённых к Рузвельту экономистов и Ладежинский был принят на работу в Департамент сельского хозяйства, посвятив следующие десять лет анализу аграрных проблем азиатских стран, с упором на вопрос о земельной собственности и крестьянские волнения. Окончание Второй Мировой и переход Японии, Южной Кореи и Тайваня под крылышко американцев дали Ладежинскому прекрасную возможность реализовать свои наработки на практике – осенью 1945 года его вызвали в Токио для работы над проведением аграрной реформы.
Придерживаясь умеренно левых взглядов он считал, что в основе программ модернизации аграрных обществ должно лежать создание широкого слоя мелких собственников, поддерживаемых государством. Разумеется, для этого требовалось первоначально лишить аристократию обширных владений, тем самым снижая и её возможности по сдерживанию перемен.
Превращение земледельцев в землевладельцев значительно повышает эффективность сельского хозяйства, давая приток валюты от экспорта, за счёт которой начинается индустриализация под сенью протекционизма. Кроме того, образуется положительная обратная связь, особенно важная на начальном этапе – более высокий человеческий капитал и спрос на индустриальную продукцию богатой Деревни подстёгивают промышленный рост, а крепнущий Город обеспечивает её лучшими инструментами.
Такие люди, и это закономерно, навлекают на себя гнев сразу с двух сторон – как от красно-коричневых любителей тотального государства, демагогические возможности которых кратно снижаются при реализации дистрибутистских мер, так и от сторонников консервативной экономической политики. И хотя у Ладежинского и его группы была серьёзная «крыша», среди американского истеблишмента также находились противники данной программы, считавшие её «социализмом». Рано или поздно Ладежинский попал под каток маккартизма, но перед этим сыграл важную роль в старте модернизации Тайваня и Южной Кореи, а также продолжении незавершённой модернизации Японии, речь о которых пойдёт в следующей части.
Пока же отметим, что кроме опыта самих США, где был и мощный класс фермеров, и протекционизм, и победа над плантаторами, Ладежинский ориентировался на изменения, происходившие в поздней РИ, считая перспективной траекторию модернизации, по которой она шла.
Ув. авторы канала Politicanimalis затронули тему перенаселения, которое, согласно одной из точек зрения, ждало Россию в XX веке, не произойди с ней известные события. Мы же считаем, что «индийский сценарий» при сохранении РИ отнюдь не был неизбежным и укажем на аспекты, которые обходятся вниманием при таком чрезмерно мальтузианском подходе к вопросу.
В качестве затравки рассмотрим характерную и двояко связанную с данной темой судьбу Вольфа Ладежинского (1899-1975) – советника главнокомандующего союзными оккупационными войсками в Японии Дугласа Макартура.
Будущий «главный враг коммунизма в Восточной Азии» родился в семье еврейского торговца из небольшого городка Екатеринополь. Революция застала его ещё юным, лишь недавно закончившим гимназию человеком, который внезапно потерял привычный для себя мир. Отсюда понятно, почему «аграрный вопрос» – одна из любимых тем тогдашней российской общественности и кажущаяся причина смуты – въелся в сознание нашего героя и стал предметом работы всей его жизни.
В 1921 году Ладежинский бежал в Румынию, где перебивался работой мукомолом. Но диаспора помогла – он получил должность в Обществе помощи еврейским иммигрантам и оказался в США. Успешная карьера началась с учёбы экономике сельского хозяйства в Колумбийском университете, где как раз пристально изучали советскую коллективизацию. Затем Ладежинский кое-какое время работал переводчиком в Амторге – торговой компании, подконтрольной СССР.
К середине тридцатых его публикации заинтересовали некоторых приближённых к Рузвельту экономистов и Ладежинский был принят на работу в Департамент сельского хозяйства, посвятив следующие десять лет анализу аграрных проблем азиатских стран, с упором на вопрос о земельной собственности и крестьянские волнения. Окончание Второй Мировой и переход Японии, Южной Кореи и Тайваня под крылышко американцев дали Ладежинскому прекрасную возможность реализовать свои наработки на практике – осенью 1945 года его вызвали в Токио для работы над проведением аграрной реформы.
Придерживаясь умеренно левых взглядов он считал, что в основе программ модернизации аграрных обществ должно лежать создание широкого слоя мелких собственников, поддерживаемых государством. Разумеется, для этого требовалось первоначально лишить аристократию обширных владений, тем самым снижая и её возможности по сдерживанию перемен.
Превращение земледельцев в землевладельцев значительно повышает эффективность сельского хозяйства, давая приток валюты от экспорта, за счёт которой начинается индустриализация под сенью протекционизма. Кроме того, образуется положительная обратная связь, особенно важная на начальном этапе – более высокий человеческий капитал и спрос на индустриальную продукцию богатой Деревни подстёгивают промышленный рост, а крепнущий Город обеспечивает её лучшими инструментами.
Такие люди, и это закономерно, навлекают на себя гнев сразу с двух сторон – как от красно-коричневых любителей тотального государства, демагогические возможности которых кратно снижаются при реализации дистрибутистских мер, так и от сторонников консервативной экономической политики. И хотя у Ладежинского и его группы была серьёзная «крыша», среди американского истеблишмента также находились противники данной программы, считавшие её «социализмом». Рано или поздно Ладежинский попал под каток маккартизма, но перед этим сыграл важную роль в старте модернизации Тайваня и Южной Кореи, а также продолжении незавершённой модернизации Японии, речь о которых пойдёт в следующей части.
Пока же отметим, что кроме опыта самих США, где был и мощный класс фермеров, и протекционизм, и победа над плантаторами, Ладежинский ориентировался на изменения, происходившие в поздней РИ, считая перспективной траекторию модернизации, по которой она шла.