​Когда-то я пыталась лезть в голову к людям – мне казалось, что это может им помочь, сделать их жизнь более сносной. Но в какой-то момент это сделало мою жизнь невыносимой, поэтому я перестала пытаться, ссылаясь на отсутствие необходимых компетенций и соответствующего уровня эмпатии. От людей убежать не так сложно, а вот от склонностей никакие дремучие леса не спасут. Теперь я лезу в голову к выдуманным героям, а поскольку множество образов сегодня выстраивается по принципу у кого травма глубже и кто о ней заявит чëтче – знающие люди меня послали в клиническую психологию.

Глядишь, разобравшись с эльфом со сломанным детством, раздвоением личности и псевдологией (Сабина Тикхо. На языке эльфов) или с парнишкой с алекситимией, который не способен распознавать собственные чувства, но при этом хочет казаться нормальным (Сон Вон Пхëн. Миндаль), окружающие люди тоже в какой-то момент станут немного проще и понятнее. Но не факт.

В итоге с головой окунулась в книги профессора клинической психологии Эндрю Соломона (а могла бы писать курсовую, ну да ладно, таков путь). Очень интересно наблюдать с его подачи за семьями, в которых растут особенные дети (глухие, карлики, с синдромом Дауна, аутисты, шизофреники, инвалиды, одарённые, зачатые в результате насилия, малолетние преступники, трансгендеры и прочие), и при этом они не лишены любви и принятия. Такой опыт заставляет верить в людей и в better angels of their nature, о которых пишет Стивен Пинкер.

#mood #andrewsolomon #Russia #Korea #books

Нередко у меня спрашивают, почему я не читаю лёгкую романтику, весёлые рассказы, приключенческие истории. Почему меня всё время тянет на бесконечные драмы и трагедии. Перечитав рассказ А.П. Чехова "Крыжовник" (1898), я поймала себя на мысли, что это всё же не форма аскезы, но неустанное напоминание самому себе, насколько хрупким бывает благополучие.

...Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что, как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясëтся беда — болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других. Но человека с молоточком нет, счастливый живёт себе, и мелкие житейские заботы волнуют его слегка, как ветер осину... (с)

#Russia #classics #quote

Дочитала на днях чудесный роман Ислама Ханипаева «Типа я: Дневник суперкрутого воина» (2022) про мальчика Артура, который потерял мать и отправился в большое путешествие в поисках не только родного отца, но и способа как дальше жить в этом мире. Он примеряет на себя маску Безымянного воина и, руководствуясь советами воображаемого друга Крутого Али, пытается стать злым, потому что, по его мнению, «быть злым – это круто». Но у него ничего не получается, как бы этот мир не пытался ожесточить его юное сердце: взрослые ему лгут, в школе его обижают, новая семья не кажется настоящей – многое его расстраивает, но все же внутренний источник доброты не позволяет ему обозлиться на этот мир.

Это очень трогательная и в то же время забавная история. И особенно мне в ней нравится то, что голос взрослого воображаемого наставника, который учит его «правилам крутости» и разрешает плакать только в особых случаях – это в то же время внутренний голос самого ребенка, который учиться контролировать себя, справляться с болью и принимать взрослые решения.

#Russia #Dagestan #ИсламХанипаев

Иногда бывает и так: книгу ты прочитал стремительно, часов не замечая, но после тебя не покидает ощущение, что на её осмысление потребуется немало часов, если не вся жизнь.

Закрыла последнюю страницу романа-жития Евгения Водолазкина "Лавр" (2012), но, кажется, наш с ним путь только начинается.

–Есть сходные события, продолжал старец, но из этого сходства рождается противоположность. Ветхий Завет открывает Адам, а Новый Завет открывает Христос. Сладость яблока, съеденного Адамом, оборачивается горечью уксуса, испитого Христом. Древо познания приводит человечество к смерти, а крестное древо дарует человечеству бессмертие. Помни, Амвросие, что повторения даны для преодоления времени и нашего спасения.
–Ты хочешь сказать, что я снова встречу Устину?
–Я хочу сказать, что непоправимых вещей нет. (с)

#novel #Russia #Водолазкин

Читаю роман Екатерины Манойло "Отец смотрит на запад" о непростой жизни женщин, живущих на границе Казахстана и России.

– Дочь, – тихо сказал Серикбай.
– Значит, будет Улбосын. – Аманбеке вздëрнула подбородок, и тяжёлые серебряные полумесяцы в ушах качнулись.
Имя Улбосын в посёлке давали дочерям в семьях, где ждали наследника. Имя означало "Да будет сын", и каждый день и час оно звучало как молитва. Все Улбосын, не имея прямого родства, походили друг на друга сутулостью, мягкостью форм и всегда виноватым взглядом. (с)

#Russia #Kazakhstan #Манойло #Отецсмотритназапад

И ещё немного про особенности нейминга / имянаречения из романа Екатерины Манойло "Отец смотрит на запад" (напоминаю, что речь идёт о российско-казахской границе):

–Это что, с нашей клумбы цветы?
–Уж какие были, Улбосын.
–Я не Улбосын! Сколько раз повторять? Я – Катя.
–Улбосын, Улбосын. А если Наинка снова родит девочку, будет Кыздыгой.
–А Кыздыгой что значит?
–Кыздыгой переводится как "перестань рожать девочек".
–А кого надо рожать, чтобы дали нормальное имя? – Катя села расплетать косички.
–Мальчиков, конечно! Сыновей!
–Фу-у-у! Мальчишки такие противные.
–А ну замолчи и одевайся! Мужчины – лучший пол! – Аманбеке швырнула в Катю так и не поглаженным сарафаном и ушла на кухню.

#Russia #Kazakhstan #Манойло #ОтецСмотритНаЗапад

Возвращаемся к рубрике "литературные перекрестки"

Любопытно, как неожиданно заговорили на одном языке два романа родом из разных концов Земли – «Отец смотрит на Запад» Екатерины Манойло (2022) и «Честь» Трити Умригар (2022). В одном изобличаются ужасы индийской глубинки, в другом – нормальные и паранормальные ужасы российско-казахского пограничья. Мы вынуждены во все глаза смотреть на уродливое лицо патриархата, на межрелигиозную неприязнь, на фанатизм, граничащий с абсурдом (у Манойло мать главной героини сбегает из дома, попутно прихватив все сбережения и отдав их на строительство церкви, у Умригар индуисты считают, что дышать одним воздухом с мусульманами – значит осквернить себя).

В обоих романах есть мотив возвращения – на родину, в детство, к болезненным воспоминаниям. Катя вынуждена уехать из Москвы, чтобы разобраться с квартирным вопросом после смерти отца. Смита же меняет Мальдивы на Мумбаи, чтобы помочь подруге написать репортаж о чудовищном судебном процессе. Причем отчетливо видно, насколько меркнут гораздо более благополучные Москва и Нью-Йорк на фоне экзотизируемых окраин и глубинок. Это видно, как минимум, на уровне языка – Манойло акцентирует внимание на множестве деталей казахского быта, обрядовости, этнопсихологии (в тексте встречаются слова, о значении которых без подстрочника можно только догадываться – к схожему приему прибегала и Гузель Яхина в «Зулейхе»). Это же характерно и для описания индийского быта у Умригар, хотя незнакомые индийские слова и обращения нам все же переводят, чтобы не делать дистанцию настолько ощутимой.

Но при всех интуитивных совпадениях обе писательницы приводят своих героинь к разным решениям: для Кати повторное бегство является буквальным спасением, поскольку эта поездка чуть не стоила ей жизни (она для этой среды чуждый элемент – вырванный с корнем сорняк), тогда как Смита начинает принимать свою родину такой, какая она есть, старается увидеть в ней другую сторону, найти что-то такое, что заставит ее с ней примириться, благо сама Индия настолько многолика, что там есть где развернуться и на что (или на кого?) положить глаз.

#India #US #novel #ThrityUmrigar #Honor #Russia #Kazakhstan #Манойло #ОтецСмотритНаЗапад #crossroads