Два фото - две линии судьбы

8 июля мы отмечаем День семьи, любви и верности, праздник святых Петра и Февронии Муромских - пример чистой любви и христианского брака.

Сегодня хотим рассказать о двух уникальных военных историях любви: 1945 и 2024 годов.

«Два фото. У меня дома хранится старое фото. На этом фото моя бабушка - старший лейтенант медицинской службы Мачинская Ирина Александровна и дед - капитан Мачинский Петр Иванович после своей свадьбы в 1945 году после Победы. Они молоды, любят друг друга, они счастливы, и они Победители. Прошли всю войну с 1941 по 1945 год. Он спас ее из тифозного барака под Сталинградом. Вынес на руках и выходил. Она ухаживала за ним до последней своей минуты, когда он оглох и почти ослеп в старости от полученной в годы войны контузии. Они были настоящими, и любовь их была настоящая, на всю жизнь.

Теперь у меня есть ещё одна фотография. На ней такие же молодые Тигра и Пират. Она - медсестра медроты, он - снайпер. Встретились здесь, на войне, они молоды и любят.

Прифронтовой полигон гремит очередями и разрывами. Шипение раций инструкторов, рев дизелей танков и БМП. Всепроникающая пыль смешивается с черным дизельным выхлопом и стоит облаками над директрисами. Форма, пропитанная потом и въевшейся пылью, стоит колом и хрустит под пальцами. Солнце палит полигон, выжигая из человека пот и кипятя мозг под касками. И именно об этом: «Пот экономит кровь!»

Маленькая хрупкая медсестра в затянутой масксетями палатке. Стёртые в кровь берцами ноги, порезы и ссадины - игрушки после Рубежного и Кременной. После сотен раненых, бессонных ночей у операционного стола. Воплей, криков, тазов с осколками костей и железа, ампутированных конечностей и кровавых бинтов. У этой кнопки позывной «Тигра». Заигрывания ошалевших от стрельбы и разрывов мужиков разбиваются об острый юмор, да такой, что товарищи потом неделю подкалывают неудачливого жениха. В палатке минимум возможного на фронте уюта. Но это домашний уют, созданный женщиной. Небольшой букет полевых цветов в снарядной гильзе. Большой осколок зеркала над самодельным умывальником.

Он инструктор, снайпер морской пехоты, участвовавший в штурме Мариуполя. Тот, кто, наверное, больше всех здесь знает о войне, ее отвратительном смрадном дыхании. Полюбили ли они друг друга с первого взгляда? Конечно же, нет. Наверное, была какая-то взаимная симпатия. Были и детские попытки демонстративно игнорировать друг друга, бравада перед подругами и товарищами. Ответы на подколки из разряда: «Смеётесь? Зачем мне (он, она). Бестолковый(я). Одни понты». Им было чуть за 20 лет. А потом были бои.

Был бой, в котором он, выдвигаясь на рубеж в очередной раз, «словил» горсть осколков от сброшенного с дрона ВОГа. Была медрота, где она опять увидела его в крови. Был госпиталь, потеря одного глаза, и это в 25 лет. И опять медрота и она. Были цветы, белый плюшевый медведь, кольцо и старшина роты вместо родителей, у которого просили ее руки. И она согласилась. И у меня есть эта их фотография.
Я спросил: «Почему?»
Она ответила: «А как я смогу потом жить с тем, кто здесь не был? Как я смогу думать, что он мой мужчина, о том, кто не видел и не пережил то, что пережили здесь мы?»

Был праздничный стол с тортом. А потом был крик, крик боли соседки по комнате, чей муж, замполит роты, за которым она пошла на фронт, чтобы быть рядом с любимым, ее любимый муж погиб при штурме очередной высоты. Было ее белое потерянное лицо. И они успокаивали ее, как могли, кололи Феназепам и потом провожали домой их двоих, его в цинке и ее черную от боли молодую вдову.

Но они живы! Они любят, они станут семьёй, и если меня пригласят, я почту за честь быть на их свадьбе, потому что они - настоящие, и любовь их - настоящая!», - Сергей Мачинский.

Фонд «Ленинградский рубеж»