Доброго утра, дорогие книголюбы! 📕
Сегодня мы начнем серию бесед о дамах сердца и музах Владимира Маяковского, сыгравших не последнюю роль в его жизни и творчестве.
«Будет любовь или нет? Какая — большая или крошечная?» — этот вопрос Владимир Маяковский задавал себе в жизни несколько раз. Его романы развивались стремительно, одни длились пару месяцев, другие — больше десяти лет, но ни один из них не привел к браку.
Если вы еще не успели побывать в «Квартире в Студенецком переулке», где проживали мать и сестры Владимира Маяковского, то, возможно, не знаете историю любви поэта и Евгении Ланг.
А ведь исследователи любовной биографии Маяковского считают её его первой настоящей любовью.
Евгения — художница, впервые увидела Маяковского в 1907 году, когда была секретарем гимназического журнала.
Владимир и Евгения встретились 24 ноября 1911 года на похоронах художника Валентина Серова, где Маяковский произнес речь от имени студентов училища живописи, ваяния и зодчества. Знакомство их организовал друг Владимира, Давид Бурлюк.
Вернувшись домой девушка рассказывала отцу о талантливом юноше, похожем на архангела с фресок Андрея Рублева, который так замечательно говорил у могилы Серова.
И в тот же вечер Маяковский каким-то образом узнавший ее телефон, позвонил.
Начались встречи, прогулки по Москве, разговоры.
Ланг вспоминала: «Разговоры у нас были очень серьёзные: литературные, философские на всякие темы. Совершенно случайно мы с ним набрели на такую мысль, что прекраснейшее место для разговоров - колокольня Ивана Великого».
Они забирались туда и вели свои нескончаемые беседы.
Именно на колокольне Маяковский признался Евгении, что для него «самоубийство - единственный способ расквитаться с Творцом, который создал его по собственному произволу».
Уже в таком раннем возрасте Владимира посещали мысли о самоубийстве.
Евгения была старше Маяковского на 3 года и в связи с этим снисходительно относилась к влюблённому в нее юноше. Еще она очень опасалась каких-либо выходок с его стороны. Они встречались с зимы 1911-1912 годов, а потом случилась выходка.
Как вспоминала Евгения Ланг, на вернисаже какой-то выставки она столкнулась с оравой мальчишек, которые орали во все горло: «Пришла Женечка Ланг! Маяковский влюблен в Женечку Ланг!»
Высказав свое возмущение будущему поэту,
Но не навсегда.
Следующая встреча произошла летом 1917 года после выступления Владимира Маяковского в Политехническом музее.
За время разлуки многое изменилось в жизни Евгении Ланг. Она вышла замуж, очень скоро развелась и вступила в повторный брак. Новый муж с его «адвокатскими мозгами», как она говорила, как-то не вписался в ее жизнь.
Ее брак не слишком счастливый и у Маяковского уже семья - Брики, которые остались в Петрограде.
Большую часть времени они снова проводили вместе. Она бывала на его вечерах, как в былые времена они много гуляли и разговаривали. Случались и яркие события:
«Дуров за нами приезжал в санках, запряженных верблюдом, и когда мы ехали потом по Кузнекцому мосту: верблюд, Дуров, я и Маяковский, то мальчишки бежали и орали: «Верблюд! Маяковский! Дуров!», всех узнавали. Вот под такие крики московские и ехали. А красивый был такой, пушистый, верблюд, вычесанный».
Как вспоминала позже Евгения Александровна: «Это были месяцы счастья. Маяковский умел, когда хотел, давать счастье».
Но, все рано или поздно заканчивается, в Москву приехали Брики. Лиля Брик должна была сниматься в с Владимиром Маяковским в картине «Закованная фильмой». На тот момент Евгения Ланг уже рассказала мужу, что в ее жизнь вошел другой мужчина, и она любит его. Пришла пора делать выбор Владимиру Маяковскому и, он его сделал: «Я с ними (с Бриками) расстаться не могу».
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Сегодня мы начнем серию бесед о дамах сердца и музах Владимира Маяковского, сыгравших не последнюю роль в его жизни и творчестве.
«Будет любовь или нет? Какая — большая или крошечная?» — этот вопрос Владимир Маяковский задавал себе в жизни несколько раз. Его романы развивались стремительно, одни длились пару месяцев, другие — больше десяти лет, но ни один из них не привел к браку.
Если вы еще не успели побывать в «Квартире в Студенецком переулке», где проживали мать и сестры Владимира Маяковского, то, возможно, не знаете историю любви поэта и Евгении Ланг.
А ведь исследователи любовной биографии Маяковского считают её его первой настоящей любовью.
Евгения — художница, впервые увидела Маяковского в 1907 году, когда была секретарем гимназического журнала.
Владимир и Евгения встретились 24 ноября 1911 года на похоронах художника Валентина Серова, где Маяковский произнес речь от имени студентов училища живописи, ваяния и зодчества. Знакомство их организовал друг Владимира, Давид Бурлюк.
Вернувшись домой девушка рассказывала отцу о талантливом юноше, похожем на архангела с фресок Андрея Рублева, который так замечательно говорил у могилы Серова.
И в тот же вечер Маяковский каким-то образом узнавший ее телефон, позвонил.
Начались встречи, прогулки по Москве, разговоры.
Ланг вспоминала: «Разговоры у нас были очень серьёзные: литературные, философские на всякие темы. Совершенно случайно мы с ним набрели на такую мысль, что прекраснейшее место для разговоров - колокольня Ивана Великого».
Они забирались туда и вели свои нескончаемые беседы.
Именно на колокольне Маяковский признался Евгении, что для него «самоубийство - единственный способ расквитаться с Творцом, который создал его по собственному произволу».
Уже в таком раннем возрасте Владимира посещали мысли о самоубийстве.
Евгения была старше Маяковского на 3 года и в связи с этим снисходительно относилась к влюблённому в нее юноше. Еще она очень опасалась каких-либо выходок с его стороны. Они встречались с зимы 1911-1912 годов, а потом случилась выходка.
Как вспоминала Евгения Ланг, на вернисаже какой-то выставки она столкнулась с оравой мальчишек, которые орали во все горло: «Пришла Женечка Ланг! Маяковский влюблен в Женечку Ланг!»
Высказав свое возмущение будущему поэту,
она добилась того, что он исчез с ее горизонтов. Но не навсегда.
Следующая встреча произошла летом 1917 года после выступления Владимира Маяковского в Политехническом музее.
За время разлуки многое изменилось в жизни Евгении Ланг. Она вышла замуж, очень скоро развелась и вступила в повторный брак. Новый муж с его «адвокатскими мозгами», как она говорила, как-то не вписался в ее жизнь.
Ее брак не слишком счастливый и у Маяковского уже семья - Брики, которые остались в Петрограде.
Евгения Ланг была уверена, что влюблена в поэта с первого взгляда, еще с того времени, 5 лет назад она полюбила его и корила себя, что ушла от этой любви.Большую часть времени они снова проводили вместе. Она бывала на его вечерах, как в былые времена они много гуляли и разговаривали. Случались и яркие события:
«Дуров за нами приезжал в санках, запряженных верблюдом, и когда мы ехали потом по Кузнекцому мосту: верблюд, Дуров, я и Маяковский, то мальчишки бежали и орали: «Верблюд! Маяковский! Дуров!», всех узнавали. Вот под такие крики московские и ехали. А красивый был такой, пушистый, верблюд, вычесанный».
Как вспоминала позже Евгения Александровна: «Это были месяцы счастья. Маяковский умел, когда хотел, давать счастье».
Но, все рано или поздно заканчивается, в Москву приехали Брики. Лиля Брик должна была сниматься в с Владимиром Маяковским в картине «Закованная фильмой». На тот момент Евгения Ланг уже рассказала мужу, что в ее жизнь вошел другой мужчина, и она любит его. Пришла пора делать выбор Владимиру Маяковскому и, он его сделал: «Я с ними (с Бриками) расстаться не могу».
Услышав это, Евгения поставила точку в их отношениях.📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Доброго утра, дорогие друзья! 📕
Продолжаем вспоминать любимых дам Владимира Маяковского и сегодня наша история посвящается Вере Шехтель.
Гимназистка Верочка солнечным мартовским днем 1913 года, попрощавшись с подругами, вприпрыжку неслась домой на Большую Садовую с занятий. Она была младшей дочерью известного архитектора Франца-Альберта (Федора Осиповича) Шехтеля и его супруги Натальи Тимофеевны, урожденной Жегиной.
У трамвайной остановки стоял высоченный молодой человек в шляпе с широкими полями. Вера скользнула по нему глазами: «странный тип!»
Машинально поправив шапочку и убрав непослушный локон, она опустила глаза и степенной походкой прошла мимо. Незнакомец проводил ее внимательным взглядом.
Каково же было удивление Веры, когда вечером у себя дома в прихожей она увидела ту самую широкополую шляпу на вешалке! Оказалось, новый гость - это 20-летний Владимир Маяковский, друг ее брата Левы.
Лев Шехтель учился в Училище ваяния и зодчества и взахлеб рассказывал о новом знакомом: «Он начинающий поэт, невероятно талантливый!»
Верочке только минуло шестнадцать и она была похожа на свою красавицу мать. В семье было трое детей - Екатерина, Лев и Вера.
Дом, в котором жила семья Шехтель, был расположен по адресу Большая Садовая, 4.
Этот особняк Федор Осипович по своему проекту построил для собственной семьи в 1910 году. Садовая оправдывала свое название: везде деревья, палисадники с кустами сирени и жасмина. Плоская крыша дома использовалась как летняя веранда, вечерами семья Шехтелей пила здесь чай и любовалась Патриаршими прудами.
Федор Осипович Шехтель, по происхождению из обрусевших немцев, был создателем русского модерна в архитектуре.
По его проектам возводили типографии и особняки, доходные дома и магазины, гостиницы, банки и дачи. Только в Москве было построено более 60 зданий - Ярославский вокзал и типография «Утро России», особняк Степана Рябушинского и здание МХТ.
Дом славился своим гостеприимством. В начале двадцатого века у архитектора часто собиралась творческая интеллигенция того времени. Также здесь часто бывали друзья его сына. Городскую усадьбу посещали в разное время философ Павел Флоренский, авангардистка Наталья Гончарова.
Неоднократно, в кругу друзей и любителей музыки, здесь выступал Федор Иванович Шаляпин. В доме царила идиллия. До поры до времени...
И вот в гостях появился Володя Маяковский. Поздно вечером шестнадцатилетняя Вера сделала запись в своем дневнике: «5 марта 1913 года. Был у нас Маяковский, мне было очень странно познакомиться с ним, я часто, даже сегодня, встречала его в трамвае, и он меня интересует. Он футурист, светский человек, одним словом, моего лагеря. Люблю интересных людей!»
Восторженная гимназистка Вера Шехтель занималась рисованием и живописью, писала неплохие стихи. Поэтому новое знакомство ей показалось многообещающим:
«Мое страшно — мне нетерпение,
Но мне так хочется, так хочется к нему.
Обманом теплится костер души,
Костер затушенный — души застуженной,
О, не уноси последней искорки,
О ветер, черной мглы…»
Маяковский стал часто бывать в доме Шехтелей. С тех пор Вера и Владимир много времени проводили вместе. Они увлеченно спорили о живописи и стихах, интересовались «новым искусством», посещали открывшееся футуристическое кафе «Розовый фонарь» в Мамоновском переулке.
Владимир Маяковский к восторгу Веры выходил на балкон комнаты брата Льва и на всю Садовую громко читал свои стихи.
Молодежь воодушевилась идеей: издать первый поэтический сборник Маяковского. Изготавливали книгу кустарным способом: Володя писал тексты, Лев с приятелем Василием Чекрыгиным рисовали иллюстрации. Литографическим способом было издано триста экземпляров.
Друзья вместе придумали название сборника - «Я» и оригинальную обложку с желтым бантом, как у Маяковского. В дом к классику отечественного модерна начинающий поэт приходил в черной блузе с большим желто-канареечным бантом. Федор Осипович, который никогда не позволял себе вольностей и даже к завтраку выходил с иголочки одетым, не понимал такого эпатажа.
📕 Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Продолжаем вспоминать любимых дам Владимира Маяковского и сегодня наша история посвящается Вере Шехтель.
Гимназистка Верочка солнечным мартовским днем 1913 года, попрощавшись с подругами, вприпрыжку неслась домой на Большую Садовую с занятий. Она была младшей дочерью известного архитектора Франца-Альберта (Федора Осиповича) Шехтеля и его супруги Натальи Тимофеевны, урожденной Жегиной.
У трамвайной остановки стоял высоченный молодой человек в шляпе с широкими полями. Вера скользнула по нему глазами: «странный тип!»
Машинально поправив шапочку и убрав непослушный локон, она опустила глаза и степенной походкой прошла мимо. Незнакомец проводил ее внимательным взглядом.
Каково же было удивление Веры, когда вечером у себя дома в прихожей она увидела ту самую широкополую шляпу на вешалке! Оказалось, новый гость - это 20-летний Владимир Маяковский, друг ее брата Левы.
Лев Шехтель учился в Училище ваяния и зодчества и взахлеб рассказывал о новом знакомом: «Он начинающий поэт, невероятно талантливый!»
Верочке только минуло шестнадцать и она была похожа на свою красавицу мать. В семье было трое детей - Екатерина, Лев и Вера.
Дом, в котором жила семья Шехтель, был расположен по адресу Большая Садовая, 4.
Этот особняк Федор Осипович по своему проекту построил для собственной семьи в 1910 году. Садовая оправдывала свое название: везде деревья, палисадники с кустами сирени и жасмина. Плоская крыша дома использовалась как летняя веранда, вечерами семья Шехтелей пила здесь чай и любовалась Патриаршими прудами.
Федор Осипович Шехтель, по происхождению из обрусевших немцев, был создателем русского модерна в архитектуре.
По его проектам возводили типографии и особняки, доходные дома и магазины, гостиницы, банки и дачи. Только в Москве было построено более 60 зданий - Ярославский вокзал и типография «Утро России», особняк Степана Рябушинского и здание МХТ.
Дом славился своим гостеприимством. В начале двадцатого века у архитектора часто собиралась творческая интеллигенция того времени. Также здесь часто бывали друзья его сына. Городскую усадьбу посещали в разное время философ Павел Флоренский, авангардистка Наталья Гончарова.
Неоднократно, в кругу друзей и любителей музыки, здесь выступал Федор Иванович Шаляпин. В доме царила идиллия. До поры до времени...
И вот в гостях появился Володя Маяковский. Поздно вечером шестнадцатилетняя Вера сделала запись в своем дневнике: «5 марта 1913 года. Был у нас Маяковский, мне было очень странно познакомиться с ним, я часто, даже сегодня, встречала его в трамвае, и он меня интересует. Он футурист, светский человек, одним словом, моего лагеря. Люблю интересных людей!»
Восторженная гимназистка Вера Шехтель занималась рисованием и живописью, писала неплохие стихи. Поэтому новое знакомство ей показалось многообещающим:
«Мое страшно — мне нетерпение,
Но мне так хочется, так хочется к нему.
Обманом теплится костер души,
Костер затушенный — души застуженной,
О, не уноси последней искорки,
О ветер, черной мглы…»
Маяковский стал часто бывать в доме Шехтелей. С тех пор Вера и Владимир много времени проводили вместе. Они увлеченно спорили о живописи и стихах, интересовались «новым искусством», посещали открывшееся футуристическое кафе «Розовый фонарь» в Мамоновском переулке.
Владимир Маяковский к восторгу Веры выходил на балкон комнаты брата Льва и на всю Садовую громко читал свои стихи.
Молодежь воодушевилась идеей: издать первый поэтический сборник Маяковского. Изготавливали книгу кустарным способом: Володя писал тексты, Лев с приятелем Василием Чекрыгиным рисовали иллюстрации. Литографическим способом было издано триста экземпляров.
Друзья вместе придумали название сборника - «Я» и оригинальную обложку с желтым бантом, как у Маяковского. В дом к классику отечественного модерна начинающий поэт приходил в черной блузе с большим желто-канареечным бантом. Федор Осипович, который никогда не позволял себе вольностей и даже к завтраку выходил с иголочки одетым, не понимал такого эпатажа.
📕 Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Всем доброго утра! 📕
Продолжаем наше путешествие по личной жизни Владимира Маяковского.
Молодость поэта была очень бурной и следующей дамой стала:
3. Антонина Гумилина - художница и поэт, участвовала в выставках Московского товарищества художников, «Бубнового валета» и «Мира искусства».
Рязанская девушка, обладающая несомненными художественными талантами, приехала поступать в Училище живописи, ваяния и зодчества, где у нее училось немало друзей, и где до поры-до времени числился студентом Маяковский. Художниц Владимир не пропускал и коршуном налетел на нее, широко открывшую ему свои объятия и душу.
Следующая возлюбленная Маяковского Эльза Каган (после замужества Эльза Триоле), знавшая Антонину Гумилину и бывавшая у неё в Барашевском переулке ещё в свои гимназические годы, так описывала её в поздних воспоминаниях:
«Звали её Тоней — крепкая, тяжеловатая, некрасивая, особенная и простая, чёткая, аккуратная, она мне сразу полюбилась. Тоня была художницей, кажется мне — талантливой, и на всех её небольших картинах был изображён Маяковский, его знакомые и она сама. <…> Смутно помню, что Тоня также и писала, не знаю, прозу или стихи. О своей любви к Маяковскому она говорила с той естественностью, с какой говорят, что сегодня солнечно или что море большое».
После того, как Владимир, нарисовав девушке «волшебную жизнь», получил желаемое, оставил ее в комнате и ушел за новыми приключениями, Антонина только и изображала его и их воображаемую свадьбу на своих картинах.
Художник Роскин, учившийся с Антониной в студии бубнововалетчика Ильи Машкова, так описывал акварель «Свадьба Маяковского»:
«В центре свадебного стола сидел Маяковский в цилиндре, во фраке, красивый и очень похоже нарисованный; по правую сторону она изобразила себя в подвенечном белом платье, а слева от Владимира Владимировича сидел толстый Давид Бурлюк с неизменным лорнетом в руке, и эту центральную группу окружали знакомые — молодые художники нашей мастерской, в их числе я легко нашел и себя».
Талантливая Гумилина и вправду зациклилась на поэте и даже изобразила его в своей «Тайной вечере» в роли Христа. Потом она вышла замуж за художника Эдуарда Шимана, но всё равно продолжала страдать по Маяковскому.
Антонина также посвятила Владимиру поэму «Двое в одном сердце», от которой осталась всего одна строчка:
«Только о себе, только о себе, пусть о другом не будет речи…».
По словам Якобсона, Гумилина была одним из прообразов Марии в поэме «Облако в штанах», киносценарии «Как поживаете?» (1926; Девушка-самоубийца), пьесе «Клоп» (1929; Зоя Березкина).
А в ее картинах раскрывалась одна-единственная тема: она и Маяковский:
«Гумилина была талантливая женщина, очень хорошая художница. На всех ее картинах была изображена она сама и Маяковский. Хорошо помню одну картину: комнату под утро, она в рубашке сидит в постели, поправляет, кажется, волосы. А Маяковский стоит у окна, в брюках и рубашке, босиком, с дьявольскими копытцами, точно как в «Облаке» – «Плавлю лбом стекло окошечное…».
После того, как надежды на продолжение романа с Владимиром оборвались, Антонина
Из воспоминаний Лили Брик:
«Ну, как от такого мужа не броситься в окно», - прокомментировал Маяковский с наигранным равнодушием. Он всю жизнь тяжело переживал смерть Антонины».
Из книги Дмитрия Быкова «Тринадцатый апостол. Маяковский: Трагедия-буфф в шести действиях»:
«Интересно, что он рассказывал о ней Татьяне Яковлевой, хотя, казалось бы, Татьяне-то какое дело до этой истории, до ранней любви, за пятнадцать лет до знакомства с нею? Но в биографии Маяковского она в самом деле играла странную роль, постоянно о себе напоминая; тут что-то вроде проклятия, передаваемого через любовный акт в недавнем американском триллере «It Follows» («Оно»). Есть проклятие, от него можно избавиться, передав его другому, — но, странное дело, иногда передача не спасает, и ты остаешься уязвимым….
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Продолжаем наше путешествие по личной жизни Владимира Маяковского.
Молодость поэта была очень бурной и следующей дамой стала:
3. Антонина Гумилина - художница и поэт, участвовала в выставках Московского товарищества художников, «Бубнового валета» и «Мира искусства».
Рязанская девушка, обладающая несомненными художественными талантами, приехала поступать в Училище живописи, ваяния и зодчества, где у нее училось немало друзей, и где до поры-до времени числился студентом Маяковский. Художниц Владимир не пропускал и коршуном налетел на нее, широко открывшую ему свои объятия и душу.
Следующая возлюбленная Маяковского Эльза Каган (после замужества Эльза Триоле), знавшая Антонину Гумилину и бывавшая у неё в Барашевском переулке ещё в свои гимназические годы, так описывала её в поздних воспоминаниях:
«Звали её Тоней — крепкая, тяжеловатая, некрасивая, особенная и простая, чёткая, аккуратная, она мне сразу полюбилась. Тоня была художницей, кажется мне — талантливой, и на всех её небольших картинах был изображён Маяковский, его знакомые и она сама. <…> Смутно помню, что Тоня также и писала, не знаю, прозу или стихи. О своей любви к Маяковскому она говорила с той естественностью, с какой говорят, что сегодня солнечно или что море большое».
После того, как Владимир, нарисовав девушке «волшебную жизнь», получил желаемое, оставил ее в комнате и ушел за новыми приключениями, Антонина только и изображала его и их воображаемую свадьбу на своих картинах.
Художник Роскин, учившийся с Антониной в студии бубнововалетчика Ильи Машкова, так описывал акварель «Свадьба Маяковского»:
«В центре свадебного стола сидел Маяковский в цилиндре, во фраке, красивый и очень похоже нарисованный; по правую сторону она изобразила себя в подвенечном белом платье, а слева от Владимира Владимировича сидел толстый Давид Бурлюк с неизменным лорнетом в руке, и эту центральную группу окружали знакомые — молодые художники нашей мастерской, в их числе я легко нашел и себя».
Талантливая Гумилина и вправду зациклилась на поэте и даже изобразила его в своей «Тайной вечере» в роли Христа. Потом она вышла замуж за художника Эдуарда Шимана, но всё равно продолжала страдать по Маяковскому.
Антонина также посвятила Владимиру поэму «Двое в одном сердце», от которой осталась всего одна строчка:
«Только о себе, только о себе, пусть о другом не будет речи…».
По словам Якобсона, Гумилина была одним из прообразов Марии в поэме «Облако в штанах», киносценарии «Как поживаете?» (1926; Девушка-самоубийца), пьесе «Клоп» (1929; Зоя Березкина).
А в ее картинах раскрывалась одна-единственная тема: она и Маяковский:
«Гумилина была талантливая женщина, очень хорошая художница. На всех ее картинах была изображена она сама и Маяковский. Хорошо помню одну картину: комнату под утро, она в рубашке сидит в постели, поправляет, кажется, волосы. А Маяковский стоит у окна, в брюках и рубашке, босиком, с дьявольскими копытцами, точно как в «Облаке» – «Плавлю лбом стекло окошечное…».
После того, как надежды на продолжение романа с Владимиром оборвались, Антонина
покончила с собой под действием наркотических веществ, выбросившись из окна. Из воспоминаний Лили Брик:
«Ну, как от такого мужа не броситься в окно», - прокомментировал Маяковский с наигранным равнодушием. Он всю жизнь тяжело переживал смерть Антонины».
Из книги Дмитрия Быкова «Тринадцатый апостол. Маяковский: Трагедия-буфф в шести действиях»:
«Интересно, что он рассказывал о ней Татьяне Яковлевой, хотя, казалось бы, Татьяне-то какое дело до этой истории, до ранней любви, за пятнадцать лет до знакомства с нею? Но в биографии Маяковского она в самом деле играла странную роль, постоянно о себе напоминая; тут что-то вроде проклятия, передаваемого через любовный акт в недавнем американском триллере «It Follows» («Оно»). Есть проклятие, от него можно избавиться, передав его другому, — но, странное дело, иногда передача не спасает, и ты остаешься уязвимым….
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Друзья!
У меня тут случилось превышение количества каналов, которые я физически могу прочитать.
Буду проводить чистку.
Если я отписалась, а у нас ВП - пишите под этим постом.
Всех обнимаю🤗
У меня тут случилось превышение количества каналов, которые я физически могу прочитать.
Буду проводить чистку.
Если я отписалась, а у нас ВП - пишите под этим постом.
Всех обнимаю
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Доброго утра, дорогие книголюбы!
Сегодня мы поговорим еще об одной интересной девушке в жизни Владимира Маяковского
4. Софья Шамардина.
Одна хорошая провинциальная девочка, умница и красавица, родительская отрада, в 1913 году приехала из Минска в Петербург учиться на Бестужевских курсах.
Она окончила минскую гимназию с отличием, прилежание было также выше всяких похвал. А учитывая, что ее отец, мелкий минский чиновник, откуда-то хорошо знал Корнея Ивановича Чуковского, это было несомненным преимуществом. Корней Иванович чудесно относился к маленькой Софье. Может быть, он даже был слегка влюблен в нее — даром что Соня была совсем еще ребенок.
Ну, это она для Чуковского ребенок (ему тридцать один, ей семнадцать), а для самой себя она — совершенно взрослая. Еще бы — в семнадцать.
И вот она, Софья Шамардина, маленькая минчанка необыкновенной красоты, в Петербурге.
Говорят, мимо Софьи невозможно было пройти, не остановившись. Даже женщины не могли сдержать восторженных возгласов, хотя иным это очень хотелось. Соня Шамардина была необыкновенно красива: глаза, рот, руки. Низкий грудной голос потрясающего тембра, тепло , исходящее от глаз. Нежность, сквозящая в движениях.
❓Кто первый влюбился в нее — Маяковский или Северянин?
Наверное, Северянин, потому что это у него в стихах Соня Шамардина прекрасная дама, Муза, возлюбленная, героиня:
«Люби меня, как хочется любить,
Не мысля, не страшась, не рассуждая.
Будь мной, и мне позволь тобою быть.
Теперь зима. Но слышишь поступь мая?
Мелодию сирени? Краски птиц?
Люби меня, натуры не ломая!
Бери меня! Клони скорее ниц!»
Это — обращаясь к ней.
А вот — обращаясь к Маяковскому:
«И, наконец, ты помнишь Сонку,
Почти мою, совсем твою,
Такую шалую девчонку,
Такую нежную змею?..»
Но она не помнила о Северянине. Она помнила только о Маяковском.
Из воспоминаний Софьи:
«Маяковского увидела и услышала первый раз осенью 1913 года в Петербурге в Медицинском институте. Лекцию о футуристах читал К. Чуковский, который и взял меня с собой в институт, чтоб показать живых, настоящих футуристов. Маяковского я уже знала по нескольким стихотворениям, и он уже был «мой» поэт. Читала и «Пощечину общественному вкусу».
После Корнея Ивановича вышел на эстраду Маяковский — в желтой кофте, с нагловатым, как мне показалось, лицом — и стал читать. Никого больше не помню, хотя, наверно, были и Бурлюки, и Крученых.
После лекции Корней Иванович познакомил меня с Маяковским. Я с радостью согласилась в изменение нашего с К. И. плана о поездке после лекции в Гельсингфорс — ехать в «Бродячую собаку», так как туда же вместе с Чуковским направлялся и Маяковский.
Мы приехали в «Собаку» часов в 12. Маяковский сначала ушел от нас, но скоро подсел к нашему столу рядом со мной. Я сидела между ним и Чуковским, счастливая и гордая вниманием поэта.
За нашим столом сидели сатириконцы (Радаков, еще кто-то), на которых тщетно пытался обратить мое внимание Корней Иванович. Мне уж никто не был нужен, никто не интересен. Мы пили вдвоем какое-то вино, и Маяковский читал мне стихи. О чем мы говорили — я не помню. Помню только, что К. И. не раз взывал ко мне: «пора домой», «Сонечка, не пейте», «Сонка, я вижу, что поэт оттеснил бедного критика» и т. п.
Только когда у К. И. началась мигрень, мы вышли на темную, пустую Михайловскую площадь. Маяковский, Корней Иванович и я.
Корней Иванович ворчал, недовольный тем, что мы так долго сидели в «Бродячей собаке», что у него болит голова, а надо отвозить меня».
«Я ее провожу», — сказал Маяковский. Корней Иванович заколебался. Провожатый казался ему не очень надежным. Но сама провожаемая совсем не протестовала. Мигрень у К.И. была сильная, и она решила вопрос. Он очень торжественно и значительно поцеловал меня в лоб и сказал:
«Помните, я знаю ее папу и маму».
«Я жила на какой-то линии Васильевского острова, недалеко от Бестужевских курсов, на которых довольно старательно училась до встречи с Маяковским.
Корней Иванович ушел, и мы остались с Маяковским одни.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Сегодня мы поговорим еще об одной интересной девушке в жизни Владимира Маяковского
4. Софья Шамардина.
Одна хорошая провинциальная девочка, умница и красавица, родительская отрада, в 1913 году приехала из Минска в Петербург учиться на Бестужевских курсах.
Она окончила минскую гимназию с отличием, прилежание было также выше всяких похвал. А учитывая, что ее отец, мелкий минский чиновник, откуда-то хорошо знал Корнея Ивановича Чуковского, это было несомненным преимуществом. Корней Иванович чудесно относился к маленькой Софье. Может быть, он даже был слегка влюблен в нее — даром что Соня была совсем еще ребенок.
Ну, это она для Чуковского ребенок (ему тридцать один, ей семнадцать), а для самой себя она — совершенно взрослая. Еще бы — в семнадцать.
И вот она, Софья Шамардина, маленькая минчанка необыкновенной красоты, в Петербурге.
Говорят, мимо Софьи невозможно было пройти, не остановившись. Даже женщины не могли сдержать восторженных возгласов, хотя иным это очень хотелось. Соня Шамардина была необыкновенно красива: глаза, рот, руки. Низкий грудной голос потрясающего тембра, тепло , исходящее от глаз. Нежность, сквозящая в движениях.
❓Кто первый влюбился в нее — Маяковский или Северянин?
Наверное, Северянин, потому что это у него в стихах Соня Шамардина прекрасная дама, Муза, возлюбленная, героиня:
«Люби меня, как хочется любить,
Не мысля, не страшась, не рассуждая.
Будь мной, и мне позволь тобою быть.
Теперь зима. Но слышишь поступь мая?
Мелодию сирени? Краски птиц?
Люби меня, натуры не ломая!
Бери меня! Клони скорее ниц!»
Это — обращаясь к ней.
А вот — обращаясь к Маяковскому:
«И, наконец, ты помнишь Сонку,
Почти мою, совсем твою,
Такую шалую девчонку,
Такую нежную змею?..»
Но она не помнила о Северянине. Она помнила только о Маяковском.
Из воспоминаний Софьи:
«Маяковского увидела и услышала первый раз осенью 1913 года в Петербурге в Медицинском институте. Лекцию о футуристах читал К. Чуковский, который и взял меня с собой в институт, чтоб показать живых, настоящих футуристов. Маяковского я уже знала по нескольким стихотворениям, и он уже был «мой» поэт. Читала и «Пощечину общественному вкусу».
После Корнея Ивановича вышел на эстраду Маяковский — в желтой кофте, с нагловатым, как мне показалось, лицом — и стал читать. Никого больше не помню, хотя, наверно, были и Бурлюки, и Крученых.
После лекции Корней Иванович познакомил меня с Маяковским. Я с радостью согласилась в изменение нашего с К. И. плана о поездке после лекции в Гельсингфорс — ехать в «Бродячую собаку», так как туда же вместе с Чуковским направлялся и Маяковский.
Мы приехали в «Собаку» часов в 12. Маяковский сначала ушел от нас, но скоро подсел к нашему столу рядом со мной. Я сидела между ним и Чуковским, счастливая и гордая вниманием поэта.
За нашим столом сидели сатириконцы (Радаков, еще кто-то), на которых тщетно пытался обратить мое внимание Корней Иванович. Мне уж никто не был нужен, никто не интересен. Мы пили вдвоем какое-то вино, и Маяковский читал мне стихи. О чем мы говорили — я не помню. Помню только, что К. И. не раз взывал ко мне: «пора домой», «Сонечка, не пейте», «Сонка, я вижу, что поэт оттеснил бедного критика» и т. п.
Только когда у К. И. началась мигрень, мы вышли на темную, пустую Михайловскую площадь. Маяковский, Корней Иванович и я.
Корней Иванович ворчал, недовольный тем, что мы так долго сидели в «Бродячей собаке», что у него болит голова, а надо отвозить меня».
«Я ее провожу», — сказал Маяковский. Корней Иванович заколебался. Провожатый казался ему не очень надежным. Но сама провожаемая совсем не протестовала. Мигрень у К.И. была сильная, и она решила вопрос. Он очень торжественно и значительно поцеловал меня в лоб и сказал:
«Помните, я знаю ее папу и маму».
«Я жила на какой-то линии Васильевского острова, недалеко от Бестужевских курсов, на которых довольно старательно училась до встречи с Маяковским.
Корней Иванович ушел, и мы остались с Маяковским одни.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Доброго утра, друзья! ❤️
Вчера я немного пропала, решила отдохнуть от соц. сетей, прогулялась по зимнему лесу и начала готовиться к Новому году.
Вот и летняя цветущая композиция уступила место подернутым инеем пушистым веточкам и припорошенным белым снежком ярким бордовым ягодкам.
А окно украсила праздничная гирлянда с мерцающими звездочками, сверкающими колокольчиками, искрящимися елочками и волшебными оленями.
В ритме вальса кружится за окном госпожа-метелица, укрывая ажурной шалью спящие деревья, крыши домов, расстилая мягкое покрывало по извилистым лентам дорог. Еще несколько мгновений и можно заметить, как успокаивается нервное напряжение пульсирующего города, затихает шум кричащих улиц в ласковых объятиях красавицы зимы. Кружевная белая вуаль прикрывает лица пешеходов от морозного ветерка. Тают на ресницах резные снежинки, превращаясь в крошечные капельки, добавляя трепетную нежность глазам. На душе становится спокойнее, чище и красивее, хочется творить волшебство, готовить сюрпризы и с замиранием ожидать новогодних чудес.
❓А как Вы проводите выходные, какие книги читаете?
❓❓ Вы уже украсили свой дом?
❓❓❓Какие подарки успели купить своим близким?
Буду рада увидеть фото в комментариях.
#мыслиоприроде #зима #новыйгод #украшаемдом
Вчера я немного пропала, решила отдохнуть от соц. сетей, прогулялась по зимнему лесу и начала готовиться к Новому году.
Вот и летняя цветущая композиция уступила место подернутым инеем пушистым веточкам и припорошенным белым снежком ярким бордовым ягодкам.
А окно украсила праздничная гирлянда с мерцающими звездочками, сверкающими колокольчиками, искрящимися елочками и волшебными оленями.
В ритме вальса кружится за окном госпожа-метелица, укрывая ажурной шалью спящие деревья, крыши домов, расстилая мягкое покрывало по извилистым лентам дорог. Еще несколько мгновений и можно заметить, как успокаивается нервное напряжение пульсирующего города, затихает шум кричащих улиц в ласковых объятиях красавицы зимы. Кружевная белая вуаль прикрывает лица пешеходов от морозного ветерка. Тают на ресницах резные снежинки, превращаясь в крошечные капельки, добавляя трепетную нежность глазам. На душе становится спокойнее, чище и красивее, хочется творить волшебство, готовить сюрпризы и с замиранием ожидать новогодних чудес.
❓А как Вы проводите выходные, какие книги читаете?
❓❓ Вы уже украсили свой дом?
❓❓❓Какие подарки успели купить своим близким?
Буду рада увидеть фото в комментариях.
#мыслиоприроде #зима #новыйгод #украшаемдом
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Всем доброго утра! 📕
Сегодня мы поговорим о музе Владимира Маяковского, которая стала прообразом героини поэмы «Облако в штанах»
5. Мария Денисова - российская и советская художница и скульптор.
С Марией Владимир встретился в Одессе в 1914 году — во время турне футуристов. Ему было 20, ей - 19.
Обстоятельства их знакомства Каменский описывает так:
«Кругом, греясь на солнце, гуляла публика.
Я вдруг заметил совершенно необыкновенную девушку: высокую, стройную, с замечательными сияющими глазами, словом, настоящую красавицу.
Она шла рядом с молодой дамой, очень на нее похожей. С ними был мужчина средних лет.
Я сказал:
— Володичка, взгляни сюда…
Маяковский обернулся, пристально оглядел девушку и как-то сразу забеспокоился:
— Вот что, вы останьтесь здесь или как хотите, а я пойду и буду в гостинице через… Ну, словом, скоро.
Он быстро отошел и скрылся в толпе».
Маяковский долго не возвращался в гостиницу, а когда вернулся — отказался от обеда и угощал Бурлюка и Каменского шампанским: «Встретил компанию знакомых из Москвы. Сели играть в карты, и я всех обыграл. Угощаю».
На самом деле в первый же день знакомства Маяковский и Мария Денисова гуляли до самой ночи. Василий Каменский вспоминал, что поэт вернулся «улыбающийся, рассеянный необычайно, совсем на себя непохожий».
16 января проходил поэтический вечер в Русском театре.
Маяковский — которого в газетах назвали «очень развязным молодым человеком в розовом пиджаке» — был серьезен, рассеян и равнодушен к публике. Его занимала только Мария Денисова.
Из книги Быкова Д.Л. «Тринадцатый апостол. Маяковский: Трагедия-буфф в шести действиях»:
«Бурлюк демонстрировал скепсис:
— Из первой любви никогда ничего не выходит.
— У всех не выходит — у меня выйдет.
— Но надо ехать.
— Поезжайте. Я останусь.
— Без нас?!
— Без вас не останусь.
— Но нас ждут в Кишиневе. Театр снят, афиши расклеены.
В конце концов Маяковский назначил решительное объяснение на последний день пребывания в Одессе. Таким образом действие «Облака в штанах» — тот самый вечер, «хмурый, декабрый», — был в действительности ясный, январый, 20 января.
На другой день после объяснения Маяковский мрачно сказал:
— Едем.
Утром на корабле при сильной качке отплыли в Николаев. Из Николаева в Кишинев отправились международным вагоном. Маяковский не отзывался на разговоры, не огрызался на подначки и повторял на разные лады северянинское:
— Это было у моря…
Наконец, резко сместив ритм и словно вырубая ступени в скале:
— Это было. Было в Одессе.
Через четверть часа была готова первая строфа. Он беспрерывно повторял новые строчки».
На предложение руки и сердца Денисова ответила отказом, зато родилась поэма «Облако в штанах», а Мария стала ее лирической героиней.
«Вы думаете, это бредит малярия?
Это было,
было в Одессе.
«Приду в четыре», — сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять.»
Маяковский вернулся в Москву и думал, что никогда больше с Марией не увидится, но вышло иначе. Она вышла замуж за Василия Строева, инженера, которому уже дала согласие, но Маяковский спутал карты. Она опоздала к нему в гостиницу, видимо, именно потому, что колебалась, не решаясь отказать поэту окончательно. Однако после трех дней знакомства выходить замуж за полубезумного футуриста — это слишком даже для 1914 года, для Одессы, для двадцатилетней художницы.
Мария родилась 21 ноября 1894 года в деревне Старая Гжатского уезда Смоленской губернии. Училась в Одессе, сперва в женской гимназии, потом в частной художественной студии. После замужества сразу уехала с мужем в Швейцарию, родила дочь Алису, училась в Лозанне и Женеве, а в 1918 году решила вернуться в революционную Россию. Муж остался в Европе, жил в Англии, куда к нему потом вернулась Алиса.
А Мария Денисова, оставив дочь у родственников, пошла в Первую конную армию начальникам художественно-агитационного отдела. Была ранена. Трижды болела тифом.
📕 Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Сегодня мы поговорим о музе Владимира Маяковского, которая стала прообразом героини поэмы «Облако в штанах»
5. Мария Денисова - российская и советская художница и скульптор.
С Марией Владимир встретился в Одессе в 1914 году — во время турне футуристов. Ему было 20, ей - 19.
Обстоятельства их знакомства Каменский описывает так:
«Кругом, греясь на солнце, гуляла публика.
Я вдруг заметил совершенно необыкновенную девушку: высокую, стройную, с замечательными сияющими глазами, словом, настоящую красавицу.
Она шла рядом с молодой дамой, очень на нее похожей. С ними был мужчина средних лет.
Я сказал:
— Володичка, взгляни сюда…
Маяковский обернулся, пристально оглядел девушку и как-то сразу забеспокоился:
— Вот что, вы останьтесь здесь или как хотите, а я пойду и буду в гостинице через… Ну, словом, скоро.
Он быстро отошел и скрылся в толпе».
Маяковский долго не возвращался в гостиницу, а когда вернулся — отказался от обеда и угощал Бурлюка и Каменского шампанским: «Встретил компанию знакомых из Москвы. Сели играть в карты, и я всех обыграл. Угощаю».
На самом деле в первый же день знакомства Маяковский и Мария Денисова гуляли до самой ночи. Василий Каменский вспоминал, что поэт вернулся «улыбающийся, рассеянный необычайно, совсем на себя непохожий».
16 января проходил поэтический вечер в Русском театре.
Маяковский — которого в газетах назвали «очень развязным молодым человеком в розовом пиджаке» — был серьезен, рассеян и равнодушен к публике. Его занимала только Мария Денисова.
Из книги Быкова Д.Л. «Тринадцатый апостол. Маяковский: Трагедия-буфф в шести действиях»:
«Бурлюк демонстрировал скепсис:
— Из первой любви никогда ничего не выходит.
— У всех не выходит — у меня выйдет.
— Но надо ехать.
— Поезжайте. Я останусь.
— Без нас?!
— Без вас не останусь.
— Но нас ждут в Кишиневе. Театр снят, афиши расклеены.
В конце концов Маяковский назначил решительное объяснение на последний день пребывания в Одессе. Таким образом действие «Облака в штанах» — тот самый вечер, «хмурый, декабрый», — был в действительности ясный, январый, 20 января.
На другой день после объяснения Маяковский мрачно сказал:
— Едем.
Утром на корабле при сильной качке отплыли в Николаев. Из Николаева в Кишинев отправились международным вагоном. Маяковский не отзывался на разговоры, не огрызался на подначки и повторял на разные лады северянинское:
— Это было у моря…
Наконец, резко сместив ритм и словно вырубая ступени в скале:
— Это было. Было в Одессе.
Через четверть часа была готова первая строфа. Он беспрерывно повторял новые строчки».
На предложение руки и сердца Денисова ответила отказом, зато родилась поэма «Облако в штанах», а Мария стала ее лирической героиней.
«Вы думаете, это бредит малярия?
Это было,
было в Одессе.
«Приду в четыре», — сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять.»
Маяковский вернулся в Москву и думал, что никогда больше с Марией не увидится, но вышло иначе. Она вышла замуж за Василия Строева, инженера, которому уже дала согласие, но Маяковский спутал карты. Она опоздала к нему в гостиницу, видимо, именно потому, что колебалась, не решаясь отказать поэту окончательно. Однако после трех дней знакомства выходить замуж за полубезумного футуриста — это слишком даже для 1914 года, для Одессы, для двадцатилетней художницы.
Мария родилась 21 ноября 1894 года в деревне Старая Гжатского уезда Смоленской губернии. Училась в Одессе, сперва в женской гимназии, потом в частной художественной студии. После замужества сразу уехала с мужем в Швейцарию, родила дочь Алису, училась в Лозанне и Женеве, а в 1918 году решила вернуться в революционную Россию. Муж остался в Европе, жил в Англии, куда к нему потом вернулась Алиса.
А Мария Денисова, оставив дочь у родственников, пошла в Первую конную армию начальникам художественно-агитационного отдела. Была ранена. Трижды болела тифом.
📕 Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Всем привет! 📕
Недавно в разговоре об Антонине Гумилиной я упомянула еще одну девушку Эльзу Каган (Триоле), младшую сестру знаменитой любви Владимира Маяковского - Лили Брик. Сегодня наша беседа будет посвящена Эльзе.
6. Эльза Триоле (урождённая Элла Юрьевна Каган) родилась в 1896 году в Москве.
Отец знаменитых сестер, Урий Александрович Каган, был крупным московским адвокатом, специализировавшимся на делах о защите прав национальных меньшинств. Как известный коллекционер и знаток литературы, он состоял в Литературно-художественном кружке – члены его, культурная элита Москвы, часто бывали в доме Каганов.
Жена Урия Александровича, рижанка Елена Юльевна Берман, происходила из богатой и очень культурной семьи, училась в Московской консерватории, но, рано выйдя замуж, оставила сцену ради семьи. В этой чисто еврейской семье не говорили тем не менее ни на идише, ни на иврите, но свободно изъяснялись на немецком и французском.
Старшим ребенком была Лиля – она родилась 11 ноября 1891 года. Имя ей дали в честь возлюбленной Гёте Лили Шенеман.
Через пять лет, 12 сентября 1896 года, родилась вторая сестра, которую назвали Элла – в честь еще одной героини поэзии Гёте (Эльзой она стала называть себя позднее).
Сестры были очень красивы: ярко-рыжая, с огромными карими глазами Лиля и белокурая, хрупкая, голубоглазая Эльза.
Эльза была во многом противоположна Лиле. Послушная и прилежная, она всегда доводила до конца любое начатое дело. Закончила гимназию с золотой медалью, затем с отличием – Архитектурный институт.
Эльза дружила с сестрами Идой и Алей Хвас, в доме которых всегда было много людей искусства.
Как-то в 1911 году семнадцатилетняя Эльза Каган зашла в гости к своим подругам. У них был хлебосольный дом. Родители девочек приглашали к себе молодых художников, музыкантов и поэтов.
В тот вечер в хвасовской квартире выступал молодой, высокий и симпатичный поэт. Он смотрел вперёд невидящим взглядом, говорил громовым голосом и казался грозным явлением природы. То был Владимир Маяковский.
Эльза вспоминала тот день:
«Я сидела девчонка девчонкой, слушала и теребила бусы на шее... Нитка разорвалась, бусы посыпались, покатились во все стороны. Я под стол, собирать, а Маяковский за мной, помогать. На всю долгую жизнь запомнились полутьма, портняжий сор (мать Иды и Али была модной московской портнихой) булавки, нитки, скользкие бусы и рука Маяковского, легшая на мою руку».
Именно на Эльзу изначально и обратил внимание Владимир Маяковский. Он был так настойчив, что девушка испугалась. Они начали встречаться примерно через год после знакомства.
Маяковский появлялся у Каганов чуть ли не каждый день – к огромному неудовольствию родителей Эльзы. Они не одобряли увлечения дочери – к тому же Маяковский никогда не отличался постоянством в любовных делах. За то время, что он встречался с Эльзой, у него были бурные романы с Марией Денисовой в Одессе и Софьей Шамардиной в Петербурге, с художницами Антониной Гумилиной и Евгенией Ланг. Но отношениям с Эльзой это ничуть не мешало…
Дошло до того, что мать пожаловалась старшей дочери на младшую. Лиля поговорила с Эльзой и объяснила: «Из-за твоего Маяковского мама плачет».
Эльза готова была отступиться от своей любви, но поэт не собирался от неё отказываться. Когда девушка уехала ухаживать за больным отцом в подмосковный поселок, Владимир узнал адрес и поехал следом. Он не подходил к дому, где проживала возлюбленная, а дождался ее на станции.
Спустя годы Эльза написала:
«Володя мне вспоминается - как тень, бредущая рядом со мной по пустой дачной улице. Злобствуя на меня, Володя шел на расстоянии, и в темноте, не обращаясь ко мне, скользил вдоль заборов его голос, стихами. <...> В эту ночь зажглось во мне великолепное, огромное, беспредельное чувство восхищения и преданнейшей дружбы...»
Но не только дружбы, конечно. Эльза, покоренная настойчивостью, приезжала в город к Маяковскому и там встречалась с ним в пустой московской квартире.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Недавно в разговоре об Антонине Гумилиной я упомянула еще одну девушку Эльзу Каган (Триоле), младшую сестру знаменитой любви Владимира Маяковского - Лили Брик. Сегодня наша беседа будет посвящена Эльзе.
6. Эльза Триоле (урождённая Элла Юрьевна Каган) родилась в 1896 году в Москве.
Отец знаменитых сестер, Урий Александрович Каган, был крупным московским адвокатом, специализировавшимся на делах о защите прав национальных меньшинств. Как известный коллекционер и знаток литературы, он состоял в Литературно-художественном кружке – члены его, культурная элита Москвы, часто бывали в доме Каганов.
Жена Урия Александровича, рижанка Елена Юльевна Берман, происходила из богатой и очень культурной семьи, училась в Московской консерватории, но, рано выйдя замуж, оставила сцену ради семьи. В этой чисто еврейской семье не говорили тем не менее ни на идише, ни на иврите, но свободно изъяснялись на немецком и французском.
Старшим ребенком была Лиля – она родилась 11 ноября 1891 года. Имя ей дали в честь возлюбленной Гёте Лили Шенеман.
Через пять лет, 12 сентября 1896 года, родилась вторая сестра, которую назвали Элла – в честь еще одной героини поэзии Гёте (Эльзой она стала называть себя позднее).
Сестры были очень красивы: ярко-рыжая, с огромными карими глазами Лиля и белокурая, хрупкая, голубоглазая Эльза.
Эльза была во многом противоположна Лиле. Послушная и прилежная, она всегда доводила до конца любое начатое дело. Закончила гимназию с золотой медалью, затем с отличием – Архитектурный институт.
Эльза дружила с сестрами Идой и Алей Хвас, в доме которых всегда было много людей искусства.
Как-то в 1911 году семнадцатилетняя Эльза Каган зашла в гости к своим подругам. У них был хлебосольный дом. Родители девочек приглашали к себе молодых художников, музыкантов и поэтов.
В тот вечер в хвасовской квартире выступал молодой, высокий и симпатичный поэт. Он смотрел вперёд невидящим взглядом, говорил громовым голосом и казался грозным явлением природы. То был Владимир Маяковский.
Эльза вспоминала тот день:
«Я сидела девчонка девчонкой, слушала и теребила бусы на шее... Нитка разорвалась, бусы посыпались, покатились во все стороны. Я под стол, собирать, а Маяковский за мной, помогать. На всю долгую жизнь запомнились полутьма, портняжий сор (мать Иды и Али была модной московской портнихой) булавки, нитки, скользкие бусы и рука Маяковского, легшая на мою руку».
Именно на Эльзу изначально и обратил внимание Владимир Маяковский. Он был так настойчив, что девушка испугалась. Они начали встречаться примерно через год после знакомства.
Маяковский появлялся у Каганов чуть ли не каждый день – к огромному неудовольствию родителей Эльзы. Они не одобряли увлечения дочери – к тому же Маяковский никогда не отличался постоянством в любовных делах. За то время, что он встречался с Эльзой, у него были бурные романы с Марией Денисовой в Одессе и Софьей Шамардиной в Петербурге, с художницами Антониной Гумилиной и Евгенией Ланг. Но отношениям с Эльзой это ничуть не мешало…
Дошло до того, что мать пожаловалась старшей дочери на младшую. Лиля поговорила с Эльзой и объяснила: «Из-за твоего Маяковского мама плачет».
Эльза готова была отступиться от своей любви, но поэт не собирался от неё отказываться. Когда девушка уехала ухаживать за больным отцом в подмосковный поселок, Владимир узнал адрес и поехал следом. Он не подходил к дому, где проживала возлюбленная, а дождался ее на станции.
Спустя годы Эльза написала:
«Володя мне вспоминается - как тень, бредущая рядом со мной по пустой дачной улице. Злобствуя на меня, Володя шел на расстоянии, и в темноте, не обращаясь ко мне, скользил вдоль заборов его голос, стихами. <...> В эту ночь зажглось во мне великолепное, огромное, беспредельное чувство восхищения и преданнейшей дружбы...»
Но не только дружбы, конечно. Эльза, покоренная настойчивостью, приезжала в город к Маяковскому и там встречалась с ним в пустой московской квартире.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Доброго утра, дорогие книголюбы! 📕
Вот и приблизились мы к самой большой любви Владимира Маяковского, которой он посвятил большую часть своих стихотворений, Лиле Брик.
И начать наш разговор мне хочется со стихотворения «Лиличка», написаного поэтом в 1916 году.
«
Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще —
выгонишь,
может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссеча́сь.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят —
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и су́етных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг».
Примечательно, что стихотворение «Лиличка!» Владимир написал, когда
Лиля находилась с ним в одной комнате.
Обращение к девушке начинается с подзаголовка «Вместо письма».
Фактически этими словами поэт как будто настраивает струны своей души, мелодию которой читатель услышит в следующее мгновение. Это своеобразный камертон для поэтической скрипки, которая не может сфальшивить при исполнении элегии чувств.
Минорная тема звучит уже в самых первых строках, когда поэт описывает прокуренную комнату, в которой «дым воздух выел» и сравнивает ее с адом.
И следом холодок начинает сбегать по спине, от понимания, что близится расставание героев.
А Владимир не жалеет метафор и рваных, рубленных рифм, раскаляя до бела свой поэтический меч.
И вот уже «сердце в железе» и «сломанная дрожью рука» тянется в какой-то несуществующий рукав, «бросая тело в улицу».
Уже эта фраза звучит аллегорической мыслью о самоубийстве.
Душа поэта кричит «отчаянием иссечась» и он просит о расставании, не дожидаясь ссоры и критической ситуации, которая угадывается в стихотворении. Для девушки любовь стала тяжелой ношей, которую приходится таскать за собой, а для героя - она приносит сплошные страдания, муки ревности не покидают его, ведь он даже не знает, с кем проводит время его возлюбленная. Герой не знает покоя и отдыха, но он скорее констатирует этот факт, нежели жалуется на него. «Мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени», — признается поэт, подразумевая, что ни на что не променяет эту любовную муку.
Маяковский создает образы двух животных (быка и слона). Измученные трудом и жарой, они отправляются на отдых в тихое и спокойное место. Точно так же измучен любовью и ревностью герой, только сбежать и перевести дух для него абсолютно невозможно.
В заключительных строках послания Маяковский выражает уверенность, что возлюбленная забудет поэта, но даже разлюбившая и охладевшая, она останется дорога сердцу героя, готового «последней нежностью выстелить» ее уходящий шаг.
Мне кажется, именно в этом стихотворении наиболее ярко обнажилась страстная натура поэта, способная на пылкую, необузданную, всепоглощающую любовь, в которой возлюбленная приравнивается к божеству.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Вот и приблизились мы к самой большой любви Владимира Маяковского, которой он посвятил большую часть своих стихотворений, Лиле Брик.
И начать наш разговор мне хочется со стихотворения «Лиличка», написаного поэтом в 1916 году.
«
Вместо письмаДым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще —
выгонишь,
может быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссеча́сь.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя —
тяжкая гиря ведь —
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят —
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон —
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и су́етных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг».
Примечательно, что стихотворение «Лиличка!» Владимир написал, когда
Лиля находилась с ним в одной комнате.
Обращение к девушке начинается с подзаголовка «Вместо письма».
Фактически этими словами поэт как будто настраивает струны своей души, мелодию которой читатель услышит в следующее мгновение. Это своеобразный камертон для поэтической скрипки, которая не может сфальшивить при исполнении элегии чувств.
Минорная тема звучит уже в самых первых строках, когда поэт описывает прокуренную комнату, в которой «дым воздух выел» и сравнивает ее с адом.
И следом холодок начинает сбегать по спине, от понимания, что близится расставание героев.
А Владимир не жалеет метафор и рваных, рубленных рифм, раскаляя до бела свой поэтический меч.
И вот уже «сердце в железе» и «сломанная дрожью рука» тянется в какой-то несуществующий рукав, «бросая тело в улицу».
Уже эта фраза звучит аллегорической мыслью о самоубийстве.
Душа поэта кричит «отчаянием иссечась» и он просит о расставании, не дожидаясь ссоры и критической ситуации, которая угадывается в стихотворении. Для девушки любовь стала тяжелой ношей, которую приходится таскать за собой, а для героя - она приносит сплошные страдания, муки ревности не покидают его, ведь он даже не знает, с кем проводит время его возлюбленная. Герой не знает покоя и отдыха, но он скорее констатирует этот факт, нежели жалуется на него. «Мне ни один не радостен звон, кроме звона твоего любимого имени», — признается поэт, подразумевая, что ни на что не променяет эту любовную муку.
Маяковский создает образы двух животных (быка и слона). Измученные трудом и жарой, они отправляются на отдых в тихое и спокойное место. Точно так же измучен любовью и ревностью герой, только сбежать и перевести дух для него абсолютно невозможно.
В заключительных строках послания Маяковский выражает уверенность, что возлюбленная забудет поэта, но даже разлюбившая и охладевшая, она останется дорога сердцу героя, готового «последней нежностью выстелить» ее уходящий шаг.
Мне кажется, именно в этом стихотворении наиболее ярко обнажилась страстная натура поэта, способная на пылкую, необузданную, всепоглощающую любовь, в которой возлюбленная приравнивается к божеству.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Всем доброго утра!
А знаете, у меня впервые в жизни взяли интервью и это очень интересный опыт.
Наблюдая за проектом Галины, я всегда поражалась, какие необычные вопросы она задаёт.
На этот раз честь поразмышлять над ответами выпала мне.
Надеюсь, теперь Вы сможете узнать меня чуть-чуть получше.
А если у Вас есть еще вопросы, с удовольствием отвечу на них под этим постом
#мыслиожизни #книги #интервью #постзнакомство
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from 🎞 Книжные Кадры (KBChannelBot)
🎙️ ИНТЕРВЬЮ С КНИГОЛЮБОМ
Мой vis-a-vis сегодня...
ЛИТЕРАТУРНЫЙ БЛОГЕР
МАРИНА
@mari_impressionbooks
СИНКВЕЙН О СЕБЕ
Забота, ум, защита.
Любящая, искренняя, внимательная.
«Божественная комедия» Данте.
#kb_интервью_с_kниголюbом
🍃 ЖИЗНЕННО ВАЖНО
Ты умеешь приспосабливаться к обстоятельствам или упорно плывёшь против течения жизненных реалий?
МАРИНА
На мой взгляд, плыть против законов природы, жизни - пустое занятие, все равно будешь в проигрыше.
Мне нравится фраза Луция Сенеки: «То, что на расстоянии казалось обрывом, в действительности - пологий склон».
Так и в реалиях, если умеешь приспосабливаться к окружающему миру, то и твой жизненный путь не будет сопряжен с непреодолимыми препятствиями.
А лучшим подтверждением моих слов наверное будет тот факт, что я работаю в одной организации уже 25 лет.
🤓 КНИЖНО
Чем тебя привлекают судьбы писателей? Факты биографии влияют на твоё отношение к творчеству литератора?
МАРИНА
До создания блога я не изучала биографии писателей, а только знакомилась с их творчеством. Но в какой-то момент поняла, что мне хочется узнать каким воздухом они дышали, чем увлекались, с кем общались, какими событиями пестрила их жизнь. Наверное многие факты помогают лучше раскрыть замысел произведений, ведь каждый из нас ежедневно пишет историю своей жизни, запечатлевая яркие моменты в памяти близких, на фотографиях, в творческих работах. А писатели и поэты - в своих произведениях.
🧩 КРЕАТИВ
В твоём книжном огороде встречаются сорняки? Как ты борешься с ними?
МАРИНА
Честно говоря, за всю свою читательскую жизнь не встретила ещё ни одного сорняка. Но это не значит, что я читаю только проверенную веками классику. Современной зарубежной прозе отведено огромное пространство в книжном шкафу.
Есть среди моих книгожителей сложные произведения, которые мне не поддались с первого раза. Но, каждой книге - свое время, свой день, час и уровень мышления читателя. Очень надеюсь, что эти несколько книг ещё откроют мне свою душу и подарят незабываемые мгновения, оставляя после себя приятное послевкусие новизны.
😏 КАВЕРЗНОЕ
Люди, которые не разделяют твою точку зрения, подлежат автоматическому уничтожению? Даёшь шанс вымолить прощение?
МАРИНА
Уничтожения никогда не было, такого я даже не припомню, но споры несомненно возникали, особенно в юности, ведь от максимализма в этом возрасте никто не застрахован. Сейчас я очень дорожу временем и считаю, что не стоит тратить и без того короткую жизнь на споры и доказательство точек зрения. Но, мне интересны альтернативные мнения, яркие дискуссии. Они дают возможность расширить горизонты мышления, лучше узнать собеседника, создать уютную и комфортную атмосферу для общения.
🌷 МАРИНА, спасибо большое! Беседа с тобой - отдельный вид искусства)
By Galina Kurguzikova
(@knizhnayabelka)
Мой vis-a-vis сегодня...
ЛИТЕРАТУРНЫЙ БЛОГЕР
МАРИНА
@mari_impressionbooks
СИНКВЕЙН О СЕБЕ
Забота, ум, защита.
Любящая, искренняя, внимательная.
«Божественная комедия» Данте.
#kb_интервью_с_kниголюbом
🍃 ЖИЗНЕННО ВАЖНО
Ты умеешь приспосабливаться к обстоятельствам или упорно плывёшь против течения жизненных реалий?
МАРИНА
На мой взгляд, плыть против законов природы, жизни - пустое занятие, все равно будешь в проигрыше.
Мне нравится фраза Луция Сенеки: «То, что на расстоянии казалось обрывом, в действительности - пологий склон».
Так и в реалиях, если умеешь приспосабливаться к окружающему миру, то и твой жизненный путь не будет сопряжен с непреодолимыми препятствиями.
А лучшим подтверждением моих слов наверное будет тот факт, что я работаю в одной организации уже 25 лет.
🤓 КНИЖНО
Чем тебя привлекают судьбы писателей? Факты биографии влияют на твоё отношение к творчеству литератора?
МАРИНА
До создания блога я не изучала биографии писателей, а только знакомилась с их творчеством. Но в какой-то момент поняла, что мне хочется узнать каким воздухом они дышали, чем увлекались, с кем общались, какими событиями пестрила их жизнь. Наверное многие факты помогают лучше раскрыть замысел произведений, ведь каждый из нас ежедневно пишет историю своей жизни, запечатлевая яркие моменты в памяти близких, на фотографиях, в творческих работах. А писатели и поэты - в своих произведениях.
🧩 КРЕАТИВ
В твоём книжном огороде встречаются сорняки? Как ты борешься с ними?
МАРИНА
Честно говоря, за всю свою читательскую жизнь не встретила ещё ни одного сорняка. Но это не значит, что я читаю только проверенную веками классику. Современной зарубежной прозе отведено огромное пространство в книжном шкафу.
Есть среди моих книгожителей сложные произведения, которые мне не поддались с первого раза. Но, каждой книге - свое время, свой день, час и уровень мышления читателя. Очень надеюсь, что эти несколько книг ещё откроют мне свою душу и подарят незабываемые мгновения, оставляя после себя приятное послевкусие новизны.
😏 КАВЕРЗНОЕ
Люди, которые не разделяют твою точку зрения, подлежат автоматическому уничтожению? Даёшь шанс вымолить прощение?
МАРИНА
Уничтожения никогда не было, такого я даже не припомню, но споры несомненно возникали, особенно в юности, ведь от максимализма в этом возрасте никто не застрахован. Сейчас я очень дорожу временем и считаю, что не стоит тратить и без того короткую жизнь на споры и доказательство точек зрения. Но, мне интересны альтернативные мнения, яркие дискуссии. Они дают возможность расширить горизонты мышления, лучше узнать собеседника, создать уютную и комфортную атмосферу для общения.
🌷 МАРИНА, спасибо большое! Беседа с тобой - отдельный вид искусства)
By Galina Kurguzikova
(@knizhnayabelka)
Доброго утра, дорогие книголюбы!📕
Ее звали музой русского авангарда, она владела одним из самых популярных в 20-м веке литературно-художественным салоном.
Сегодня мы поговорим о главной музе в жизни Владимира Маяковского, которой стала
7. Лиля Юрьевна Брик
Ее нельзя назвать красавицей. Невысокая, сутуловатая, худая, с глазами на все лицо – ее можно было принять за подростка. Однако было в ней что-то невероятно женственное, особенное, которое притягивало и манило к ней мужчин с невероятной силой, заставляло поклоняться ее очарованию беспрекословно.
Лиля Брик. Она стала объектом восхищения, ненависти, подражания, сумела доказать, что внешность в женщине не главное. Лиля вывела собственную формулу привлекательности и руководствовалась ею всю жизнь. Она стала любовью всей жизни гениального футуриста Владимира Маяковского, посвятившего ей несколько своих поэм и стихотворений.
Родилась Лили Каган (Брик фамилия ее мужа) 11 ноября 1891 года в Москве, старшая сестра Эльзы, о которой мы говорили совсем недавно.
Лиля со своей младшей сестренкой свободно владели немецким и французским языками, мама научила их играть на рояле. Начальное образование девочка получила дома, а в 1905 году ее зачислили в 5-й класс женской гимназии. Учителя отметили, что Лиля имеет склонность к точным наукам, особенно к математике, и посоветовали отцу развивать у дочери эти способности. Все остальные предметы давались ей нелегко, и учиться Каган не любила.
После выпуска из гимназии в 1908-м Лиля приняла решение продолжить изучение математики, и поступила на высшие женские курсы, где училась на протяжении года. Потом она изучала архитектуру и живопись, затем стала студенткой Мюнхенского университета.
В конце 1915-го Лили Каган так серьезно увлеклась балетом, что дома для нее даже оборудовали профессиональный станок – она стала прилежной ученицей балерины Александры Доринской. Позже, во времена расцвета популярности и славы своей питомицы, та отзывалась о ее прилежности исключительно доброжелательно.
Между тем в ранней юности Лили доставляла немало хлопот родителям:
Существует легенда, что в числе поклонников ее распускающейся прелести был Федор Шаляпин. Очарованный с первого беглого взгляда, он остановил экипаж, в котором ехал, познакомился с совершающей променад по московским улицам Лили и пригласил ее на свой концерт. Разумеется, никаких вольностей за этим не последовало, но, вероятно, пылкие сверстники и друзья были не столь корректны в проявлении зарождающихся чувств: «Мама не знала со мной ни минуты покоя и не спускала с меня глаз»…
В то же время родители по праву гордились дочерью: она была и способной, и одаренной. Да еще обладающей безошибочным чутьем на действительно талантливое и прекрасное. Если сама была не в состоянии что-то сделать, то прибегала к помощи окружения.
Понятия о репутации были живы в ту пору в России как никогда: мистификаторшу Лилю отправили подальше, в Катовице, польский город, где проживала бабушка. Исход задуманного родителями плана по реставрации нравственности чада потряс их самих.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Ее звали музой русского авангарда, она владела одним из самых популярных в 20-м веке литературно-художественным салоном.
Сегодня мы поговорим о главной музе в жизни Владимира Маяковского, которой стала
7. Лиля Юрьевна Брик
Ее нельзя назвать красавицей. Невысокая, сутуловатая, худая, с глазами на все лицо – ее можно было принять за подростка. Однако было в ней что-то невероятно женственное, особенное, которое притягивало и манило к ней мужчин с невероятной силой, заставляло поклоняться ее очарованию беспрекословно.
Лиля Брик. Она стала объектом восхищения, ненависти, подражания, сумела доказать, что внешность в женщине не главное. Лиля вывела собственную формулу привлекательности и руководствовалась ею всю жизнь. Она стала любовью всей жизни гениального футуриста Владимира Маяковского, посвятившего ей несколько своих поэм и стихотворений.
Родилась Лили Каган (Брик фамилия ее мужа) 11 ноября 1891 года в Москве, старшая сестра Эльзы, о которой мы говорили совсем недавно.
Лиля со своей младшей сестренкой свободно владели немецким и французским языками, мама научила их играть на рояле. Начальное образование девочка получила дома, а в 1905 году ее зачислили в 5-й класс женской гимназии. Учителя отметили, что Лиля имеет склонность к точным наукам, особенно к математике, и посоветовали отцу развивать у дочери эти способности. Все остальные предметы давались ей нелегко, и учиться Каган не любила.
После выпуска из гимназии в 1908-м Лиля приняла решение продолжить изучение математики, и поступила на высшие женские курсы, где училась на протяжении года. Потом она изучала архитектуру и живопись, затем стала студенткой Мюнхенского университета.
В конце 1915-го Лили Каган так серьезно увлеклась балетом, что дома для нее даже оборудовали профессиональный станок – она стала прилежной ученицей балерины Александры Доринской. Позже, во времена расцвета популярности и славы своей питомицы, та отзывалась о ее прилежности исключительно доброжелательно.
Между тем в ранней юности Лили доставляла немало хлопот родителям:
ее сердечные увлечения следовали одно за другим, причем каждое было бурным и всецело захватывающим. Она рано осознала, что не просто умеет нравиться, а в состоянии завораживать, магнетизировать представителей противоположного пола. Существует легенда, что в числе поклонников ее распускающейся прелести был Федор Шаляпин. Очарованный с первого беглого взгляда, он остановил экипаж, в котором ехал, познакомился с совершающей променад по московским улицам Лили и пригласил ее на свой концерт. Разумеется, никаких вольностей за этим не последовало, но, вероятно, пылкие сверстники и друзья были не столь корректны в проявлении зарождающихся чувств: «Мама не знала со мной ни минуты покоя и не спускала с меня глаз»…
В то же время родители по праву гордились дочерью: она была и способной, и одаренной. Да еще обладающей безошибочным чутьем на действительно талантливое и прекрасное. Если сама была не в состоянии что-то сделать, то прибегала к помощи окружения.
Например, в семье часто и с уместной гордостью зачитывали литературные опусы Лили, вызывавшие интерес и одобрение гостей-слушателей. А в один из дней выяснилось, что истинный сочинитель не гимназистка, а ее учитель словесности, самозабвенно творящий вместо своей юной пассии. Понятия о репутации были живы в ту пору в России как никогда: мистификаторшу Лилю отправили подальше, в Катовице, польский город, где проживала бабушка. Исход задуманного родителями плана по реставрации нравственности чада потряс их самих.
В девушку влюбился родной дядя. Да так непонарошку, что стал добиваться у московского юриста согласия на официальный брак с его дочерью. И ссылался на законы, не возбраняющие евреям вступать в подобного рода матримониальные союзы. Лили вернули в Москву. От греха подальше.📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Друзья!
Мой папа, любитель детективов и триллеров, чахнет без книг.
Прочитаны полностью:
Гранже
Тилье
Кинг «Оно», «Зеленая миля»
Хатчисон «Сад бабочек» и продолжение
Поскольку мне тяжело ориентироваться в этом жанре, очень прошу помочь советом.
Хочу порадовать родителя подарком на Новый год!
Всех обняла!
Заранее благодарю
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Доброго субботнего утра!📕
Сегодня героиня нашего любовного треугольника вновь Лиличка Брик.
Маяковский ухаживал за Лилей бурно, безоглядно. Ему нравилось и то, что перед ним была дама, женщина другого круга — элегантная, умная, воспитанная, до конца непознаваемая, с прекрасными манерами, интересными знакомыми и лишенная всяких предрассудков.
Когда ей хотелось, то «светскость» она приглушала ироничной богемностью: и эксцентричными клетчатыми чулками, и расписной шалью с лисьим хвостом, и варварскими украшениями — смотря по настроению. Непредсказуемость была у нее в крови. Она была начитана не меньше Бурлюка, который был для Владимира авторитетом, и в дальнейшем таким же авторитетом стала для него Лиля.
Они ездили на острова, ходили гулять по Невскому — двое молодых и красивых, она меняла яркие шелковые шляпы, которые тогда были в моде, он же при бабочке и с тростью. Она заказала ему элегантную одежду и послала его к дантисту, ибо зубы его с юных лет были не в лучшем состоянии. Узнав об этом, Сонка запоздало взревновала, ибо нравился он ей с теми зубами, что были у него раньше, и то, что Лиля сумела преобразить его, вызывало в ней досаду.
Однажды они гуляли возле порта, и Лиля удивилась, что у кораблей из труб не идет дым.
«Они не смеют дымить в вашем присутствии»,- сказал Володя.
Они встречались каждый день и стали неразлучны, но
«…и крики в строчки выгранивал уже наполовину сумасшедший ювелир.»
Его ревность перемежалась с постоянными разговорами о самоубийстве.
«В 16-м году рано утром меня разбудил телефонный звонок.
Глухой, тихий голос Маяковского: «Я стреляюсь, прощай, Лилик». Я крикнула: «Подожди меня», — что-то накинула поверх халата, скатилась с лестницы, умоляла, гнала, била извозчика в спину. Маяковский открыл мне дверь, на его столе лежал пистолет. Он сказал: «Стрелялся, осечка, второй раз не решился, ждал тебя». Я была в неописуемом ужасе, не могла прийти в себя. Мы пошли на Жуковскую, и он заставил меня играть с ним в гусарский преферанс. Мы резались бешено, он забивал меня темпераментом, обессиливал непрерывной декламацией Ахматовой:
«Что сделал с тобой любимый,
Что сделал любимый твой!»
В 1956 году их общий друг Роман Якобсон напомнил Лиле разговор в двадцатом году. «Я не представляю Володю старым, в морщинах», — сказал Якобсон, на что она ответила тогда: «Он ни за что не будет старым, обязательно застрелится».
В 1915 году Маяковский переехал на Надеждинскую улицу, чтобы быть поближе к Лиле.
«Флоты — и то стекаются к гавани.
Поезд — и то к вокзалу гонит.
Ну, а меня к тебе и подавней
я же люблю! — тянет и клонит».
Конечно, Брик не мог не догадываться об их отношениях, хотя поначалу встречи проходили скрытно:
📕 Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Сегодня героиня нашего любовного треугольника вновь Лиличка Брик.
Маяковский ухаживал за Лилей бурно, безоглядно. Ему нравилось и то, что перед ним была дама, женщина другого круга — элегантная, умная, воспитанная, до конца непознаваемая, с прекрасными манерами, интересными знакомыми и лишенная всяких предрассудков.
Когда ей хотелось, то «светскость» она приглушала ироничной богемностью: и эксцентричными клетчатыми чулками, и расписной шалью с лисьим хвостом, и варварскими украшениями — смотря по настроению. Непредсказуемость была у нее в крови. Она была начитана не меньше Бурлюка, который был для Владимира авторитетом, и в дальнейшем таким же авторитетом стала для него Лиля.
Они ездили на острова, ходили гулять по Невскому — двое молодых и красивых, она меняла яркие шелковые шляпы, которые тогда были в моде, он же при бабочке и с тростью. Она заказала ему элегантную одежду и послала его к дантисту, ибо зубы его с юных лет были не в лучшем состоянии. Узнав об этом, Сонка запоздало взревновала, ибо нравился он ей с теми зубами, что были у него раньше, и то, что Лиля сумела преобразить его, вызывало в ней досаду.
Однажды они гуляли возле порта, и Лиля удивилась, что у кораблей из труб не идет дым.
«Они не смеют дымить в вашем присутствии»,- сказал Володя.
Они встречались каждый день и стали неразлучны, но
его чувства доминировали. Лиля же была спокойнее и умела держать его на расстоянии, от которого он сходил с ума. Она любила его, но не без памяти. Он скоро стал звать ее Лилей и на «ты», а она долго обращалась к нему ни «вы» и звала по имени и отчеству, соблюдая «пафос дистанции». Она была то нежна с ним, то отчужденно - холодна, и Маяковскому казалось, что Лиля околдовала его, вселила в него безумие. Он отвечал на все ее перепады отчаянием и стихами, которые приводили ее в восторг:«…и крики в строчки выгранивал уже наполовину сумасшедший ювелир.»
Его ревность перемежалась с постоянными разговорами о самоубийстве.
«В 16-м году рано утром меня разбудил телефонный звонок.
Глухой, тихий голос Маяковского: «Я стреляюсь, прощай, Лилик». Я крикнула: «Подожди меня», — что-то накинула поверх халата, скатилась с лестницы, умоляла, гнала, била извозчика в спину. Маяковский открыл мне дверь, на его столе лежал пистолет. Он сказал: «Стрелялся, осечка, второй раз не решился, ждал тебя». Я была в неописуемом ужасе, не могла прийти в себя. Мы пошли на Жуковскую, и он заставил меня играть с ним в гусарский преферанс. Мы резались бешено, он забивал меня темпераментом, обессиливал непрерывной декламацией Ахматовой:
«Что сделал с тобой любимый,
Что сделал любимый твой!»
В 1956 году их общий друг Роман Якобсон напомнил Лиле разговор в двадцатом году. «Я не представляю Володю старым, в морщинах», — сказал Якобсон, на что она ответила тогда: «Он ни за что не будет старым, обязательно застрелится».
В 1915 году Маяковский переехал на Надеждинскую улицу, чтобы быть поближе к Лиле.
Незадолго до этого они сфотографировались — она в шляпе, которая сегодня придает ей старомодность, и Маяковский в кепи, при бабочке — «красивый двадцатидвухлетний». Он склоняется к ней, на многих фотографиях он будет клониться к ее голове или смотреть на нее.«Флоты — и то стекаются к гавани.
Поезд — и то к вокзалу гонит.
Ну, а меня к тебе и подавней
я же люблю! — тянет и клонит».
Конечно, Брик не мог не догадываться об их отношениях, хотя поначалу встречи проходили скрытно:
Владимир Владимирович приглашал ее в дом свиданий, ему нравилась эта необычная обстановка, красный штоф, позолота и зеркала… Возможно, Лиля все же надеялась наладить с Осей жизнь, которая «расползлась» не по ее желанию. И приходилось скрывать встречи, приходилось учить Маяковского хранить тайны, которые он не умел хранить. Но никто из троих не говорил на эту тему, ибо Лиля наложила запрет на выяснение отношений. А ее решение было непререкаемо и для Брика, и для Маяковского. Всегда. «Почему лошади никогда не кончают с собой? Потому что они не выясняют отношений», — повторял Маяковский ее слова.📕 Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Всем доброго утра! 📕
Продолжаем наш разговор о любовном треугольнике: «Брики - Маяковский».
В прошлый раз мы остановились на появлении Евгении Гавриловны, с которой Ося Брик
«помолодел и посветлел».
Женя — Евгения Гавриловна Соколова, жена кинорежиссера Виталия Жемчужного, — была типичной русской красавицей, круглолицей блондинкой. Добрая и отзывчивая. Работала она в библиотеке, а потом стала лит- секретарем Осипа Брика.
Правда, нечто вроде ревности, скорее досады, иногда проскальзывало в словах Лили.
«Я не понимаю, о чем они могут говорить часами?» — как-то заметила она.
В другой раз: «Неужели он не видит, что она не элегантна?».
Для него же это не имело никакого значения.
Брик прожил с Евгенией Гавриловной до конца своих дней, двадцать лет. Все трое были в прекрасных отношениях друг с другом, и
Поскольку Осип Максимович жил всегда там, где Лиля, то Женя жила отдельно, но это не мешало их жизни с Бриком. Они вдвоем всюду ходили — в театры, в гости, вдвоем работали, вдвоем ездили отдыхать. Она почти ежедневно бывала у него, и поздно вечером он всегда провожал ее домой.
Лиля была главнокомандующим и всем отлично управляла.
С Маяковским, фактически вторым мужем его жены, он был очень дружен, достаточно прочесть изданную полную переписку Лили Брик и Владимира Маяковского, где почти в каждом письме — о нем. Или такая подробность —
Они жили втроем во всех квартирах в Москве, на даче в Пушкине. Одно время снимали домик в Сокольниках и жили там зимой, ибо в Москве была теснотища. У поэта была небольшая комната в коммуналке на Лубянской площади, куда он мог уединяться для работы. Да, втроем с 26-го по 30-й — последние четыре года — Маяковский и Брики жили в крохотной квартирке в Гендриковом переулке на Таганке.
В те годы обручальные кольца для Лили являлись признаком буржуазности, с которой воевал Маяковский.
Вспоминая Маяковского в те далекие петроградские годы революции, Лиля писала:
«Совсем он был тогда еще щенок, да и внешностью ужасно походил на щенка: огромные лапы и голова — и по улицам носился, задрав хвост, и лаял зря, на кого попало, и страшно вилял хвостом, когда провинится. Мы его так и прозвали — Щеном».
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Продолжаем наш разговор о любовном треугольнике: «Брики - Маяковский».
В прошлый раз мы остановились на появлении Евгении Гавриловны, с которой Ося Брик
«помолодел и посветлел».
Женя — Евгения Гавриловна Соколова, жена кинорежиссера Виталия Жемчужного, — была типичной русской красавицей, круглолицей блондинкой. Добрая и отзывчивая. Работала она в библиотеке, а потом стала лит- секретарем Осипа Брика.
Правда, нечто вроде ревности, скорее досады, иногда проскальзывало в словах Лили.
«Я не понимаю, о чем они могут говорить часами?» — как-то заметила она.
В другой раз: «Неужели он не видит, что она не элегантна?».
Для него же это не имело никакого значения.
Брик прожил с Евгенией Гавриловной до конца своих дней, двадцать лет. Все трое были в прекрасных отношениях друг с другом, и
Лиля Юрьевна всю жизнь после смерти Брика поддерживала Евгению Гавриловну материально. Осип Брик умер от разрыва сердца, поднимаясь домой по лестнице. Это было в 1945 году.Поскольку Осип Максимович жил всегда там, где Лиля, то Женя жила отдельно, но это не мешало их жизни с Бриком. Они вдвоем всюду ходили — в театры, в гости, вдвоем работали, вдвоем ездили отдыхать. Она почти ежедневно бывала у него, и поздно вечером он всегда провожал ее домой.
Лиля была главнокомандующим и всем отлично управляла.
Все подчинялись неписаному правилу «Лиля всегда права».
И Ося шел провожать Женю домой, благо она жила неподалеку. По стране Женя всегда ездила с Осипом, но за рубеж — никогда. За границу с ним всегда ездила Лиля.Брик был небольшого роста, на лице его часто играла насмешливо-ироничная улыбка, он хорошо знал цену людям. Если человек был ему неинтересен, он посреди разговора вставал и уходил к себе. Он был энциклопедически образован, и, когда говорил, вокруг замолкали. Стихи объяснять трудно, но Брик это делать умел.
Интересы его были разносторонни. Увлекался шахматами, фотографией, хорошо разбирался в живописи. Превосходно знал историю. Помимо многочисленных статей, написал несколько пьес, четыре из которых были поставлены в московских театрах; по двум его либретто написаны оперы, поставленные в Ленинграде; по его сценариям сняты фильмы. Он был заядлым библиофилом, непрестанно читал; собранная им библиотека насчитывала около четырех тысяч томов.С Маяковским, фактически вторым мужем его жены, он был очень дружен, достаточно прочесть изданную полную переписку Лили Брик и Владимира Маяковского, где почти в каждом письме — о нем. Или такая подробность —
Брик расставлял знаки препинания в стихах поэта, Владимир Владимирович часто обращался к нему за различными советами.Они жили втроем во всех квартирах в Москве, на даче в Пушкине. Одно время снимали домик в Сокольниках и жили там зимой, ибо в Москве была теснотища. У поэта была небольшая комната в коммуналке на Лубянской площади, куда он мог уединяться для работы. Да, втроем с 26-го по 30-й — последние четыре года — Маяковский и Брики жили в крохотной квартирке в Гендриковом переулке на Таганке.
В те годы обручальные кольца для Лили являлись признаком буржуазности, с которой воевал Маяковский.
Поэтому они обменялись перстнями-печатками. (На одном вечере, получив записку: «Маяковский! Вам кольцо не к лицу!» — он ответил, что потому и носит его на пальце, а не в ноздре…) На ее перстне он выгравировал инициалы Л Ю Б. По кругу они читались, как ЛЮБЛЮ- ЛЮБЛЮ. Эти три буквы поэт будет ставить как посвящения, художники — вписывать в орнаменты на его книгах. На огромном перстне Маяковского она заказала сделать его инициалы по-латыни: WM.
Вспоминая Маяковского в те далекие петроградские годы революции, Лиля писала:
«Совсем он был тогда еще щенок, да и внешностью ужасно походил на щенка: огромные лапы и голова — и по улицам носился, задрав хвост, и лаял зря, на кого попало, и страшно вилял хвостом, когда провинится. Мы его так и прозвали — Щеном».
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Всем привет! 📕
О том, как развивалась дальше жизнь Бриков и Владимира Маяковского мы поговорим сегодня.
В 1923 году, после «Про это», жизнь Лили и Владимира в какой-то степени успокоилась. К весне относилось письмо, написанное Лилей Юрьевной, в котором она делала попытку наладить жизнь с любимым человеком, отказавшись от новшеств и экспериментов, подсознательно, видимо, понимая, что никуда не уйти от простого уюта и домашнего тепла.
Все это читалось между строк в письме, написанном тогда весной:
«Володенька,
как ни глупо писать, но разговаривать мы с тобой пока не умеем: жить нам с тобой так, как жили до сих пор — нельзя. Ни за что не буду! Жить надо вместе; ездить — вместе. Или же — расстаться — в последний раз и навсегда.
Чего же я хочу? Мы должны остаться сейчас в Москве; заняться квартирой. Неужели не хочешь пожить по-человечески и со мной?! А уже исходя из общей жизни — все остальное. Если что-нибудь останется от денег, можно поехать летом вместе, на месяц; визу как-нибудь получим; тогда и об Америке похлопочешь.
Начинать делать это все нужно немедленно, если, конечно, хочешь. Мне — очень хочется. Кажется — и весело и интересно. Ты мог бы мне сейчас нравиться, могла бы любить тебя, если бы был со мной и для меня. Если бы, независимо от того, где были и что делали днем, мы могли бы вечером или ночью вместе рядом полежать в чистой удобной постели; в комнате с чистым воздухом; после теплой ванны!
Разве не верно? Тебе кажется — опять мудрю, капризничаю. Обдумай серьезно, по-взрослому. Я долго думала и для себя — решила. Хотелось бы, чтобы ты моему желанию и решению был рад, а не просто подчинился! Целую.
Твоя Лиля».
Кто знает, как реагировал Маяковский на письмо? Можно лишь предполагать, что всей душой откликнулся на ее предложение «пожить по-человечески и со мной». Но как понять фразу «независимо от того, где были и что делали днем»?
«Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я не знаю, где ты и с кем».
Да, после недавно пережитого стресса в своей комнате на Лубянке, когда все вроде бы наладилось, когда она была покорена поэмой «Про это», — отношения все же срывались в зыбкость и неуловимость.
Среди обширного круга людей, с которыми они постоянно общались, не переводились поклонники, которые настойчиво ее добивались. Она была озарена любовью знаменитого поэта, хороша собой, сексапильна, знала секреты обольщения, умела остроумно разговаривать, восхитительно одевалась, была умна, знаменита и независима.
Еще до встречи с Анной Ахматовой, но уже женатый на Анне Евгеньевне, искусствовед Николай Николаевич Пунин в двадцатом году увлекся Лилей Юрьевной.
Его дневник от 3 июня:
«Виделись, была у меня, был у нее. Много говорила о своих днях после моего отъезда. Когда так любит девочка, еще не забывшая географию, или когда так любит женщина, беспомощная и прижавшаяся к жизни, — тяжело и страшно, но когда Л.Б., которая много знает о любви, крепкая и вымеренная, балованная, гордая и выдержанная, так любит — хорошо. Но к соглашению мы не пришли. Вечером я вернулся от нее из «Астории», где нельзя было говорить, и позвонил; в комнате она была уже одна, и я сказал ей, что для меня она интересна только физически и что, если она согласна так понимать меня, будем видеться, другого я не хочу и не могу; если же не согласна, прошу ее сделать так, чтобы не видеться. «Не будем видеться». — Она попрощалась и повесила трубку».
Летом 1923 года Лиля, Маяковский и Брик полетели в Германию. Первые три недели они провели под Геттингеном, а потом отправились на север страны, на остров Нордерней, где отдыхали весь август вместе с Виктором Шкловским, который был тогда в эмиграции в Германии.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
О том, как развивалась дальше жизнь Бриков и Владимира Маяковского мы поговорим сегодня.
В 1923 году, после «Про это», жизнь Лили и Владимира в какой-то степени успокоилась. К весне относилось письмо, написанное Лилей Юрьевной, в котором она делала попытку наладить жизнь с любимым человеком, отказавшись от новшеств и экспериментов, подсознательно, видимо, понимая, что никуда не уйти от простого уюта и домашнего тепла.
Все это читалось между строк в письме, написанном тогда весной:
«Володенька,
как ни глупо писать, но разговаривать мы с тобой пока не умеем: жить нам с тобой так, как жили до сих пор — нельзя. Ни за что не буду! Жить надо вместе; ездить — вместе. Или же — расстаться — в последний раз и навсегда.
Чего же я хочу? Мы должны остаться сейчас в Москве; заняться квартирой. Неужели не хочешь пожить по-человечески и со мной?! А уже исходя из общей жизни — все остальное. Если что-нибудь останется от денег, можно поехать летом вместе, на месяц; визу как-нибудь получим; тогда и об Америке похлопочешь.
Начинать делать это все нужно немедленно, если, конечно, хочешь. Мне — очень хочется. Кажется — и весело и интересно. Ты мог бы мне сейчас нравиться, могла бы любить тебя, если бы был со мной и для меня. Если бы, независимо от того, где были и что делали днем, мы могли бы вечером или ночью вместе рядом полежать в чистой удобной постели; в комнате с чистым воздухом; после теплой ванны!
Разве не верно? Тебе кажется — опять мудрю, капризничаю. Обдумай серьезно, по-взрослому. Я долго думала и для себя — решила. Хотелось бы, чтобы ты моему желанию и решению был рад, а не просто подчинился! Целую.
Твоя Лиля».
Кто знает, как реагировал Маяковский на письмо? Можно лишь предполагать, что всей душой откликнулся на ее предложение «пожить по-человечески и со мной». Но как понять фразу «независимо от того, где были и что делали днем»?
Видимо, она не хотела терять свою независимость окончательно, и это предложение «пожить по- человечески и со мной» отнюдь не безоговорочно и заставляет вспомнить его терзания:«Кроме любви твоей, мне нету солнца, а я не знаю, где ты и с кем».
Да, после недавно пережитого стресса в своей комнате на Лубянке, когда все вроде бы наладилось, когда она была покорена поэмой «Про это», — отношения все же срывались в зыбкость и неуловимость.
Среди обширного круга людей, с которыми они постоянно общались, не переводились поклонники, которые настойчиво ее добивались. Она была озарена любовью знаменитого поэта, хороша собой, сексапильна, знала секреты обольщения, умела остроумно разговаривать, восхитительно одевалась, была умна, знаменита и независима.
Еще до встречи с Анной Ахматовой, но уже женатый на Анне Евгеньевне, искусствовед Николай Николаевич Пунин в двадцатом году увлекся Лилей Юрьевной.
Его дневник от 3 июня:
«Виделись, была у меня, был у нее. Много говорила о своих днях после моего отъезда. Когда так любит девочка, еще не забывшая географию, или когда так любит женщина, беспомощная и прижавшаяся к жизни, — тяжело и страшно, но когда Л.Б., которая много знает о любви, крепкая и вымеренная, балованная, гордая и выдержанная, так любит — хорошо. Но к соглашению мы не пришли. Вечером я вернулся от нее из «Астории», где нельзя было говорить, и позвонил; в комнате она была уже одна, и я сказал ей, что для меня она интересна только физически и что, если она согласна так понимать меня, будем видеться, другого я не хочу и не могу; если же не согласна, прошу ее сделать так, чтобы не видеться. «Не будем видеться». — Она попрощалась и повесила трубку».
Только физически? Без романа? Нет, такое ее не интересовало.Летом 1923 года Лиля, Маяковский и Брик полетели в Германию. Первые три недели они провели под Геттингеном, а потом отправились на север страны, на остров Нордерней, где отдыхали весь август вместе с Виктором Шкловским, который был тогда в эмиграции в Германии.
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
Всем привет! 📕
В 1927 году Лев Кулешов приехал на дачу в Пушкино на новом «форде». Это был чуть ли не единственный «форд» в Москве, и все с интересом рассматривали машину. Маяковский очень хвалил автомобиль, он вообще восторгался техникой, видя в ней залог будущего прогресса, хотя сам в ней понимал мало и управляться с ней не умел. Ему импонировали технические новинки XX века, и в одном стихотворении он предсказал, что «вечное перо», пишущая машинка и автомобиль станут рабочими инструментами писателя.
❓Интересно, что бы он сказал, узнав про компьютер?
Тогда он говорил, что «Пастернак любит молнию в небе, а я в электрическом утюге», образно, конечно, ибо никакая молния в утюге не сверкала — и тем не менее идея автомобиля с того дня запала, особенно в душу Лили Юрьевны.
Во время романа с Лилией Кулешов заезжал за ней, и они совершали прогулку по городу. В те идиллические времена было интересно просто кататься по Москве, авто были редкостью, еще процветали извозчики, которые шарахались при виде машин, и ни о каких заторах и пробках никто не имел представления.
Автомобиль стал темой разговоров Маяковского и Лили, было решено накопить денег, и Маяковский обещал подарить Лиле машину. Она стала учиться вождению, успешно сдала экзамен и получила права. Это оказалось легче, чем купить авто, ибо денег было немного, копить было не в их характерах и приходилось рассчитывать лишь на гонорары за границей. Тот же Лев Кулешов принес каталоги автомобильных фирм — «Рено», «Ситроена», «Форда»; доступным оказался «рено», да и больше понравился. Лиля очень загорелась, она любила все новое, модное, передовое и удобное, она представляла себя за рулем.
«Это будет очень современно», — записала она в дневнике. А Маяковский хотел ее порадовать, он всегда стремился выполнить любое ее желание, любой каприз — тем более теперь, когда любовь ее к нему охладевала, если не охладела.
В 1928 году он ехал в Берлин и Париж.
Сохранилась записная книжка поэта, с которой он ездил в тот раз. Это не та книжка, куда он заносил строки стихов. Другая — Лиля Юрьевна еще в Москве записала в нее поручения, которые обычно пишут жены мужьям, когда те едут за границу. Она была педантична, и все указано точно-точно.
«В БЕРЛИНЕ:
Вязаный костюм № 44 темно-синий (не через голову). К нему шерстяной шарф на шею и джемпер, носить с галстуком.
Чулки — очень тонкие, не слишком светлые (по образцу).
Дррр… — 2 коротких и один длинный. <«Дррр» — так тогда называли молнии-застежки.>
Синий и красный люстрин.
В ПАРИЖЕ:
2 забавных шерстяных платья из очень мягкой материи.
Одно очень элегантное, эксцентричное из креп-жоржета на чехле. Хорошо бы цветастое, пестрое. Лучше бы с длинным рукавом, но можно и голое. Для встречи Нового года.
Чулки. Бусы (если еще носят, то голубые). Перчатки.
Очень модные мелочи. Носовые платки.
Сумку (можно в Берлине дешевую, в K.D.W.)
Духи: Rue de la Paix, Mon Boudoir и что Эля скажет. Побольше и разных. 2 кор. пудры Агах. Карандаши Brun для глаз, карандаши Haubigant для глаз. <Все покупки в Париже помогала выбирать Эльза.>
МАШИНА:
Лучше закрытая — conduite interiere — со всеми запасными частями, с двумя запасными колесами, сзади чемодан.
Если не Renault, то на пробку. < Нарисована фигурка. >
Игрушку для заднего окошка.
Часы с заводом на неделю.
Автомобильные перчатки.
Всякую мелкую автомобильную одежу, если будет машина.
Машина лучше закрытая. Со всеми запасными частями. — Сзади чемодан — Автоперчатки».
Их переписка того периода полна обсуждений этой, ставшей насущной, проблемы.
«Про машину не забудь, — писала Лиля в Париж Маяковскому 14 октября. — 1) предохранители спереди и сзади, 2) добавочный прожектор сбоку, 3) электрическую прочищалку для переднего стекла, 4) фонарик сзади с надписью «стоп», 5) обязательно стрелки электрические, показывающие, куда поворачивает машина, 6) теплую попонку, чтобы не замерзала вода, 7) не забудь про чемодан и два добавочных колеса сзади.…
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
А сегодня будут страсти Лили по авто и новые события из жизни троицы Брики - Маяковский.В 1927 году Лев Кулешов приехал на дачу в Пушкино на новом «форде». Это был чуть ли не единственный «форд» в Москве, и все с интересом рассматривали машину. Маяковский очень хвалил автомобиль, он вообще восторгался техникой, видя в ней залог будущего прогресса, хотя сам в ней понимал мало и управляться с ней не умел. Ему импонировали технические новинки XX века, и в одном стихотворении он предсказал, что «вечное перо», пишущая машинка и автомобиль станут рабочими инструментами писателя.
❓Интересно, что бы он сказал, узнав про компьютер?
Тогда он говорил, что «Пастернак любит молнию в небе, а я в электрическом утюге», образно, конечно, ибо никакая молния в утюге не сверкала — и тем не менее идея автомобиля с того дня запала, особенно в душу Лили Юрьевны.
Во время романа с Лилией Кулешов заезжал за ней, и они совершали прогулку по городу. В те идиллические времена было интересно просто кататься по Москве, авто были редкостью, еще процветали извозчики, которые шарахались при виде машин, и ни о каких заторах и пробках никто не имел представления.
Автомобиль стал темой разговоров Маяковского и Лили, было решено накопить денег, и Маяковский обещал подарить Лиле машину. Она стала учиться вождению, успешно сдала экзамен и получила права. Это оказалось легче, чем купить авто, ибо денег было немного, копить было не в их характерах и приходилось рассчитывать лишь на гонорары за границей. Тот же Лев Кулешов принес каталоги автомобильных фирм — «Рено», «Ситроена», «Форда»; доступным оказался «рено», да и больше понравился. Лиля очень загорелась, она любила все новое, модное, передовое и удобное, она представляла себя за рулем.
«Это будет очень современно», — записала она в дневнике. А Маяковский хотел ее порадовать, он всегда стремился выполнить любое ее желание, любой каприз — тем более теперь, когда любовь ее к нему охладевала, если не охладела.
В 1928 году он ехал в Берлин и Париж.
Сохранилась записная книжка поэта, с которой он ездил в тот раз. Это не та книжка, куда он заносил строки стихов. Другая — Лиля Юрьевна еще в Москве записала в нее поручения, которые обычно пишут жены мужьям, когда те едут за границу. Она была педантична, и все указано точно-точно.
«В БЕРЛИНЕ:
Вязаный костюм № 44 темно-синий (не через голову). К нему шерстяной шарф на шею и джемпер, носить с галстуком.
Чулки — очень тонкие, не слишком светлые (по образцу).
Дррр… — 2 коротких и один длинный. <«Дррр» — так тогда называли молнии-застежки.>
Синий и красный люстрин.
В ПАРИЖЕ:
2 забавных шерстяных платья из очень мягкой материи.
Одно очень элегантное, эксцентричное из креп-жоржета на чехле. Хорошо бы цветастое, пестрое. Лучше бы с длинным рукавом, но можно и голое. Для встречи Нового года.
Чулки. Бусы (если еще носят, то голубые). Перчатки.
Очень модные мелочи. Носовые платки.
Сумку (можно в Берлине дешевую, в K.D.W.)
Духи: Rue de la Paix, Mon Boudoir и что Эля скажет. Побольше и разных. 2 кор. пудры Агах. Карандаши Brun для глаз, карандаши Haubigant для глаз. <Все покупки в Париже помогала выбирать Эльза.>
МАШИНА:
Лучше закрытая — conduite interiere — со всеми запасными частями, с двумя запасными колесами, сзади чемодан.
Если не Renault, то на пробку. < Нарисована фигурка. >
Игрушку для заднего окошка.
Часы с заводом на неделю.
Автомобильные перчатки.
Всякую мелкую автомобильную одежу, если будет машина.
Машина лучше закрытая. Со всеми запасными частями. — Сзади чемодан — Автоперчатки».
Их переписка того периода полна обсуждений этой, ставшей насущной, проблемы.
«Про машину не забудь, — писала Лиля в Париж Маяковскому 14 октября. — 1) предохранители спереди и сзади, 2) добавочный прожектор сбоку, 3) электрическую прочищалку для переднего стекла, 4) фонарик сзади с надписью «стоп», 5) обязательно стрелки электрические, показывающие, куда поворачивает машина, 6) теплую попонку, чтобы не замерзала вода, 7) не забудь про чемодан и два добавочных колеса сзади.…
📕Продолжение в комментариях ⬇️
#мыслиокнигах #книги #Маяковский
