Советские дипломаты проходят к Риббентропу. Посол Деканозов начинает обсуждать текущие вопросы, как будто не придавая значения, что он вызван в МИД в пятом часу утра.
Риббентроп придает своему лицу окаменевший вид и перебивает его:
— Теперь это неважно! Враждебная позиция советского правительства по отношению к Германии и серьезная угроза, которую представляет концентрация советских войск на немецкой границе вынуждают Рейх принять военные контрмеры. С сегодняшнего утра начаты контроперации военного характера.
Риббентроп придает своему лицу окаменевший вид и перебивает его:
— Теперь это неважно! Враждебная позиция советского правительства по отношению к Германии и серьезная угроза, которую представляет концентрация советских войск на немецкой границе вынуждают Рейх принять военные контрмеры. С сегодняшнего утра начаты контроперации военного характера.
Старательно избегая слова «война», Риббентроп объявляет, что час назад германские войска перешли границу СССР. Утверждает, что действия Германии являются не агрессией, а лишь оборонительными мероприятиями.
Советский посол Деканозов отвечает:
— Это наглая, ничем не спровоцированная агрессия. Вы еще пожалеете, что совершили разбойничье нападение на Советский союз. Вы еще за это жестоко поплатитесь.
Советский посол Деканозов отвечает:
— Это наглая, ничем не спровоцированная агрессия. Вы еще пожалеете, что совершили разбойничье нападение на Советский союз. Вы еще за это жестоко поплатитесь.
Разговор окончен. Советские дипломаты идут к выходу из кабинета. Неожиданно Риббентроп, семеня, догоняет их и начинает скороговоркой уверять, что был против этого «безумного» решения и отговаривал Гитлера:
— Передайте в Москве, что я был против нападения, — шепчет он.
— Передайте в Москве, что я был против нападения, — шепчет он.
В Москве немецкие дипломаты проходят к Молотову. Им в глаза бросается его усталость: пришел уже со второго за ночь совещания у Сталина.
Посол Шуленбург «с самым глубоким сожалением» заявляет, что не в силах выразить подавленность от неоправданных действий своего правительства.
Посол Шуленбург «с самым глубоким сожалением» заявляет, что не в силах выразить подавленность от неоправданных действий своего правительства.
Шуленбург зачитывает ноту:
«Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной Армии, германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры»
«Ввиду нетерпимой далее угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной Армии, германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры»
Молотов поначалу пытается подавить нарастающее внутреннее волнение. Он спрашивает, что означает эта нота? Шуленбург отвечает, что, по его мнению, это начало войны.
Когда запрещенное Гитлером слово «война» наконец-то звучит вслух, Молотов разражается гневной тирадой в адрес Германии:
— Никакой концентрации войск Красной Армии на границе с Германией не производилось. Проходили обычные маневры, которые проводятся каждый год, и если бы было заявлено, что почему-либо маневры, по территории их проведения, нежелательны, можно было бы обсудить этот вопрос. От имени Советского правительства должен заявить, что до последней минуты Германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству. Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и тем самым фашистская Германия является нападающей стороной. В четыре часа утра германская армия произвела нападение на СССР без всякого повода и причины. Всякую попытку со стороны Германии найти повод к нападению на СССР считаю ложью или провокацией. Тем не менее факт нападения налицо. Мы не дали для этого никаких оснований!
Когда запрещенное Гитлером слово «война» наконец-то звучит вслух, Молотов разражается гневной тирадой в адрес Германии:
— Никакой концентрации войск Красной Армии на границе с Германией не производилось. Проходили обычные маневры, которые проводятся каждый год, и если бы было заявлено, что почему-либо маневры, по территории их проведения, нежелательны, можно было бы обсудить этот вопрос. От имени Советского правительства должен заявить, что до последней минуты Германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству. Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и тем самым фашистская Германия является нападающей стороной. В четыре часа утра германская армия произвела нападение на СССР без всякого повода и причины. Всякую попытку со стороны Германии найти повод к нападению на СССР считаю ложью или провокацией. Тем не менее факт нападения налицо. Мы не дали для этого никаких оснований!
«Для чего Германия заключала пакт о ненападении, когда так легко его порвала?», — спрашивает Молотов. Шуленбург отвечает лишь, что 6 лет добивался дружбы СССР и Германии, но против судьбы ничего не может поделать.
Говорить больше не о чем. Дипломаты прощаются с обычным рукопожатием.
Говорить больше не о чем. Дипломаты прощаются с обычным рукопожатием.
Молотов быстрым шагом возвращается в кабинет Сталина, где его ждут члены политбюро и военное руководство:
— Германское правительство объявило нам войну.
Сталин молча опускается на стул и глубоко задумывается. Наступает длительная, тягостная пауза.
— Германское правительство объявило нам войну.
Сталин молча опускается на стул и глубоко задумывается. Наступает длительная, тягостная пауза.
Тяжелую паузу в кабинете Сталина нарушает Жуков, предлагая ударить по прорвавшимся частям противника. Но вождь всё никак не может принять, что началась настоящая война:
— Давайте директиву, но чтобы наши войска, за исключением авиации, нигде пока не нарушали немецкую границу.
— Давайте директиву, но чтобы наши войска, за исключением авиации, нигде пока не нарушали немецкую границу.
Геббельс зачитывает по радио обращение фюрера к нации. Ответственность за свое нападение на СССР он возлагает в первую очередь на Англию.
При этом Германия не объявляет войну официально — Гитлер вообще запретил использовать это слово.
При этом Германия не объявляет войну официально — Гитлер вообще запретил использовать это слово.
Дикторов всесоюзного радио срочно вызывают в студию, куда поступают звонки со всей страны.
Звонят из Минска: «Вражеские самолеты над городом»
Звонят из Каунаса: «Город горит, почему ничего не передаете по радио?»
«Над Киевом вражеские самолеты!»
Женский плач: «Неужели война?»
Звонят из Минска: «Вражеские самолеты над городом»
Звонят из Каунаса: «Город горит, почему ничего не передаете по радио?»
«Над Киевом вражеские самолеты!»
Женский плач: «Неужели война?»
В кабинете Сталина начинают составлять новую, гораздо более определенную директиву войскам.
«22 июня 1941 г. 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке.
Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.
В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз
ПРИКАЗЫВАЮ:
Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.
Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск.
Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить группировки его наземных войск.
Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100-150 км.
Разбомбить Кенигсберг и Мемель.
На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать»
«22 июня 1941 г. 04 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налеты на наши аэродромы и города вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке.
Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.
В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз
ПРИКАЗЫВАЮ:
Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.
Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск.
Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить группировки его наземных войск.
Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100-150 км.
Разбомбить Кенигсберг и Мемель.
На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать»