Марков — отличный. Вообще очень люблю такие журналистские заметки из Средней Азии столетней давности. Вот, например, разговор генерала Логофета и пожилого бухарца про русского царя:

«— Я помню, бояр, несколько лет тому назад в Чарджуе русский народ бунтовал. Только это нехорошо, ваш начальник и казий ничего не берут, а народ недоволен; вот если бы наши стали бунтовать, то все бы мы пошли.

Туркмен замолчал и ехал некоторое время задумавшись.

— А скажи мне, бояр, отчего Ак-Падишах не возьмет нас у эмира? — минуту спустя, задал он новый вопрос.

— Зачем он взял Мерв, Пенде, а Чарджуй ему оставил, это нехорошо.

Я был в большом затруднении объяснить причины этого странного явления, бывшие и для меня совершенно непонятными, и постарался перевести разговор на менее щекотливую тему, но туркмен не унимался.

— Эмир как волк пьет кровь из туркменов, а урус Ак-Падишах добрый, своих людей любит, и все говорят про это. Даже хивинский хан не такой, как эмир.»

Действие происходит в 1901-ом году, через 20 лет после взятия Геок-Тепе.
«— Был ты в Геок-Тепе, когда Скобелев брал? — спрашивал старого хищника один из наших пассажиров, ученый армянин-ориенталист, говоривший по-джегатайски.
— Все мы были, и я был, — коротко ответил текинец, глядя в сторону.
— Как же вы, такие храбрецы, поддались русским? Ведь вас же было впятеро больше?
— Мы бы не поддались, да ничего сделать было нельзя! — с искренним вздохом отвечал текинец. — Скобелев уж очень хитер был... Собралось нас много народа, первые храбрецы и уселись поближе к стене, где русские подкоп вели; ждем, когда первый русский оттуда покажется, и сабли наголо держим. Вдруг, как задрожит земля, как взлетит вверх стена наша, мы думали, что весь свет сквозь землю провалился! Все голову потеряли! А тут русские ура закричали… В крепость ворвались… Ну, мы и побежали!.. Что ж больше делать? Рубят нас сзади, рубят спереди, и жен, и детей, всех рубят, а мы бежим куда глаза глядят… После уж не велел Скобелев женщин рубить, так мы хватали с женщин халаты, надевали их на себя и садились где-нибудь. Так нас и не тронули.
— Ну что ж, теперь зато мирно живете, — вмешался в разговор другой пассажир. — Ведь признайся, правда: под русскою властью вы стали гораздо богаче. Работы сколько хотите, за все деньги платят, и никто у вас не отнимает ничего.
— Нет, нет! — с неудовольствием отмахивался головой текинец, и животное выражение его низко оттянутого рта сделалось при этом еще грубее и враждебнее. — Как же можно!.. Теперь хотя и есть деньги у теке, да работать нужно каждый день… Пшеницу — работай, табак — работай, дорогу — работай! а тогда теке совсем не работал. Зачем работать? Нужно денег, поехал в Персию на аламан, поймал трех персов, продал в Хиве, и живи себе полгода, ничего не делай… Как же можно!»

Е. Л. Марков. Россия в Средней Азии: Очерки путешествия по Закавказью, Туркмении, Бухаре, Самаркандской, Ташкентской и Ферганской областям, Каспийскому морю и Волге. — СПб., 1901.

Или вот ещё красивое от Петра Николаевича Краснова про курдов. 1902 год:

«Мерный тягучий мотив малороссийской старинной песни разносился по тесной хане и звучал как молитва, или гимн. Лица стали задумчивы. Вспомнили про тех, «що милiйше», оставленных в станицах на Черноморьи и задумались. Курды, стоя у решетки, отделявшей хану от очага, устремляли на нас глаза, полные молитвы и благоговения.

— Что, нравится вам? — обратился по-татарски Ничепоренко к Сулейману.

Сулейман ответил. И по мере того, как он говорил, я видел, как густая краска заливала лицо молодого сотника.

— Знаете, что он сказал? — проговорил Ничепоренко.

Мы примолкли.

— Он сказал: «мы, бедные люди, молим за нашего Государя, вы, большие люди, в чести у Государя, вам подобает прославлять Его ежечасно».

Словно ток пробежал по нашим жилам от этих простых слов куртинца. Как по команде мы встали и торжественные звуки «Боже, Царя храни» огласили хижину. И такая сила слышалась в этих можных звуках, что и брат Сулеймана, и его слуга — все встали и благоговейно прислушивались к словам молитвы…

<...>

— А что? — спросил у Сулеймана Ничепоренко, — при каком управлении вам легче живется: при русском или турецком?

— При русском лучше, — отвечал куртинец. — Я знаю, что я должен платить, я знаю, что у меня никто ничего не тронет, и я спокоен. Плохой курд, курд разбойник, недоволен. Он говорит: русский Царь дает пасти стадо одно место. Турецкий султан дает пасти стадо повсюду — ему земли не жалко. Хорошему курду это хорошо, что он знает, где его земля.

И долго еще мы беседовали тихо и спокойно.»

Русский след в британской культуре значительно больше, чем принято думать. Например, есть такая шерстяная меланжевая ткань по названию твид, которая уже очень давно используется в английских костюмах. Без этого материала едва ли можно представить классический образ джентльмена. Так вот самым известным брендом по производству этого материала является компания «Tweed Harris» и основала его графиня Данмор леди Кэтрин Мюррей — внучка дипломата Российской Империи Семёна Воронцова и внучатая племянница первой в мире женщины-президента Академии наук Екатерины Дашковой.
На вечерах её детства звучала русская музыка, велись разговоры о России и исполнялись русские песни. А в поместье её родителей в Уилтон-Хаус приезжал даже молодой Николай Павлович. В честь этого события все дети были переодеты в русские народные костюмы.

Выйдя в 1836 году замуж за аристократа Александра Мюррея, она получила титул графини Данмор, а вместе с ним и большие земельные наделы в 150 000 акров, среди которых были острова Льюис-энд-Гаррис к северо-западу от Шотландии. В 1845 году во времена картофельного голода в Ирландии и Шотландии, когда ирландцы и шотландцы массово эмигрировали в Америку в поисках хоть какого-то заработка, островам грозило запустение. Тогда Кэтрин-младшая обратила внимание на грубую ткань, которую производили жители островов для бытовых нужд. Она ей понравилась своей прочностью, долговечностью и непромокаемостью. Сначала она заказала несколько костюмов из этого материала для егерей, которые оказались настолько хороши, что привлекли внимание состоятельных соседей. Так и началось производство твида на островах.

Сперва Кэтрин послала ткачих на повышение квалификации, затем перенесла фамильные цвета клана Данмор на ткань. В качестве рекламы Кэтрин использовала саму себя, надевая твидовое платье на встречах с высшим обществом. Наконец, всплеск производства на островах буквально спас островитян от тогдашнего голода, так как доходы от производства твида обогнали земледельческие и рыболовные.

Ещё интересен процесс изготовления этой ткани. Производится она из выщипанных, а не состриженных волос. Затем моется в горячей воде, сушится, обрызгивается чёрным маслом из печени рыб для лучшего расчёсывания, прядётся, моется в воде с щёлочью, окрашивается и потом отбивается для того, чтобы она стала мягкой и прочной. Так как отбивка была очень долгой и трудоёмкой, работницы пели в её время песни, которые получили название «Waulking songs» и в шотландскую культуру.

В 1993 году парламентом Великобритании был принят Акт о твиде Харрис, призванный защитить производство аутентичного твида от подделок. Согласно акту, настоящий твид только тот, который окрашен и изготовлен вручную жителями Гебридских островов в своих домах.

Наконец-то добрался до русских в Австралии. И сразу же шикарные фото!

Кафе Репина. Сидней.

Кафе основал Иван Дмитриевич Репин, горный инженер по образованию, прибывший в Сидней вместе с семьёй в 1925 году. Мало того, что кафе у него было не одно, так они ещё и успешно существовали в разгар Великой депрессии, так как стали прибежищем для компаний, которые больше не могли платить за аренду офисных помещений.

«Репин смоделировал свои кофейни по примеру американских кафе — «быстрое, чистое обслуживание по минимальной цене». В то время, когда большинство людей пили чай, Репин подавал кофе по 3 шиллинга за чашку, со сливками, налитыми в маленький горшочек или, для тех, кто мог позволить себе дополнительные 3 шиллинга, «венский стиль» со взбитыми сливками сверху.

Как вспоминали русские иммигранты у Репина, единственного во всей Австралии, подавалось кофе из натуральных, поджаренных тут же зёрен, аромат которых разносился по всей улице. Столики были с шахматными досками, и любители шахмат, которых в те времена было много, могли пить кофе и спокойно играть. В Репинских кафе подавали также сибирские пельмени в курином бульоне и, конечно, чашку кофе с русским ореховым тортом или тортом «Микадо» домашнего изготовления»