Занятно сейчас читать статью Иммануила Валлерстайна «Peace, Stability, and Legitimacy, 1990-2025/2050» написанную в далёком 1991 году.

Валлерстайн говорил о грядущей утрате США гегемонии, превращении Японии в ведущую экономику мира и центр развития передовых технологий. Последняя, конечно, всё равно будет опираться на американскую военную мощь, но в целом станет ведущим партнёром.

А сейчас на место бумажного тигра, которым себя пугают американцы назначили Китай. Не могут люди без «жёлтой угрозы».

Столкнувшись с таким сильным альянсом «старые европейцы» забудут о последних противоречиях между собой, а вот страны Центрально-Восточной Европы ЕС не интегрирует. Максимум, что можно ожидать – отношения подобные США и Мексике.

Но оказалось, что интеграция пошла. Ведь врага лучше держать поближе, и польского петуха орла с прочей американской живностью при случае проще зарезать, если принять их в ЕС, нежели они бы построили свой союз с латвийскими казино и чешскими актрисами.

Оба мировых полюса, то есть японо-американский кондоминиум и ЕС будут стремится включить остальной мир в свои сети. И если для первого важнейшей добычей будет Китай, то для второго – Россия. Глобальному Югу в целом Валлерстайн предрекал инвестиционный голод – основной поток вложений будет идти в Китай и Россию.

Китай, как показывает его история, может расти хоть до трети мировой экономики, а его потом запросто «разбирают» степняки или наркоторговцы. Так что, инвестируйте, джентельмены на здоровье.

С Россией другая история. Похоже испугались, что ещё два таких десятилетия как тучные нулевые и будет сформирован обширный и настоящий русский средний класс. А дальше со всеми остановками от деновиопеизации и новой Переяславской Рады до Вестминстерского трибунала над криптоколониальными преступниками («вы признаны виновным, товарищ гражданин Саксен-Кобург») :)

Большой проблемой для мировой системы Валлерстайн считал аппетиты разросшегося западного среднего класса, которые всё труднее удовлетворять в условиях замедляющейся экономики. А значит, элита встаёт перед выбором между подавлением «середняков» и предоставлением им очередной порции уступок.

Нетрудно догадаться, что выбрали в итоге.

Наконец, Валлерстайн отмечал, что именно в ситуации грядущего хаоса действия людей способны оказать наибольшее воздействие. И здесь он видел две силы с большим потенциалом.

Во-первых, это аристократия, которая действует в рамках принципа Лампедузы: чтобы всё осталось по-прежнему, всё должно измениться. Валлерстайн не мог точно определить, что она предложит миру, но не сомневался в её «интеллекте и проницательности».

Во-вторых, это антисистемные движения, историю которых он определяет как серию грандиозных тактических успехов и не менее грандиозных стратегических поражений. «В долгосрочной перспективе, эти движения больше поддерживали, чем подрывали систему». Валлерстайн задаётся вопросом, появятся ли новые антисистемные движения, достаточно сильные и гибкие, чтобы результат их действий не был лампедузианским.

То есть «бунтари» и аристократы работают в паре. Это очень хорошая мысль – ведь те же диктатура элгэбэтэриата, радфем-хунвейбинки или BLM-комиссары просто инсталлированы очень богатыми белыми мужчинами, чтобы вернуть основную массу белых мужчин обратно в состояние крепостных.

В плане понимания роли «старых денег», конечно, очень прозорливым был этот американец духом из Австро-Венгрии. Некоторые смеются над «конспирологами», которые видят «каких-то там старичков». А вот Валлерстайн считал, что господства буржуазии в привычном понимании не существует, ведь коль скоро капитализм порождает монополии (и чем дальше, тем больше), а мечта буржуа – превратить доход в ренту, со временем происходит всё большая «аристократизация» общества.

Британский агент в Гарварде Нил Фергюсон в своей книге «Империя: как Британия создала современный мир» напоминает об одной важной функции колоний – проведение военных операций вдали от метрополии.

В 1866 году группа англичан была арестована в Абиссинии по приказу императора Теодороса II, которой посчитал, что они проявили недостаточно уважения к его древней монархии.

Когда переговорщики также были взяты в плен летом 1867 года, королева Виктория объявила о решении послать экспедицию для их освобождения силами Бомбейского президентства Британской Индии.

В походе участвовало 13000 солдат и 26000 обслуживающего персонала, с огромным количеством скота (среди прочего 44 слона и 7000 верблюдов). Спланировал и возглавил сэр Роберт Нейпир. На корабли были погружены элементы сборной гавани с маяком.

Теодорос полагался на то, что преодолеть 650 километров по сухому гористому пространству от побережья до крепости Магдала, где удерживали заложников, будет невозможно. Но за три месяца Нейпир дошёл до Магдалы и в последовавшей битве уничтожил абиссинскую армию, что вынудило императора совершить самоубийство.

Не обошлось и без проявлений английской любви к коллекционированию – из Абиссинии были вывезены тысяча написанных офицерами на коленках древних христианских манускриптов и ожерелье Теодороса, которое сейчас хранится в Британском Музее.

Кстати, если бы Девол жил тогда, он бы, наверное, сидя в Лондоне, играя с джентельменами в вист и попивая чай из Бенгалии осуждал «индийский аскариленд».

Неспособность к рефлексии иногда может быть «суперсилой», как и отсутствие чувства боли. Например, помогает очень уверенно гнать нарратив, который будут кушать читатели.

Тут сразу вспоминается Кожев.

С точки зрения интеллектуальной и художественной культуры, Россия располагается не на крайнем Востоке, но в центре географической зоны, охватываемой европейской культурой; иначе говоря, так называемая советская культура является крайне упрощенной репликой французской цивилизации, остановившейся в своем развитии где-то в 1890 году и приспособленной к уровню двенадцатилетнего ребенка.

С элитарной культурой, безусловно, произошёл «провал XX века». Когда физические носители вырезаны, она просто перестаёт воспроизводиться.

Но стоит ли воспринимать советский период как «разрыв с Европой», а советскую культуру (безотносительно вопроса о том, является ли она чужеродной и противопоставленной культуре русской или её частью) как неевропейскую?

Советское общество было бедным, в нём отсутствовали целые социальные группы, а ко всему прочему, оно ещё двигалось асинхронно с другими: так и не выйдя из состояния мобилизации и дефицита времён ПМВ, зато пройдя через «Дивный Новый Мир» позитивной деятельности в отношении меньшинств и разрушения патриархальных структур, к которому Запад только привыкает.

Но ведь и жители Революционной Франции, Германии 30х-40х (а Восточной Германии так вообще 30х-80х) или рабочих кварталов любого европейского города конца XIX века не были «азиатами», над которыми «англичане поставили новиопов». Хотя многие элементы среды и мировосприятия этих людей были как раз «советскими».

What a joke is канал татарского улема Галеева. Ведь у него посты с упором на англосферу и претензией на объективность, среди которых попадаются и интересные, перемежаются до смешного delusional пропагандой, а также «этодругизмом» в отношении всего тюркского. Never happened, but they deserved it.

То есть он пишет literally вот так:

Урус, ты ответишь за всё.

Фрэнсис Бэкон выделяет четыре типа idols.

Урусское «art» это пение под балалайку как достать водку, а урусская «philosophy» это рассуждения как достать балалайку во время распития водки.

Шотландцев привлекли к унии с Англией главным образом opening им доступа к пользованию английской колониальной империей.

Готовьте ордынский exit, slaveяне.

В британской политической системе наблюдается balance между «правящей» и «оппозиционной» партиями, а бюрократия консультируется как с текущим, так и с теневым правительствами.

Урусский мир до основанья мы разрушим.

Католическая церковь предала ирландцев, когда единственный Папа-англичанин Адриан IV издал буллу, blessing англо-норманнское завоевание Ирландии.

Мы наш, татарский world построим.

В американской back country нет достойных объектов налогообложения, поэтому полиция зверствует, собирая штрафы для местной власти.

Who was пастухом, тот станет баскаком.

Теперешнее экономическое well-being Вирджинии – следствие её былого политического влияния, благодаря которому у её границ расположен Вашингтон.

Никогда не прощу урусов, которые основали разграбили Казань.

Самый интересный момент в WWII это то, что впервые в истории страна А отодвинула страну B с позиции гегемона без прямого столкновения.

Правильно писал великий половецкий мыслитель Калтанай-Балтанай: «slaveянин – это extra virgin, а тюрк – gigachad».

Кондоминиум

Многие страны де-факто являются совладениями нескольких великих держав, где каждому из крупных игроков принадлежит определённый процент «акций власти». К примеру, это Ирландия и Канада, которые англосаксонские кузены делят между собой со времён окончания ПМВ.

Но иногда территории прямо имеют двойное подчинение. Так, архипелаг Новые Гебриды в Меланезии, где сейчас располагается Республика Вануату, почти столетие являлся кондоминиумом Франции и Великобритании.

Изначально (1887-1906) это осуществлялось через совместную комиссию, которая была учреждена для защиты европейских колонистов, но не вмешивалась в туземные дела, а архипелаг продолжал оставаться нейтральной территорией.

Однако, неясный правовой статус вызывал недовольство у переселенцев и 1906 году был установлен режим кондоминиума, при котором все элементы государственной системы от законов до образования дублировались.

Составлявшие большинство населения ни-вануату не получили подданства ни одной из держав, а их земля стала всё больше и больше использоваться для выращивания кокосов.

Более опытные по части криптоколониализма англичане ещё в середине XX века предлагали французам предоставить архипелагу независимость. Однако, последние выступали резко против, опасаясь, что тогда придётся расстаться и с соседней Новой Каледонией, богатой природными ресурсами и необходимой для сохранения французского присутствия в Океании.

Началась чехарда: англиканский священник Уолтер Лини основал социалистическую партию, выступавшую за деколонизацию, а вануатский националист Джимми Стивенс, бывший шотландско-тонголезским метисом, получавшим деньги от американцев, провозгласил независимость части островов как «государства Вемерана». Впрочем, движение Стивенса было подавлено интервенцией войск Новой Гвинеи (страны, входящей в Содружество и недавно получившей независимость от Австралии). А самого Стивенса обвинили в работе на Францию.

Устав от английских фокусов, в 1980 году французы наконец согласились предоставить архипелагу независимость, а первым премьером стал франкофоб Лини. Впрочем, в девяностые отношения Вануату с Францией были нормализованы.

Сейчас Новые Гебриды продолжают оставаться частью сферы влияния европейских держав, входя одновременно и в Содружество и во Франкофонию. Прежде всего острова полезны британским и французским элитам в качестве офшорной зоны и налоговой гавани.

Безотносительно вопроса о достоверности отдельных построений Дмитрия Евгеньевича (хотя, предыдущий год выступил очень сильным подтверждением корректности взгляда ДЕГа на современность), его дискурс является несомненно положительным феноменом.

Дело в том, что людям вне так называемого «Запада» предлагается выбирать одну из двух призм, через которые они будут смотреть на мир. Это либо призма «скрепная», то есть тяга к архаике, восхищение своей «многотысячелетней» историей, мумиями в мавзолеях, вуду, дервишами, хиджабами и т.д. Либо призма «прозападная», то есть карго-культ, повесточка, свежие статейки из очередного американского think-tank, желание собрать все ценные вещи и отнести в Сити/на Уолл-стрит.

Причём обе чаще всего разработаны одними и теми же людьми, а проводники первой отличаются только более скрытной работой в качестве колониальных агентов («бей империалистов» пишем, вилла на озере Комо в уме).

Это заглушки в сознании, которые мешают построить общества, способные составить реальную конкуренцию мировому Центру. ДЕГ же предлагает способ пройти между Сциллой и Харибдой – вспомнить, что мы и есть Европа, только искусственно помещённая в условия, вовсе для нас не естественные (в чём одновременно пытаются уверить как свидетели лаптей, уа-уа-Уаспутина и «крепостного рабства», так и сторонники различных вариаций евразийства).

https://yangx.top/hellenistics/309

https://yangx.top/hellenistics/310

https://yangx.top/hellenistics/311

Читая трактат «Принципы переговоров» французского дипломата и мыслителя Габриэля Бонно де Мабли.

Мабли разделяет государства на державу-доминанта, державу-соперницу (риваля), второстепенные и третьестепенные державы, описывая, чем каждый тип должен заниматься прежде всего.

Доминанту следует поддерживать «справедливость» во всём мире, то есть выступать миротворцем и арбитром при возникновении конфликтов где бы то ни было (на деле это означает не давать чрезмерно усиливаться ни одной стороне).

Риваль должен заботиться о своём экономическом росте и «нагуливать вес», чтобы однажды стать способным бросить вызов доминанту.

Оптимальной стратегией для второстепенных держав является «поиск кому бы продать свою дружбу подороже» и лавирование, с перспективой становления ривалем, а затем и доминантом.

Для третьестепенных государств насущным вопросом является самосохранение, поскольку чаще всего именно за их счёт происходит расширение старших по рангу.

К слову, в отличие от мир-системщиков, у Мабли доминантом до окончания Тридцатилетней войны числится «Австрийский дом» (с центром, конечно же, в Мадриде), а после – Франция. Ривалями, соответственно, являются Франция и Британия. Голландия, наряду с Савойским герцогством, приводится как пример неплохо играющей второстепенной державы.