Владимир Ощенко👆

43 года назад на военном аэродроме в городе Пушкине под Ленинградом на взлёте разбился самолёт Ту-104. О той трагедии до сих пор практически ничего не известно. Причина этого проста – кошмарная авария была мгновенно засекречена, и до сих пор её истинные причины называются неохотно.

А ведь в результате той давней катастрофы остался без руководства весь в ту пору огромный и сильнейший Тихоокеанский флот Советского Союза.

Самолёт Ту-104 командующего Тихоокеанским флотом Советского Союза адмирала Эмиля Спиридонова возвращался со штабных учений, в которых принимало участие руководство всех флотов Советского Союза. Помимо самого Спиридонова на борту были ещё 49 человек. Среди них 16 адмиралов. (Для сравнения - в ходе боев Второй мировой войны советский флот потерял четырёх адмиралов. А тут сразу, в один миг – 16!).

Оказались в самолёте и гражданские люди: так или иначе они имели отношение к тогдашним партийным и исполнительным органам Приморского края. Это жена первого секретаря Приморского крайкома Ломакина, жена самого командующего Спиридонова и трое студентов, дочь начальника связи ТОФ Катя Морева и сын начальника снабжения Приморского крайисполкома Боря Макаренко с женой Еленой. Вот их и провожал в Пушкине зимой 81-го нынешний известный журналист Андрей Островский.

Сегодня он впервые рассказывает о том, как стал свидетелем катастрофы, которая изменила Тихоокеанский флот, оставила названия улиц в городах Приморского края, но сама при этом осталась забытой и почти неизвестной.

(Лищук7462) ТИТР: Андрей Островский, журналист
1:00 – Это ж был 5 курс, я там оказался случайно … да втроем, весело. (выкинуть про пиво)

И в Питере было весело, хорошо, нас потому что принимал приятель Володя Шагаев  … до слов «всё это учитывалось». – 2:44

3:06 – И поехали мы провожать их, естественно, в Пушкин с Шагаевым вместе. Я не помню, чтобы мы видели сам момент падения самолета. – 3:14

3:39 – Потом какая-то вспышка, грохот. Все стоят, смотрят. И собственно – вот. Какая-то нелепость, конечно, … до слов «какие разговоры обычно бывают у людей одной профессии, которые прощаются ненадолго». – 4:02

4:53 – У меня была первая реакция: мне надо было срочно вернуться домой, к какому-то телефону, потому что ужас был дикий какой-то совершенно … - 5:30.

Андрей был прав. Потому что в мгновенно созданной госкомиссии первой версией было сознательное уничтожение противником всего цвета флота как диверсионной операции перед нападением. Тихоокеанский флот был поднят по тревоге, радары щупали небо, корабли и подводные лодки уши в море. Некролог о гибели адмиралов Спиридонова и Сабанеева был опубликован в газете министерства обороны СССР «Красная звезда» лишь через несколько дней. Но у студента ДВГУ Островского о стратегических замыслах вероятного противника мыслей не возникало, его мучило другое.

5:30 – По-моему, Шагаевы взяли на себя обязательство …  до слов «там всё адекватно, адекватно». – 6:22

Фактически семейная могила Макаренко – это единственный материальный след той катастрофы во Владивостоке. А ведь падением Ту-104-го флоту был нанесен колоссальный урон. Этот факт никогда не обсуждался, но скрыто признан, что именами адмиралов Спиридонова, Сабанеева и Белашева были названы улицы во Владивостоке и Фокино.
Это сентябрь 2015 года.

Группа ветеранов-подводников пришла на улицу своего командира. Виктор Белашев был командиром самой первой АПЛ на Тихоокеанском флоте К-45, которую он принял на стапеле в Комсомольске-на-Амуре в 1960-м. В день катастрофы он был в звании вице-адмирала и командовал 4-й флотилией подводных лодок ТОФ.

В истории сослагательного наклонения не бывает, поэтому предположить, каким бы был Тихоокеанский флот, не случись этой катастрофы, мы не можем, но напомнить о забытой дате обязаны.

С Днём российской науки, друзья! Сегодня же - 300 лет РАН.

На фото из коллекции Музея Арсеньева: комплекс сооружений ДВНЦ АН СССР, 1978 год.

И ведь эту красоту можно было продолжать и дальше, но земли учёных ушли к прытким застройщикам...

Из интервью председателя ДВО РАН академика Юрия Кульчина радиостанции «Владивосток FM»:

«…Разумности в застройке того же Владивостока очень мало. Вот что произошло с Академгородком? Он должен был быть таким, как его новосибирский собрат, “город в лесу”. Собственно говоря, так он у нас и планировался изначально. Ныне повырубали всё, ставятся гаванные коробки рядом друг с другом. Явно через какое-то время возникнут сложности из-за отсутствия социальной среды и инфраструктуры. Поскольку там поселится много людей, очевидны проблемы с транспортом, добавится автомобильных пробок… Поэтому призываю наших градостроителей думать в первую очередь не о быстрой прибыли, а о комфорте горожан».

И празднично, и грустно...

@ochkuryvl

Мини-формат «Читаем, смотрим, изучаем»

📻Эксперт-краевед, экскурсовод Екатерина Руднева в этом выпуске расскажет об истории празднования Китайского Нового года во Владивостоке✨.

🔹Во Владивосток Китайский Новый год пришел вместе с самими китайцами. Сохранилось прошение, которое старейшины передавали городскому голове Маковскому в 1888 году.

🔹Старейшины «покорнейше просили» дозволить им запускать хлопушки и ручались «за сохранение в городе должного порядка, благочиния и безопасности».

🔹Жителям Владивостока на время Китайского Нового года приходилось запасаться едой впрок, потому что пять дней никто не торговал и не доставлял продукты на дом.

🔹В полночь в воздух взмывали тысячи петард, ракет, фейерверков. Начинался праздник. По улицам «водили» дракона из тончайшей рыбьей кожи с цветными фонариками внутри. Шли от китайской кумирни на улице Корейской, вдоль всей Светланской до Матросской слободки и обратно.

Полностью историю празднования Китайского Нового года во Владивостоке можно послушать ЗДЕСЬ ⬇️

📖 Воскресное чтиво

Легенды и тайны Змеинки. Воспоминания о 40-х — 50-х

Наш дом до 1954 года находился буквально у берега бухты Диомид на Змеинке. Рядом — дорога, огибающая наше подворье, идущая сверху вниз и переходящая в развилку; одна уходила к корпусам завода, вторая — влево вниз, прямо к кромке берега и далее к конюшне воинской части и к нефтебазе флота, что на мысе Анна. На развилке дорог стоял модельный цех для литейки завода.

Во дворе у нас росла большая липа, которая цвела каждый год. И мы собирали этот цвет в наволочки, которые нам давали родители, потом его засушивали и зимой использовали как заварку к чаю.

С этой липой связан один забавный случай. Наш дядя Володя решил испытать парашют собственной конструкции. Смастерил нечто, напоминающее парашют, привязал к нему нашего пса Тарзана, затащил на верх этой липы, как можно выше, и сбросил вниз... Конечно, «парашют» не раскрылся, а Тарзан потом долго ходил с шиной на задней лапе…

Выше дома, у дороги, росла боярка. Этот огромный куст всегда давал хороший урожай, по осени покрывался красными вкусными ягодами. Правда, с косточками.

Вспоминаешь детство, и всплывает многое… Солдаты, проходящие рядом с домом, на плечах — винтовки, они несут уже накачанный аэростат на мыс Анны. Часовые, охраняющие склады фуража, конюшню, что располагалась прямо у береговой черты. Сейчас на этом месте котельная завода. Иногда, когда машина воинской части с продуктами проезжала мимо нашего дома, солдаты, сидящие в кузове, бросали нам одну или две буханки хлеба, мы, детвора, несли их в дом. И лакомились!

Несмотря на то, что мы жили на своего рода режимной территории и гости приходили к родителям только с разрешения начальника завода, для нас, мальчишек, преград не существовало, ведь в любом заборе всегда отыщется лазейка. К нам приходили друзья, мы шли купаться на берег бухты Диомид. Надо сказать, что вода была чистейшая. Та часть берега, что в сторону нефтебазы, — идеальный песок, настоящая лагуна; правее же, ближе к заводу, располагалось плато с водорослями, где водилось много креветок. У нашего соседа, деда Лемешко, была плоскодонка, на которой он периодически тралил «чилимов». И каждый раз почти по ведру. Мелких использовал на наживку для ловли рыбы, а крупные шли на еду. Изредка он угощал и нас. Надо сказать, что в бухте Диомид рыбы в те времена было достаточно. Даже зимой на подлёдный лов рыбаки дальше Диомида не ходили — всегда был улов. Бухта замерзала напрочь. Катера не ходили, да и лёд некому было колоть. Так что с мыса Чуркина на Змеинку люди ходили по льду.

За мысом Анна располагалась «первая рыбалка». Сейчас там склады, когда-то была транспортная контора. Дальше — в районе мыса Острого — «вторая рыбалка» (сейчас там дикий грязный пляж). В то время там стояли домики, жили рыбаки, была организована артель. Зимой и летом здесь добывали рыбу неводом.

«Первая рыбалка» от «второй» отделена громадными четырьмя оврагами. В первом — огороды артели. Второй овраг знаменит тем, что до войны в нём обретался хунхуз. Место было настолько удачно выбрано, что мы, пацаны, уже вдоль и поперёк облазившие эти овраги, и то случайно обнаружили пристанище хунхуза. Крона громадного куста закрывала вход в землянку. Мы обнаружили там следы кострища да осколки глиняной утвари. Стены были обрушены; собственно, это место напоминало небольшой проём в боковине оврага. Рядом, в пяти метрах, бил родничок, причём он не замерзал зимой, так что с водой проблем не было. В настоящее время там расположена котельная, которая обогревает гараж ДМП, родничок засыпан, а жаль!

Когда мама по воскресеньям устраивала постирушки, мы втроём — старшая сестра Валентина, брат Володя и я — носили воду из этого ручейка (400 метров в один конец). Зимой ходили по снегу и гололёду — три-четыре ходки каждый. Уже позже была поставлена водонапорная колонка, стало немного легче.

В третьем овраге располагалось стрельбище, и каждую субботу и воскресенье там тренировались в меткости военнослужащие ближайших частей. Позже этот тир-овраг завалили бочкотарой. ⤵️⤵️⤵️

▪️Ну а четвёртый овраг примыкал ко «второй рыбалке», которая прекратила своё существование ближе к концу войны. Летом мы с мальчишками проводили всё своё время на «первой рыбалке». Чистейшая вода, песок от берега и далее вглубь. При отличной погоде — целый день на пляже. Питались морепродуктами: из толстой проволоки делали копьё метра полтора и в воде добывали крабов. Конечно, не камчатских, но довольно внушительных размеров. Называли их «плаунами», потому что последние задние лапки у них были плоскими. Довольно много на дне было гребешка. Уж не знаю почему, но мы его игнорировали. Наверное, хватало крабов. Бывало, идёшь по воде, а из песка торчат створки ракушки, подденешь её ногой, так она отскакивала метра на два — как реактивный снаряд.

Когда зимой в бухте Диомид корюшка стала хуже ловиться, на подлёдный лов рыбаки стали выходить в район «первой рыбалки». Вот в один из таких зимних дней при прекрасной солнечной погоде и отличной видимости (кажется, это был февраль) со стороны острова Скрыплёва послышался шум самолёта. Вынырнул он из-за мыса Басаргина, уходил курсом примерно на мыс Гамова. Следом за ним — два истребителя. Замелькали огоньки выстрелов, и вдруг неизвестный самолёт задымил и, резко клюнув, рухнул вниз. Всё произошло так быстро, что никто не мог понять, что же случилось. Через какое-то время прилетел вертолёт, покружил над этим местом и улетел. Было это в начале 50-х…

Мы ходили в школу № 27, что на Диомиде. Маршрут лежал мимо завода № 92, лакобаночного завода (теперь там корпуса радиозавода) и через овраг — к школе. Позже нас перевели в школу № 35, у которой номер был, а здания не было. Поэтому приходилось учиться один год в бараке, а второй — в старом помещении штаба воинской части на Змеинке. Ну а восьмилетку заканчивали уже в 27-й школе имени Микояна. В свободное время мы играли в «зоску» — ногой выбивали кусочек свинца, прикреплённый к шубейке, в «чику», «об стеночку». Одно время увлекались «поджигами» (самопалами) и, конечно, играли в войну. Очень любили футбол — на Змеинке имелось два поля. Одно — там, где расположен бывший клуб завода № 60, второе — в районе автодрома. Сами мастерили самокаты. Да и игрушки для себя делали сами: трактор — из ниточных катушек, самолётики, которые пускали с рогатки… Иногда собирались вечерами у знаменитого «зелёного дома» — двухэтажной малосемейки. Кто-то выносил лото, и, расположившись на одном из крылец этого дома, мы играли…

В кино ходили или в клуб 92-го завода, или в кинотеатр имени Фрунзе, что был на мысе Чуркина. Сейчас на его месте — дорога и автобусная остановка «Чайка».

Летом родители иногда брали нас с собой в город, в центр. Тринадцатый автобусный маршрут ходил неважно, а катером — более удобно. Со Змеинки ходили в то время небольшие катера типа «морской трамвай». 20 минут — и ты на 36-м причале. Родители отоваривались на Суйфунском базаре, нам же покупали по стакану варенца и по булочке. У входа на базар, слева, был киоск, где продавалась медовуха на розлив. Сорок копеек стаканчик. Мать разрешала официально отцу выпить пайку, и он, крякнув, довольный вступал на территорию базара.

Единственное спокойное место отдыха в нашем районе — сопка Змеиная, историческая, легендарная, загадочная.

Почему загадочная? С южной стороны, где более пологий склон, сопка была сплошь усеяна пулями. Стреляными, разбитыми в лепёшку. Попадались и целые, ушедшие в грунт. Говорили, что здесь во время интервенции был бой. А старожилы рассказывали, что при заселении этого района в конце 20-х годов был обнаружен блиндаж с останками японских солдат, который впоследствии был засыпан, завален камнями. Подтверждением этих слов было и то, что на сопке иногда находили штык-ножи к японским винтовкам. Что же на самом деле там было? Версия про тир-стрельбище слишком проста, да и стрельбы устраивались неподалёку — в третьем овраге. Возможно, на сопке и правда был японский наблюдательный пост, который контролировал движение кораблей в акватории, а затем японцев выбили части Красной Армии. ⤵️⤵️⤵️

▪️Между прочим, в 1985 году у подножия сопки был найден штык-нож от японской винтовки — его вымыло из грунта ливнем.

Есть и другая легенда. С южной стороны сопки стоит огромный камень. Поговаривали, что этим валуном были придавлены мальчик, девочка и собака. На камне виднелись следы — полустёртые буквы, написанные красной краской, но что написано — уже не прочесть. Этот громадный камень там и по сию пору! При строительстве гаражей его пробовали отбуксировать трактором, но он не поддался. Пробовали развести снизу костёр — авось расколется, но нет! Стоит себе и стоит, как монолит.

С вершины сопки Змеиной прекрасно просматриваются пролив Босфор-Восточный, бухта Диомид, мыс Чуркина. Садись — и наблюдай суету города-порта во всей красе: как скользят буксиры, как заходят корабли… Мальчишками мы видели в Босфоре кита, что-то кричали, махали руками, а он, грациозный и важный, выпускал вверх фонтанчик воды. Восторга было — не описать! Но даже этот восторг мерк перед тем, как заходили в порт китобои. Уже от острова Скрыплёва флотилия выстраивалась в колонну: впереди шла плавбаза, а следом в кильватер один к другому по корме правого и левого борта — китобои. Флаги, торжественно-неторопливый ход… Это незабываемо. Вечером после прихода китобоев гудели рестораны во всём городе.

Анатолий Надеин.
(Рубрика «Мой личный Владивосток» в газете «Владивосток», 2009 год.)

@ochkuryvl

Многослойная Змеинка. Фото Максима Кавалерова