Иду вечером, по темноте уже, по мостику через Ташлу, вдруг слышу слева громкий такой всплеск, будто крупная рыба хвостом плеснула или очень большая лягушка с берега в воду плюхнула. Однако 17 ноября, температура воздуха плюс семь, так что какие нафиг лягушки. Про рыбу я вообще молчу: её здесь по определению быть не может.

Выглядываю чисто из любопытства через перила — и вроде внизу человек по руслу идёт. Посветил фонариком — точно: мужчина, глубже чем по колено в воде (судя по температуре воздуха, в очень холодной воде), в руке импровизированный посох из ветки. Когда я его осветил, остановился, прикрыл глаза рукой, смотрит вверх.

— Эй, — говорю, — ты там в порядке?
— Я, — отвечает, — вообще хуй его знает, где я.
— Тебе, может, — спрашиваю, — помощь нужна?
— А нихуя, — говорит, — у меня телефон есть.
— И хуле, — говорю, — что у тебя телефон?
— А если мне нужна будет помощь, я, блядь, позвоню.

Вечером со стороны здешнего "женского клуба" на табуретках у забора доносятся голоса, штук шесть или семь:

— Бензин...
— Бензин!..
— Ну бензин же...
— Да что вы мне бензин?! У меня бензина у самой полный бензобак! Не только бензин. Что-то ещё... Мазут, вот! Бензин, мазут... и ещё...
— И ещё удобрения!
— Да ну как? Не-е... Ну как удобрения из бензина? Ну вон полей что-нибудь бензином — посмотришь, что будет!
— Да не из бензина, а из нефти. В ней же не только бензин. Бензин вынимают, а из того, что осталось, делают мазут и удобрения.
— Удобрения не из нефти, а из газа.
— Из какого газа?
— Из обычного, который в конфорке.
— Из бензина!
— Я тебе говорю — из газа!
— Да как из газа удобрения? Газ, он же... он же газ. Его из трубы выпустил, и... А удобрения твёрдые.
— Из газа делают, точно.
— Да ну как из газа? Ну он же...
— Химия, балда ты! Химики делают. Химически.
— Вот я и говорю всё время, что удобрения эти ваши — химия одна.
— Это полезная химия.
— Полезная химия? Ха-ха... Полезная химия?!
— Ну бывает же полезная химия. Зачем вон комбинат в Невинке? Для вреда, что ли?

Ща нам расскажут, как регенерировать. Приготовились.

У обочины улицы без тротуара стоит девочка лет одиннадцати, с самокатом и в блестящих оленьих рожках на шапочке. К ней стремительно широким шагом приближается женщина. Женщина на ходу громко говорит:

— Алина! Алина, ты что — распаковала новогодние подарки?! Ты с ума сошла?!
— Я только свой распаковала, — отвечает девочка.
— Ну ты что?.. — женщина уже подошла к девочке и говорит тише. — Ну как же так? На Новый год все распакуют подарки, будут радоваться, а как же ты?
— Ну мама! Я уже радуюсь! Зачем ждать, чтобы радоваться?

И точка.

— Это что за порода? На таксу похожа.
— Такса и есть.
— Такса с кем?
— Со мной.
— Нет, в смысле с кем помесь? Со шнауцером?
— Ни с кем. Чистокровная такса.
— А почему такая лохматая?
— Зимняя.

Отсюда: https://bit.ly/3icP4AN

Он думает.

- Что у вас на истории?
- Всеобщая.
- А история Люксембурга была?
- Была. Два урока.
- Всего два?
- Ну что тебе, мама, сказать... Похоже, не вляпывался Люксембург в истории…

Мама жарит сырники и рассуждает вслух:

— Вот когда следишь за ними, никак не поджариваются, а стоит на несколько секунд отвлечься — и сразу чёрные, как цыгане... Вернее, теперь, наверное, надо говорить: "как негры". Раньше-то никаких негров не было, чёрными цыган называли, потому что у них волосы чёрные... Меня, кстати, тоже цыганкой называли. Из-за волос. Ну и смуглые они были очень. Вот нынешние цыгане, кстати, уже не такие. Такие же белые, как и все. Может, это никакие уже и не цыгане.

На нижней ветке фруктового дерева, растущего возле аптеки, висит хорошая такая внушительная косица разных проводов. Возле стоит мужчина лет семидесяти—восьмидесяти с обширными седыми усами, топорщащимися на полкорпуса впереди него самого, и вертит в руках конец одного провода — с коннектором VGA. Я невольно залюбовался этой картиной, а он увидел, что я смотрю, протянул в мою сторону VGA-коннектор и говорит:

— О! А не знаешь, этот штекер — для чего?
— Для монитора, — говорю.
— Сердечного?
— Компьютерного.
— А... Ну... Для игрушек, типа?.. Не, ну мне это не надо...

И смотрит на меня так, будто я должен ему что-нибудь разрешить или запретить. А потом встрепенулся так и говорит:

— Не, ну я всё равно заберу. Смородину подвязывать.

И опять подбросил подбородок в мою сторону:

— Хочешь половину?
— Нет, спасибо.
— Тогда я все заберу. А то хуле...

Мама рассказывает, как несколько лет назад работала в саду и слышала, как соседка кричит мужу:

— Анатолий, зайди в залу!

А тот отвечает:

— Щас! Только кофа допью!

— Какое кофа? У нас его отродясь не водилось!

— А зала у нас, значит, водится?