- Альба, - перебил он её, - я плохой наследник. И князь из меня выйдет никудышный. Меня никогда не интересовала власть и политические игры. Я жил с мыслью о своём долге как о тяжком бремени, от которого невозможно избавиться. Мои тёмные браслеты были невидимы, но от того не менее тяжелы. А теперь их больше нет и уже никогда не будет. Я не желаю править Гарденом. У меня другой путь.

«Живая, живая», - смеялись от радости
во дворце женщины с раскрашенными глазами.
Значит, царское семя цепко.
«Живая, живая», - радовались мужчины с кучеря-
выми бородами на улицах города.
Значит, у царя будет когда-нибудь и сын-царевич.
«Живая, живая», - плакали надрывно вербы, склоняясь к серебристым и черным водам Евфрата.
Раз живет, значит, будет страдать.
Правы были женщины дворца, правы были мужчины города, правы были вербы, склоненные над Евфратом.
Обманулись женщины - смело песчаным ураганом все потомство царя.
Обманулись мужчины
- не всякий наследник становится царем.
Только вербы не обманулись.