"Русское, национальное было выражено в Платонове очень сильно. Выражалось оно, конечно, не в том, что он носил косоворотки с расшитым воротом или разражался декламацией о любви к родине. Но в языке, в образности, в военной судьбе, в характере мышления, даже в говорке. Оно, это русское, национальное, существовало в нем непроизвольно и естественно, как дыхание...
...И вместе с тем кое-что в его писательском облике было родственно очарованию Экзюпери. И в этом нет ничего противоречивого: то, что по-настоящему национально, то по-настоящему является и общечеловеческим".

Когда читаешь эти строки писателя и военного корреспондента Льва Славина об Андрее Платонове, они, как камертон, цепляют своим звучанием и сегодня, когда внешней "национальной" атрибутикой пытаются замаскировать вопиющую смысловую пустоту, отсутствие органической духовной связи с родной культурой. Но эта маскировка ненадежна, губительна для человека.

О каком человеке в своем творчестве говорил Платонов будем обсуждать послезавтра в 19:30!

"Мещанин любит говорить народу: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя», но под ближним всегда подразумевает только самого себя...Мещане всегда соблазняются призрачной возможностью доказать самим себе и всему миру, что они ни в чем не виноваты...что в жизни существуют необоримые, роковые законы...что по силе этих законов человек может удобно устроиться только на шее ближнего своего...Он не герой, героическое непонятно ему, только иногда на сцене театра он любуется героями, спокойно уверенный, что театральные герои не помешают ему жить." - Горький.

Когда герои совершают историческое деяние, мещанин поднимает истошный крик, поскольку ищет "дешевого, но прочного счастья, хотя бы и скучного, но устойчивого покоя". И сегодня все слышат этот вопль мещанина, напуганного тем, что его потребительский мир дрожит от шагов истории.

Почему голос мещанина так громок сегодня, как общество пришло в это состояние - о русских героях и о мещанстве поговорили с историком, писателем и педагогом Натальей Георгиевной Петровой.

У Федорова в "Записке от неученых к ученым, духовным и светским, к верующим и неверующим" есть строки:
"Для ученых история есть сознание, т.е. бездейственное представление; для неученых она становится бессознательным, непредставляемым в полноте действием".

Под "учеными" Федоров подразумевал интеллигенцию, а под неучеными - народ, имея в виду, буквально, что одни представляли собой ученых, а другие - всех остальных.

"Благодаря такому разделению, - пишет он далее, - на ученых и неученых, жизнь без полного сознания обращается в вытеснение, во взаимное истребление, а сознание без действия становится безучастным зрителем вытеснения, взаимного истребления. С объединением же знания и действия созерцание обратится в представление того, что должно быть, т.е. в проект, а действие, бывшее при бессознательности взаимным истреблением, станет всеобщим воскрешением".

Внимательный читатель сразу найдет тут прямую коннотацию с марксизмом, хотя на марксистов Федоров не ссылается. По сути речь идет о проективном подходе к истории, когда "философы должны перестать описывать мир и начать его менять" (перефразируя марксовы "Тезисы о Фейербахе"). То есть составить из себя субъект, запускающий переход из предыстории, в которой мир находится в состоянии "классовой борьбы" ("взаимного истребления") в эпоху истории. По сути, и в марксизме, и у Федорова речь идет о созидании истории, отхода от пассивного наблюдения за происходящим и бессознательных метаний к активному историческому творчеству.

И ведь даже не всегда человек готов стать творцом своей истории, предпочитая либо пассивно созерцать происходящее с собой, либо метаться в эмоциях. Не становится он хозяином своей судьбы. Даже бегает от нее. Как царь Эдип, не желающий признаться самому себе в совершенном им убийстве отца, благодаря чему получил царство: это не я, это кто-то другой.

Иногда становится, но тогда микрокосм не проецируется на макрокосм: дальше себя вопрос не идет. Разрешение этой коллизии - один из главных вопросов эпохи. Которая очевидно себя исчерпала. И это видят даже те, кто абсолютно чужд интереса к подобным вещам.

(изображение - "Царь Эдип и прорицатель Тиресий")

Трагедия Софокла "Эдип-царь", по-видимому, одно из бессмертных творений античности. Сменяются эпохи, религии, политическое устройство, а "Эдипа-царя" ставят на сцене, как ставили почти 2,5 тысячи лет назад. Почему? Потому что поднимаемые вопросы не сводимы к преходящей исторической действительности. Трагедия Эдипа - вне времени, она заставляет человека посмотреть на себя, на свои поступки и их последствия, связать разорванные звенья их в единую цепь.

Мераб Мамардашвили в своем цикле лекций по античной философии не раз обращался к образу Эдипа и этой связи, и, полагаем, для лучшего понимания содержания трагедии не лишним будет привести выдержу из одной из его лекций:

"...Допустим, мы совершили какой-то поступок и совершение этого поступка, сплетаясь с какими-то следствиями, смыслами, которые можно из этого извлечь, вызвало у нас раскаяние. Потом, через энное время, мы снова совершаем такого же рода поступок, который снова вызывает у нас раскаяние. Возьмем для примера модель из области греческого мышления: образ тирана. Тиран заподозрил своего друга в измене (потом оказалось, что друг был верен ему), тиран огорчился; но затем, поскольку он остается тираном, он заподозрил другого друга или того же самого в том, что тот его предает, и опять оказалось, что это не так. Тиран вновь испытал состояние раскаяния и сказал себе, что надо людям доверять. Потом снова все повторилось…Беспрерывно повторяется акт раскаяния, сожаления или другой эмоциональный акт, и ничего не извлекается из опыта или – ничто не переключает человека, приобретшего этот опыт, в такой регистр жизни, где возможно, наконец, извлечение смысла – раз и навсегда...Во всяком случае, в словесном текстуальном описании, когда речь идет о предельном и беспредельном, Пифагор, указывая на то, что беспредельное присутствует там, где не происходит изменения сознания (конституирования в человеке какой-то структуры), обозначает эту проблему в предположении, что это неминуемо конечно ("конечно" в смысле отличия от дурной бесконечности)...

Значит, события должны не повторяться, а совершаться таким образом, чтобы путем извлечения опыта произошло переключение в другой регистр сознания и человек вошел бы в какую-то структуру – а структура по определению есть обозримое конечное – и тем самым (я употреблю это слово в его греческом значении) он оказался бы в бытии. Греки...интуитивно угадывают, что происходит вообще с проблемой извлечения смысла и с переходом в особый регистр бытия, который случается с человеком после извлечения смысла. Бытие – это то место, где человек вдруг остановился и раз и навсегда что-то сделал. Решение проблемы не в том, чтобы раскаиваться из-за совершенного, а в том, чтобы в состоянии раскаяния включиться в такой регистр, в котором больше не совершаешь того, что приводит к раскаянию. Тиран должен вдуматься в свою природу, поскольку именно она вызывает подозрения в предательстве друзей, а не эмпирические суждения о том или другом друге. Все частные обстоятельства друг на друга непохожи. Каждый раз есть возможность самообмана в силу непохожести частного...Ведь наша неспособность изменить состояние сознания все время покоится на нашей благой уверенности, что случившееся не повторится, потому что каждый раз все вроде бы разное, и каждый раз сама частность или отделенность явлений друг от друга...позволяет нам носиться, не останавливаясь, по потоку небытия в блаженной уверенности, что можно размножать бытие и время".

А на нашу книжную полку мы добавляем электронную версию трагедий Софокла "Эдип-царь", "Эдип в Колоне" и "Антигона" издания 1936 года.
Аудиоверсия, как всегда, доступна по ссылке для прослушивания в Telegram.
Также, ее можно скачать.

#книги

Как и обещали: в субботу, 26 марта в 15 часов всех приглашаем на просмотр и обсуждение фильма Ларса фон Триера "Меланхолия".

Гламурный психологический фильм-катастрофа неоднозначно был воспринят публикой во время своего выхода. Кто-то из зрителей обратил внимание на тонкое внутреннее устройство фильма, на созвучное с И. Бергманом ожидание смерти, кто-то увидел попытку объяснить закономерность уничтожения жизни на Земле, кто-то прямо обвинил режиссера в экранизации собственной истории болезни. Так или иначе «Меланхолия» никого не оставит равнодушным.

Смысл и посыл фильма - обсудим на клубе. Всех ждем!

Смотреть будем с субтитрами.

Пока готовимся к предстоящему обсуждению "Меланхолии" фон Триера, предлагаем дешифровать известнейшую гравюру Альбрехта Дюрера "Меланхолия" вместе с доктором искусствоведения Паолой Волковой.

Отметим, что Волкова в своем обзоре рассматривает гравюру "глазами ученого", в то время как само ее название - "MELENCOLIA I" (один) говорит в пользу того, что правильнее смотреть "глазами художника".

Во времена Дюрера меланхоликов делили на типы. Считалось, что первый тип - это меланхолики-художники, у них чувства преобладали над разумом; второй - ученые, у них разум преобладал над чувствами; а третий - философы, у которых надо всем этим преобладает особое ощущение бытия.

Так, становится понятно, что Дюрер резал гравюру о художнике, то есть - о себе. Другая точка зрения гласит, что символ "I" есть латинское "ео", что значит "уходи".

NB: Волкову справедливо считают популяризатором искусства. То есть, ожидать непредвзятого взвешенного академичного взгляда от нее не следует. Что не умаляет любопытности этой маленькой лекции: все же Волкова занималась этим во времена, когда "популяризатором" не был каждый обладатель профильного образования. Да и до преподавания во ВГИКе кого попало в 60-е 80-е не допускали.

https://www.youtube.com/watch?v=U4Cvk4XOJTw&t=1532s