Понятный приговор, но почему нет признания вины?

В краснодарском крае, в г. Темрюк, медсестра признана виновной в совершении преступления по ч.2 ст. 109 УК РФ (Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей). Приговор в законную силу не вступил.

Что произошло:
- события в феврале 2022;
- девочка 10 месяцев опрокинула на себя кружку кипятка;
- в связи с ожогом 7% тела госпитализирована в реанимацию;
- у ребёнка стоял катетер, который периодически промывали гепарином (стандартная процедура);
- во время промывания катетера у ребёнка произошла внезапная остановка дыхания, реанимационные мероприятия без эффекта.

Матери ребёнка сначала сказали, что это ее вина, она неверно покормила ребёнка и он захлебнулся рвотой и предложили почитать книгу о младенческой смерти (захочешь придумать пример для занятий о том как не надо говорить с родственниками умершего - нарошно до такого не додумаешься!).

Однако позже, при судебно- медицинской экспертизе выяснилось, что в крови ребёнка обнаружен тиопентал натрия.
Судя по версии обвинения, предполагается, что медсестра перепутала препараты и ввела ребенку тиопентал, обусловив таким образом отравление (остановка дыхания как раз укладывается в такую версию).

Наказание достаточно суровое для этой статьи:
- ограничения свободы на срок 2 года;
- лишение права заниматься медицинской деятельностью на срок 2 года;
- нельзя покидать место постоянного проживания с 23:00 до 6:00 часов,
- нельзя посещать увеселительные заведения,
- нельзя выезжать за пределы Краснодарского края,
- нельзя посещать места проведения развлекательных мероприятий и участвовать в них,
- нельзя менять постоянного места учебы или работы;
- не сообщалось о взыскании по гражданскому иску в рамках уголовного дела, но счета и имущество медсестры арестованы.

Возникают вопросы:
- КАК можно было перепутать препараты? Ведь тиопентал натрия не просто препарат, он подлежит строгому учёту и даже хранится отдельно.
Перепутывание возможно, если в отделении были систематические нарушения организации работы.
Помню как когда я училась на переподготовке по организации здравоохранения, профессор Зимина Э.В., рассказывала нам о законе Мерфи (30 мелких ошибок неизбежно ведут к 1 крупной ошибке; 30 крупных ошибок обязательно обусловят развитие катастрофы). Помню, как пример, который мы тогда разбирали был схожим - медсестра закапала клеем глаза новорождённых и они потом ослепли.
Могу конечно путать детали - автора закона или детали случая, поправьте меня в комментариях, но смысл думаю ясен.
Суть в том, что вина того дежурного стрелочника, на котором такая ситуация выстрелила; частичная, потому что без подготовки в виде систематического разгильдяйства такой случай не произошёл бы.
- если все очевидно (а с результатами судебной химии трудно поспорить, да и тиопентал натрия, это традиционный, хорошо известный для его определения химическим способом, препарат), то почему нет признания вины? Что это: самоуверенность, не дающая признать ошибку или там есть подводные камни, о которых не сообщается?

В общем, вопросы, вопросы, вопросы... Надо ждать пока дело пройдёт все инстанции и на сайте появится приговор.

Как не нужно ставить вопросы экспертам?

Есть стойкая обывательская установка, что надо поставить как можно больше вопросов, уточнить все до последней детали. Сделать это надо непременно, чтобы эксперты обратили внимание, а то ж не увидят и не оценят))

Бестолковые вопросы конечно поступают с обеих сторон. Но, учитывая то, что в уголовных делах вторая (врачебная) сторона входит в процесс редко и на последнем этапе, все таки мы чаще видим творчество именно потерпевших. А они, конечно же почитали литературу, интернеты там всякие, ознакомились с приказами и клиническими рекомендациями и стали профи.
Нынешний следователь, абсолютно безвольная душа, которая вынуждена давать этой вакханалии реализоваться в постановлении, иначе будет жалоба и всем (ему и его руководству) прилетит по голове.

Сегодня читаю запрос о возможности экспертизы с проектом постановления и горжусь следователем. Он молодец, видимо ограничил потерпевшего в количестве вопросов. Правда потерпевший оказался тоже креативным, что из этого получилось, можете сами посмотреть в альбоме.
Следователь ставит стандартные для врачебной экспертизы вопросы, немного не корректен в формулировке, но в целом все очень правильно.

А вот чтение вопросов потерпевшего создаёт стойкое ощущение:
- потерпевший скволыжный;
- он уже для себя решил как именно было, определил кто из врачей и в чем виноват.

В такой ситуации схема очень простая - если эксперт "подтверждает" своими выводами умозаключения потерпевшего, он молодец, грамотный профессионал. Если нет - отвратительный проходимец, аморальный поклонник белого халата, у которого врачи ни в чем не виноваты, а возможно даже хуже - виновный в заведомо ложном заключении.

А если серьезно? Влияют ли вопросы и постановка экспертной задачи на то, как будет работать эксперт?
Конечно, мы же люди и работа наша сродни медицинскому "детективу", когда клубочек распутывается и распутывается по ниточке, а в конце Пуаро обличает виновных))

Если случай интересный, то за него может быть даже конкуренция в отделе. Помню, как в самом начале, я охотилась за некоторыми случаями, выпрашивая заведующего дать их непременно мне. Особенно круто смотреть на случай как танатолог, а потом, разобрав его с клиницистами, обалдевать от того, что все вообще по другому.

А вот скандалистов не любит никто. Такое дело передается как повинность и затем нередко откладывается. Потому что возьмёшь в руки, перечитаешь вопросы и начинаешь чесаться. Ты конечно его делаешь, но это как с рыбьим жиром, ну потому что надо.

Потом когда пишешь выводы, особенно если установочная часть (основной диагноз) поменялась, то как попка-дурак на многочисленные вопросы повторяешь, что это не применимо, потому что диагноз другой. То указываешь на то, что вопросы теоретические и вероятностные и потому не подлежат ответу. А на крайний беспредел ("виноват ли гадский доктор...") - отвечаешь, что вопрос сформулирован некорректно и выходит за рамки компетенции эксперта, так как требует правовой оценки.

Заканчиваешь такую экспертизу с перераздутыми выводами из-за чрезмерности, мелкости вопросов, и дальше ожидаешь когда начнется:
- допрос эксперта в присутствии потерпевшего;
- опрос эксперта в связи с доследственной проверкой по факту заведомо ложного заключения;
- жалоба в...

Количество вопросов и их дотошность абсолютно не влияет на качество экспертизы.
Если эксперт придерживается подхода "что (как) спросили то и ответил", то на этот мелкий биссер ответит предложением-двумя. В результате из таких выводов даже причину смерти и основной диагноз понять бывает невозможно.
Если эксперт из школы "сначала полностью разрабатывается случай, потом отвечаем на вопросы", то он и без этого бисера нормально ответит.

Мой идеальный мир, который я когда-то формировала в Московской области - на первичной экспертизе только шесть основных вопросов. Нужно будет что то уточнить - приходите на дополнительную экспертизу. К сожалению, в нынешних реалиях он уже остаётся лишь идеальной мечтой...

Самолёты в медицине или кого бы посадили в России в результате такого происшествия?

В новостях рассказывают жуткую историю, как хирургический робот Da Vinci "повредил внутренние органы" женщине, после чего она перенесла несколько операций, но все же скончалась. Муж погибшей предъявил иск к компании-производителю робота.
В английской версии правда речь идёт о том, что в ходе операции был причинен ожог тонкой кишки, который видимо привел к перфорации. Женщину оперировали по поводу рака толстой кишки.
В обоснование иска супруг указал, что его жена не была достаточно информирована о том, что риски получить ожог во время роботизированной операции выше чем при обычной лапароскопической операции.

В США, где произошла эта история таких операций в год выполняется около 3 млн. В России такие роботы тоже есть и используются все чаще. Совсем недавно робот оперировал одного из моих родственников.

Погрузившись вечером в тему, мне удалось найти хороший обзор осложнений роботизированной хирургии и, согласно статистике, они крайне низкие. Исследовано 2,8 млн операций. Поломки робота составляют не более 5% (0,5-4,6) и то, в эти самые проценты входит такие неисправности как необходимость перейти в другой режим или потребность в перезагрузке робота.

Как же робот может причинить вред пациенту?
👉 потеря "частей робота" в пациенте. Такие случаи составили примерно 1557 (14,7%) нежелательных явлений. Почти во всех этих случаях процедура прерывалась и хирургическая бригада тратила некоторое время на поиски недостающих частей, которые необходимо извлечь из пациента, то есть удлинялось время операции. В 119 случаях было сообщено о травме пациента и в 1 случае - о смерти.
👉 ожоги как внешние, так и внутренние. Ожоги обусловлены формированием электрической дуги, искрами или горением. Такие случаи составили 1111 сообщений (10,5%) от общего числа событий, которые привели к травмам у 193 пациентов.
Исследования показали, что в 25-33% случаев аксессуары для изоляции выходят из строя после однократного хирургического применения. Рекомендуется однократное использование каждого изолирующего устройства для предотвращения ненужных осложнений у пациентов.
👉 Неконтролируемые движения и самопроизвольное включение или выключение отмечены в 1078 неблагоприятных случаях (10,1%), включая 52 травмы и 2 смертельных случая.

И всё-таки смертельные случаи и травмы, обусловленные сбоями робота составляют 0,08%. Процент действительно низкий, главное, правда, в него не попасть.

Ещё любопытно, что среди рекомендаций по снижению рисков есть описание человеческой природы, которая может лежать в основе ошибок. Робот запрограммирован не нарушать определенные барьеры, но если контроль переходит к человеку, то он может пройти дальше, и, в части случаев, навредить таким образом пациенту. Лукаво не сообщается, как соотносится польза от таких "отступлений от соблюдения барьеров" от случаев когда риск реализовался.

Стоит резюмировать, что роботизированная хирургия напоминает чем то самолёты. По статистике процент авиакатастроф в разы ниже, чем происшествия на дороге или на ж.д. транспорте. Но от этого не сокращается количество людей, которые боятся летать))

Любопытны в этой истории вопросы выбора метода ("человеческий" или робот) и последующей вины.
Кому мы доверяем больше - человеку или машине?
И готовы ли мы признать, что в случае причинения вреда, некого будет винить? Или все же нам нужен человек, чтобы себе объяснить как такое могло произойти? В том, что наш креативный СК найдет кого-то, кто не поменял резиновые накладки (даже если это не обязательная рекомендация) , я, почему то, не сомневаюсь.

И снова к самолётам. И летать без пилота мы ещё не готовы, несмотря на широкое развитие беспилотных технологий. Но в случае авиакатастрофы на острие вопросов и обвинений стоят именно пилоты. Всегда слежу за такими расследованиями, они очень схожи с деятельностью врача.

#исследования