23 сентября [1943]. <...> Эпизод с пленными. Взяты в плен лейтенант со связным. Связной ранен. Наши его перевязывают, обращаются по-солдатски дружелюбно. Смеются, мол, Гитлер капут. Тот улыбается: капут, капут.
Потом сообщают в штаб. Приказ: лейтенанта доставить, связного расстрелять. И те, кто шутил, расстреливают так же беззлобно. Даже жалеют: молодой, небось баба дома. Что ж — война. И садятся обедать.
(Самойлов)
Потом сообщают в штаб. Приказ: лейтенанта доставить, связного расстрелять. И те, кто шутил, расстреливают так же беззлобно. Даже жалеют: молодой, небось баба дома. Что ж — война. И садятся обедать.
(Самойлов)
Поймите меня правильно: всякий русский - милейший человек, покуда не напьется. Как азиат он очарователен. И лишь когда настаивает, чтобы к русским относились не как к самому западному из восточных народов, а, напротив, как к самому восточному из западных, превращается в этническое недоразумение, с которым, право, нелегко иметь дело.
Король тихоокеанского государства Тонга Тупоу IV весил 209 кг и коллекционировал балалайки.
После войны Королева избежала депортации и спустя несколько лет перебралась в Соединенные Штаты. Но на родине у нее оставался сын. Когда в 1959 году в Америку приехал с визитом Никита Хрущев, она обратилась к советскому лидеру с просьбой разрешить поехать в СССР. «Поехать-то можно, – сказал Хрущев. – Только за это «десятка» полагается. Ведь вы изменница родины». Соединение семьи не состоялось.
Он как-то умел соединять дружбу со Львом Толстым и симпатию к его учению со светской жизнью, кутежами, камергерским мундиром и дворянской гордостью. Утверждал, что он сторонник самодержавия, и произносил свободолюбивые речи. Помню, как одну из них на каком-то дворянском съезде он закончил такой эффектной фразой: "Исконный девиз русского дворянства таков: за Бога — на костер, за царя — на штыки, за народ — на плаху". А Лев Толстой, как мне рассказывали, прочтя в газете эту пышную фразу своего молодого друга, иронически добавил: "а за двугривенный — куда угодно".
По прибытии в крепость, 14 августа 1944 г, подполковник Бочаров с двумя ротами получил задачу очистить западную часть крепости от англо-американцев. Ни превосходство сил противника, ни потери во время боёв не отклонили от цели твёрдого командира. Русские добровольцы сделали всё, что от них требовалось. Прочно заняв боевые позиции, гарнизон вступил в полосу трудной боевой жизни в условиях осады.
Русская часть в Лорьян не знает ни одного дезертирства или сдачи в плен. Совместные бои за расширение прибрежной полосы тесно спаяли русских и немцев в одну боевую семью. Майор Соколов, капитан Григорьев, подпоручик Алексюнин, фельдфебели Гладков, Голдобин, Карпов, унтер-офицер Мишаков, солдаты Беляков, Григорьев, Голополосов, Блинов и другие, известные всему гарнизону. Они каждый получили по нескольку боевых наград. Плечом к плечу с русскими сражаются немецкие солдаты и офицеры.
Русская часть в Лорьян не знает ни одного дезертирства или сдачи в плен. Совместные бои за расширение прибрежной полосы тесно спаяли русских и немцев в одну боевую семью. Майор Соколов, капитан Григорьев, подпоручик Алексюнин, фельдфебели Гладков, Голдобин, Карпов, унтер-офицер Мишаков, солдаты Беляков, Григорьев, Голополосов, Блинов и другие, известные всему гарнизону. Они каждый получили по нескольку боевых наград. Плечом к плечу с русскими сражаются немецкие солдаты и офицеры.
В погожий октябрьский день 1993 года, как раз после победы демократических сил над реакцией, образовавшейся вокруг Верховного Совета во главе с Хасбулатовым, Зиновий Ефимович гулял по поселку вместе с приехавшим к нему в гости писателем Григорием Гориным и всех встречных, даже малознакомых людей, поздравлял, пожимая им руки:
- С нашей победой!
- С нашей победой!
Встреча с Г. Товстоноговым <...>. Он мне сообщил об эпизоде, который на днях произошел с Малым театром в Ленинграде. Играли пьесу Друцэ о Л. Н. Толстом. По ходу дела кто-то из героев произносит такую фразу: «Русский мужик — трус». Но это был последний спектакль гастролей, в присутствии всей ленинградской верхушки во главе с Романовым после триумфальных двух недель с «дифирамбической» прессой.
В ложе произошло движение после упомянутой реплики. А когда начался второй акт, Романов встал в своей «царской ложе» и бросил в ошеломленный зал и актерам на сцене «Нет! Русский мужик — не трус! Вот так!» — и с громом стульями покинул театр.
(Черняев)
В ложе произошло движение после упомянутой реплики. А когда начался второй акт, Романов встал в своей «царской ложе» и бросил в ошеломленный зал и актерам на сцене «Нет! Русский мужик — не трус! Вот так!» — и с громом стульями покинул театр.
(Черняев)