Статья из "Вечерней Москвы" 1927 года о закрытии музея мебели в Москве. Он располагался в Александринском дворце Нескучного сада и был создан в 1920 году. Именно в этот музей попал знаменитый гостиный гарнитур мастера Гамбса, ставший одним из главных "действующих лиц" романа Ильфа и Петрова "12 стульев".
"Лиза вытерла платочком рот и смахнула с кофточки крошки. Ей стало веселее. Она стояла перед вывеской МУЗЕЙ МЕБЕЛЬНОГО МАСТЕРСТВА. Возвращаться домой было неудобно. Идти было не к кому. В карманчике лежало двадцать копеек, и Лиза решила начать самостоятельную жизнь с посещения музея. Проверив наличность, Лиза пошла в вестибюль... В маленьких квадратных комнатах, с такими низкими потолками, что каждый входящий туда человек казался гигантом, Лиза бродила минут десять. Это были комнаты, обставленные павловским ампиром, красным
деревом и карельской березой — мебелью строгой, чудесной и воинственной. Два квадратных шкафа, стеклянные дверцы которых были крест-накрест пересечены копьями, стояли против письменного
стола.
Стол был безбрежен. Сесть за него было все равно, что сесть за Театральную площадь, причем Большой театр с колоннадой и четверкой бронзовых коняг, волокущих Аполлона на премьеру "Красного мака", показался бы на столе чернильным прибором. Так по крайней мере чудилось Лизе, воспитываемой на морковке как некий кролик. По углам стояли кресла с высокими спинками,
верхушки которых были загнуты на манер бараньих рогов. Солнце лежало на персиковой обивке кресел.
В такое кресло хотелось сейчас же сесть, но сидеть на нем воспрещалось. Лиза мысленно сопоставила, как выглядело бы кресло бесценного павловского ампира рядом с ее матрацем в красную полоску. Выходило — ничего себе. Она прочла на стене табличку с научным и идеологическим обоснованием павловского ампира и, огорчаясь тому, что у нее с Колей нет комнаты в этом дворце, вышла в неожиданный коридор.
По левую руку от самого пола шли низенькие полукруглые
окна. Сквозь них, под ногами, Лиза увидела огромный белый
двухсветный зал с колоннами. В зале тоже стояла мебель и
блуждали посетители. Лиза остановилась. Никогда еще она не видела зала у себя под ногами. Дивясь и млея, она долго смотрела вниз".
События в романе происходят как раз в 1927 году - в год закрытия музея. Возможно, именно поэтому гарнитур мастера Гамбса был отправлен из музея на аукцион. Дальнейшее, мы надеемся, все знают.
"Лиза вытерла платочком рот и смахнула с кофточки крошки. Ей стало веселее. Она стояла перед вывеской МУЗЕЙ МЕБЕЛЬНОГО МАСТЕРСТВА. Возвращаться домой было неудобно. Идти было не к кому. В карманчике лежало двадцать копеек, и Лиза решила начать самостоятельную жизнь с посещения музея. Проверив наличность, Лиза пошла в вестибюль... В маленьких квадратных комнатах, с такими низкими потолками, что каждый входящий туда человек казался гигантом, Лиза бродила минут десять. Это были комнаты, обставленные павловским ампиром, красным
деревом и карельской березой — мебелью строгой, чудесной и воинственной. Два квадратных шкафа, стеклянные дверцы которых были крест-накрест пересечены копьями, стояли против письменного
стола.
Стол был безбрежен. Сесть за него было все равно, что сесть за Театральную площадь, причем Большой театр с колоннадой и четверкой бронзовых коняг, волокущих Аполлона на премьеру "Красного мака", показался бы на столе чернильным прибором. Так по крайней мере чудилось Лизе, воспитываемой на морковке как некий кролик. По углам стояли кресла с высокими спинками,
верхушки которых были загнуты на манер бараньих рогов. Солнце лежало на персиковой обивке кресел.
В такое кресло хотелось сейчас же сесть, но сидеть на нем воспрещалось. Лиза мысленно сопоставила, как выглядело бы кресло бесценного павловского ампира рядом с ее матрацем в красную полоску. Выходило — ничего себе. Она прочла на стене табличку с научным и идеологическим обоснованием павловского ампира и, огорчаясь тому, что у нее с Колей нет комнаты в этом дворце, вышла в неожиданный коридор.
По левую руку от самого пола шли низенькие полукруглые
окна. Сквозь них, под ногами, Лиза увидела огромный белый
двухсветный зал с колоннами. В зале тоже стояла мебель и
блуждали посетители. Лиза остановилась. Никогда еще она не видела зала у себя под ногами. Дивясь и млея, она долго смотрела вниз".
События в романе происходят как раз в 1927 году - в год закрытия музея. Возможно, именно поэтому гарнитур мастера Гамбса был отправлен из музея на аукцион. Дальнейшее, мы надеемся, все знают.
#редкаякнига Сегодня у нас одна из самых известных старых книг о московском Кремле. Это М.П.Фабрициус "Кремль в Москве, очерки и картины прошлого и настоящего". М, 1883. Михаил Платонович Фабрициус был бау-адъютантом (должность офицера инженерных войск, обязанного смотреть за казёнными, дворцовыми строениями, мостами, фонарями и прочими сооружениями) Большого Кремлёвского дворца, генерал-майором, крупным коллекционером живописи. Фабрициус занимался перестройкой ряда кремлёвских зданий, а к коронационным торжествам 1883 года подготовил проект иллюминации и электрического освещения Кремля. Тогда же он выпустил эту книгу о Кремле, переведённую в том же году на французский язык. Книга оказалась настолько удачной, что выдержала несколько переизданий, в том числе и в наше время
#детали Фрагмент первоначальной росписи Центрального павильона ВДНХ. Фрагмент раскрыт буквально на днях в зале "Машинно-тракторная станция" и изображает комбайн во время работы на поле. Автор произведения пока не известен. Когда первоначальная роспись павильона была закрашена, тоже пока неизвестно, так как на ее месте десятки лет висела знаменитая картина Александра Герасимова, изображающая делегатов II Всесоюзного съезда колхозников и ударников труда.
Мы совсем недавно писали о завершающейся реставрации этого павильона (https://yangx.top/moskvafishki/3538), но, оказывается, открытия ещё возможны.
Мы совсем недавно писали о завершающейся реставрации этого павильона (https://yangx.top/moskvafishki/3538), но, оказывается, открытия ещё возможны.
Telegram
Канал имени Москвы
#актуальное Некоторое время назад мы представляли в канале входные билеты на ВДНХ (https://yangx.top/moskvafishki/1516) и это было не единственное наше обращение к теме этой уникальной территории. Можно сказать, что тяга к ВДНХ это личное - близкий родственник…
#марки Восстановленная нивелирная марка № 2210 на часовне святого благоверного князя Даниила Московского у станции метро "Тульская". Именно от даниловского уреза Москвы реки считали плановые координаты Москвы, когда делали первый нивелирный план (мы его представляли здесь https://yangx.top/moskvafishki/50)
Часовня вместе с маркой была снесена в 1930 году. Когда часовню восстанавливали в 2004 году, по просьбе наместника Данилова монастыря была восстановлена и марка, заложенная в 1877 году на отметке 7,77 сажени от начала счета высот. Это событие стало уникальным прецедентом - впервые в России был восстановлен старинный геодезический знак. Другие нивелирные марки здесь https://yangx.top/moskvafishki/2767
Часовня вместе с маркой была снесена в 1930 году. Когда часовню восстанавливали в 2004 году, по просьбе наместника Данилова монастыря была восстановлена и марка, заложенная в 1877 году на отметке 7,77 сажени от начала счета высот. Это событие стало уникальным прецедентом - впервые в России был восстановлен старинный геодезический знак. Другие нивелирные марки здесь https://yangx.top/moskvafishki/2767
Telegram
Канал имени Москвы
Реклама столовой МСПО, открытой в здании легендарного ресторана "Прага". 1927 год. Именно здесь кутил Ипполит Матвеевич Воробьянинов из романа "12 стульев" и тем самым пустил под откос все предприятие по поиску сокровищ в стульях. "После недолгих уговоров Ипполит Матвеевич повез Лизу в образцовую столовую МСПО «Прагу» — лучшее место в Москве, как говорил ему Бендер.
Лучшее место в Москве поразило Лизу обилием зеркал, света и цветочных горшков. Лизе это было простительно — она никогда еще не посещала больших образцово-показательных ресторанов. Но зеркальный зал совсем неожиданно поразил и Ипполита Матвеевича. От отстал, забыл ресторанный уклад. Теперь ему было положительно стыдно за свои баронские сапоги с квадратными носами, штучные довоенные брюки и лунный жилет, осыпанный серебряной звездой.
Оба смутились и замерли на виду у всей, довольно разношерстной, публики.
— Пройдемте туда, в угол, — предложил Воробьянинов, хотя у самой эстрады, где оркестр выпиливал дежурное попурри из «Баядерки», были свободные столики.
Чувствуя, что на нее все смотрят, Лиза быстро согласилась. За нею смущенно последовал светский лев и покоритель женщин Воробьянинов. Потертые брюки светского льва свисали с худого зада мешочком. Покоритель женщин сгорбился и, чтобы преодолеть смущение, стал протирать пенсне.
Никто не подошел к столу, как этого ожидал Ипполит Матвеевич, и он, вместо того чтобы галантно беседовать со своей дамой, молчал, томился, несмело стучал пепельницей по столу и бесконечно откашливался. Лиза любопытно смотрела по сторонам, молчание становилось неестественным, но Ипполит Матвеевич не мог вымолвить ни слова. Он забыл, что именно он всегда говорил в таких случаях. Его сковывало то, что никто не подходил к столику.
— Будьте добры! — взывал он к пролетавшим мимо работникам нарпита.
— Сию минуточку-с, — кричали работники нарпита на ходу.
Наконец карточка была принесена. Ипполит Матвеевич с чувством облегчения углубился в нее.
— Однако, — пробормотал он, — телячьи котлеты два двадцать пять, филе — два двадцать пять, водка — пять рублей.
— За пять рублей большой графин-с, — сообщил официант, нетерпеливо оглядываясь. «Что со мной? — ужасался Ипполит Матвеевич. — Я становлюсь смешон».
— Вот, пожалуйста, — сказал он Лизе с запоздалой вежливостью, — не угодно ли выбрать? Что вы будете есть?
Лизе было совестно. Она видела, как гордо смотрел официант на ее спутника, и понимала, что он делает что-то не то.
— Я совсем не хочу есть, — сказала она дрогнувшим голосом, — или вот что... Скажите, товарищ, нет ли у вас чего-нибудь вегетарианского?
Официант стал топтаться, как конь.
— Вегетарианского не держим-с. Разве омлет с ветчиной?
— Тогда вот что, — сказал Ипполит Матвеевич, решившись. — Дайте нам сосисок. Вы ведь будете есть сосиски, Елизавета Петровна?
— Буду.
— Так вот. Сосиски. Вот эти, по рублю двадцать пять. И бутылку водки.
— В графинчике будет.
— Тогда большой графин.
Работник нарпита посмотрел на беззащитную Лизу прозрачными глазами.
— Водку чем будете закусывать? Икры свежей? Семги? Расстегайчиков?
В Ипполите Матвеевиче продолжал бушевать делопроизводитель загса.
— Не надо, — с неприятной грубостью сказал он. — Почем у вас огурцы соленые? Ну, хорошо, дайте два.
Официант убежал, и за столиком снова водворилось молчание. Первой заговорила Лиза:
— Я здесь никогда не была. Здесь очень мило.
— Да-а, — протянул Ипполит Матвеевич, высчитывая стоимость заказанного.
«Ничего, — думал он, — выпью водки — разойдусь. А то, в самом деле, неловко как-то»".
Как он разошёлся, все помнят. Сегодня в здании по прежнему ресторан.
Лучшее место в Москве поразило Лизу обилием зеркал, света и цветочных горшков. Лизе это было простительно — она никогда еще не посещала больших образцово-показательных ресторанов. Но зеркальный зал совсем неожиданно поразил и Ипполита Матвеевича. От отстал, забыл ресторанный уклад. Теперь ему было положительно стыдно за свои баронские сапоги с квадратными носами, штучные довоенные брюки и лунный жилет, осыпанный серебряной звездой.
Оба смутились и замерли на виду у всей, довольно разношерстной, публики.
— Пройдемте туда, в угол, — предложил Воробьянинов, хотя у самой эстрады, где оркестр выпиливал дежурное попурри из «Баядерки», были свободные столики.
Чувствуя, что на нее все смотрят, Лиза быстро согласилась. За нею смущенно последовал светский лев и покоритель женщин Воробьянинов. Потертые брюки светского льва свисали с худого зада мешочком. Покоритель женщин сгорбился и, чтобы преодолеть смущение, стал протирать пенсне.
Никто не подошел к столу, как этого ожидал Ипполит Матвеевич, и он, вместо того чтобы галантно беседовать со своей дамой, молчал, томился, несмело стучал пепельницей по столу и бесконечно откашливался. Лиза любопытно смотрела по сторонам, молчание становилось неестественным, но Ипполит Матвеевич не мог вымолвить ни слова. Он забыл, что именно он всегда говорил в таких случаях. Его сковывало то, что никто не подходил к столику.
— Будьте добры! — взывал он к пролетавшим мимо работникам нарпита.
— Сию минуточку-с, — кричали работники нарпита на ходу.
Наконец карточка была принесена. Ипполит Матвеевич с чувством облегчения углубился в нее.
— Однако, — пробормотал он, — телячьи котлеты два двадцать пять, филе — два двадцать пять, водка — пять рублей.
— За пять рублей большой графин-с, — сообщил официант, нетерпеливо оглядываясь. «Что со мной? — ужасался Ипполит Матвеевич. — Я становлюсь смешон».
— Вот, пожалуйста, — сказал он Лизе с запоздалой вежливостью, — не угодно ли выбрать? Что вы будете есть?
Лизе было совестно. Она видела, как гордо смотрел официант на ее спутника, и понимала, что он делает что-то не то.
— Я совсем не хочу есть, — сказала она дрогнувшим голосом, — или вот что... Скажите, товарищ, нет ли у вас чего-нибудь вегетарианского?
Официант стал топтаться, как конь.
— Вегетарианского не держим-с. Разве омлет с ветчиной?
— Тогда вот что, — сказал Ипполит Матвеевич, решившись. — Дайте нам сосисок. Вы ведь будете есть сосиски, Елизавета Петровна?
— Буду.
— Так вот. Сосиски. Вот эти, по рублю двадцать пять. И бутылку водки.
— В графинчике будет.
— Тогда большой графин.
Работник нарпита посмотрел на беззащитную Лизу прозрачными глазами.
— Водку чем будете закусывать? Икры свежей? Семги? Расстегайчиков?
В Ипполите Матвеевиче продолжал бушевать делопроизводитель загса.
— Не надо, — с неприятной грубостью сказал он. — Почем у вас огурцы соленые? Ну, хорошо, дайте два.
Официант убежал, и за столиком снова водворилось молчание. Первой заговорила Лиза:
— Я здесь никогда не была. Здесь очень мило.
— Да-а, — протянул Ипполит Матвеевич, высчитывая стоимость заказанного.
«Ничего, — думал он, — выпью водки — разойдусь. А то, в самом деле, неловко как-то»".
Как он разошёлся, все помнят. Сегодня в здании по прежнему ресторан.
#редкаякнига
Необычная книга о культурной жизни Москвы. "Альманах вербного базара: Московский сезон 1913-1914 гг." М., 1914. Из содержания: "О лекциях и диспутах", "Музыкальная жизнь (опера и концерты)", "Московский балет", "Книга в Москве", "Иностранцы в Москве", Кинематограф в Москве", "Спорт в Москве" и др. В предисловии издатели пишут: "Редакция в поисках интересного материала остановилась на заманчиврй мысли дать в этом году картину минувшего московского сезона и, по возможности, во всем объеме шумной жизни столицы". Иллюстративный ряд поддерживает это заявление
Необычная книга о культурной жизни Москвы. "Альманах вербного базара: Московский сезон 1913-1914 гг." М., 1914. Из содержания: "О лекциях и диспутах", "Музыкальная жизнь (опера и концерты)", "Московский балет", "Книга в Москве", "Иностранцы в Москве", Кинематограф в Москве", "Спорт в Москве" и др. В предисловии издатели пишут: "Редакция в поисках интересного материала остановилась на заманчиврй мысли дать в этом году картину минувшего московского сезона и, по возможности, во всем объеме шумной жизни столицы". Иллюстративный ряд поддерживает это заявление