Это финиш
The Anglo-Finnish Society – основанная в 1911 году некоммерческая (не надо денег) и неполитическая (к власти не придём, товарить не будем) организация, призванная взращивать культурные и социальные связи между двумя странами.
Чтобы ознакомиться с её историей глубоко копать не надо – люди приводят информацию прямо на своём сайте.
Англо-финское общество возникло из-за того, что Финляндия переживала трудные времена. Начиная с 1899 года наблюдалась мобилизация британского общественного мнения в пользу Финляндии. Члены Фабианского Общества и Лейбористской партии были особенно чутки к финнам, которые приехали в Лондон, чтобы привлечь внимание к ситуации на их родине. Пресса в целом, усердно культивируемая финскими активистами в Британии, была настроена сочувственно.
Финская туристическая ассоциация была основана уже в 1890-х годах, в то время как Finska Ångfartygs Aktiebolaget (FÅA), связанная с крупной британской логистической фирмой Джон Гуд и Ко, стремилась привлечь посетителей публикациями на английском языке в 1894 и 1899 годах. С 1900 по 1905 год с перерывами выходил "Финляндский вестник". "Finland", английский журнал, посвященный делу финского народа, появился в июне 1899 года .
Литература о Финляндии на английском языке была доступна уже в работах "Виньетки Финляндии" мисс Клайв-Бейли (1895), "Через Финляндию в повозках" неукротимой миссис Алек Твиди (1897), "Через Финляндию в Санкт-Петербург" Александра Маккаллума Скотта (1899), "Письма из Финляндии" Розалинды Трэверс (1910), "Финляндия" Артура Рида (1915), "Великое княжество Финляндское" Изабеллы Фиббс (1903), "Финляндия сегодня" Джорджа Ренвика (1911) и "Летнее турне по Финляндии" Пола Уэйнмана (1908).
Британская пресса в то время была в курсе финской ситуации. Среди лучших были репортажи для The Manchester Guardian профессора Джона Довера Уилсона, некоторое время преподававшего английский язык в Гельсингфорсском университете.
Первое заседание Англо-финского общества состоялось в 8 часов вечера воскресенья, 17 декабря 1911 года, в Лондоне. Радикальный лейборист, член парламента мистер Ллевеллин Атерли-Джонс занял председательское место. Другими основателями стали ещё один парламентарий Александр Маккаллум Скотт, Х.М. Невинсон, Эдвард Вестермарк, Айно Мальмберг и Розалинд Трэверс. Президентом был избран Александр Маккаллум Скотт, председателем – Герберт Янг. Почётным казначеем стал капитан Вилен. Движущей силой организации выступали почетные секретари Айно Мальмберг и Розалинд Трэверс.
Для прессы Айно Мальмберг описала себя как “дочь лютеранского священника и выпускницу древнего университета Гельсингфорса...финский переводчик произведений Редьярда Киплинга, Бернарда Шоу, Холла Кейна и Оливии Шрейнер... и лидер борьбы Финляндии за свободу”. Розалинд Трэверс, у которой были родственники в Финляндии и которая вышла замуж за парламентария Х.М. Хайндмана, была подругой основателя Лейбористской партии Рамси Макдональда, Кейра Харди, Каннингема Грэма и других радикальных политиков.
Трэверс с большим успехом читала лекции о ситуации в Финляндии по всей стране и установила хорошие отношения с прессой. Ее необычная книга "Письма из Финляндии", включавшая в приложение всю документацию, касающуюся конституционного кризиса, последовавшего за приостановлением действия финской конституции в 1899 году царем, поступила в издательство в апреле 1911 года.
Как видно, на тему сели плотно (и сидят до сих пор).
The Anglo-Finnish Society – основанная в 1911 году некоммерческая (не надо денег) и неполитическая (к власти не придём, товарить не будем) организация, призванная взращивать культурные и социальные связи между двумя странами.
Чтобы ознакомиться с её историей глубоко копать не надо – люди приводят информацию прямо на своём сайте.
Англо-финское общество возникло из-за того, что Финляндия переживала трудные времена. Начиная с 1899 года наблюдалась мобилизация британского общественного мнения в пользу Финляндии. Члены Фабианского Общества и Лейбористской партии были особенно чутки к финнам, которые приехали в Лондон, чтобы привлечь внимание к ситуации на их родине. Пресса в целом, усердно культивируемая финскими активистами в Британии, была настроена сочувственно.
Финская туристическая ассоциация была основана уже в 1890-х годах, в то время как Finska Ångfartygs Aktiebolaget (FÅA), связанная с крупной британской логистической фирмой Джон Гуд и Ко, стремилась привлечь посетителей публикациями на английском языке в 1894 и 1899 годах. С 1900 по 1905 год с перерывами выходил "Финляндский вестник". "Finland", английский журнал, посвященный делу финского народа, появился в июне 1899 года .
Литература о Финляндии на английском языке была доступна уже в работах "Виньетки Финляндии" мисс Клайв-Бейли (1895), "Через Финляндию в повозках" неукротимой миссис Алек Твиди (1897), "Через Финляндию в Санкт-Петербург" Александра Маккаллума Скотта (1899), "Письма из Финляндии" Розалинды Трэверс (1910), "Финляндия" Артура Рида (1915), "Великое княжество Финляндское" Изабеллы Фиббс (1903), "Финляндия сегодня" Джорджа Ренвика (1911) и "Летнее турне по Финляндии" Пола Уэйнмана (1908).
Британская пресса в то время была в курсе финской ситуации. Среди лучших были репортажи для The Manchester Guardian профессора Джона Довера Уилсона, некоторое время преподававшего английский язык в Гельсингфорсском университете.
Первое заседание Англо-финского общества состоялось в 8 часов вечера воскресенья, 17 декабря 1911 года, в Лондоне. Радикальный лейборист, член парламента мистер Ллевеллин Атерли-Джонс занял председательское место. Другими основателями стали ещё один парламентарий Александр Маккаллум Скотт, Х.М. Невинсон, Эдвард Вестермарк, Айно Мальмберг и Розалинд Трэверс. Президентом был избран Александр Маккаллум Скотт, председателем – Герберт Янг. Почётным казначеем стал капитан Вилен. Движущей силой организации выступали почетные секретари Айно Мальмберг и Розалинд Трэверс.
Для прессы Айно Мальмберг описала себя как “дочь лютеранского священника и выпускницу древнего университета Гельсингфорса...финский переводчик произведений Редьярда Киплинга, Бернарда Шоу, Холла Кейна и Оливии Шрейнер... и лидер борьбы Финляндии за свободу”. Розалинд Трэверс, у которой были родственники в Финляндии и которая вышла замуж за парламентария Х.М. Хайндмана, была подругой основателя Лейбористской партии Рамси Макдональда, Кейра Харди, Каннингема Грэма и других радикальных политиков.
Трэверс с большим успехом читала лекции о ситуации в Финляндии по всей стране и установила хорошие отношения с прессой. Ее необычная книга "Письма из Финляндии", включавшая в приложение всю документацию, касающуюся конституционного кризиса, последовавшего за приостановлением действия финской конституции в 1899 году царем, поступила в издательство в апреле 1911 года.
Как видно, на тему сели плотно (и сидят до сих пор).
Маннергейм на охоте в Британской Индии.
Как известно, маршал очень любил охотиться. В Финляндии он предпочитал ловлю зайцев и лис, а в Центральной Европе оленей, посещая угодья Германа Геринга. Но куда более захватывающей находил охоту на тигров в Южной Азии. Маннергейм совершил две длительные поездки в Британскую Индию (ноябрь 1927 – апрель 1928, ноябрь 1936 – апрель 1937), во время которых его сопровождали махараджи и британские офицеры, устраивавшие гостю развлечение с участием сотен слонов.
Вот такое налаживание англо-финских социальных связей.
Как известно, маршал очень любил охотиться. В Финляндии он предпочитал ловлю зайцев и лис, а в Центральной Европе оленей, посещая угодья Германа Геринга. Но куда более захватывающей находил охоту на тигров в Южной Азии. Маннергейм совершил две длительные поездки в Британскую Индию (ноябрь 1927 – апрель 1928, ноябрь 1936 – апрель 1937), во время которых его сопровождали махараджи и британские офицеры, устраивавшие гостю развлечение с участием сотен слонов.
Вот такое налаживание англо-финских социальных связей.
rb421f1b.gif
132.1 KB
Globalization and World Cities Research Network (GaWC) – английский аналитический центр, который исследует интегрированность городов в мировую экономику и их значимость в ней, периодически выпуская свой рейтинг.
В последнем отчёте (2020), как и во всех предыдущих, к наивысшей категории Альфа ++ были отнесены Нью-Йорк и Лондон. GaWC определяет их как ключевые мировые экономические узлы, выделяющиеся среди остальных своей значимостью и образующие “диаду” NyLon (на всякий случай стоит напомнить, что британская субгегемония – злостная теория заговора, и все совпадения реальности с ней случайны).
Статус Альфа + имеют Гонконг, Сингапур, Шанхай, Пекин, Дубай, Париж и Токио. Эти города “дополняют” NyLon, в основном ориентируясь на растущий Азиатско-Тихоокеанский регион.
А статус Альфа у деловых центров государств третьего разряда и макро-регионов США. В целом видно, кто есть кто в мир-системе.
https://www.lboro.ac.uk/microsites/geography/gawc/world2020t.html
В последнем отчёте (2020), как и во всех предыдущих, к наивысшей категории Альфа ++ были отнесены Нью-Йорк и Лондон. GaWC определяет их как ключевые мировые экономические узлы, выделяющиеся среди остальных своей значимостью и образующие “диаду” NyLon (на всякий случай стоит напомнить, что британская субгегемония – злостная теория заговора, и все совпадения реальности с ней случайны).
Статус Альфа + имеют Гонконг, Сингапур, Шанхай, Пекин, Дубай, Париж и Токио. Эти города “дополняют” NyLon, в основном ориентируясь на растущий Азиатско-Тихоокеанский регион.
А статус Альфа у деловых центров государств третьего разряда и макро-регионов США. В целом видно, кто есть кто в мир-системе.
https://www.lboro.ac.uk/microsites/geography/gawc/world2020t.html
Став промышленным лидером, Британия стремилась навязать всему миру политику свободной торговли. Однако к концу XIX века растущие экономики США и континентальной Европы начали пугать англичан, что отразилось в карикатурах того времени, призывавших вернуться к протекционизму.
Forwarded from Γρηγόριος Μιχαήλ
Есть у Карлейля ещё один, извечный рефрен — кроме визгливых подхихиков про "английских шпионов" — разглагольствования о "непобедимом аналитическом методе".
Вот оно, оказывается, откуда всё пошло, да.
(Бонусом — габитус Томаса Джеймсовича — с твёрдой губой и в образе аксакала).
Вот оно, оказывается, откуда всё пошло, да.
(Бонусом — габитус Томаса Джеймсовича — с твёрдой губой и в образе аксакала).
Читая книгу с весьма двусмысленным названием «Fighting with allies» о формировании англо-американских «особых отношений» британского дипломата и члена Палаты лордов, барона Ренвика Клифтонского.
Барон описывает одно из ключевых разногласий Британии и США в первые послевоенные годы – палестинский вопрос.
Когда Клемент Эттли занял кресло премьера в июле 1945 года, он обнаружил письмо Трумэна Черчиллю. Президент настаивал на снятии Британией ограничений на еврейскую иммиграцию в Палестину и выдаче дополнительных 100000 сертификатов. Барон шутливо утверждает, что среди причин поддержки сионизма со стороны Трумэна были желание последнего обеспечить себе еврейские голоса на выборах 1948 года и «занятость внутренними вопросами» (не иначе как намёк на ту самую (((закулису))) о которой любят говорить правые).
Эттли отнекивался, ссылаясь на то, что евреи не используют все выданные сертификаты, и вообще нужно сначала получить одобрение арабского населения, иначе мусульмане по всему миру будут озлоблены и могут склониться в сторону СССР (предупредили кузенов открытым текстом). Чтобы выиграть время премьер предложил создание Англо-американского комитета по вопросу о Палестине.
В мае 1946 комитет рекомендовал выдать дополнительные сертификаты, но создание еврейского государства признал преждевременным. За первое сразу уцепился Трумэн, без предварительного уведомления англичан, публично высказавший полное одобрение такой меры. В ответ, рассерженный Эттли заявил, что в таком случае американцам придётся взять на себя часть военных и финансовых обязательств в регионе. А на партийной конференции в июне 1946 министр иностранных дел Эрнест Бевин заявил, что американцы стремятся отправить евреев в Палестину, потому что не хотят видеть их в Нью-Йорке.
– Вы таки антисемит!
– Нет, это вы таки антисемит!
Бевин также любил поговаривать: «еврейство это религия, а не нация или раса». В этом он и Эттли расходились с мейнстримом лейбористской партии, симпатизировавшим сионизму. Ничего удивительного – англичане ставят на обе стороны сразу и не кладут все яйца в одну корзину.
Активность сионистских террористических организаций также выступала удобным предлогом для англичан медлить с принятием решения. На новом раунде переговоров кузены предложили американцам создание федеративного арабо-еврейского государства с сильным центральным правительством, но в Вашингтоне настаивали на разделе Палестины. Барон отмечает, что так «Эттли ловко дал США занять место Британии в качестве самой ненавистной державы на Ближнем Востоке».
В ноябре 1946 Бевин съездил в США на разведку и пришёл к выводу, что американское общественное мнение однозначно настроено в пользу раздела, а со стороны Белого Дома уступок не будет и «палестинский мандат пора сдавать». В феврале 1947 Британия обратилась за решением проблемы в ООН, где большинство проголосовало за раздел. В день истечения мандата, 14 мая 1948 года было объявлено о создании Израиля, который «вопреки ожиданиям британского генштаба не был тут же раздавлен коалицией арабских государств».
В общем, американцы своего добились, но получили вечную головную боль.
Барон описывает одно из ключевых разногласий Британии и США в первые послевоенные годы – палестинский вопрос.
Когда Клемент Эттли занял кресло премьера в июле 1945 года, он обнаружил письмо Трумэна Черчиллю. Президент настаивал на снятии Британией ограничений на еврейскую иммиграцию в Палестину и выдаче дополнительных 100000 сертификатов. Барон шутливо утверждает, что среди причин поддержки сионизма со стороны Трумэна были желание последнего обеспечить себе еврейские голоса на выборах 1948 года и «занятость внутренними вопросами» (не иначе как намёк на ту самую (((закулису))) о которой любят говорить правые).
Эттли отнекивался, ссылаясь на то, что евреи не используют все выданные сертификаты, и вообще нужно сначала получить одобрение арабского населения, иначе мусульмане по всему миру будут озлоблены и могут склониться в сторону СССР (предупредили кузенов открытым текстом). Чтобы выиграть время премьер предложил создание Англо-американского комитета по вопросу о Палестине.
В мае 1946 комитет рекомендовал выдать дополнительные сертификаты, но создание еврейского государства признал преждевременным. За первое сразу уцепился Трумэн, без предварительного уведомления англичан, публично высказавший полное одобрение такой меры. В ответ, рассерженный Эттли заявил, что в таком случае американцам придётся взять на себя часть военных и финансовых обязательств в регионе. А на партийной конференции в июне 1946 министр иностранных дел Эрнест Бевин заявил, что американцы стремятся отправить евреев в Палестину, потому что не хотят видеть их в Нью-Йорке.
– Вы таки антисемит!
– Нет, это вы таки антисемит!
Бевин также любил поговаривать: «еврейство это религия, а не нация или раса». В этом он и Эттли расходились с мейнстримом лейбористской партии, симпатизировавшим сионизму. Ничего удивительного – англичане ставят на обе стороны сразу и не кладут все яйца в одну корзину.
Активность сионистских террористических организаций также выступала удобным предлогом для англичан медлить с принятием решения. На новом раунде переговоров кузены предложили американцам создание федеративного арабо-еврейского государства с сильным центральным правительством, но в Вашингтоне настаивали на разделе Палестины. Барон отмечает, что так «Эттли ловко дал США занять место Британии в качестве самой ненавистной державы на Ближнем Востоке».
В ноябре 1946 Бевин съездил в США на разведку и пришёл к выводу, что американское общественное мнение однозначно настроено в пользу раздела, а со стороны Белого Дома уступок не будет и «палестинский мандат пора сдавать». В феврале 1947 Британия обратилась за решением проблемы в ООН, где большинство проголосовало за раздел. В день истечения мандата, 14 мая 1948 года было объявлено о создании Израиля, который «вопреки ожиданиям британского генштаба не был тут же раздавлен коалицией арабских государств».
В общем, американцы своего добились, но получили вечную головную боль.
Французы (и повторяющие за ними «французы»), сидя под сенью раскидистых ветвей клюквы всегда понимали Россию хуже англичан. И это нисколько не удивительно, если учесть два момента. Во-первых, большая яркость и оригинальность французской культуры порождают нарциссизм, в то время как жизнь рабов-рабовладельцев на пиратском острове располагает к изучению потенциальной жертвы. Во-вторых, над созданием Российской Империи в пику Франции и поясу её «партнёров» от Стокгольма до Константинополя как раз работали англичане с голландцами и австрийцами. Так что им виднее.
Не помогало тут и то, что элитарная культура Российской Империи конечно находилась под сильным влиянием элитарной французской, а советская была калькой с построений французских просветителей, фурьеристской тарабарщины про океан из лимонада и агиток для уличной мобилизации гаврошей.
Французы крупно ошиблись с Россией дважды – в 1812 и 1917 годах. Оба раза пойдя на неё в атаку науськанные Лондоном. А признавать, что потерпели поражение от cosaques или приняли участие в закапывании крупнейшего белого народа под могильную плиту древневосточной деспотии (одном из самых ужасных преступлений в истории человечества, наряду с отказом от высокой античной культуры в Риме) им стыдно. Так что удобней считать, будто люди заканчиваются заРейном Неманом.
Стоит также отметить, что гегемонию обычно теряют в силу чистой математики: старика-доминанта с его рыхлой империей просто побивает риваль с большей метрополией. По крайней мере так итальянские полисы уступили Испании, она сама Франции, Британия – Америке, а Америка возможно отойдёт на второй план перед «Единой Евразией», если «евроинтеграторы» сумеют её собрать. Но французы единственные потеряли гегемонию сами, увлёкшись междоусобицей. Опять французский нарциссизм.
А российские блогеры, которые обживаются в какой-нибудь стране часто в неё влюбляются. Находясь в Чехии легко начать видеть хитрые планы Габсбургов, во Франции – неминуемую евроинтеграцию Солнечной системы, в Калифорнии – стать либертарианцем, ну а в Грузии заметить невообразимо прекрасный колорит местных хрущоб.
Не помогало тут и то, что элитарная культура Российской Империи конечно находилась под сильным влиянием элитарной французской, а советская была калькой с построений французских просветителей, фурьеристской тарабарщины про океан из лимонада и агиток для уличной мобилизации гаврошей.
Французы крупно ошиблись с Россией дважды – в 1812 и 1917 годах. Оба раза пойдя на неё в атаку науськанные Лондоном. А признавать, что потерпели поражение от cosaques или приняли участие в закапывании крупнейшего белого народа под могильную плиту древневосточной деспотии (одном из самых ужасных преступлений в истории человечества, наряду с отказом от высокой античной культуры в Риме) им стыдно. Так что удобней считать, будто люди заканчиваются за
Стоит также отметить, что гегемонию обычно теряют в силу чистой математики: старика-доминанта с его рыхлой империей просто побивает риваль с большей метрополией. По крайней мере так итальянские полисы уступили Испании, она сама Франции, Британия – Америке, а Америка возможно отойдёт на второй план перед «Единой Евразией», если «евроинтеграторы» сумеют её собрать. Но французы единственные потеряли гегемонию сами, увлёкшись междоусобицей. Опять французский нарциссизм.
А российские блогеры, которые обживаются в какой-нибудь стране часто в неё влюбляются. Находясь в Чехии легко начать видеть хитрые планы Габсбургов, во Франции – неминуемую евроинтеграцию Солнечной системы, в Калифорнии – стать либертарианцем, ну а в Грузии заметить невообразимо прекрасный колорит местных хрущоб.
Forwarded from Андеграунд
Субгегемон выйди вон
Выпускник Ногатинской спецшколы, прыгнул на выпускника другого Ногатинской спецшколы.
Пожалуй, самый интеллектуально сильный птенец ДЕГоверса — Михаил Каин а.к.к.а Никита Фролов решил наехать на "батю" и устроить ревизию теоретического багажа Галковского, пересмотрев его самую бесспорную концепцию: оппозиции Гегемона и Субгегемона.
https://yangx.top/mixail_kain/1926
Мол не было никакой субегемонии России с 1815 по 1856, а была субгегемония "Большой Франции", которая сменилась субгегемнонией "Большой Германии" куда Каин включает США.
Есть некоторая интеллектуальная смелость в этих рассуждениях. Но оно чем то напоминает еще одну смелую гипотезу, что уже в 20 веке якобы Гитлер действовала в интересах дипстейта Французского государства... Смело, свежо, экстравагантно...
Но если отбросить интеллектуальный юмор и поговорить серьезно, то стоит сказать следующее. Господин Каин настаивает на том, что роль России в 19 веке это роль главного консерватора/ретрогрда, которую он считает ролью ведомого.
Возможно, это справедливо в 20 веке — эпохи победившего прогрессизма. Но столетие ранее Россия успешно занималась тем, что вставляла палки в колеса британскому владычеству. Причем при Александре 1 игра велась настолько тонко, что для этого использовался не только "лагерь объединенных ретроградов" (Россия/Австрия/Германия +Франция до июльской монархии), но и сверхпрогрессивные Соединенные Штаты. Напомню, что Доктрина Монро, принятая СаСШ формально против России де-факто ей не вредила, но фактически била по интересам Британии в Западном полушарии. И это не удивительно. Ведь разработавший ее будущий президент США Джон Куинси Адамс в числе прочего являлся другом Александра 1.
Отмечу, что субгегемония России в первой половине 19 века во многом случайна. Россия оказалась в выигрыше в том момент, когда ключевые игроки передрались. При этом кулуарное развитие носило сильный догоняющий характер. И язык русской элиты того периода — это французский. Однако культурное влияние является не причиной а следствием влияния политического. именно ключевая роль России в первой половине 19 века в политическом плане позволила ей уже к концу века занять одно из ключевых культурных позиций в Европе, когда субгегемония осталась позади.
Однако это не важно. Не важен французский язык российской элиты, как не важно и ее немецкое происхождение. Это всего лишь переменные, определяющие общую картину. А общая картина заключается в том, что правящий слой России диктовал свои правила игры, которые в большей степени определяли политику Европы с 1815 по 1856, чем кто либо еще, кроме Британии.
Тут можно сказать, что Александр Первый выступал с проективных позиций и сам навязывал игру (вплоть до заигрывания с наследницей Британского престола), в то время, как сменивший его Николай действовал однобоко и ожидаемо. Но опять же, даже несмотря на это Россия до 1856 года фактически оставалась государством номер два, в силу ее влияния на общеевропейский концерт.
А чем в это время занималась Большая Франция? А у нее политический кризис случался а политическим кризисом, а революция случалась за революцией. Наполеона сменил Людовик XVIII, затем снова Наполеон, затем Карл X, которого свергает Луи-Филипп, которого свергает фурьерист Наполеон 3, умудрившийся не только отдать немцам Эльзас, но и подарить британцем Египет, где буквально не задолго путем огромных усилий французы прорыли канал. В общем, гегемония так и прет. Люди весь век кувыркались на клетчатом полу, не снимая фартуков и колпаков...
Тут стоит сделать небольшое отступление и сказать, что господин Каин имеет отношение к Франции и также имеет (или имел) отношение к французскому государству, что может делать его высказывания несколько необъективными.
Что же касается французской культуры. То она действительно доминировала несколько веков на европейском континенте. Например, "французский законный язык", был языком делопроизводства Англии вплоть до начала 18 века. Но почему-то Микола Каин не говорит, что французы правили англичанами.
Выпускник Ногатинской спецшколы, прыгнул на выпускника другого Ногатинской спецшколы.
Пожалуй, самый интеллектуально сильный птенец ДЕГоверса — Михаил Каин а.к.к.а Никита Фролов решил наехать на "батю" и устроить ревизию теоретического багажа Галковского, пересмотрев его самую бесспорную концепцию: оппозиции Гегемона и Субгегемона.
https://yangx.top/mixail_kain/1926
Мол не было никакой субегемонии России с 1815 по 1856, а была субгегемония "Большой Франции", которая сменилась субгегемнонией "Большой Германии" куда Каин включает США.
Есть некоторая интеллектуальная смелость в этих рассуждениях. Но оно чем то напоминает еще одну смелую гипотезу, что уже в 20 веке якобы Гитлер действовала в интересах дипстейта Французского государства... Смело, свежо, экстравагантно...
Но если отбросить интеллектуальный юмор и поговорить серьезно, то стоит сказать следующее. Господин Каин настаивает на том, что роль России в 19 веке это роль главного консерватора/ретрогрда, которую он считает ролью ведомого.
Возможно, это справедливо в 20 веке — эпохи победившего прогрессизма. Но столетие ранее Россия успешно занималась тем, что вставляла палки в колеса британскому владычеству. Причем при Александре 1 игра велась настолько тонко, что для этого использовался не только "лагерь объединенных ретроградов" (Россия/Австрия/Германия +Франция до июльской монархии), но и сверхпрогрессивные Соединенные Штаты. Напомню, что Доктрина Монро, принятая СаСШ формально против России де-факто ей не вредила, но фактически била по интересам Британии в Западном полушарии. И это не удивительно. Ведь разработавший ее будущий президент США Джон Куинси Адамс в числе прочего являлся другом Александра 1.
Отмечу, что субгегемония России в первой половине 19 века во многом случайна. Россия оказалась в выигрыше в том момент, когда ключевые игроки передрались. При этом кулуарное развитие носило сильный догоняющий характер. И язык русской элиты того периода — это французский. Однако культурное влияние является не причиной а следствием влияния политического. именно ключевая роль России в первой половине 19 века в политическом плане позволила ей уже к концу века занять одно из ключевых культурных позиций в Европе, когда субгегемония осталась позади.
Однако это не важно. Не важен французский язык российской элиты, как не важно и ее немецкое происхождение. Это всего лишь переменные, определяющие общую картину. А общая картина заключается в том, что правящий слой России диктовал свои правила игры, которые в большей степени определяли политику Европы с 1815 по 1856, чем кто либо еще, кроме Британии.
Тут можно сказать, что Александр Первый выступал с проективных позиций и сам навязывал игру (вплоть до заигрывания с наследницей Британского престола), в то время, как сменивший его Николай действовал однобоко и ожидаемо. Но опять же, даже несмотря на это Россия до 1856 года фактически оставалась государством номер два, в силу ее влияния на общеевропейский концерт.
А чем в это время занималась Большая Франция? А у нее политический кризис случался а политическим кризисом, а революция случалась за революцией. Наполеона сменил Людовик XVIII, затем снова Наполеон, затем Карл X, которого свергает Луи-Филипп, которого свергает фурьерист Наполеон 3, умудрившийся не только отдать немцам Эльзас, но и подарить британцем Египет, где буквально не задолго путем огромных усилий французы прорыли канал. В общем, гегемония так и прет. Люди весь век кувыркались на клетчатом полу, не снимая фартуков и колпаков...
Тут стоит сделать небольшое отступление и сказать, что господин Каин имеет отношение к Франции и также имеет (или имел) отношение к французскому государству, что может делать его высказывания несколько необъективными.
Что же касается французской культуры. То она действительно доминировала несколько веков на европейском континенте. Например, "французский законный язык", был языком делопроизводства Англии вплоть до начала 18 века. Но почему-то Микола Каин не говорит, что французы правили англичанами.
Telegram
Микола Канян
По-моему, уже писал на эту тему, но не могу найти когда, поэтому напишу еще раз. В окологалковской мнемонической схеме "гегемон-субгегемон" (являющейся вариантом "мир-системной теории" 1970 гг.) мне не нравится слабое объяснение чехарды субгегемонов в 19…
Санкции для позолоченной середины
Порой жалуются, чтоЛюди санкции не работают. Если это искренние заявления, то они проистекают от недостаточного понимания назначения вводимых ограничений.
Есть такое наивное представление, будто санкции вводятся для стимуляции протестов и смены режима. Это конечно в корне неверно. «Цветные революции», т.е. перехваты одной группировкой какистократов власти у другой при иностранной поддержке и уличной массовке, происходят и без всяких санкций, а режимы где «в Багдаде всё спокойно» могут десятилетиями сидеть под жесточайшей блокадой.
Более правдоподобным выглядит объяснение санкций в терминах сокращения военного потенциала государства, на которое они направлены. Однако, критически важное оборудование для функционирования военно-промышленного комплекса поставляется окольными путями – это европейцы делали для СССР и КНР, когда американский санкционный режим был жёстче.
То что это приводит к большим издержкам – ну так время такое, затраты на другие сферы можно и поубавить. А вот чему наноситься непоправимый ущерб, так это среднему классу. И здесь интересы, по крайней мере долгосрочные, оси Лондон-Париж-Берлин совпадают с Вашингтоном.
Средний класс джентельмены душат даже у себя – молодёжи теперь предлагается стоять у кассы для оплаты образовательного кредита или тихо деградировать (NEET) посматривая с завистью на доживающих свой счастливый век бумеров. Потому что получив домик с зелёным газоном и белым забором сапиенс начинает желать большего, по крайней мере для детей, а на вершине пирамиды места ой как немного.
Отчасти с целью разрушения мещанского (белого, гетеросексуального, патриархального) уклада, на котором основывается благополучие и воспроизводство среднего класса, элитарии и продвигали контркультурные молодёжные движения.
И тем более он представляет угрозу мировому порядку на периферии, особенно когда речь идёт о единственной весомой белой части этой периферии (которой по совести там быть не должно). Ведь один из немногих хоть сколько-нибудь правдоподобных сценариев декриптоколонизации выглядит так: накапливается критическая масса достаточно обеспеченных и образованных автохтонов с запросами, которые неизбежно просачиваются в верхний слой (на улице, чай, не Индия), постепенно ассимилируя его.
Игра на повышение (long) это долгий процесс, но к этому бы всё шло сохраняйся трек нулевых – начала десятых. Санкции в их нынешней форме работают прежде всего на сокращение того социального слоя, который может что-то изменить. Падение доходов вынуждает больше людей проводить время в борьбе за существование. А ведь ещё Токвиль убедительно показал, что смена режима происходит на волне долгосрочного роста уровня жизни, когда «с жиру бесятся».
Кроме того, превращая криптоколонию в «осаждённую крепость» и раздувая с обеих сторон враждебную риторику, хозяева на самом деле укрепляют свою власть, ведь она базируется на прикрывающем реальные связи симулякре борьбы с «Западом».
Порой жалуются, что
Есть такое наивное представление, будто санкции вводятся для стимуляции протестов и смены режима. Это конечно в корне неверно. «Цветные революции», т.е. перехваты одной группировкой какистократов власти у другой при иностранной поддержке и уличной массовке, происходят и без всяких санкций, а режимы где «в Багдаде всё спокойно» могут десятилетиями сидеть под жесточайшей блокадой.
Более правдоподобным выглядит объяснение санкций в терминах сокращения военного потенциала государства, на которое они направлены. Однако, критически важное оборудование для функционирования военно-промышленного комплекса поставляется окольными путями – это европейцы делали для СССР и КНР, когда американский санкционный режим был жёстче.
То что это приводит к большим издержкам – ну так время такое, затраты на другие сферы можно и поубавить. А вот чему наноситься непоправимый ущерб, так это среднему классу. И здесь интересы, по крайней мере долгосрочные, оси Лондон-Париж-Берлин совпадают с Вашингтоном.
Средний класс джентельмены душат даже у себя – молодёжи теперь предлагается стоять у кассы для оплаты образовательного кредита или тихо деградировать (NEET) посматривая с завистью на доживающих свой счастливый век бумеров. Потому что получив домик с зелёным газоном и белым забором сапиенс начинает желать большего, по крайней мере для детей, а на вершине пирамиды места ой как немного.
Отчасти с целью разрушения мещанского (белого, гетеросексуального, патриархального) уклада, на котором основывается благополучие и воспроизводство среднего класса, элитарии и продвигали контркультурные молодёжные движения.
И тем более он представляет угрозу мировому порядку на периферии, особенно когда речь идёт о единственной весомой белой части этой периферии (которой по совести там быть не должно). Ведь один из немногих хоть сколько-нибудь правдоподобных сценариев декриптоколонизации выглядит так: накапливается критическая масса достаточно обеспеченных и образованных автохтонов с запросами, которые неизбежно просачиваются в верхний слой (на улице, чай, не Индия), постепенно ассимилируя его.
Игра на повышение (long) это долгий процесс, но к этому бы всё шло сохраняйся трек нулевых – начала десятых. Санкции в их нынешней форме работают прежде всего на сокращение того социального слоя, который может что-то изменить. Падение доходов вынуждает больше людей проводить время в борьбе за существование. А ведь ещё Токвиль убедительно показал, что смена режима происходит на волне долгосрочного роста уровня жизни, когда «с жиру бесятся».
Кроме того, превращая криптоколонию в «осаждённую крепость» и раздувая с обеих сторон враждебную риторику, хозяева на самом деле укрепляют свою власть, ведь она базируется на прикрывающем реальные связи симулякре борьбы с «Западом».
Действительно, разработчики бренда «Папа Карло» должны были создать наукообразный дискурс, чтобы людей зацепило – таким «обучением и тестированием нейросети на одних данных» занимались ещё схоласты. А вот будущее стало ровно таким, каким его хотел видеть заказчик – аристократия. Та самая, которая, если верить марксизму, была давно отстранена от власти буржуазией и доживает свой век в обшарпанных поместьях с протекающими крышами.
Марксизм учит её не замечать, ведь важен только объём средств производства – «состояний» (а кем, кстати, подсчитанных?). И коль скоро гик, заработавший десятки миллиардов долларов благодаря созданию соцсети для кампуса, во много раз богаче монарха 15 королевств, то и нечего смотреть на этих бабушек и дедушек в смешных костюмах с фамилиями из учебников истории. Проходите мимо, молодой человек.
И это уже не говоря о том, какой марксизм прекрасный инструмент для контроля над много о себе возомнившими бывшимикрепостными арендаторами, которые превратились в буржуа. Можно устраивать экспроприацию экспроприаторов.
Марксизм учит её не замечать, ведь важен только объём средств производства – «состояний» (а кем, кстати, подсчитанных?). И коль скоро гик, заработавший десятки миллиардов долларов благодаря созданию соцсети для кампуса, во много раз богаче монарха 15 королевств, то и нечего смотреть на этих бабушек и дедушек в смешных костюмах с фамилиями из учебников истории. Проходите мимо, молодой человек.
И это уже не говоря о том, какой марксизм прекрасный инструмент для контроля над много о себе возомнившими бывшими
Forwarded from Ακαδημία
К посту выше.
Вообще это очередное подтверждение того факта что марксизм хорош в его аналитической части и плох в проектной/прогностической.
Там где марксизм описывает современную ему (и не так сильно изменившуюся с тех пор) экономическую и социальную реальность, он попадает в цель в 8 из 10 случаев.
Суть капитала и капитализма, экономическая теория в её описательной части, роль буржуазии в социальных изменениях XVIII-XIXвв – всё это в точку если не всегда то очень часто.
Но как только начинаются прогнозы на будущее и планы по его приближению – получается сильно не так как планировалось.
Собственно самый здоровый подход к марксизму озвучил Нил Фергюссон:
Essentially I'm a Marxist but on the side of the bourgeoisie
По сути этот же подход на практике реализует современный Китай: внимательно читайте теоретиков марксизма про ужасы и пороки капитализма и делайте так же.
Вообще это очередное подтверждение того факта что марксизм хорош в его аналитической части и плох в проектной/прогностической.
Там где марксизм описывает современную ему (и не так сильно изменившуюся с тех пор) экономическую и социальную реальность, он попадает в цель в 8 из 10 случаев.
Суть капитала и капитализма, экономическая теория в её описательной части, роль буржуазии в социальных изменениях XVIII-XIXвв – всё это в точку если не всегда то очень часто.
Но как только начинаются прогнозы на будущее и планы по его приближению – получается сильно не так как планировалось.
Собственно самый здоровый подход к марксизму озвучил Нил Фергюссон:
Essentially I'm a Marxist but on the side of the bourgeoisie
По сути этот же подход на практике реализует современный Китай: внимательно читайте теоретиков марксизма про ужасы и пороки капитализма и делайте так же.