Стою у входа в магазин, жду такси. Подходит плохо одетый мужчина и спрашивает:

— Есть сигарета, это... б-брат? Э-э... отец?
— Нет, — говорю, — нету.

Извиняется и отходит на несколько шагов.

Мимо идут двое подростков. Один, поравняшись с этим чуваком, подаёт ему согнутую в локте руку, тот отвечает, подросток хлопает его второй рукой по локтю.

— Уважение, брат.
— У тебя сигареты нет? — спрашивает мужчина.
— Не, брат. Только уважение, — отвечает подросток.

Прислали две электронных платёжки за газ. Одна моя, вторая — на неведомый мне адрес в какой-то станице. Звоню в "Межрегионгаз". Оператор:

— Ага, да, вижу... Но это потому что у него точно такой же адрес электронной почты, как у вас. До буквы совпадает.

— Так не бывает, — говорю. — Это мой адрес.

— Ну это ваш, а то его. Это разные адреса. Они просто пишутся одинаково.

— Так не бывает.

— Бывает. У нас часто такое случается: что у разных людей электронная почта вроде разная, а пишется совершенно одинаково.

— Нет, — повторяю, — Так не бывает. Если адреса пишутся одинаково, то это один адрес. И если он почему-то вписан в чужую анкету, то это либо чья-то ошибка, либо попытка какого-то мошенничества.

— Ой, что вы говорите... Это точно?

— Что именно?

— Что не могут разные адреса одинаково писаться?

— Абсолютно.

— Ладно. Тогда я из его анкеты этот адрес удаляю. Но я вам доверяю. Если вдруг окажется, что у него такой же адрес, неудобно получится.

Смотрю сейчас одно кино и вот о чём подумал.

Я знаю, что женщины в массе побаиваются оставаться наедине с мужчинами, особенно незнакомыми. Я это как-то с поздеподросткового возраста ощутил чисто по выражениям их лиц и поэтому в случаях, когда, например, стою перед дверью лифта, а рядом женщина или девочка и больше никого, я предлагаю ей ехать одной, а сам еду потом.

Если на ночной пустынной улице оказываюсь вдруг рядом с одинокой женщиной, перехожу на другую сторону или останавливаюсь (прикурить, покопаться в сумке, посмотреть в телефон, неважно), чтобы она поняла, что я иду не за ней, а просто тут шёл.

А тут в кино увидел ситуацию: девушка зашла в какой-то заброшенный то ли бывший коллектор, то ли прокол под дорогой, в общем в какую-то длинную арочную каменную конструкцию посреди леса. А навстречу идёт мужчина.

Конструкция довольно длинная. Заметили они друг друга не сразу.

И вот я подумал: а что, если этот мужчина — я.

Пожалуй, в такой ситуации, которая сама по себе, наверное, страшнее, чем лифт или ночная городская улица, я бы даже не придумал, что сделать, чтобы её не пугать.

Ну то есть вы вдвоём в длинной старинной трубе не очень близко от цивилизации. Здравствуйте, девушка.

Пожалуй, в такой ситуации даже резко развернуться и пойти назад — будет пугающим действием.

Не, я понимаю, что если ты боишься людей и вообще побаиваешься всякого, нехер ваще лезть в такие места.

Но я как бы немного о другом.

А вот если я не хочу пугать кого бы то ни было, что в таком случае можно сделать?

Видимо, ничего.

Иногда ты просто пугаешь. И ничего с этим не сделать.

На днях тут под одним постом рассуждали, кто кого пугает, а кто нет, и я вспомнил свои эпизоды работы в школе, а также службу в армии (опять, да) и некоторые бытовые моменты.

И общее в этих моментах вот что: мужчины, как правило, не пугают детей и солдат-срочников. Даже если пытаются...

Полный текст в телегу не поместился, поэтому тут: https://telegra.ph/Muzhchiny-i-zhenshchiny-kak-pugayushchie-ili-net-uchitelya-i-nachalniki-12-27

Ездил покупать шампанское. У прилавка винного магазина с середины подслушал диалог пожилого мужчины и юной девушки-продавщицы.

— Самое главное — от неё голова утром не болит...

Я повернул голову — девушка держала в руках бутылку водки "Зелёная марка" с какой-то новой этикеткой, что-то там с красными ягодами. Я последние годы водку почти не пью, так что точно не могу сказать, что это было, не разбираюсь уже.

— А вот эта... — Мужчина протянул девушке какую-то другую водку.

— Ой, не рекомендую. От неё реально плохо бывает...

Потом я стоял на улице, ожидая такси, и пронаблюдал ещё одну сценку. К магазину, громко разговаривая на ходу, подошла, видимо, семья: женщина, мужчина и пацан, видимо, их сын.

— А я не хочу, чтобы он заходил в такие магазины! — говорила женщина.

— Да мы же только ананасов купить, — неуверенно возражал мужчина.

— Всё равно! — настаивала женщина. — Я не хочу, чтобы он смотрел на то, что там ещё продаётся.

— Ну ладно, я с ним тут постою...

— Постой тут, с папой! — сурово сказала женщина пацану и пошла ко входу.

— Только кольцами! — крикнул ей вслед мужчина. — Ананасы обязательно кольцами!

Пацан, которому на вид было лет тринадцать-четырнадцать, исподлобья поглядывал на родителей, покачивал головой и, похоже, тихо, но откровенно злился.

— Не спорь с матерью! — строго сказал мужчина, как только женщина закрыла за собой дверь магазина.

Пацан сначала молча открыл рот и развёл руками, но посмотрел на отца и сразу же закрыл рот и опустил руки.

В ФБ под предыдущим постом.

Готовлю острый суп, вариацию на тему кочудян-тиге, на кухню заходит мама. Постояла, посмотрела и говорит:

— Мне вот этот кошмар, когда закончишь, даже не предлагай.
— Окей, — киваю. — Не буду.

Ну, закончил, выключил вытяжку, помыл инструменты, налил себе миску, сижу ем. Опять заходит мама. Снимает с кастрюли крышку.

— Хм... Вкусно пахнет.

Наливает себе небольшую миску, садится, ест.

— Блин, вкусная штука.

Встаёт, наливает ещё миску.

— Гм, ма, а разве ты не говорила, чтобы я тебе этот суп даже не предлагал?
— Ну так ты и не предлагал.

Смотрю фильм "Сёстры Магдалины". Там одна воспитанница приюта для "развратниц" попыталась сбежать домой. Её вернули, монахиня её стрижёт и говорит:

— Волосы тебе больше не нужны. Мы их упакуем и продадим, а деньги отдадим чернокожим детям.

Мне это напомнило историю времён военной службы. Когда я служил в чертёжке, у меня был сослуживец Саша, родом из Казахстана. Он очень любил порядок и постоянно всем нам напоминал, что инструменты надо убирать на место, что на рабочем столе не надо оставлять остатки еды, обрезки бумаги и прочий мусор. Надо отдать ему должное, делал он это всегда очень корректно и всегда старался аргументировать. Мол, если мы все расслабимся, засрём чертёжку за неделю и не сможем толком работать, а также самим же противно будет.

И как-то он рассказал, что, когда он, будучи мелким, оставлял что-то в своей комнате неубранным на место, его отец выбрасывал это в форточку со словами: "Пусть казахские дети поиграют".

Я, как мне казалось, хорошо мог прочувствовать этот момент. Потому что, когда я сам был мелкий и что-то не убирал в своей комнате, мой отец сгребал всё это в мусорное ведро и велел мне самому выносить всё это на мусорку. Что бы это ни было. Логику отец при этом озвучивал такую: "Если что-то не лежит на месте — это что-то ненужное. Что-то ненужное — это мусор. Мусор надо выбрасывать".

Однако любви к порядку он мне так и не привил. Хотя бы потому, что в его собственной комнате всегда множество всего лежало не на местах. Отец Саши, видимо, достиг на этом пути большего — Саша искренне болезненно реагировал на беспорядок, но, как я уже уже говорил, всегда старался быть корректным и аргументировать.

Но один раз он не выдержал и что-то, я уж не помню точно, что, оставленное кем-то из нас где-то там, где не стоило оставлять, выбросил в форточку. Забавно, что сделал он это со словами: "Пусть казахские дети поиграют". Ещё забавнее — что под нашей форточкой был внутренний двор штаба, территория роты связи, дело происходило на Дворцовой площади Санкт-Петербурга, и я почти уверен, что в роте связи, даже если этих ребят и можно было считать детьми, родом из Казахстана не было никого.

В ближайшем магазинчике покупательница продавщице:

— Так, мне моих сигарет две пачки, моего сыра брусочек и-и... мандаринки есть?

— Бананы ешь, — неожиданно отвечает продавщица.

— В смысле? Не поняла...

— Бананы ешь, — говорю, — чего ты не поняла? Мандаринки все съели уже. Новый год же.

— Может, яблочки есть?

— Я тебе говорю: ешь бананы.

— Да не ем я бананы.

— Ну ходи голодная тогда. Или колбасы возьми.

— Зачем колбасы?

— Ну чтобы голодной не ходить. Вот, сервелат хороший. Одну палочку или две?

— Одну... Подожди! Какой колбасы?! Не надо мне колбасы!

— Ну тогда голодная ходи, как хочешь. С Рождеством тебя.

На входе в "Красное и белое" сталкиваюсь с женщиной. На автомате делаю полшага назад и в сторону, открывая дверь и показывая свободной рукой, мол: "Прошу вас, проходите".

А она вдруг смотрит на меня эдак смущённо и говорит:

— Блин, выглядит так, будто мне нужнее...

По вечерней улице идут двое мужчин пенсионного возраста. Один говорит:

— Об этом надо думать философски.
— Это как? — спрашивает второй.
— Философски, — повторяет первый.
— Это я понял, — говорит второй, — Но это как?
— Философски, — ещё раз повторяет первый.

Кстати, о пропусканиях вперёд и прочих знаках внимания, оказываемых незнакомым женщинам и другим диковинным существам.

Когда был в армейской учебке, там честь отдавали друг другу чуть ли не вообще все. Вплоть до того, что курсант курсанту. Только старослужащие солдаты роты материального обеспечения не отдавали честь никому.

Потом, когда был в Алакуртти, там даже патрулю и лично комдиву почти никто честь не отдавал. Только мы, прикомандированные из учебки, отдавали честь офицерам, если те были при погонах. Большинство офицеров там тогда ходили в бушлатах безо всяких знаков отличия.

Когда оказался в штабе Ленинградского округа, там полковники бегали туда-сюда постоянно сотнями, все были постоянно, мягко говоря, заняты и без головных уборов. Там ритуал отдания воинской чести практически не применялся. Не до того было. Если видишь, что идёт по коридору офицер в фуражке и каждому встречному козыряет, значит, это командированный, можно как-нибудь над ним подшутить. Например, сказать, что всех командированных срочно ждут в аудитории 4605 на минус третьем этаже и командующий уже начинает выходить из себя.

Но вот генералы даже в коридорах штаба были не очень частыми птицами. И некоторые штабные, я в их числе, встретив в коридоре генерала, уступали тому дорогу, делая шаг в четверть оборота назад и в сторону, на, так сказать, обочину, одновременно вытягиваясь во фрунт и лихо щёлкая каблуками. Этого никто не требовал, за это даже слегка журили, но это было прикольно и весело, поэтому продолжало жить.

И вот прошло с тех пор лет 15, если не 20, я иду по Москве в оранжевой расписной рубахе, джинсах, огромных тяжёлых оранжевых кроссовках, думаю о чём-то своём и вдруг понимаю, что тело моё на автомате делает шаг-четвертьповорот на обочину и, щёлкая каблуками, вытягивается во фрунт. Блять, что такое? А, генерал мимо идёт...

И ещё прикольная история из тех же времён. Буквально рядом с местом моей армейской работы в Питере было здание офиса банка, кажется, "Лионский кредит". Невский, 12, если я правильно помню. Вдоль его фасада постоянно курсировали двое охранников в униформе. Т.е. их было больше, но в каждый конкретный момент двое. И я, когда проходил мимо них в форме, всякий раз им приветственно козырял. Они поначалу дико на меня косились, но потом приняли игру и тоже стали отдавать мне честь.

Через некоторое время они стали козырять мне, даже если я шёл мимо в штатском. Я в ответ улыбался и кивал.

Девушки и компании поддатых и обкуренных хипей, с которыми я там проходил в выходные, всегда очень удивлялись, почему мне отдают честь охранники банка на Невском. Я в ответ скромно пожимал плечами.

Стою сегодня утром возле кассы в гастрономе, выставляю на ленту всякое из корзины. Кассирша пробивает. Магазин пустой, почти никого нет. Вдруг подкатывает женщина с тележкой, становится за мной, стоит секунды две, а потом спрашивает у продавщицы:

— Вы не работаете?

Кассирша показывает ей товар, который как раз собирается отсканировать.

— Работаю.

Ещё через пару секунд женщина повторяет:

— Так вы не работаете?

— Работаю. Сейчас вот мужчину отпущу, потом вас.

— Ну то есть не работаете?

— Э-э... Женщина, если вам срочно, вон кассы самообслуживания все свободны.

— Ну то есть не работаете, да?!

И покупательница, толкнув свою корзину прямо в меня и гордо подняв подбородок, пошла к выходу из магазина.

В три часа ночи звонок: трёхзначный страновой код и после него пятизначный номер. Беру трубку, а параллельно гуглю, что за деревня. Ага, Тувалу... Известное пристанище всякого цифрового скама.

— Денис Николаевич? Это главный офис вашего мобильного оператора, "Мегафона"...

— И давно главный офис Мегафона в Тувалу?

— Что? Где? Вы о чём? Вам с Москвы звонят...

Не удержался, заржал. Бросили трубку.

Таксистка говорит с кем-то по гарнитуре:

— Ходит... И на подготовку ходит, и на рукопашку его отдали... На рукопашку. Рукопашку. Рукопашный бой. Ну это когда кулаками машут. Для физкультуры, ага... За подготовку сама плачу. А за рукопашку мне Дина сказала: "Пусть Олег заплатит". Ну я ему позвонила, говорю: "Хочешь заплатить?" А он: "А сколько?" Я говорю: "Три шестьсот". А он: "А когда надо?" Ну я говорю: "Вот прямо завтра и надо". А он: "А у тебя сейчас есть?" "Ну есть". "Ты, — говорит, — заплати сейчас, а я тебе двадцать пятого переведу". Но я по голосу слышу, что он пьёт. А значит не переведёт. Да ничего... Я не голодаю. Работа есть — и слава богу. А вы сами как? Не болеете?

Поговорив, на светофоре оборачивается ко мне:

— Вы извините. Свекровь звонила. Когда мне ещё с ней полялякать? Когда я работать заканчиваю, она уже спит. А родной же человек, надо общаться.

Еду в такси. Остановились на светофоре. Машина справа сигналит. Водительница смотрит в зеркало заднего вида. Машина справа сигналит опять. Водительница оглядывается назад. Кашляю, киваю вправо. Она улыбается, открывает окно. Водитель той машины тоже открывает. Они здороваются, обмениваются дежурными любезностями, потом она спрашивает:

— А что это ты не обклеенный?

— А зачем мне это надо? — вопросом на вопрос отвечает собеседник.

— В одном парке работаем, — объяснила таксистка, когда опять поехали. — Смотрю, у него на машине одни шашечки. А я всю обклеила. Брендирование, чёрт его побери.

— А машина, — спрашиваю, — ваша?

— Я под выкуп взяла. И обклеила всю, как попросили... Дура... Потом всё обдеру — а как этот клей убирать? Он такой противный. Ни одно средство его не берёт.

— Маслом, — говорю, — оттирается. Подсолнечным.

— Да? Не знала. Запомню... Я раньше уборщицей работала. На заводе. Но денег мало. Пробовала на трёх работах... Взяла ещё офис один и одну эту... не типографию, а рекламную... как её? Не знаете?

— Агентство?

— Да нет... Или да? Да какая разница! Знаете, кажется, ну чё там? Метнулась туда, помыла, метнулась сюда, помыла... Делов-то... Два месяца выдержала. Очень устаёшь от этой беготни. Ну я подумала, бросила это всё и пошла таксовать. Не прогадала: здесь и проще, и денег больше... А когда первый день работала... Знаете, я перед этим долго не водила, а тут как поехала... А вечером машину глушу, а мне кажется, что мотор работает. Я ухо к ней прикладываю — тихо. Выпрямляюсь — будто работает. Минут десять от неё отойти не могла. А потом дома на стул села, а у меня под ногой будто педаль, а в стуле мотор работает. Еле уснула в тот день. У меня даже в кровати мотор работал.

Покупатель в мясной лавке, с акцентом:

— А чо это — написано, что мясо халяль, а оно со свининой лежит?

Продавец, бородатый и тоже с акцентом:

— Ну и чо, что лежит? Оно же с ней не женится!

В гастрономе одна кассирша рассказывает другой:

— Представляешь, говорила по телефону, а мужчина бутылку виски покупал и пакет сока. Я по телефону говорю, что хочу всё бросить и забыться, а он мне кивает так, на бутылку, и говорит: "Ну пойдём. Забудемся". Я аж покраснела.

— И чего? Не пошла?

— Ну конечно не пошла! У меня же смена. И ещё это... муж.