Всем привет! 🍁

В этом году вместо ММКЯ решила посетить фестиваль Руграм и встретиться с авторами и блогерами.

Если Вы тоже пойдете, дайте знать.
Буду рада познакомиться и пообщаться в теплой книжной атмосфере.

#мыслиожизни #руграм

​Всем привет! 📕

Сегодня поговорим о медицинской и политической карьере Данте, противостоянии белых и черных гвельфов, обвинении и изгнании поэта.

Точно неизвестно, когда Данте записался в цех медиков и аптекарей. По всей вероятности, задолго до принятия поправок к «Установлениям Справедливости» в июле 1295 года. Следует заметить, что Данте и другие представители рода Алигьери не попали ни в один из списков магнатов и, следовательно, официально не рассматривались как гранды (феодалы). Алигьери были людьми среднего достатка. По роду своих занятий отец Данте и его дядья мало чем отличались от граждан-пополанов (ремесленников). Их благородное происхождение было как бы их частным делом. Геральдические притязания Алигьери могли быть приняты в расчет только древними семьями нобилей, например при заключении брака.

Все флорентийцы, обладавшие известным имущественным цензом, стремились быть приписанными к какому-либо цеху, поскольку только члены цеховых корпораций рассматривались как полноправные граждане. В цехи часто принимали родственников тех, кто действительно занимался торговыми делами или ремеслом, а также компаньонов или вложивших деньги в какое-либо производство.
В конце XIII века Данте был отцом большого семейства; у него росли трое детей: сыновья Пьетро и Якопо и дочь Антониа. Для задуманной им политической карьеры ему, очевидно, недоставало доходов с его скромных владений, тем более что он должен был делиться с братом Франческо и сестрой. До наших времен дошли долговые расписки братьев Алигьери в получении 480 золотых флоринов под гарантию нескольких лиц, среди которых был тесть Данте Мането Донати. Деньги были взяты взаймы 23 декабря 1297 года. В дальнейшем Данте берет 136 флоринов у своего тестя, а через два года брат Франческо дает ему взаймы 125 флоринов, а в 1300 году еще 90. Ни литература, ни политика не приносили Данте доходов.

Записавшись в цех, Данте не отправился в дальние страны за драгоценными снадобьями и ароматами и не стал торговать за прилавком. Но он вошел в среду ученых докторов и фармацевтов и чрезвычайно заинтересовался наукой Гиппократа. Боккаччо рассказывает, что как-то раз, находясь в аптеке города Сьены, Данте так погрузился в чтение медицинских книг, что не слышал музыки, доносившейся с улицы, и не заметил шумного городского праздника. В аптеках и у врачей он мог найти биологические сочинения Аристотеля, трактаты великого римского медика Галена, Канон медицинской науки Авиценны.

С первого ноября 1295 года до 30 апреля 1296 года Данте участвовал в особом совещании при Капитане народа. Его избрали также одним из старейшин той части города, где он жил, для совещания по случаю предстоящих выборов приоров. От мая до сентября 1296 года он состоял членом Совета ста, ведавшего финансовыми делами республики. В следующем году имя его упоминается в актах совета подеста. Политическая деятельность Данте от 1298 до 1300 года не известна, так как протоколы этих лет в флорентийском архиве потеряны. От 15 июня до 15 августа 1300 года Данте был одним из семи приоров Флоренции (приоры выбирались на два месяца). Этот приорат явился «началом всех его бедствий». В это время флорентийские гвельфы окончательно разделились на две враждебные партии — белых и черных.
Весь город разделился на две части и граждане страстно поддерживали постепенно выделившихся лидеров двух партий расколовшихся гвельфов. Оба «вождя» были магнатами, один феодального происхождения, другой — новейшего.

Черными руководил Корсо Донати, который сыграл значительную роль в мятеже 1295 года. Белыми — Виери деи Черки, один из богатейших людей Флоренции. Враги жили недалеко друг от друга. Корсо презирал Виери, который, по свидетельству Дино Компаньи, был очень красив, но не отличался ни умом, ни ораторскими способностями. Каждый день, выходя из дверей своего дома, Корсо Донати громко вопрошал, так, чтобы все слышали: «Что, уже заорал осел близ ворот?» — дворец Черки находился у самых городских ворот. Ослом он называл Виери.

📕Продолжение в комментариях ⬇️

#мыслиокнигах #книги #Данте

​Доброе утро, дорогие книголюбы! 📕

Продолжим наш разговор о Данте Алигьери и его жизни в изгнании.

В одном из замков графов Гвиди собрались вожаки белых. Они пытались убедить не покорившихся Флоренции феодалов, что пришла пора восстать против угнетения флорентийской коммуной, особенно против «Установлений Справедливости», которые унижают грандов. Графы Гвиди, бежавшие из Флоренции в горы, не имели все же достаточно силы, боялись разрушения своих укреплений и потому вечно колебались между гвельфами и гибеллинами.
По-видимому, значительная часть белых устремилась сначала в Сьену и Ареццо. В Ареццо правил местный вождь гибеллинов Угуччоне делла Фаджуола; он заставил выбрать себя подеста в шестой раз, что было явным беззаконием. В 1302 году этот достойный муж, отличающийся огромной физической силой, направился в качестве бессменного подеста Ареццо к папе Бонифацию VIII. Он стремился заключить мир между гвельфами и гибеллинами, а также помириться с папой. В папской курии кондотьера соблазняли обещаниями сделать его сына кардиналом. В то же время, ища связей, он сватал свою дочь за Корсо Донати, который овдовел во второй раз. Конечно, при таких обстоятельствах Угуччоне делла Фаджуола не мог терпеть флорентийских белых в стенах управляемого им города, и большинство их было выжито из Ареццо. Впрочем, после изгнания Угуччоне в Ареццо снова нашли прибежище и покровительство немало белых флорентийцев, и среди них отец Франческо Петрарки.

В начале своего изгнания Данте находился в горных замках в окружении Черки. Он присутствовал вместе с шестнадцатью представителями флорентийцев в церкви Сан Годенцо при заключении договора между флорентийскими белыми гвельфами и Уголино, старшим в роде Убальдини. Для феодалов, новых союзников белых, подпись Виери Черки была, конечно, важнее остальных, ибо она гарантировала им возмещение военных убытков. Подпись Данте Алигьери, бывшего приора Флоренции, имела только морально-политическое значение.
Горная церковка, представляющая собой гладкую трехнефную старую базилику, прилепилась к самому подножью огромной стены Апеннин. Чтобы подняться из Сан Годенцо наверх, к монастырю Сан Бенедетто, требовалось огромное напряжение.

Арно вытекает малым ручейком из скал Апеннин, затем, набирая силы и становясь все полноводней, минует замки Ромена, Порчано, Кампальдинское поле, замок Биббиена — все знакомые места, где Данте мог вспоминать о войне с Ареццо, в которой он участвовал.
В годы изгнания долина Арно казалась Данте то райской и благословенной, то проклятой землей. В «Аду» он говорит: «Я родился и возрос в великом городе на ясном Арно». В «Чистилище» поэт дает как бы топографический набросок пути, который проходит река. Вот какой представляется ему здесь долина «ясного Арно»:
«Но жалкая долина привела
Людей к такой утрате их природы,
Как если бы Цирцея их пасла.
Сперва среди дрянной свиной породы,
Что только желудей не жрет пока,
Она струит свои скупые воды;
Затем к дворняжкам держит путь река,
Задорным без какого-либо права,
И нос от них воротит свысока.
Спадая вниз и ширясь величаво,
Уже не псов находит, а волков
Проклятая несчастная канава.
И наконец, меж темных омутов,
Она к таким лисицам попадает,
Что и хитрец пред ними бестолков».

Иносказания этого отрывка истолковать нетрудно. Видя жителей долины Арно, можно подумать, что их пасла Цирцея, превратившая спутников Одиссея в свиней. Говоря о «свиной породе», поэт имеет в виду прежде всего графов Порчано (по-русски — Свиньины), чьи владения находились в верховьях реки. Задорные дворняжки, от которых река воротит нос, аретинцы, ибо, обходя гору Прато Маньо, Арно делает петлю и течет на север по направлению к Флоренции. Волки, которых находит на своем пути «проклятая несчастная канава» (так Данте в пылу гнева называет светлые воды Арно), — дорогие соотечественники Данте, при одном упоминании которых его охватывает ярость. И наконец, хитрейшие лисицы — жители приморской Пизы.

📕Продолжение в комментариях ⬇️

#мыслиокнигах #книги #Данте

​Доброе утро, дорогие книголюбы! 📕

Продолжаем наше беседы о жизни и судьбе Данте Алигьери в изгнании.

На небе Марса в семнадцатой песне «Рая» Каччагвида «предрекает» своему потомку:
«Твой первый дом в скитальческой судьбе
Тебе создаст Ломбардец знаменитый
С орлом святым над лестницей в гербе».

У Большого Ломбардца — Бартоломео делла Скала Данте оставался с весны 1303 года до смерти властителя Вероны — 7 марта 1304-го. С наследником Бартоломео, Альбоином, Данте не поладил. В четвертом трактате «Пира» Данте отзовется о новом веронском правителе весьма пренебрежительно. Младший из братьев делла Скала — Кан Гранде в годы первого пребывания Данте в Вероне был еще мальчиком — ему шел пятнадцатый год, и он не мог, по-видимому, ничем помочь Данте.
Устами Каччагвиды Данте хвалит доблесть, великодушие и щедрость младшего Скалигера, который впоследствии, уже после смерти императора Генриха VII, станет его другом и покровителем.
Данте поссорился не только с Альбоином, но и с его братом Джузеппе. Комментаторы «Божественной Комедии» XIV века, особенно сын Данте Пьетро и Бенвенуто д'Имола, рассказывают о порочной жизни Джузеппе, побочного сына Альберто, сеньора Вероны. В 1292 году отец сделал его аббатом Сан Дзено, самого известного в городе монастыря, который находился под его управлением более двадцати лет. Джузеппе был хром и неказист. В ранней молодости аббат жил тихо и скромно, но затем стал предаваться разным излишествам и порокам. Возглавляя банду гуляк, он бродил ночью по Вероне, наводя ужас на мирное население. Настоятель Сан Дзено и его оголтелые спутники нападали на женщин и не брезговали грабежами. Данте строго осудит в «Чистилище» Альберто делла Скала за то, что он ославил божий дом, назначив своего недостойного, «с душой еще уродливей, чем тело», погрязшего в разврате сына настоятелем монастыря. Весьма возможно, что Данте жил не во дворце семьи делла Скала, а в аббатстве и был свидетелем бесчинств хромого аббата. Можно предположить, что Данте недолго оставался в Вероне после смерти Бартоломео делла Скала и уже в конце 1304 года покинул — на долгие годы — свое первое убежище в изгнании.

Приблизительно два года, которые Данте провел в Вероне, не были для него бесплодными. В библиотеке Скалигеров, а также в монастыре Сан Дзено он ознакомился с «Декадами» Тита Ливия, с письмами Плиния Младшего, с поэмой Стация «Фиваида» и постепенно составил себе тот «канон» великих поэтов, которые встречаются в благородном замке Лимба четвертой песни «Ада»: Гомер, Вергилий, Гораций, Овидий, Лукан. Позже он причислит к ним также Стация.

Пейзаж Вероны напоминал Данте Флоренцию. Посредине более полноводная, чем Арно, Адидже, один из главных притоков По. Город весь словно пронизан светом, то ярким, то мерцающим. Вода в Адидже кажется зеленой. Порой налетали холодные северные ветры с озера Гарда. Данте любил бродить по улицам Вероны. Он подолгу останавливался перед остатками римской старины: великолепными мраморными арками, огромной ареной Колизея. Верона в древности была одним из самых значительных городов Италии. Плиний Младший хвалил в своих письмах театральные представления и цирковые игры в ее колизее (театр в эпоху Данте еще не раскопали). Века мешались: грубые каролингские статуи сменили изящную скульптуру Эллады и Рима.
Кафедральный собор, куда Данте часто заходил послушать праздничную мессу, представлял собой причудливое смешение романского и готического стилей. Массивный портал и маленькие оконца над ним обрамлялись по сторонам легкими, устремленными вверх линиями готических окон. Внутри собора преобладала поздняя готика, столь характерная для северной Италии, Венеции и Далмации.

Аббатство Сан Дзено выдержано в романском стиле. Тяжелую арку портала старой базилики поддерживают легкие колонны, опирающиеся на двух архаических львов. Колокол на башне был отлит, по преданию, еще при императоре Конраде и приходился современником прадеду Данте Каччагвиде. Над романскими арками главного нефа базилики высятся гладкие стены, прорезанные наверху небольшими окнами.

📕Продолжение в комментариях ⬇️

#мыслиокнигах #книги #Данте

​НИНА ГЕОРГЕ «ЛАВАНДОВАЯ КОМНАТА»

«Тяжела ты, любовная память!
Мне в дыму твоем петь и гореть,
А другим — это только пламя,
Чтоб остывшую душу греть».

Эти строки из стихотворения Анны Ахматовой я выбрала эпиграфом к сегодняшнему эссе по книге Нины Георге «Лавандовая комната».

❓Что остаётся в памяти после внезапного исчезновения из нашей жизни близкого человека?
❓❓Сколько времени требуется, чтобы преодолеть свой страх и открыть дверь в комнату воспоминаний с едва уловимым ароматом лаванды?

Эти и многие другие вопросы возникают у читателя, путешествующего по страницам романа. Уже с первых строк повествование окутывает своим неповторимым флером, с тонкими нотками легкой грусти и чуть слышным запахом событий двадцатилетней давности, спрятанных в потайных уголках памяти.

«Воспоминания - как волки: от них не убежишь, их не уговоришь оставить тебя в покое».

Каждый из нас, сталкиваясь на протяжении жизни с травмирующими событиями, запечатывает свои воспоминания в глубинах подсознания.
Можно сколь угодно долго пытаться игнорировать запахи, мелодии, вкусы, воскрешающие в памяти события давно ушедших дней, убирая с глаз все предметы, спрятав их в отдельной комнате, но в один прекрасный день все преграды, выстроенные в памяти, будут разрушены и фантомы прошлого, спрятанные в ящике Пандоры, вырвутся на свободу.

Что-то обязательно послужит триггером, как это случилось с героем Пруста в Комбре в эпизоде с липовым чаем и мадленкой, вкус которых погрузил его в детские воспоминания.
В этой ситуации остаётся или пройти по тропинке заново, прожить все моменты, которые причиняли боль, разобраться в причинах действий, поступков и разрыва отношений, чтобы возродиться для новой жизни или бесконечно терзаться сомнениями, страхами и неуверенностью в своих силах, оставаясь одинокой песчинкой в бесконечном потоке мироздания.

Именно такой выбор предстоит сделать главному герою, открыв спустя двадцать лет дверь в лавандовую комнату, дышащую счастливыми днями ушедшей любви.

❓Что помешало вовремя прочитать прощальное письмо и разобраться в причинах ухода любимой?
❓❓Страх оказаться лицом к лицу со своим «неидеальным
Я», эгоизм, боязнь услышать иное мнение о себе или просто нежелание понять мотивы партнера, отсутствие ценности отношений?

Как часто мы опасаемся непринятия, нелюбви и прочих «не», которые сковывают человека по рукам и ногам, не давая вздохнуть, превращают всю жизнь в унылое существование, в постоянное ношение тяжелой шубы из различных «соответствий необходимым догмам, вкусам и интересам». Но бывают определенные моменты, когда на поверхность все-таки пробивается истинное «Я», развенчивая весь искусственно созданный образ.

❓Снова быть или продолжать казаться? ❓❓Влачить прежнее существование или открыть для себя новые горизонты, что выберет главный герой?

Мне кажется, здесь стоит оставить чуть в стороне эту сюжетную линию романа, чтобы каждый читатель смог насладиться происходящим самостоятельно.

А мы пока отправимся в интереснейшее место, настоящий рай для книголюбов, «книжный ковчег» (плавучий магазин), пришвартованный у пристани близ Елисейских полей с волшебным названием «Литературная аптека», владельцем которого является главный герой.

❓Могут ли книги быть лекарством и помогать в трудных ситуациях?

Вот что говорит о создании «ковчега» книготорговец:
«Я хотел лечить чувства, которые не считаются заболеванием. Все эти маленькие эмоции и ощущения, которые не интересуют терапевтов, потому что они якобы не поддаются диагностике и несущественны. Например, чувство, что ещё одно лето подходит концу. Или ощущение, что стало слишком мало времени, чтобы найти своё место в жизни. Или горечь от осознания того, что ещё одна связь рвется, так и не пустив корней, и нужно заново начинать поиски спутника жизни. Или тоска, которую испытываешь утром в день рождения…».

❓Чудесно, неправда ли?

В такой аптеке можно найти лекарство от всех душевных болезней, а ее владелец поможет безошибочно его подобрать, ведь его интересуют гораздо больше «не книги, а люди».

📕 Продолжение в комментариях ⬇️

#мыслиокнигах #книги #НинаГеорге

​Всем доброе утро! 📕

Продолжаем наше путешествие вместе с Данте Алигьери по лабиринтам его жизненного пути и сегодня коснемся трактата «Пир» и роли итальянского языка, планет и небес, их связи с науками, поговорим об этике, благородстве и многом другом.

В трактате «Пир» Данте начал защиту народного (итальянского) языка, которую он продолжил в работе «О народном красноречии». Впервые в литературе Италии прозвучал голос, предвещавший итальянскому языку блестящее будущее. Данте не ставил еще «вульгарный» язык наравне с латинским. Он признавал особую экспрессивную силу латыни, но тем не менее считал, что народный язык способен выразить научные и философские идеи. И если латинский язык еще главенствует благодаря своей красоте, будущее принадлежит не ему, а языку народному, итальянскому. Он отмечает, что латинский язык стал непонятен не только широким массам народа, но также большинству сеньоров, изъясняющихся только на своем родном итальянском языке. Данте восстал против тех, кто во что бы то ни стало стремился превознести латынь и унизить родную речь, обрекая их на вечный позор и унижение. Иногда, забыв о латыни, они превозносят провансальский и объявляют «итальянское наречие пошлым, а провансальское — изысканным».
Не только разум заставлял Данте утверждать необходимость заниматься народной словесностью, но и совершеннейшая любовь к родной речи. Он говорил образами: «Если бы на глазах у всех из окон дома вырвались языки пламени и если бы кто-нибудь спросил, не горит ли дом внутри, а другой ему ответил, что горит, я так и не мог бы решить, кто из них достоин большего порицания. Не иначе выглядел бы и я, если бы на вопрос, живет ли во мне любовь к моему родному языку, я, после всех приведенных выше соображений, ответил просто — «да».
Это значит: не стой в бездействии, поспеши тушить пожар. Не довольствуйся пассивной любовью к родной речи, не созерцай ее равнодушно, а действуй, очищай и развивай родную речь, чтоб она стала общенародным итальянским языком».

Данте обнаружил необыкновенную проницательность ученого-лингвиста, намного опережая науку своего времени. Он заметил, что за последние пятьдесят лет из итальянского языка одни слова исчезли, а другие появились или продолжают жить в измененном виде и предположил, что за более длинный период язык может измениться до неузнаваемости. Если бы те, пишет он, кто покинул эту жизнь тысячу лет тому назад, вернулись в свои города, они подумали бы, из-за различия в языке, что их город занят чужеземцами. Эту тему Данте более подробно собирался развить в небольшой книге о народном языке, таким образом замысел второго теоретического произведения великого поэта возник одновременно с «Пиром».

По первоначальному плану «Пир» должен был состоять из четырнадцати больших трактатов. Из задуманного Данте осуществил только четыре; о содержании ненаписанных десяти трактатов можно лишь догадываться. Начиная со второго трактата сочинение Данте по своей структуре несколько напоминает «Новую Жизнь».
Данте не хотел больше быть поэтом-лириком, он пожелал стать учителем истины, проповедующим новые правила морали. Но поэт оказался в нем сильнее учителя жизни — оба доктринальных произведения: «Пир» и «О народном красноречии» Данте оставил незаконченными. Многими мотивами, образами, а также размышлениями об итальянском стихе из этих сочинений Данте воспользуется в своей гениальной поэме.

Первый трактат «Пира» кончается поэтическим пророчеством о народном языке, которое, как далеко не все пророчества, осуществился в жизни: «Итак это будет тот ячменный хлеб, которым насыщаются тысячи, для меня же останутся полные коробы. Он будет новым светом, новым солнцем, которое взойдет там, где зайдет привычное, и дарует свет всем, кто пребывает во мраке, так как привычное солнце им больше не светит». Данте называет итальянский язык «ячменным хлебом», подразумевая под пшеничным хлебом латынь. Ячменным хлебом насыщаются сотни тысяч, а пшеничный доступен лишь немногим. В «Народном красноречии» Данте даст более точное определение народного языка.

📕Продолжение в комментариях ⬇️

#мыслиокнигах #книги #Данте

​«МОЛЧАНИЕ МОРЯ» ВЕРКОР

Доброе утро, дорогие книголюбы 📕

Сегодня мое эссе будет посвящено небольшому роману «Молчание моря» французского писателя Жана Марселя Брюллера, который писал под псевдонимом Веркор.

Когда я вспоминаю о море, то у меня всегда возникает ощущение прикосновения к Вечности. Эта стихия подобна живому существу, с подлинным величием хранящему свои устои, законы и тайны, которые неподвластны человечеству.

В зависимости от настроения море выбирает свой неповторимый наряд, меняет тембр голоса и глубину дыхания. Ранним утром платье цвета нежной бирюзы с мечтательными оборочками в виде взбитых сливок прекрасно сочетается с кокетливым, вкрадчивым шепотом, ласковыми объятиями волн, погружающими в приятную негу. К полудню море облачается в изысканный пышный сапфир с игривыми кудрявыми барашками на юбке, его мелодичный голос может поведать интересные приключенческие истории. С наступлением царицы ночи глубокий фиолетовый бархат с жемчужными вкраплениями, переходящий в цвет воронова крыла в лунном свете наиболее подчеркивает силуэт морской девы, красоту которого дополняет ее размеренный, убаюкивающий голос, рассказывающий, подобно Шахерезаде, очередную сказку перед сном.
В минуты печали пепельно-серое платье дополняет дымчатая вуаль, способная слегка скрыть слезинки и покрасневшие от усталости глаза, но хрипловатый голос, всхлипывающий, с резко вырывающимися рыданиями, рассказывает обо всех невзгодах и накопившихся страданиях. Но, если морская дева не в духе, она превращает свой наряд в страшные пенящиеся лохмотья, развевающиеся на свирепом ветру, а ее голос, подобный громовым раскатам, приводит в трепет, напоминая о фантастической силе природы.

❓А знаете ли Вы, как молчит море?

Один раз я наблюдала эффект абсолютной тишины в Сочи перед солнечным затмением в 1999 году, и это действительно жуткое ощущение. Ни дуновения ветерка, ни плеска волны, ни щебета птички, как будто ничего живого не осталось вокруг и вся Вселенная превратилась в вакуум.

Но есть и другое явление на море, когда при приближении сильного шторма, оно заранее готовится к буре и гасит свои звуки. В это время волны становятся намного выше, а буруны и шквалы затрудняют образование обычного прибоя. Такую тишину можно наблюдать перед наступлением сильного ненастья.

Вот и роман Веркора полон такого молчания, не тихого и спокойного, умиротворяющего, а бушующего эмоциями, спрятанными глубоко в душах двух героев - престарелого мужчины и его племянницы. Сюжет истории разворачивается в их доме, расположенном на территории оккупированной немцами Франции в начале Второй Мировой войны. Именно таким «плотным и застывшим, словно утренний туман», молчанием встречают герои немецкого офицера, поселившегося в их доме. Это глухое, немое сопротивление всем его попыткам «наладить контакт» продлится около полугода.
Однако, перед героями предстает «вполне приличный человек», культурный и образованный офицер, музыкант. Он сам имеет французские корни, любит и ценит литературу и искусство:
«Офицер стоял перед книжными полками. Его пальцы ласкающим
движением скользили по корешкам книг:
-… Бальзак, Баррес, Бодлер, Бомарше, Буало, Бюффон… Вольтер, Готье, Гюго, Декарт… Какие имена!…-А ведь я дошел только до буквы «Д»! В переди ещё Корнель, Лафонтен, Мольер, Рабле, Расин, Паскаль, Стендаль, Фенелон, Флобер, Шатобриан и все остальные!…».

Как отрадно в книгах встречать многие известные и любимые имена.

Несмотря на гробовую тишину со стороны хозяев, офицер с каждым днём все более напитывался атмосферой этого дома, мечтая о возможности симбиоза между двумя близкими ему странами:

«Теперь мне нужна Франция. Но я хочу от нее многого: хочу, чтобы она приняла меня. Находиться у неё в доме как чужак – путешественник или завоеватель – не имеет смысла. При таких обстоятельствах она не дает ничего – потому что у неё ничего нельзя взять».

📕Продолжение в комментариях ⬇️

#мыслиокнигах #книги #Веркор

​Всем доброе утро! 📕

В прошлом разговоре мы коснулись многих интересных мыслей Данте о роли итальянского языка, связи планет и небес с науками, этике и других, изложенных в трактате «Пир».
Еще один трактат Данте «О народном красноречии» также посвящен народному итальянскому языку и является первым смелым опытом теории итальянской поэзии, резко отличаясь от всех наставлений в грамоте и стиле, которые сочиняли в XIII веке болонские и флорентийские магистры.

В начале трактата Данте рассматривает происхождение языков и снова подчеркивает первенство языка народного, но уже без прежних колебаний. Затем он приступает к анализу романских языков, особенно итальянского, вместе с его диалектами, в поисках истинной, всеобщей для Италии народной речи, то есть литературного итальянского языка. Вторая книга представляет собой опыт поэтики народного итальянского языка. Данте приходит к заключению, что этот язык следует искать прежде всего в поэзии, хотя бы потому, что итальянская проза еще не выработана, в то время как уже сто лет звучат итальянские канцоны и сонеты — в Сицилии, в Болонье, во Флоренции.
Именно канцоны он считал самой
совершенной поэтической формой своего времени. Поэт прекрасно знал античную теорию о трех стилях; канцона требует стиля трагического или высокого, в то время как для сонета пригодны и средний и низкий стили. Данте успел написать только о канцоне.

Народной речью, по определению Данте, является речь младенцев, то есть язык, воспринятый от матери или кормилицы, в то время как вторичной речью является та, которую римляне называют «грамотной», то есть зависящей от грамматики. Естественна первая, вторая же искусственна. Дар прирожденной речи свойствен только человеку: ангелы и демоны не нуждаются в словах, животным они недоступны. Восходя к истокам человеческой речи, Данте думал, что древнееврейский язык был «первым в мире, а первым словом, произнесенным первым человеком, было «эль», то есть бог». После вавилонского столпотворения произошло разделение человечества по ремеслам; каждое ремесло заговорило на своем языке. Такое «цеховое разделение», примененное в лингвистической сфере, чрезвычайно характерно для мышления флорентийца.

❓Но что же случилось с первоязыком, древнееврейским?
У Данте заметно некоторое колебание — эволюционировал ли он дальше или же остался в том виде, в каком был в эдеме. Данте оговаривается: на священном языке потомки Сима говорили лишь до своего рассеяния. Позже, в «Раю», Данте скажет, что язык является следствием самой природы человеческой и что он изобретен Адамом. Впрочем, в «Раю» Адам уверяет, что первое слово было «и», которое лишь впоследствии стало звучать «эль». Следственно, все языки подвержены эволюции. После рассеяния народов по всему миру те племена, которые населили Европу, объяснялись в основном на трех языках: в южной Европе говорили на романских наречиях; север и восток заняли многочисленные племена, говорящие утвердительно «jo» (Данте, по-видимому, не различал славян от германцев, вернее, считал их народами родственными). Третьей группой языков был греческий, распространенный и в Европе и в Азии.

Данте совершенно справедливо заметил, что наречия романских народов происходят от одного языка и содержат значительное количество слов от общего латинского корня. Он также высказывал мнение о том, что все романские языки были первоначально одним языком.

❓Он ставит перед собой вопрос — почему происходит деление языка?

Так как человек существо неустойчивое и переменчивое, то и язык, по мнению Данте, не может быть ни долговечным, ни постоянным, но, подобно одежде, обычаям и нравам, изменяется в связи с местным развитием и течением времени. Данте замечает общие законы изменения человеческого языка и человеческого общества. Он пишет: «Мы гораздо больше отличаемся от древнейших наших сограждан, чем от отдаленнейших современников, поэтому мы смело свидетельствуем, что, если бы теперь воскресли древнейшие жители Павии, они говорили бы с нынешними ее жителями на языке особом и отличном».

📕Продолжение в комментариях ⬇️

#мыслиокнигах #книги #Данте

​Доброе утро, дорогие книголюбы! 📕

Сегодня поговорим о невоплотившейся в жизнь надежде Данте на Итальянский мир и несостоявшейся мечте о возвращении на Родину.

23 октября 1310 года вновь избранный король священной Римской империи Генрих VII пересек Альпы и вышел в Италию у города Суза. Он должен был короноваться в Милане королевской короной Италии, а в Риме— императорской короной. Генриха VII сопровождала его жена — Маргарита Брабантская и много владетельных князей. Генрих и его жена говорили между собой и со своим ближайшим окружением по-французски, так как получили французское воспитание. Конечно, император владел так же свободно и немецким языком. После долгих колебаний и ухищрений папа Климент V дал Генриху благословение на императорскую корону и обещал короновать его в Риме, если не лично, то при посредстве своего легата.
В начале своего появления в «саду империи», как именовали в то время Италию, Генрих не обнажал меча. Он протягивал лилию мира, обещал праведный суд и милосердие и объявил, что не делает различий между гвельфами и гибеллинами. Казалось, вот пришел, наконец, тот идеальный государь, которого создал в своем воображении Данте. Узнав о прибытии Генриха VII, десятки тысяч людей, скитавшихся по стране и лишенных крова, воспылали надеждой. С мольбой простирали они руки к императору, ожидая, что он вернет их в родные города, откуда они были изгнаны. Генрих с радостью пошел навстречу уповавшим на его помощь, но можно с уверенностью сказать, что бывший люксембургский граф не отдавал себе вполне отчета в тех трудностях, которые ожидали его в Италии.

В Милане Генрих оставался четыре месяца. В это время капитаном города был Гвидо делла Торре, один из типичнейших тиранов XIV века. Приезд короля его совершенно не устраивал, к тому же по убеждениям он был гвельф. Делла Торре был слишком умен, чтобы сразу открыто восстать против Генриха, обладавшего хотя и небольшой, но прекрасно вооруженной и испытанной в боях армией. С Генрихом прибыл заклятый враг капитана, гибеллин Маттео Висконти, претендент на миланскую сеньорию. Делла Торре с распростертыми объятиями принял Висконти, но за спиною Генриха начал типичную итальянскую интригу.
Незадолго до дня торжества вдруг оказалось, что железная корона лангобардов, украшенная золотом и драгоценными камнями, исчезла из собора соседнего городка Монци, где она по традиции хранилась. Были срочно заказаны новые короны для Генриха и его супруги искусному сьенскому ювелиру Ландо.
Впоследствии выяснилось, что пропавшая корона находится у ростовщика-еврея, которому ее заложил, нуждаясь в деньгах один из правителей Милана, вероятно Гвидо делла Торре. Жители Монци с тех пор получили насмешливое прозвище «соломенная корона».

На коронацию нового короля Италии прибыли делегации из многих итальянских городов с дарами и поздравлениями, прислала своих представителей даже Венеция, наиболее могущественная и независимая из всех итальянских городов-республик, но блистательно отсутствовали неаполитанцы и черные флорентийцы.
Предположительно, в Милан Данте прибыл из Луниджаны вместе с одним из маркизов Маласпина.

Во Франции Данте усовершенствовал свои знания в теологии и философии, необходимые ему для тех произведений, которые он намеревался написать. Боккаччо рассказывает, что, находясь в Париже, Данте вызвал удивление своими необычайными способностями. Он участвовал однажды в весьма трудном и сложном диспуте. По тогдашнему обычаю теологических школ опытные и знающие мужи ставили сорок вопросов о различных предметах, они же приготовляли аргументы «за» и «против». «Данте наизусть по порядку ответил на все сорок вопросов и аргументов к ним, высказав свое мнение и победив мнения противников, так что все присутствующие сочли это за чудо». Переводчик «Божественной Комедии» на латинский язык, живший во второй половине XIV века, Серравалле сообщает, что Данте был бакалавром Парижского университета, а также читал и защищал сентенции, необходимые для звания магистра.

📕Продолжение в комментариях ⬇️

#мыслиокнигах #книги #Данте