— Ну, в следующий раз!

— Следующего раза здесь не бывает…

Тут позывные «Могила» и «Пенсия» уже никого не удивляют. А на мой вопрос: «какой год был самым тяжёлым?» отвечают философски: «Как сама-то думаешь? Дело не в том, когда контрнаступ или ещё что, дело в том когда потерял кого-то. В первый год войны друга, а во второй – сын без вести. Вот и думай, какой».

Эту войну вывозят разные люди, по очень разным причинам оказавшихся в зоне боевых. Сегодня один доброволец поделился мыслью, что 50% – приходят по несчастье в любви. И тут же рассказал историю про бойца с Чукотки, настоящего чукчи, который приехал воевать.. потому что нужно было купить снегоход – а он стоит 1,7 миллиона.

И воевал хорошо, честно. Раненых вытаскивал, «измену» не сдавливал, и про причины не врал.

А есть ещё… не альтруисты даже, а скорее те, кому война - главное дело. То есть молодые.

Один боец рассказывал, что во время первых сражений в 2022 и появления первых «500-ых» все «нормальные» парни очень стали бояться…что их заподозрят в желании «запятисотиться».
Поэтому даже с очень тяжелыми ранениями многие продолжали сидеть на самой передовой:

– Когда борт эвакуации уже уходил, я вижу :сидит мой кореш с тяжелой контузией, непрекращающейся рвотой и перебитой рукой – и судя по всему вообще никуда не собирается. Я к нему. А он мне: «Как думаешь, а если я сейчас уеду на больничку, не подумают, что я струсил»?

… К чему я это. Недавно спросили, почему мне захотелось на войну, а я ответила, что исключительно из-за людей. А что в других местах людей нет? Есть, только война – это Китеж-град, город который может исчезнуть в любой момент, забрав с собой тех, кто его населяет.

Неважно, зачем мы все сюда приехали. Важно, какими мы здесь стали.

Экстремальная экскурсия по дороге из Часов-Яра

Пока большинство граждан готовится к новогодним поездкам, наши бойцы на фронте показывают, что настоящие приключения – это не экстремальный горнолыжный спуск, а обычная доставка провизии на позиции. А главное – с пользой!

Польская мина, немецкая граната, импортный РПГ-22 – вот такие экспонаты можно увидеть в музее трофеев под открытым небом, который теперь круглогодично работает на всей линии соприкосновения. Небольшую экскурсию по нему провели специально для @wargonzo бойцы с Часовоярского направления.

Даже в том небольшом включении от парней можно почувствовать атмосферу фронтовой дороги под прилётами и минами.

@wargonzo

А сегодня день подписания Беловежского соглашения о распаде СССР. И в эту же дату для нас закрывается Сирия – получается более чем символично.

До сегодняшнего дня на вопрос: «Что будешь делать после СВО?», молодые бойцы, как и молодые военкоры отвечали одинаково: «Полетим в Сирию»!

Больше так говорить не сможем. А уже опытные воины вряд ли будут гордо называть в списке своих «горячих точек» Пальмиру. Потому что всё определяет финал.

Как легко всё отменить. Будто ничего и не было.

Ни героической гибели летчика Романа Филиппова, подорвавшего себя и боевиков, которые сегодня стали «законной оппозицией», ни самолета с ансамблем Александрова и Елизаветой Глинкой, ни вагнеров, «которые танцуют в Пальмире и сейчас подъедут».

Особенно страшен такой слив недавних Побед и памяти героев, когда смотришь на этот беспредел изнутри другой войны.

Потому что предательство имеет свойство повторяться. И пугает скорость.

P.S. Теперь уверена, что Пригожина и вправду больше нет в живых. Дядя Женя ни при каком раскладе не отдал бы Сирию, и если мог неожиданно воскреснуть и всех спасти – то там.

Но – нет.

Парадоксы жизни в России

С художником из Сочи катались на днях в Васильевку – он в этих краях впервые. Нам сказали не ездить через Токмак, но мы почему-то именно через него и поехали.

На самом деле, всё было штатно, кроме разве сгоревшей свежей машины на обочине.

Но Дениса поразила эта желтая и очень бодрящая табличка перед опасным участком дороги, которую я, кстати, тоже вижу впервые: «Дроны убивают – прибавьте скорость».

Оказалось, у них в Сочи, где начинается серпантин, такая же желтая табличка. С таким же изображением дрона. Только она про другое: там дроны контролируют выезд на встречную полосу.

Забавно, как всё рядом.

Как у Цоя: «Что тебе нужно – выбирай»

Три Юли

Просто так совпало, что их в подразделении три девушки на одном ПВД. И все Юли.

С ними ещё дедушка живёт, ему – 65, но он тоже заключил контракт. У него сын в этих местах погиб – не смог остаться дома. А военкомы не смогли отказать. На пятый раз.

Судьба у всех разная. У старшей Юли громкий голос, потрясающий юмор и артистизм – за пародирование подглядывающей бабки-соседки её бы в театральный взяли.

У неё в этом подразделении муж два года назад погиб – только на днях смогли тело забрать. Это у Зверофермы Марьинской – ставшей роковой и для меня через судьбу одного знакомого, который выносил из того ада по отдельности руки и ноги бойцов, пытаясь найти своего сослуживца – чтоб хоть что-то захоронить.

Два года уже, а контракт Юля подписала только месяц назад – хотя решение приняла в тот же день: дела надо было домашние закончить, детям всё объяснить.

Впрочем, она про это не любит рассказывать. Про детей – охотнее. Я спросила, что будет, если и дочка воевать захочет?

Юля задумалась:

– Отговаривать не стану, но всё объясню. Как с курением тогда, когда в 17 увидела, что она курит. Я её в музей анатомический сводила, показала как органы курильщика выглядят, всё по полочкам разложила.

– И как – курит?

– Ой, да конечно!

И да, про бабку-соседку, конечно, рассказывает с удовольствием, на моё предположение о мотивации старушки подглядывать за их домом, ответила резонно:

– Ты просто не понимаешь, ты же ещё бабкой не была.

Две другие Юлии совсем молодые, без травмирующего опыта – зато с опытом сложностей попадания женщин на службу – их развернуть пытались, когда они уже прибыли. Ага, не на тех напали.

У девочек на ПВД, как говорят в батальоне, залипательная кухня – заедешь, не выйдешь – больно душевно. Про подразделение они сами шутку придумали: «у нас семья неблагополучная, но веселая».

Хорошие девочки, таких бы в каждое подразделение – воевать легче. Парни подтверждают.

Познакомились на днях с семинаристом, который подписал контракт. Но чтобы не лишаться возможности продолжать духовное образование пошел в…сапёры. Это же не стрелять.

Они со штурмовиками вместе идут – разминировать. А иногда и первыми.

Мне его мысль одна понравилась:

– Все смеются, когда о традициях говорят, а без традиции на войне не выжить. Традицию в общем смысле имею в виду. Война - это хаос, нужно иметь хоть какой-то свой внутренний малый порядок – а он в традиции. Традиции молиться. Традиции поститься. Традиции связываться с родителями. Без этого погибнешь.

— В том доме заживо сгорели трое детей, а их мама по случайности осталась жива. А почти на соседней улице жила кума этой женщины и тоже – мама трех детей. Они там так и жили, пока к ним не прилетело - все живы, слава Богу.

После этой истории меня деликатно попросили не рассказывать ужасы. Я подумала, что это от недоверия ко мне, а оказалось – посто слишком пугающе.

Блин. Ну это ж правда. Донецкая.

Очень боюсь, что привыкание к страшному у меня случилось.

Когда мы с коллегой ходили весной в Бердычи, и видели вдоль дороги тела погибших( и противника, и наших), по которым уже даже ездили танки, а убрать их было нельзя – дроны кружили…Это было страшно, да. Тогда так казалось. Но по факту страшным оказалось другое —
из героев нашего репортажа уже двое – 200, один без вести и один – 300.

Еще страшнее – это наши шуточные видео, которые мы снимали с бойцами в тот день.

Нас тогда в сапёры посвящали, мы что-то взрывали, командир группы светло улыбался, показывал видео бойца, который до войны фото занимался, и теперь по дням рождениям сослуживцам сюжеты монтировал.

Через пару недель этот боец был отправлен на разминирование участка, где стоял пулемет врага. Командир не хотел его туда пускать, но сверху настояли. Он сразу погиб. А на следующий день командование решило, что этот участок разминировать не надо. Внезапно.

Ещё через несколько месяцев погиб и сам командир со светлой улыбкой. Это все непоправимое.

В бесконечно далёком апреле 2022-го мы с Никитой Цицаги боялись, как бы наши мамы не узнали, что мы ездим в Мариуполь. Это прям был страх номер один. Господи, какая ерунда!!! Когда впереди – встреча с мамой Никиты после гибели Никиты у Никольского монастыря – совсем недалеко от Мариуполя.

Будто сто лет прошло. И на том нашем фото с бойцами в Марьинке – я теперь одна цела-невредима.

Не знаю, чего бояться. Всегда есть что-то – что ещё хуже.

У меня один друг как то обмолвился: «Зато если на войне, то я умру счастливым»

А другой человек, штурмовавший Мариуполь и вообще повидавший, парировал: «Я много раз видел смерть близко, и никто…никто из умирающих не был счастлив. Даже при полном осознании, что прожил хорошо. Это всегда страшно, больно и безумно горько».

Никто не счастлив на войне, это аксиома. И никто не бесстрашен, это тоже аксиома. Просто… знаете, какое место на передовой бойцы считают самым безопасным? Непосредственную линию соприкосновения с врагом – когда переговоры противника слышно. Почему? Снаряды тогда летят точно через тебя, ближе – смысла нет, заденут тех, кто стреляет. И ты – невидим для смерти.

С войной как общим понятием тот же принцип. Когда к ней совсем вплотную – ты будто уже недосягаем.

А чем ты от неё дальше – тем страшнее.

Одна моя подружка детства уже стала мамой. Ходит гулять с дочкой на площадку. Ещё слушает передачи про воспитание детей, делится:

– Дети до трёх лет они живут каждый в своем мире. Даже в песочнице они играют вроде как вместе, но на самом деле – каждый сам по себе. У них отдельные игры и это только видимость общности.

Потом задумывается:

– Вроде как и не про детей сейчас совсем рассказала..

Люблю девчонок за их наблюдательность.

Вот такой текст подучился у меня весной об отряде БАРС-11, которых очень люблю и у которых всегда интересно:

— Дизайнер 300!

— Как 300? Что случилось?

— Говорит, прогуляться пошёл.

Командир удивлённо оборачивается на нас, зажав рацию пальцем. Погулять по линии ЛБС в нескольких метрах от противника – это, действительно, оригинально. И очевидно, что нормальную отмашку парни ещё просто не придумали.

Потом версии ранения стали меняться: от тайной встречи с кем-то до необходимости отойти по нужде.

Разбираться было некогда, к командиру в это же время прибыли разом и новое пополнение бойцов, и батюшки с гуманитарными ништяками для подразделения. Было принято решение соединить встречу новоприбывших парней и речь священника. Как раз новеньким полезно. Но первым слово взял командир:

— Не буду врать, что не страшно. Страшно. Поэтому в бою есть только два спасения. Либо представлять, что это тренировка и вести себя как на учениях, не думая о смерти, либо...считать, что ты уже мёртв. Принять за аксиому, что ты уже выбрал смерть, и, хоть звучит парадоксально, с таким настроем проще выжить.

Ребята переступают на месте. Они все первоходы, как их здесь называют, одеты по-разному, многие закашливаются — успели простыть. Почти все просят крестики и соглашаются на общую исповедь, когда батюшка читает грехи, многие смиренно кивают головой, узнавая свои. Единицы решаются задать сокровенные вопросы, которые могут показаться наивными, например: «От чего крест почернел? Это значит грехов у меня много или умру скоро?». Батюшка пытается скрыть улыбку:

– Это значит – ты тренируешься хорошо. Потеешь сильно, вот и чернеет. На мой крест посмотри – тоже самое.

Впереди у парней несколько дней на акклиматизацию. Сейчас их повезут в баню – там проще знакомиться. А командир отходит опять к рации — на связи тот самый Дизайнер. Командир молча слушает, постепенно выражение лица меняется с сурово-расстроенного на..светло-печальную улыбку. Раненый Дизайнер совсем не гулял по позициям, он полез доставать нашего 200-го, которого уже неделю не могли вытянуть. Бойцу показалась, что пролезть по начинающимся сумеркам — хорошая идея, вот только в свой план решил никого не посвящать. Командир привычно отчитывает парня, но видно — не сердится, окликает священника :

— Батюшка, а знаешь, куда его ранило? В ягодицы! Это Господь хорошо придумал: рана нетяжёлая, потому что инициативу-то проявил правильную, а вот за то, что не согласовал - наказание!

Немного о национальном вопросе

Хирург приемного отделения рассказ бойца передал, которого на днях оперировал:

– Лежу, рана кровит, пить жутко хочется, где бой, где наши – непонятно. И слышу вдруг речь! Русскую!

Только легче не становится. Как понять – наши или хохлы? Они ведь даром, что хохлы – говорят-то по-русски, особенно если прижмёт. Молчу. Терплю. И вдруг распознаю – речь бурятов!

И сразу отлегло. Позвал на помощь. Буряты только у нас же. Никогда не думал, что так обрадуюсь этому языку.

Вот так начинается братство народов, про которое мы скоро под бой курантов петь будем. Без пафоса, но по сути.

– Какого попугая, Никита!? Там не могло быть попугая!

– Говорю тебе, кажется мы там оставили птицу! Может, вернуться?

Это наш ночной разговор с Никитой Цицаги после поездки в Никольское. Мы забирали с волонтерами тогда бабушку и дедушку, у которых погибла в Волновахе дочь, и они ехали усыновлять внука. Собак брать было некуда – их просто отвязали. Но – Никите показалось, что мы оставили там попугая – будто бабушка про него обмолвилась, что-де, как птица выживет на холоде.

Не было там попугая никакого, как выяснилось потом. Но сама деталь очень важная про Никиту. Мы привезли отличнейший, жирный материал, а он не могу уснуть – думая про птицу.

В нескольких метрах от того места он потом и погиб. На пути в монастырь. В который мы с ним собирались приехать пожить с осени 2022-го. Каждый раз собирались. Но поехал он один.

Сегодня день памяти погибших журналистов. И ровно полгода со дня гибели Никиты Цицаги.

Дико странно читать твое имя в этих постах памяти. В списках павших.

Вообще конечно твоя история из современного эпоса, красивая и печальная как про Икара. Бесстрашный мальчик, который был в боях за Мариуполь, а погиб недалеко от него через пару лет – фронт здесь долго был недвижим. Ехал в монастырь, зная что риски : 50/50. Господи, 50/50, это же ни о чем, отдать жизнь за возможность еще раз сделать то, что должно.

Много уже воспоминаний про него было. И как он мотался в обстреливаемый Спартак на скутере, и как хотел завести котенка, спасенного в Марьинке, как с Аней Долгаревой спасал бабушку из Мариуполя.

Мне очень запомнился наш выезд к разведчикам в Марьинку.
Мы тогда немного сплоховали и в разговоре с командиром проболтались, что знаем о взятом накануне пленном. Это нам бойцы по дружбе сказали, мы не думали что это секрет. А оказывается, это военная тайна. И командир был жутко недоволен и требовал от Никиты – кто именно нам рассказал про пленного.

- Никита, давай, по-мужски скажи мне – кто тебе сболтнул. А то это будет твой последний выезд.

– Брат, если я скажу – это и будет именно что не по-мужски.

На него махнули рукой. И конечно это был не последний выезд Никиты к ним, потому что он все сделал по-мужски. Однажды чуть с мерзавцем одним не подрался – не дали. Это было круто уже потому - что Никита не драчун.Восхищаюсь тобой, коллега.

Я вот не знаю, не против ли ты, что я рассказываю эти истории. Но как тебя теперь спросить.

Сегодня в Никольском монастыре возрождается жизнь. Туда теперь ездят все. Ну что ж. Это все равно не то, что ты хотел. Тебе нужно было быть с монахами в трудные дни. Тебе везде надо было быть в трудные дни. Ты в них и остался.

Я точно знаю, что мы встретимся. Мне очень надо тебе кое-что объяснить. А рассказать особо нечего. На днях голубей убило, про которых ты сюжет делал. Дедушка - их хозяин, отпустил из голубятни 5 выживших.

Так и не могу подавать о тебе записки за упокой. Я понимаю, что тебя нет. Но не настолько же нет, чтобы за упокой просить.

Вот такой красавец живёт у бойцов.

Хорош?

Вспомнила один из школьных уроков биологии – об эксперименте над щенками.

Там учёные проверяли влияние отсутствия сна на живой организм. То есть с щенятами играли, их кормили, но…не давали спать.

Через три дня щенки погибали.

Один вопрос – как они смогли??? Маленькие доверчивые существа, которые покусывают твою руку и бегут за мячиком, на твоих глазах угасают. Им просто нужно положить голову и вздремнуть – но нет: ты настырно тормошишь их игрушкой – которая ещё несколько часов назад была подарком,а теперь – пытка.

Потом узнала, эксперимент проводился европейскими учеными, инициатор – женщина.

В России тоже был такой эксперимент. Но, зафиксировав критическое падение показателей, щенкам дали уснуть. Они выжили.

Просто наблюдение.

Чтобы попасть в элитные ряды СС в Германии – было похожее испытание. Щенка отрывали от мамы и отдавали претенденту на вступление: он должен был его выкормить, вынянчить, а в три месяца… убить на глазах у комиссии без острых предметов.

А в этом что-то есть.

Помните, у Чехова был эпизод, где один из героев восклицает: «Выглянешь в окно: а ничего нет! Только кассиры бегут!»

У нас бегать будут курьеры. Такая вот примета времени.

https://yangx.top/Marinaslovo/9753