​Всегда с удовольствием вспоминаю, что племянником отца-основателя психоанализа Зигмунда Фрейда был отец-основатель пиар-индустрии Эдвард Бернейс.

Пару лет назад я написал о Бернейсе статью, но тогда я недостаточно хорошо понимал, насколько его идеи актуальны для сегодняшнего дня — и конкретно для социальных сетей. Сейчас пишу о массовой психологии в цифровую эпоху, в частности, о психологии виртуальной толпы, и часто вспоминаю бернейсовский термин “инженерия согласия” (engineering of consent).

В моем недавнем тексте про движение #metoo одним из самых важных тезисов стал тезис о неопределенности понятия согласия на половую связь, или консента.

Бернейс написал свою программную “Пропаганду” в 1928, а “Связи с общественностью” – в 1946, и в них он рассуждал как инженер консента. Он учил политиков и компании, как добиться согласия от публики, склонить её в любую нужную сторону. А в последнее время #metoo и подобные движения заставляют западного человека — мужчин, пожалуй, в большей степени — превращаться в инженеров консента в частных отношениях, особенно в вопросах секса.

Я лично вижу в этом экспансию рыночных принципов в частную и эмоциональную жизнь. Теперь мы должны отвечать за эмоции, которые конструируем в сознании других людей, а честность превращается в очередную эмоцию, которую нужно выражать с учетом чувств и эмоций других людей. В личных отношениях правда становится уместной или неуместной в зависимости от обстоятельств и должна преподноситься частями. В каждом взаимодействии с людьми вы одновременно покупатель и продавец, и на ваше взаимодействие влияют законы нашей культуры, в том числе — законы Фрейда и Бернейса про либидо, бессознательное и покупательную способность.

К вопросу о точности слов. В “общении с массами”, то есть с семьей, Бернейс часто пользовался прилагательным “глупый”. Человек, впечатавший в массовое сознание связь сигарет с факелом Свободы, был вечно недовольным типом и большинство действий и мыслей окружающих характеризовал именно словом “глупость”.

А вот, что Ноам Хомский рассказывает про Бернейса и Уолтера Липманна, “самого выдающегося американского интеллектуала ХХ-го века”, разрабатывавшего теорию “производства согласия”, “manufacture of consent”:

«Оба признавали, что публика должна быть “поставлена на место”, маргинализирована и подконтрольна – ради ее же интересов, конечно. Люди – слишком “глупы и невежественны”, чтобы разрешить им управлять их делами. Это дело должно быть предоставлено “умному меньшинству”, которое должно быть защищенным от “шума и буйства разьяренного стада”, “невежественных и надоедливых аутсайдеров” – от “массы подонков”, как их называли предшественники Бернейса и Липпмана из XVII века. В должным образом функционирующей демократии роль большинства населения сводилась к “наблюдателям”, а не “участникам действия”».

​У меня на рабочем столе лежит маленькая зелененькая книжечка — изданное отдельно от остальной Библии Евангелие от Луки. Открыл на первой попавшейся странице: «Посмотрите на воронов: они не сеют, ни жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц?»(12:24).

Я и раньше любил этот совет Иисуса: довольно с каждого дня своей заботы, и если Бог опекает птичек, которые не думают о завтра, будьте уверены, что и вы не пропадете, ведь вы ценнее птичек. Но я никогда не думал, что вместо птичек там конкретно вороны. Очень их люблю.

Для меня вороны всегда облагораживают городской пейзаж. Рад встретить их на улице, чего не скажешь о других любимых евангельских птичках – голубях. В моем дворе живет банда мусорных голубей, не отлетающих от помойки ни зимой, ни летом.

Кстати, на пустыре, тоже рядом с домом, часто тусуется банда ворон. Они как-то умудряются пропитаться буквально на голой земле с бедной растительностью вокруг, иногда клюют крупные кости каких-то больших животных. А чумазые голуби не отходят от помойки. Стоят с засаленными от недавнего нырка в мусор перьями, просто стоят и тупо смотрят.

На соседней странице Евангелия от Луки читаю уже не про птичек, а про современные системы слежки и интернет вещей: «12:2: Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, чего не узнали бы.
12:3: Посему, что вы сказали в темноте, то услышится во свете; и что говорили на ухо внутри дома, то будет провозглашено на кровлях».

В последнее время часто думаю о роли религии в цифровую эпоху. И о том, как эффективно можно совершенствовать верующих с помощью современных технологий. Мне перестало казаться, что религия в наше время отходит на задний план, что она разрушена интернетом и технологиями.

Зато представьте, как может выглядеть исповедь, если вы предоставили батюшке доступ к своему цифровому следу, а также к камерам и микрофонам своего телефона. А на что способен искусственный интеллект с христианскими установками? А как органично будут смотреться современные монастыри с монахами-отшельниками, запершимися в келиях и надиктовывающими программный код умной колонке «яДух».

Сейчас, наоборот, самое время для религий, культов, сект и учений.

В Кремниевой долине сидят поклонники Гурджиева, почти 70% россиян верит в мировое правительство, а 34% американских миллениалов сомневается, что Земля круглая.

Так что у религий не должно быть проблем с объяснением парадоксальности собственного учения в эпоху всеобщей доступности информации.

Просто нужны хорошие компьютеры.

​Написал статью о попытках государств регулировать цифровую слежку и сбор информации о гражданах. Но для начала хочу поделиться контекстом, в котором я воспринимаю эту проблему и из-за которого пишу о цифровом следе и технократах уже который текст.

1. Когда-то самой важной для человечества гонкой была гонка ядерных вооружений между двумя сверхдержавами – США и СССР. Тогда человечество приучили к мысли, что мы находимся за шаг до пропасти (или за несколько минут до полуночи, пользуясь терминологией Часов Судного дня).

2. В наше время основная гонка – гонка искусственного интеллекта. Это новая мифология, основные апологеты которой – технологические мегакорпорации из Кремниевой долины. Они считают, что не за горами другой Судный день – точка технологической сингулярности, после которой человек может либо стать богоподобным, либо, наоборот, превратиться в биомусор под ногами высшей формы существования – Искусственного Интеллекта.

В этой новой глобальной гонке участвуют два основных соперника – США и Китай, но и все остальные страны стараются, как могут.

3. Главное топливо для развития ИИ – сбор и обработка наших цифровых следов. Компании маниакально собирают всю доступную о человеческих существах информацию, чтобы скормить её машинам и вырваться вперед в этой гонке.

Параллельно с этим государства пытаются законодательно вклиниться в это дело и наладить баланс между корпорациями и обычными людьми, не особо осознающими, что они – топливо для разработки технологий (которые, весьма вероятно, могут превратить их в биомусор).

В Европе, США и Китае к этой проблеме подходят по-разному. Об этом, собственно, мой текст «Война за данные: почему нельзя просто взять и “стереть” свой цифровой след».

Стив Бэннон — один из самых интересных персонажей в американской политике. Считается, что именно его стратегия предвыборной гонки привела Дональда Трампа в Белый дом. Бэннону удалось превратить миллиардера Трампа в лучшего друга американских бедняков. Он обьясняет, что сделал это за счет концептуального Треножника — трех идей, которые Трамп повторял на протяжении всей избирательной кампании.

1) построить ту самую «Стену», — то есть защитить американских рабочих от латиноамериканских мигрантов;
2) заставить американские фирмы производить товары в Америке, а не в Китае, — то есть вернуть рабочие места американским беднякам;
3) вывести военных США из всех зарубежных войн.

Эта кампания стала современной классикой популизма.

Эти достаточно старомодные идеи консервативного национализма продвигались с помощью супер современных интернет-технологий. Бэннон — сооснователь английской фирмы Cambridge Analytica, той самой, которая незаконно использовала данные пользователей фейсбука, чтобы через таргетированную рекламу и другие манипулятивные техники привести Трампа к власти. С истории вокруг Cambridge Analytica начались безостановочная серия скандалов вокруг детища Фейсбука и так называемое Great Privacy Awekening — когда все западное общество озаботилось вопросами конфиденциальности, личных данных и манипуляциями сознанием людей через социальные сети.

Бэннон — опытный медийщик, инвестиционный банкир и политик, под которого в Белом доме Трампа была создана новая должность — Главный Стратег США. Но еще примечательнее то, что Бэннон — один из главных идеологов правого поворота, идеологический сторонник национализма и популяризатор популизма. До работы в Белом доме он управлял крупнейшим правым медиа Breitbart News. Из Breitbart, к слову, вышло невероятное количество молодых и популярных американских консерваторов (вроде Бена Шапиро — члена движения IDW, о котором я пару месяцев назад писал в тексте «Думай за себя»). Поработав год в Белом доме, Бэннон занялся объединением и поддержкой националистических движений по всему миру, и его страницу в Википедии можно использовать как адресный справочник по нациоанлистическим/популистским/консервативным партиям Европы, Востока и Азии.

Я прохладно отношусь к идеям, высказываемым Бэнноном, однако интеллектуальные и политические замесы этого персонажа вызывают во мне живой интерес. Поэтому я с нетерпением жду документальный фильм о нем, который должен скоро выйти. Вот трейлер.

Джек Ма — самый богатый китаец и основатель Alibaba Group (ей в том числе принадлежит Ali Express).

Ма родился в семье музыкантов и говорит, что когда отойдет от управления Алибабой, вернется к преподавательской деятельности, чтобы учить детишек хорошему.

Он и сейчас старается учить людей хорошему. Если послушать, что он рассказывает на английском для западной аудитории, его легко можно принять за очередного мотивационного коуча.

Но внутри своего китайского рабочего коллектива он становится более реалистичным и говорит, что Алибабе не нужны люди, которые хотят вести обычный офисный стиль жизни с восьмичасовым рабочим днем. Нужны только адепты «культуры 996» — это люди, готовые работать с 9 утра до 9 вечера 6 дней в неделю.

«Быть способным работать 996 – величайшее блаженство», — говорит Ма.

Ну а рядовые китайские программисты, в том числе работники Ма, жалуясь на свою жизнь западным коллегам, придумали другую аббревиатуру — «996 .ICU». Она расшифровывается как «работа по схеме 996 приведет вас в отделение интенсивной терапии (Intensive Care Unit)».

Слабаки, конечно.

Пишу сейчас текст про слежку за работниками и мне кажется, что формула Ма гораздо ближе к реальности будущего, чем формула бедных программистов. Технологии используются не для того, чтобы работать было легче, а для того, чтобы работать больше и эффективнее.

Человечество могло бы, как завещал Ницше, лучшие свои часы и годы посвящать философии и поиску истины, а всю работу предоставить роботам. Но пока что, к сожалению, всё складывается совсем иначе. И виной тому — нездоровое стремление людей выдумывать игры вроде гонки вооружений или дикого капитализма и стараться в них выиграть, не жалея ни чужих, ни своих кишок.

Напоследок приведу еще одну цитату самого богатого китайца Ма: «Я называю себя слепцом, оседлавшим слепого тигра».

​Современный Китай — это невыносимо интересно.

Сначала Китай стал появляться в сфере моих интересов из-за технологий: цензурирование социальных сетей, predictive policing, социальный рейтинг граждан и другие признаки технократических антиутопий. С детства я привык думать, что «китайское качество» — синоним «ширпотреба» в худшем смысле этого слова, но за последний год мне стало ясно, что всё наоборот. Например, Китай — пока что главный пионер технологий 5g, за счет которых произойдет скачок в развитии интернета вещей.

Теперь я стал углубляться в китайскую экономику, и она оказалась еще интереснее, чем китайские технологии.

Например, я узнал, что китайское руководство не планировало того экономического чуда, которое произошло за последние 20-30 лет. Чудо получилось само в результате эксперимента, свободного от идеологической предвзятости (как ни странно для Китая): они десятилетиями импортировали к себе передовых экономистов со всего мира вне зависимости от их «совместимости» с социалистической идеологией. Китайцы слушали и сторонников плановой экономики, и сторонников свободного рынка и пробовали всё, что им казалось интересным, не загадывая сильно наперед и сохраняя гибкость.

Ну точно, нельзя сбить с пути того, кто не знает, куда именно он идет!

Китайские экономические эксперименты привели к экономическому чуду в неожиданных даже для китайского правительства масштабах. Например, по некоторым прогнозам, к 2030 году (то есть через 50 лет после того, как они начали свой экономический эксперимент) доля Китая в мировом ВВП будет составлять уже 34 %. Доля России к этому времени, теоретически, будет составлять 3 %, а доля США – 15 %.

Пока я разбираюсь в нюансах этих экономических процессов, в моем сознании появился обобщающий образ для описания мощи китайской экономики, которым я хочу поделиться с вами.

“Один пояс и один путь” — или китайский «ОпОп» — это стратегический план развития Китая в XXI веке, который подразумевает инвестиции и сотрудничество со 152 странами Европы, Азии, Среднего Востока, Латинской Америки и Африки.

«ОпОп» — объединение двух других проектов: “Экономического пояса Шелкового пути” и “Морского Шелкового пути XXI” века. Эти названия подчеркивают стремления Китая: за счет новых технологий и новой экономической мощи восстановить былое имперское величие, а на деле стать еще более великими. Новый проект — самое амбициозное и масштабное предприятие времен Си Цзиньпина, который, как мне кажется, из генерального секретаря Коммунистической партии превращается в новый вид правителя — Кибер-Императора.

Я обязательно напишу обстоятельную статью об “Одном поясе и одном пути”. А пока посмотрите на этот план и подумайте вот о чем: насколько далеко распространится китайская система социального рейтинга и тотальной слежки, если учесть, что “Один путь” пройдет в том числе через африканские страны, Иран и Турцию, РФ и Украину?

​Элизабет Уоррен – самый радикальный кандидат в президенты США от Демократической партии. Она воплощает собой социалистический популизм — ответ популизму националистическому в исполнении Трампа.

Сейчас её младшая коллега, Александрия Окасио-Кортес, блистает во всех медиа. Еще недавно Александрия была барменшей, а теперь она – самая молодая конгрессменша, называет себя «демократическим социалистом» и выдвигает довольно радикальные предложения, например, предлагает выплачивать репарации афроамериканцам за те времена, когда они были рабами.

Интересно, что до гражданской войны в США половину имущества рабовладельческих элит юга составляли чернокожие рабы. После войны и отмены рабства в 1860-х 1 % самых обеспеченных южан-рабовладельцев потеряли три четверти всех своих богатств. Но уже в 1880-х их дети наверстали уровень обеспеченности своих отцов, а к 1900 году – обогнали их. А вот уровень жизни афроамериканцев был и остается плачевным до сих пор.

Так вот, Элизабет Уоррен выдвигает ещё более радикальные социалистические предложения, оседлав повестку «99 % против 1 %». Вчера она предложила простить значительную часть долгов за образование сорока двум миллионам американцев. Суммарный долг за образование в США, к слову, составляет 1,5 триллиона долларов (или 1500 миллиардов долларов).

Любимое предложение Уоррен – ввести особый налог на богатых. Это удар под дых тому самому одному проценту: все состояния больше 50 млн долларов должны будут облагаться налогом в 2 % в год, а свыше 1 млрд – в 3 %. На первый взгляд это немного, но тут нужно учесть, что обычные налоги взымаются с прибыли, а Уоррен предлагает взымать именно с состояния. Например, если состояние Марка Цукерберга – 57 млрд долларов, то за первый год он заплатит 3 % налог – 1,7 млрд, а за пару десятилетий его состояние испарится целиком (если только он не будет безостановочно получать громадные прибыли и увеличивать своё состояние быстрее, чем налоги будут его съедать).

Другими словами, Уоррен хочет ободрать 1 % до ниточки! Понятно, что ничего у неё не получится: она скорее умрет от удара молнии, чем сможет обобрать богатых. Правда, я не удивлюсь, если в итоге окажется, что и за ней стоят какие-то миллиардеры, а все эти разговоры — попытка взять на понт богачей и понравится бедноте, чтобы попасть во власть и спокойно обирать всех дальше.

Но математика справедливости красивая получается.

​«Кремниевая долина устроена очень просто. Инвесторы – это люди, у которых больше денег, чем времени; работники — люди, у которых больше времени, чем денег; предприниматели — прослойка между первыми двумя; а маркетинг — как секс: за него платят только неудачники».

Так в своей книге Chaos Monkeys: Obscene Fortune and Random Failure in Silicon Valley написал предприниматель из Кремниевой долины Антонио Гарсиа Мартинес. Когда-то он продал свой стартап Твиттеру, работал аналитиком в Goldman Sachs и продакт менеджером в Facebook.

У Цукерберга теперь тоже есть свой подкаст.

Он, очевидно, старается «стать человечнее» и понравиться публике, которую медиа и политики беспрерывно натравливают на него.

В контролируемой среде Марк держится молодцом: это вам не Илон Маск, который в любом разговоре большую часть времени просто кивает и пучит глазки. Но и оратором его трудно назвать, учитывая несколько его публичных выступлений, на которых под давлением неудобных вопросов Марк обливался потом и держался на грани панических атак.

Тем временем Facebook наняли юриста Дженнифер Ньюстед. Она работала в администрации Буша и отвечала за продвижение Патриотического акта, принятого сразу после терактов 11 сентября 2001. Этот акт стал основой программы по тотальной слежке за гражданами США под предлогом борьбы с терроризмом. Несложно представить, что Ньюстед будет делать в Facebook, особенно если учесть начавшиеся недавно призывы Цукерберга к правительствам разных стран активнее подключаться к мониторингу и контролю социальных сетей в целом, и Facebook в частности.

«Ожидается, что к 2030 году ИИ внесет в мировую экономику $15,7 трлн – и почти половина этих денег придется на Китай. Новые технологии поднимут экономики Америки и Канады на 14,5%, в то время как китайский ВВП увеличится на 26%. По словам Ли Кай Фу – одного из ключевых персонажей китайского IT – такой разрыв объясняется тем, что в начале ИИ–революции максимальную выгоду от изобретений получает вовсе не тот, кто их изобрел, а тот, кто успешнее всего их применил».

Написал в Republic статью о Кай-Фу Ли — китайско-американском ученом и бизнесмене, который успел порулить в Apple, Microsoft и Google, а теперь занимается развитием китайских ИИ-стартапов.

В России любят сетовать на «утечку мозгов», когда специалисты, которых воспитывает местная система образования, затем с концами уезжают работать за границу. В Китае совсем другая история: там, наоборот, едут учится за границу, а затем возвращаются работать в КНР. Кай-Фу в этом смысле — один из самых ярких китайских вундеркиндов, которые взяли всё лучшее у Кремниевой долины и привезли к себе домой.

Можно предположить, что на фоне только что начавшейся торгово-технологической войны США с Китаем со временем аналогичных Кай-Фу случаев будет всё меньше и меньше. Уже сейчас на переговорах американских IT-гигантов с китайцами в качестве заинтересованной стороны присутствуют военные из Пентагона. Не удивлюсь, если скоро на ключевые посты в технологических компаниях США негласным правилом запретят принимать китайцев.

Посмотрим, что из этой борьбы получится.

Кстати, кроме китайцев в Кремниевой долине с недавних пор рулят индусы: Сундар Пичаи — CEO в Google, а Сатья Наделла — CEO в Microsoft.

​Моя новая статья для НОЖа «Мой работодатель — искусственный интеллект» будет любопытна и фрилансерам, и офисным работникам. Кто осведомлен, тот вооружен.

Было очень интересно над ней работать: люблю, когда всё четко, — а технологии как раз и приносят в нашу жизнь всё больше четкости. Но вместе с тем всё, что здесь написано, навевает тоску: некоторым мечталось поначалу, что ИИ и роботы освободят нас — но в результате происходит нечто совершенно иное.

Вот вам несколько дополнительных к статье тезисов для размышления на досуге:

– За работниками следят не столько для того, чтобы сделать их труд более эффективным, сколько для того, чтобы узнать, как эффективнее заменить их на роботов.

– Прогресс приводит на в ужас, но он неизбежен с точки зрения логики. Допустим, фрилансера жалко, потому что теперь над ним «висят» цифровые надзиратели: это унижает человеческое достоинство — и вообще печаль. Но причем здесь жалость, если капиталу очевидно выгоднее и логичнее надзирать и получать рост эффективности, чем предоставлять свободу и культивировать в людях достоинство?

– Цифры и концепции всегда будут более совершенными, чем живые люди и реальные дела. Поэтому стремление человека к совершенству неизбежно приводит к упразднению этого самого человека.

– Творчество было и остается самой осмысленной работой из всех возможных. «Творческая профессия» отличается от настоящего творческого процесса примерно так же, как ходьба на беговой дорожке отличается от ходьбы по лесу. Свобода творчества начинается там, где заканчиваются заданные траектории.

В 1980-х годах Китай троллил США — и, вообще-то, весь мир — тем, что якобы готов был поделиться технологиями производства ядерного оружия c Пакистаном и мусульманскими «государствами-негодяями» из Средней Азии. Этот троллинг происходил на фоне финальных аккордов первой Холодной войны — между СССР и США.

Угрозы остались угрозами. Вместо этого Китай открылся для рыночной экономики, увеличил городское население с 19 % в 1980 до 58 % в 2017 году и нарастил средний класс до 420 млн человек. Сейчас Поднебесной уже не нужно заигрывать с ядерной угрозой, чтобы с ней считались на мировой арене: экономической мощи Китая достаточно для того, чтобы его считали сверхдержавой.

Теперь мы говорим не об однополярном американском мире и «конце истории» Фукуямы, а диагностируем мировую биполярочку: «столкновение цивилизаций» по Хантингтону и начало второй Холодной войны. А Китай сейчас и сам всячески противостоит распространению ядерного оружия, чтобы ядерный клуб оставался элитарным и немногочисленным.

Но всё же тот факт, что китайцы были готовы раздать «разрушителей миров» всем желающим и накалить мировую обстановку до состояния «сияния тысячи солнц», выдает в них отчаянных практиков теории игр, от которых ждёшь нежданчика.

Прошлая Холодная война держалась на угрозе взаимного ядерного уничтожения США и СССР и конфликте идеологий. Во главу угла противостояния США и Китая (которое я называю «Второй Холодной войной» в моей новой статье для Republic) встали технологии и деньги. Показательно, что теперь между воюющими странами огромный торговый оборот: в год моего рождения, 1987, СССР и США торговали на 2 млрд долларов в год, а в 2018 году торговый оборот между КНР и США — 2 млрд долларов в день.

«Правительственное решение проблемы обычно хуже самой проблемы», — ехидно замечал лауреат нобелевский премии по экономике Милтон Фридман.

Одна из самых крупных и очевидных проблем нашего времени — растущая необузданная власть технологических корпораций. Человечество открыло этот цифровой ящик Пандоры, и правительства пока что не могут обуздать вырвавшиеся из него силы и их подчинить благу людей.

В Китае контроль государства над технокорпорациями приводит к тотальной и беспринципной слежке за гражданами со стороны спецслужб. В Европе законодательство, напротив, проявляет жесткость к технологическим гигантам — но не столько потому, что хочет защитить своих граждан, сколько потому, что американские и китайские корпорации не дают разрастись европейским.

В США, как мне стало понятно во время работы над новой статьей для НОЖа «Эпоха цифровых государств: как Facebook, Google и Amazon выигрывают войну с правительством США», правительство просто не может обуздать "техно-бегемотов", поэтому о выгоде и правах граждан пока что речь не идет. Пример США показывает, что правительство, возможно, и не будет решать проблемы с технокорпорациями. Скорее, уже корпорации будут решать проблемы правительства.

Еще буквально полгода назад в медиа доминировала мысль, что только объединившись, правительства всех стран смогут решить проблему глобального потепления. А сейчас Тим Кук, он же Тим Яблоко, совершенно уверенно говорит от лица крупных предпринимателей, что если кто и решит эту проблему, — то только частные корпорации. И затем рассказывает, что он уверен: Apple войдет в историю не как компания, придумавшая Iphone, а как революционер сферы здравоохранения. По-моему, масштаб мышления технологических гигантов уже превосходит таковой у политиков, и это серьезная заявка на успех.

И напоследок вот вам еще одна цитата-ключик к прочтению текста, на этот раз от горячо любимого Ноама Хомского:

«Рассуждения о свободе смотрятся смехотворно в обществе, где доминируют громадные корпорации. Какая вообще свобода может существовать в корпорации? Это тоталитарные институции: ты получаешь приказы свыше и, возможно, отдаешь приказы тем, кто ниже тебя. Свободы приблизительно столько же, сколько при Сталинизме».

В современной культуре особым почетом пользуются так называемые «whistleblowers» (не могу придумать нормального перевода на русский) – инсайдеры, которые в какой-то момент решают выйти из игры и рассказать миру, как их недавние работодатели разводят общественность и совершают преступления.

Есть радикальные и крупные свистуны – например, Эдвард Сноудэн, который, рискуя собственной жизнью и безопасностью, настучал всему миру о том, что американские спецслужбы следят за гражданами всего мира и собирают о них личную инфу, прикрываясь соображениями безопасности. Сноудэн одним из первых поднял в массовом сознании целый пласт этических проблем, связанных с современными технологиями и со злоупотреблением ими со стороны власть предержащих.

Есть свистуны поменьше – эти практически ничем не рискуют, раскрывая тайны своих недавних работодателей, и часто строят карьеру на разоблачении коллег и самих себя. Для меня двумя главными свистунами от мира технологий стали пионер виртуальной реальности Джарон Ланье и первый специалист по этике дизайна в Google Тристан Харрис.

Пожилой хиппи-гик Ланье, о котором мы как-нибудь поговорим отдельно, в основном бьет тревогу на тему того, как техногиганты наживаются на обычных людях, бесплатно собирая с них ценную информацию – будто состригая ценную шерсть с овец, без разрешения и без компенсации.

Молодой хипстер-гик Харрис, о котором я написал статью «Совесть Кремниевой Долины», бьет тревогу по поводу того, как технокорпорации эксплуатируют наши биологические особенности и уязвимости. Харрис подробно рассматривает, как именно смартфоны и технологии превращаются в цифровые аналоги героина.

Оба этих персонажа и поднимаемые ими проблемы – информация и манипуляция – стимулируют мою осознанность. Я все время задаю себе вопросы: “какую информацию я произвожу сейчас” и “как эту информацию можно использовать для управления мной”. Эти вопросы уходят далеко за рамки гаджетов, потому что я уверен: очень скоро не будет разницы между цифровой и реальной реальностью. И в этом контексте то, какую информацию я произвожу наедине с самим собой, так же важно, как то, что я говорю в большой компании людей или пишу в своих статьях. Как учили дзенские наставники – наедине с собой будь как на приеме у царя, а на приеме у царя – как будто ты один в своих покоях.

​Один из крупнейших в мире инвестиционных банков Goldman Sachs в кругу финансистов называется просто – «Фирма». Её главный исполнительный директор, Ллойд Бланкфейн, однажды сказал, что управление Фирмой помогло ему сбалансировать два качества, обычно считающиеся пороками – синдром дефицита внимания и паранойю. Как две змеи, пытающиеся укусить друг друга за хвост, гиперактивность и паранойя закольцевались и стали источником управленческой энергии для Бланкфейна.

Так вот, аналитики Goldman Sachs на днях выпустили отчет, в котором попытались ответить на вопрос – может ли полное излечение пациентов быть устойчивой бизнес-моделью для биотехнологических корпораций? Если современные технологии, вроде генной терапии, могут за пару сеансов, или после одного приема лекарства, полностью вылечить больного, как мед-компании смогут наладить стабильный поток прибыли? То есть выгодно ли вообще вылечивать больных?

Например, американская компания Gilead Sciences научилась лечить гепатит С в 90% случаев. В 2015 году прибыль от лечения гепатита С достигла пика и принесла компании 12,5 млрд долларов, но с тех пор неуклонно падала и в этом году составит только 4 млрд долларов. Если лекарство работает, то компания получает деньги за лечение только один раз, количество больных гепатитом уменьшается, они не заражают гепатитом новых людей — и вскоре клиенты лекарства вовсе закончатся. Gilead Sciences придется придумывать новые лекарства от новых проблем, а исследования и вывод на рынок новых лекарств – крайне затратная по времени и ресурсам процедура.

Есть и другой вариант обеспечения стабильного потока прибыли – даже если возможно единожды полностью излечить больного от заболевания, его лучше держать на длительной терапии, «лечении по подписке». Не сомневайтесь, что аналитики Goldman Sachs и представители биотехнических компаний очень серьезно рассматривают этот вариант. В конце концов, стали же нам продавать программы вроде Photoshop по подписке с абонплатой, а старые смартфоны намеренно замедляют и не разрешают устанавливать на них новые программы, хотя это возможно.

Когда в конце 2000-х глава “Фирмы” Бланкфейн заболел тяжелой формой рака и сам стал пациентом здравоохранительной системы, он явно не хотел долго лечиться. Но выздоровевший прагматичный финансовый аналитик, скорее всего, посоветует биотехнологическим компаниям лечить таких пациентов, как он, как можно дольше. Вот так мы и любим друг друга.

​Из-за того, что жена Джордана Питерсона серьёзно заболела, он подсел на клоназепам. При приёме этого препарата сабж может испытывать расстройства координации движений, раздражительность, депрессивные состояния, повышенную утомляемость и тошноту. Лекарство используют в лечении эпилепсии, но аптечные ковбои тоже с ним знакомы и принимают его, чтобы притормозить и расслабиться.

Когда жена Питерсона пошла на поправку и он попытался слезть с препарата, ломка была такой сильной, что он сдался в реабилитационный центр.

Я писал о Питерсоне два раза: первый раз — в более хвалебном ключе в статье про (https://knife.media/intellectual-dark-web) Intellectual Dark Web. Второй — в более критичной статье с разбором его идей (https://knife.media/jordan-peterson/). Первая статья читателям понравилась значительно больше, а вот за вторую в мой адрес полетели персонифицированные хуи. Из этого я сделал вывод, что профессор Питерсон таки любим народом.

Мне лично не нравится правая направленность идей Питерсона и его идеологизированность. Но в то же время я очень ценю его как последователя Юнга и получаю удовольствие от его трактовок диснеевских сказок и некоторых историй из Ветхого завета.

Так что желаю ему выздоровления, конечно. Drugs are bad, m’kay?

Кстати, насчет идеологии лучше всех за последнее время высказался Невзоров: Иметь политические взгляды и следовать каким-то идеологиям — всё равно, что носить кольцо в носу. Оно удобно только для тех, кто вас за него водит, — но вам самим оно ни к чему.

​“Лучше чем секс” Хантера С. Томпсона

Постаревший Гонзо описывает президентскую гонку на выборах в 1992 году, когда главными кандидатами были Джордж Буш-старший и Билл Клинтон. Томпсон работал на демократов, поэтому больше описывает Клинтона, которого ему приходилось пиарить либеральной аудитории тогда еще мощного журнала Rolling Stone.

Одной из ключевых черт, которые еще в начале 1990-х Томпсон разглядел в будущем президенте, была полная неспособность того “держать хуй в штанах”. Сексуальные скандалы следовали за Биллом еще до президентства и истории с Моникой Левински. Они до сих пор тянутся за седым филантропом Клинтоном – его портрет в синем платье (https://nypost.com/2019/08/14/epstein-had-bizarre-painting-of-bill-clinton-in-dress-heels-in-townhouse/) из гостиной печально известного математика-сутенера Джеффри Эпштейна невозможно развидеть. Клинтон десятки раз летал на частных самолетах с Эпштейном, посещал его Остров Оргий, но, конечно, никогда не делал ничего плохого. Вспоминается другой случай, когда Клинтон признал, что курил травку, но произнес своё знаменитое “i smoked, but i didn’t inhale”.

В любом случае, вот как Томпсон описывает политическую борьбу и добавляет штрихов к портрету главного соперника Клинтона на выборах 1992 года, Джорджа Буша-старшего:

«Дело было так: в году 1948, насколько я помню, Линдон (в последствии 36-ой президент США, прим.) отставал на 10%, а до выборов оставалось всего 9 дней. Он тонул безнадежно и был в отчаянии. И в понедельник, в полдень, как рассказывают, он позвал своего в равной степени павшего духом помощника и распорядился к половине третьего созвать пресс-конференцию (сразу после ланча, в день недели, обычно бедный новостями) и обвинить своего преуспевающего конкурента (фермера-свиновода) в том, что он занимается сексом со свиноматками, несмотря на мольбы своей жены и детей…

Помощник был потрясен. “Мы не можем заявить такое, Линдон, – сказал он. – Ведь это неправда”.

“Конечно, неправда, – закричал Линдон – но мы заставим ублюдка эту неправду опровергать”.

Такой метод работает без сбоев, Джеймс – даже когда дело касается умных и сильных людей. И помни: ты противостоишь двум (как минимум) техасским политикам, королям ада, которые не отрицают, что не были бы теми, кто они есть, если бы говорили правду или были добрыми к людям. Они вот уже 12 лет контролируют самое могущественное учреждение в истории мира, и они не собираются отказываться от своей власти… Черт! Конечно нет! Бейкер и Буш смыли столько человеческой крови со своих рук, что можно было бы обеспечить запасами плазмы больничку в маленьком городе. Так что запахом крови их не напугать!»

​Две свежие новости

Первая новость: Трамп обнародовал расшифровку переговоров с украинским президентом Зеленским. Это беспрецедентный случай нарушения конфиденциальности разговора двух глав стран, из-за которого главного конкурента Трампа на выборах 2020, Джо Байдена, скорее всего, снимут с выборов. Для самого Трампа эта история обернулась угрозой импичмента, а также разговорами о возвращении Хиллари Клинтон в предвыборную гонку.

Вторая новость: в сеть слили аудиозаписи с внутренних летучек Facebook, на которых Цукерберг затирает своим подчиненным по поводу всех самых острых моментов, связанных с развитием компании. Напомню, что Цукерберг – из тех ребят, которые клеят изоленту на камеры своих ноутбуков (чем разжигает паранойю у всех своих 2.4 млрд пользователей).

У меня есть два варианта варианта трактовки этих новостей.

Первый вариант: Цукерберг и Трамп оседлали новый тип пиара и придумали, как дешево и сердито сделать исходящую от них информацию более правдоподобной, — и сами организовали эти “утечки”.

Слив Трампа, конечно, запустил всю эту тему с импичментом, но зато ни у кого нет сомнений, что семейство Байдена (в данный момент главного конкурента Трампа на следующих выборах) – коррумпирована. Например прогрессивный телеведущий Билл Мар уже предположил, что демократам нужно избавиться от Байдена, чтобы полностью отмыться от ассоциаций с “болотистой Украиной”. Никто не сомневается, что у Байдена рыльце в украинском пушку, ведь это не официальная претензия Трампа, а как бы инфа из конфиденциальных переговоров.

Слив Цукерберга – идеальная публичная презентация по всем скандальным и главным направлениям работы Facebook. Информации, которую Цукерберг напрямую сливает журналистам, уже никто попросту не верит. Зато своим сотрудникам он, по идее, врет меньше, поэтому инфа более правдоподобная. Конечно, максимального эффекта можно было бы добиться, если бы слив произошел из частной жизни Цука, где ему вообще не нужно так обильно потеть, чтобы донести собеседнику, что он думает. И это наводит на мысли о втором варианте трактовки этих сливов.

Как вы думаете, как будет выглядеть начало новой эпохи, в которой все будут знать всё про всех? Ведь не могут законодатели в демократических или условно демократических странах просто громко свистнуть и объявить: “Эй! Теперь мы записываем и слушаем всё, что вы говорите! И если говорите или делаете что-то противозаконное – мы вас накажем”.

Сначала должны подключиться лидеры мнений, например, президент США и глава главной соцсети в мире, которые покажут – в прослушке нет ничего страшного. Даже если частное становится публичным – в этом нет ничего страшного, мы ведь честные люди. Потом законодатели и топовые айтишники скажут: «Так а вам, обычным людям, чего париться вообще, вы же порядочные ребята, да. Мы не будем слушать без надобности, только в если крайняя нужда. Ну типа там, терроризм. Неужели вы не хотите спать спокойно и не бояться, что эти страшные ребята вас в метро подорвут, или в ночном клубе расстреляют?»

Инфраструктура для такого прозрачного мира уже есть, одних только смартфонов достаточно, чтобы собрать всё, что нужно. Дело за малым – добиться общественного согласия на практику прослушки/записи/слива при любом удобном случае.

Вообще идея тотальной прозрачности не новая. Я лично впервые серьезно об этом задумался из-за интервью Березовского в 2012 году. Помню, что на ногах у него были белые конверсы и он рассуждал о том, какой Путин глупый, потому что он не понимает: всё тайное становится явным и мы живем во время, когда ничего частного больше попросту нет. Кстати, в 2019 году от Трампа таки требуют обнародовать расшифровки разговоров с Путиным.

​Познание – один из главных драйверов в моей жизни, но пока что я не придумал как передать сложность своих переживаний по поводу всего, что я узнаю. Например последние полгода Китай – один из основных фокусов моего познания. На первый взгляд это про экономику, геополитику и технологии. Но для меня это в не меньшей степени про хип-хоп, джаз и даб-техно.

Я начинал писать статьи с биографии Бориса Березовского, который любил цитировать академика Сахарова, одного из создателей водородной бомбы в СССР и лауреата Нобелевской премии мира. БАБ много раз пересказывал: «Однажды Сахарова спросили «В чем смысл жизни?» и он ответил – «В экспансии!»

Мне очень нравится нарратив Китая, потому что он весь про экспансию. Музыки не хватает, но моей новой статьей про Китай я доволен. Вот небольшая цитата из нее, для друзей, у которых нет подписки на Republic:

«Во второй половине XIX века Китай уже проводил централизованную кампанию по модернизации страны. После победы Великобритании и Франции над Китаем во Второй опиумной войне (1856–1860) китайские чиновники разработали стратегию под названием «Движение по усвоению заморских дел», активно действовавшую в стране вплоть до начала ХХ века. Одним из главных лозунгов той кампании была фраза «Восточное учение – основное, западное учение – прикладное». Это означало, что Китай намерен перенять у Запада технологии, сохраняя при этом собственное культурное и политическое устройство.

Вторая массированная попытка догнать западные технологии была совершена уже коммунистическим Китаем под предводительством Мао Цзэдуна в середине ХХ века. В начале 1950-х главным технологическим партнером КНР был СССР, с которым, правда, уже к концу десятилетия отношения испортились. Но и этого рывка хватило, чтобы КНР стала пятой по счету космической державой, самостоятельно запускающей спутники в космос, а в 1964 вошла в Ядерный клуб, испытав первую атомную бомбу.

В начале XXI века амбиции Китая зашли далеко за пределы попыток технологически «догнать Запад». В 2012 году свежеизбранный генсек КНР Си Цзиньпин сформулировал новую «Китайскую мечту о великом возрождении китайской нации», предвосхитившую трамповскую «Make America Great Again». Председатель Си поставил амбициозную цель: вывести Китай из клуба «догоняющих» стран в мировые лидеры. В основу новой «китайской мечты» авторства Си Цзиньпина легли два глобальных проекта: международный экономический проект «Один пояс и один путь» и проект технологической модернизации Китая – «Made in China 2025» (MIC 2025)»

Surveillance капитализм – самая важная экономическая и социополитическая концепция нашего времени. Она наглядно демонстрирует в чем источник цифровой власти Google, Facebook и других техно феодалов – в данных о нашем поведении. Автор этой концепции, профессор Шошана Зубофф, дает такой список определений surveillance капитализма в начале одноименной книге:

1. Новый экономический строй, при котором человеческий опыт считается бесплатным сырьём для скрытых коммерческих практик: добычи, предсказаний и продаж.
2. Паразитическая экономическая логика, в которой производство товаров и услуг подчинено новой мировой архитектуре по изменению человеческого поведения.
3. Грубая мутация капитализма, отмеченная беспрецедентной в истории человечества концентрацией богатства, знаний и власти у небольшой группы людей.
4. Основа экономики слежки.
5. Такая же значительная угроза человеческой природе в XXI веке, какой был промышленный капитализм для живой природы в веках XIX и XX.
6. Источник возникновения новой институциональной власти, которая господствует над обществом и угрожает рыночной демократии.
7. Движение, которое стремится установить новый общественный порядок, основанный на полной определённости.
8. Отчуждение критически важных прав человека, которую нужно понимать как переворот сверху: свержение суверенитета людей.

Герман Греф на Давосском форуме рассказал о переходе из эры Гутенберга в эру Цукерберга. Я уже много чего написал про эру Цукерберга и сейчас предпочитаю называть её эпохой surveillance капитализма. Вот две занятных цифры о Цукерберге и surveillance капитализме из моей свежей статьи на Republic:

«В 2016 году, когда Дональд Трамп (предположительно, при помощи Facebook) стал президентом, доходы компании Цукерберга составили $27,6 млрд. После трех лет президентства Трампа, нескольких публичных слушаний в Конгрессе и серьезно подмоченной Макнами и его соратниками репутации, доходы Facebook выросли более чем в два раза – до $67,3 млрд»

«В отличие от Apple или Amazon, которые производят физические товары и услуги, благосостояние Facebook и Google полностью зависит от сбора, обработки и продажи данных пользователей, в первую очередь рекламодателям. В 2019 году интернет-реклама составила 83,3% всех доходов Google и целых 98,8% доходов компании Цукерберга»