Семантические поля и связь <психических> семантических структур по 'разным' основаниям
(хотя это не то, что совсем разные основания, они очень даже понятные по смыслу, просто не подчиняющиеся чисто логической иерархии).
Из: В. Ф. Петренко. Психосемантика сознания. 1988
//Формой фиксации семантических связей являются семантические поля, тезаурусы и т. п. Примером объективного метода построения семантических полей на основе выделения ассоциативных связей значений может служить метод семантического радикала (СР) А. Р. Лурии и О. С. Виноградовой. /// Метод СР относится к числу условно-рефлекторных методик, где критерием семантической близости исследуемых объектов является перенос (генерализация) условно-рефлекторной реакции с одного объекта на другой, семантически с ним связанный. В исследовании А. Р. Лурии и О. С. Виноградовой предъявление ряда понятий (например, // скрипка, мандолина) определенного семантического класса (музыкальные инструменты) сопровождалось отрицательным подкреплением - ударом электротока. Дальнейшее предъявление семантически связанных понятии вызывало оборонительную реакцию, а понятия, более косвенно связанные с подкрепляемыми (соната, концерт и т. п.), вызывали ориентировочную реакцию. Слова, семантически не связанные с подкрепляемыми, не вызывали ни оборонительной, ни ориентировочной реакций. Последние регистрировались с помощью плетизмографа - прибора, позволяющего фиксировать сжатие и расширение кровеносных сосудов мозга и конечностей (пальца руки). Оборонительная реакция связана со сжатием сосудов мозга и сосудов периферии, а ориентировочная - со сжатием сосудов конечностей и расширением сосудов мозга. На основе записи этих реакций строилось семантическое поле объектов, связанных с подкрепляемыми, причем по силе и характеру реакции (оборонительная или ориентировочная) можно выделить центр и периферию этого семантического поля. Генерализация условно-рефлекторной реакции в норме осуществляется по семантическим связям (скрипка - виолончель), а для умственно отсталых - по фонетическим связям (скрипка - скрепка). /// Отличительной особенностью метода СР является то, что испытуемые, как правило, не осознают основание, по которому происходит подкрепление током исследуемых понятий, и выдают реакции на неосознаваемом уровне, образующем, по мнению А. Р. Лурии, фон любого познавательного процесса. Это положение получает дополнительное подтверждение при сопоставительном анализе методов СР и метода семантического дифференциала (СД). Так, в исследовании формирования искусственных понятий путем семантических “срезов” с помощью методик СР и СД было выявлено, что испытуемые могут давать адекватные оборонительные реакции на существенные признаки на неосознаваемом уровне, фиксируемом с помощью СР, в то время как на сознательном уровне при оценке объектов с помощью методики СД эти признаки не выделяются и не осознаются. Таким образом, достоинством метода СР является применимость его для исследования неосознаваемых процессов при категоризации. Метод СР применим для исследования развития значений в онтогенезе, актуальной динамики формирования понятий, в общей, нейро- и патопсихологии. К недостаткам метода СР, по крайней мере в том виде, в каком он используется, следует отнести его малую дифференцирующую силу: в одном семантическом поле оказываются объекты (понятия), объединенные по разным основаниям. /// Семантические поля как методическая парадигма фиксации семантических связей используются в лингвистике в основном для описания однородных содержательных областей (термины родства, цвета, названия животных и растений и т. п.). При исследовании семантической структуры лексики из разных понятийных классов этот способ модельного представления оказывается малоэффективным в силу того, что семантические связи между объектами (понятиями) реализуются по разным основаниям и для описания такой системы значений требуются многомерные модели. Развитие современного математического аппарата - факторного анализа, параметрического и непараметрического многомерного шкалирования, кластер-анализа, алгоритмов распознавания образа и т.
(хотя это не то, что совсем разные основания, они очень даже понятные по смыслу, просто не подчиняющиеся чисто логической иерархии).
Из: В. Ф. Петренко. Психосемантика сознания. 1988
//Формой фиксации семантических связей являются семантические поля, тезаурусы и т. п. Примером объективного метода построения семантических полей на основе выделения ассоциативных связей значений может служить метод семантического радикала (СР) А. Р. Лурии и О. С. Виноградовой. /// Метод СР относится к числу условно-рефлекторных методик, где критерием семантической близости исследуемых объектов является перенос (генерализация) условно-рефлекторной реакции с одного объекта на другой, семантически с ним связанный. В исследовании А. Р. Лурии и О. С. Виноградовой предъявление ряда понятий (например, // скрипка, мандолина) определенного семантического класса (музыкальные инструменты) сопровождалось отрицательным подкреплением - ударом электротока. Дальнейшее предъявление семантически связанных понятии вызывало оборонительную реакцию, а понятия, более косвенно связанные с подкрепляемыми (соната, концерт и т. п.), вызывали ориентировочную реакцию. Слова, семантически не связанные с подкрепляемыми, не вызывали ни оборонительной, ни ориентировочной реакций. Последние регистрировались с помощью плетизмографа - прибора, позволяющего фиксировать сжатие и расширение кровеносных сосудов мозга и конечностей (пальца руки). Оборонительная реакция связана со сжатием сосудов мозга и сосудов периферии, а ориентировочная - со сжатием сосудов конечностей и расширением сосудов мозга. На основе записи этих реакций строилось семантическое поле объектов, связанных с подкрепляемыми, причем по силе и характеру реакции (оборонительная или ориентировочная) можно выделить центр и периферию этого семантического поля. Генерализация условно-рефлекторной реакции в норме осуществляется по семантическим связям (скрипка - виолончель), а для умственно отсталых - по фонетическим связям (скрипка - скрепка). /// Отличительной особенностью метода СР является то, что испытуемые, как правило, не осознают основание, по которому происходит подкрепление током исследуемых понятий, и выдают реакции на неосознаваемом уровне, образующем, по мнению А. Р. Лурии, фон любого познавательного процесса. Это положение получает дополнительное подтверждение при сопоставительном анализе методов СР и метода семантического дифференциала (СД). Так, в исследовании формирования искусственных понятий путем семантических “срезов” с помощью методик СР и СД было выявлено, что испытуемые могут давать адекватные оборонительные реакции на существенные признаки на неосознаваемом уровне, фиксируемом с помощью СР, в то время как на сознательном уровне при оценке объектов с помощью методики СД эти признаки не выделяются и не осознаются. Таким образом, достоинством метода СР является применимость его для исследования неосознаваемых процессов при категоризации. Метод СР применим для исследования развития значений в онтогенезе, актуальной динамики формирования понятий, в общей, нейро- и патопсихологии. К недостаткам метода СР, по крайней мере в том виде, в каком он используется, следует отнести его малую дифференцирующую силу: в одном семантическом поле оказываются объекты (понятия), объединенные по разным основаниям. /// Семантические поля как методическая парадигма фиксации семантических связей используются в лингвистике в основном для описания однородных содержательных областей (термины родства, цвета, названия животных и растений и т. п.). При исследовании семантической структуры лексики из разных понятийных классов этот способ модельного представления оказывается малоэффективным в силу того, что семантические связи между объектами (понятиями) реализуются по разным основаниям и для описания такой системы значений требуются многомерные модели. Развитие современного математического аппарата - факторного анализа, параметрического и непараметрического многомерного шкалирования, кластер-анализа, алгоритмов распознавания образа и т.
п., с одной стороны, и появление современных ЭВМ, с другой, - сделали возможным переход от плоскостных, вернее, от одномерных моделей, фиксирующих центр и периферию семантического поля, к многомерным моделям семантической организации - семантическим пространствам.
14 'элементарных смыслов'.
Из: А.Вежбицка. “Семантические примитивы”
http://kant.narod.ru/anna_w.htm
//В течение семи лет, потраченных мною на поиски элементарных смыслов, число предполагаемых кандидатов систематически уменьшалось. В настоящее время я придерживаюсь мнения, что их число колеблется приблизительно от десяти до двадцати. Вот перечень кандидатов, представляющихся мне наиболее подходящими в настоящее время:
хотеть
нечто
не хотеть
некто (существо)
чувствовать
я
думать о...
ты
представлять себе
мир (вселенная)
сказать
это
становиться
быть частью
В пользу данного перечня свидетельствует то, что все элементы, приведенные в нем, являются общепонятными и твердо укоренились в опыте каждого человека и что с их помощью можно истолковать очень большое число разнообразных выражений таким способом, который интуитивно кажется удовлетворительным как для объяснения значения самого выражения, так и для описания различий и сходств, связывающих его с другими, смежными выражениями и отграничивающих его от них.
Моя гипотеза состоит в том, что с помощью этих элементов (или их эквивалентов в любом другом естественном языке) окажется возможным истолковать все речевые высказывания и описать все семантические отношения, существующие между различными выражениями...
Можно ли действительно обойтись без таких слов, как причина, истина, мужской пол, женский пол, существовать, множество, животное, растение, организм, тело, больше, очень, подобный, тот же самый, равный, начало, конец, мочь, хороший, плохой и живой? А таких, как и, не, если и все? Действительно ли можно свести значения этих слов к каким-то более фундаментальным?
Я полагаю, что можно. Причина, по моему мнению, не может рассматриваться как элементарный смысл, потому что она связана со словом если и может быть перефразирована через это слово (ср. Х было причиной Y — если бы не X, то Y не произошло бы). Слово истина связано со словами думать, сказать и, возможно, также хороший (истинно и ложно представляют собой род оценки, подобно красивому и уродливому). Хороший и плохой в свою очередь связаны с желанием. Тело (тело X), вероятно, может быть истолковано как “нечто, о чем можно думать (думают?) как об X”. Во всяком случае, тело, конечно, представляет собой “нечто”, так же как и растение и животное. Больше и множество связаны с понятием “части”. Если что-то существует, то, значит, о нем может быть что-то сказано [То exist is to be “referable to”]; таким образом, существование связано со словами это и сказать (Кентавры не существуют = Нельзя сказать, думая о чем бы то ни было: это кентавр). Начало и конец связаны друг с другом, так же как хороший и плохой...
Может показаться, что не хотеть составлено из хотеть и отрицания. В главе, посвященной отрицанию, я пытаюсь показать, что это не так; что воля является сложным понятием, основанным на двух простых представлениях: nolo и volo29 и что nolo составляет исходный пункт всякого отрицания.
Думать о... следует отличать от думать, что…: только первое из двух предполагается элементарным; второе, по моему мнению, является сокращением сочетания двух неопределяемых элементов: думать о... и сказать (думать, что…= думая о … сказать, что…).
Становиться является элементарным только в имперфективном значении, которое с некоторыми затруднениями может быть передано по-английски как be becoming. В перфективном значении становиться (стать) является сложным понятием (производным от соответствующего имперфективного значения)...
Я думаю, можно разделить конкретные слова на две различные группы в зависимости от того, может ли быть рассматриваемое слово истолковано (прямо или косвенно) через пятнадцать или около этого неопределяемых элементов. Некоторые слова и выражения не могут быть истолкованы таким образом, по крайней мере в каком-то смысле.
Из: А.Вежбицка. “Семантические примитивы”
http://kant.narod.ru/anna_w.htm
//В течение семи лет, потраченных мною на поиски элементарных смыслов, число предполагаемых кандидатов систематически уменьшалось. В настоящее время я придерживаюсь мнения, что их число колеблется приблизительно от десяти до двадцати. Вот перечень кандидатов, представляющихся мне наиболее подходящими в настоящее время:
хотеть
нечто
не хотеть
некто (существо)
чувствовать
я
думать о...
ты
представлять себе
мир (вселенная)
сказать
это
становиться
быть частью
В пользу данного перечня свидетельствует то, что все элементы, приведенные в нем, являются общепонятными и твердо укоренились в опыте каждого человека и что с их помощью можно истолковать очень большое число разнообразных выражений таким способом, который интуитивно кажется удовлетворительным как для объяснения значения самого выражения, так и для описания различий и сходств, связывающих его с другими, смежными выражениями и отграничивающих его от них.
Моя гипотеза состоит в том, что с помощью этих элементов (или их эквивалентов в любом другом естественном языке) окажется возможным истолковать все речевые высказывания и описать все семантические отношения, существующие между различными выражениями...
Можно ли действительно обойтись без таких слов, как причина, истина, мужской пол, женский пол, существовать, множество, животное, растение, организм, тело, больше, очень, подобный, тот же самый, равный, начало, конец, мочь, хороший, плохой и живой? А таких, как и, не, если и все? Действительно ли можно свести значения этих слов к каким-то более фундаментальным?
Я полагаю, что можно. Причина, по моему мнению, не может рассматриваться как элементарный смысл, потому что она связана со словом если и может быть перефразирована через это слово (ср. Х было причиной Y — если бы не X, то Y не произошло бы). Слово истина связано со словами думать, сказать и, возможно, также хороший (истинно и ложно представляют собой род оценки, подобно красивому и уродливому). Хороший и плохой в свою очередь связаны с желанием. Тело (тело X), вероятно, может быть истолковано как “нечто, о чем можно думать (думают?) как об X”. Во всяком случае, тело, конечно, представляет собой “нечто”, так же как и растение и животное. Больше и множество связаны с понятием “части”. Если что-то существует, то, значит, о нем может быть что-то сказано [То exist is to be “referable to”]; таким образом, существование связано со словами это и сказать (Кентавры не существуют = Нельзя сказать, думая о чем бы то ни было: это кентавр). Начало и конец связаны друг с другом, так же как хороший и плохой...
Может показаться, что не хотеть составлено из хотеть и отрицания. В главе, посвященной отрицанию, я пытаюсь показать, что это не так; что воля является сложным понятием, основанным на двух простых представлениях: nolo и volo29 и что nolo составляет исходный пункт всякого отрицания.
Думать о... следует отличать от думать, что…: только первое из двух предполагается элементарным; второе, по моему мнению, является сокращением сочетания двух неопределяемых элементов: думать о... и сказать (думать, что…= думая о … сказать, что…).
Становиться является элементарным только в имперфективном значении, которое с некоторыми затруднениями может быть передано по-английски как be becoming. В перфективном значении становиться (стать) является сложным понятием (производным от соответствующего имперфективного значения)...
Я думаю, можно разделить конкретные слова на две различные группы в зависимости от того, может ли быть рассматриваемое слово истолковано (прямо или косвенно) через пятнадцать или около этого неопределяемых элементов. Некоторые слова и выражения не могут быть истолкованы таким образом, по крайней мере в каком-то смысле.
Словами, которые в известном смысле не могут быть истолкованы, являются обозначения конкретных “видов” (в самом общем смысле): кошка, роза, яблоко, береза, золото, соль и т. д...
Такие слова, как кошка, роза, яблоко и т. д., я назвала в известном смысле не поддающимися толкованию-экспликации. Но они не являются первичными неопределяемыми элементами в том же смысле, что я, вселенная, это или часть. Они не являются составными частями, из которых построены значения прочих слов и выражений, и не соответствуют универсальным и ясным человеческим понятиям, “которые могут быть познаны сами по себе”.
Я полагаю, что семантическую структуру видовых наименований можно сравнить с семантической структурой собственных имен. Слова Джон и Лондон, используемые по отношению к конкретному лицу или месту, означают просто “человек, называемый Джон” и “город, называемый Лондон”. Дальнейшему анализу должны быть подвергнуты не только слова человек и город, но также и слово называть. Я бы предварительно предложила следующее толкование:
Человек, называемый Джон = человек, думая о котором мы скажем “Джон” (я не уверена, что лучше: мы скажем или скажут).
Значение видовых наименований, вероятно, можно теперь представить следующим образом:
кошка = животное, думая о котором мы сказали бы “кошка”
роза= цветок, думая о котором мы сказали бы “роза”.
Существенное различие между таким именем, как Джон, и таким наименованием, как роза, состоит, по-видимому, в том, что нельзя быть Джоном, если другие люди не будут называть тебя этим именем, тогда как роза является розой и не будучи так когда-либо кем-либо названной. Розы распознаются как розы, хотя их отличительные признаки не поддаются словесной формулировке (конечно, я говорю здесь об обычных людях, способных узнать розу, а не об ученых-ботаниках). Слова бы и который, между прочим, также являются сложными и сами требуют анализа при полном толковании.
Среди слов, которые могут быть истолкованы, находятся названия частей тела, предметов, встречающихся в природе,— море, река, поле, лес, облако, гора, ветер и т. п., продуктов человеческой деятельности — стол, дом, книга, бумага и т. п. и общие названия живых существ — птица, рыба, насекомое, растение, животное и т. д.
Такие слова, как кошка, роза, яблоко и т. д., я назвала в известном смысле не поддающимися толкованию-экспликации. Но они не являются первичными неопределяемыми элементами в том же смысле, что я, вселенная, это или часть. Они не являются составными частями, из которых построены значения прочих слов и выражений, и не соответствуют универсальным и ясным человеческим понятиям, “которые могут быть познаны сами по себе”.
Я полагаю, что семантическую структуру видовых наименований можно сравнить с семантической структурой собственных имен. Слова Джон и Лондон, используемые по отношению к конкретному лицу или месту, означают просто “человек, называемый Джон” и “город, называемый Лондон”. Дальнейшему анализу должны быть подвергнуты не только слова человек и город, но также и слово называть. Я бы предварительно предложила следующее толкование:
Человек, называемый Джон = человек, думая о котором мы скажем “Джон” (я не уверена, что лучше: мы скажем или скажут).
Значение видовых наименований, вероятно, можно теперь представить следующим образом:
кошка = животное, думая о котором мы сказали бы “кошка”
роза= цветок, думая о котором мы сказали бы “роза”.
Существенное различие между таким именем, как Джон, и таким наименованием, как роза, состоит, по-видимому, в том, что нельзя быть Джоном, если другие люди не будут называть тебя этим именем, тогда как роза является розой и не будучи так когда-либо кем-либо названной. Розы распознаются как розы, хотя их отличительные признаки не поддаются словесной формулировке (конечно, я говорю здесь об обычных людях, способных узнать розу, а не об ученых-ботаниках). Слова бы и который, между прочим, также являются сложными и сами требуют анализа при полном толковании.
Среди слов, которые могут быть истолкованы, находятся названия частей тела, предметов, встречающихся в природе,— море, река, поле, лес, облако, гора, ветер и т. п., продуктов человеческой деятельности — стол, дом, книга, бумага и т. п. и общие названия живых существ — птица, рыба, насекомое, растение, животное и т. д.
Слово как электрон: частица и / или волна, объект и / или опыт, есть и / или нет
Возможности ума (и терапии) - не отменять контенты и 'выходить в' реальность, 'прямой опыт' (найти и подарить себе/клиенту 'красную таблетку'), а замечать, под влиянием какого контента я нахожусь, как этот контент 'меня' конфигурирует (ощущения, мысли, эмоции, желания-порывы, я-контенты, ты-контенты, идеи о мире, о своих 'надо' и 'могу'), и отменять 'гипноз' (полную власть) этого контента над собой.
При этом все люди вовлечены в эту деятельность и 'гипнотизируют' и себя и друг друга
При этом все люди вовлечены в эту деятельность и 'гипнотизируют' и себя и друг друга
❤1
Есть птички, которые вынуждены долбить красные камушки и разбивать клювы, потому что они биологически заточены под такой вид стимулов (что-то красненькое и маленькое, лежит на земле, похоже на червяка), он принимается ими за еду.
Наше вербальное сознание заточено под чувствительность к словам, и часто жизнь человека становится похожа на судьбу этих птичек.
Наше вербальное сознание заточено под чувствительность к словам, и часто жизнь человека становится похожа на судьбу этих птичек.
Вещество слов
Человек: говорящее тело
иногда еще:
а) говорящее тело, которое что-то ищет
б) говорящее тело, которое что-то нашло
в) говорящее тело, которое что-то потеряло
а) говорящее тело, которое что-то ищет
б) говорящее тело, которое что-то нашло
в) говорящее тело, которое что-то потеряло
❤1
Вынимать себя как мама-кошка - за шкирку, да, бережно, но верно - из вербальной игры, в которую заигрался мой ум-котенок. 'Переносить' себя из 'там' - 'сюда'.
Иногда для этого нужно найти иголку своего ума в стоге сена, в котором она потерялась.
Иногда для этого нужно достать иголку своего ума из яйца, а яйцо из утки, а утку из леса. А леса здесь нет, я живу в Мытищах.
Иногда для этого нужно найти иголку своего ума в стоге сена, в котором она потерялась.
Иногда для этого нужно достать иголку своего ума из яйца, а яйцо из утки, а утку из леса. А леса здесь нет, я живу в Мытищах.
дорогие подписчики, спасибо 🙏🥳! в моем канале ещё никогда не было 8 подписчиков!
🎉2🏆1🍾1
Из книги:
Петер Надаш. Собственная смерть.
Иллюстрация: Магритт
🍄 Пишет словами о словах и своей клинической смерти. О том, что 'освобождение' от понятийного мышления не разрушает то, что он называет сознанием, а делает что-то наоборот.
//Человек утрачивает обыденное восприятие, хотя, в отличие от врачей, я не сказал бы, что он теряет сознание. Я был в сознании, как еще никогда.
Петер Надаш. Собственная смерть.
Иллюстрация: Магритт
🍄 Пишет словами о словах и своей клинической смерти. О том, что 'освобождение' от понятийного мышления не разрушает то, что он называет сознанием, а делает что-то наоборот.
//Человек утрачивает обыденное восприятие, хотя, в отличие от врачей, я не сказал бы, что он теряет сознание. Я был в сознании, как еще никогда.
❤🔥3
Из книги:
Петер Надаш. Собственная смерть.
//Словно тени планет, давние впечатления витают рядом с тобою.
Окружающий тебя мрак не кажется беспросветным. Ровная темнота просвечена странным, абстрактным, можно сказать, мерцанием. Предметов и силуэтов больше не существует, единственным воспринимаемым объектом остается собственное мышление.
Я был не в том состоянии, чтобы иметь суждения или переживать эмоции, но все-таки понимал, куда я попал.
О Полимния, богиня повествования, пощади, дай переправиться через Стикс без высоких слов.
Я двигался изнутри наружу, ощущая не тягу, не зов, а творящую силу. Поистине, в тебе претворяет себя полнота. Меня уносило. Уносило не из сознания, как бывает при обмороке, а напротив — в сознание. Уносила невероятная силища, которая действовала одновременно внутри и снаружи, так что это различие для сознания стало совершенно не важным.
Я больше не вижу кровать, не вижу дородную медсестру. Главный рубильник выключили. Продолжается
другой фильм. Он парит в пустоте. Единственное, что можно сказать: состояние это чем-то напоминает радость духовных озарений и великих любовных соитий.
Когда-то я знал его, однако в период жизни представлял его не совсем так. Так вот оно что. Могучая сила работает вне и внутри меня, куда- то сдула, всосала в себя, я перестал быть телом, поэтому больше не подключен к эмоциям и рассудку. Примерно так. Я знаю, что сейчас умираю. Но это не вызывает во мне ни радости, ни огорчения. Никаких, прежде знакомых, чувств. При этом я ничего не забыл. Точнее всего было бы сказать, что человеческое время получает вдруг продолжение, раскрываясь одновременно вперед и назад.
Я знаю, что будет происходить, при желании могу видеть, что происходит, и хорошо знаю все, что произошло.
Я переживаю ощущение абсолютной памяти и такое же ощущение пространства. Они как бы вписаны одно в другое. Бесподобное, эйфорическое состояние духовной двуснастности
За неимением лучшего принято говорить, что в момент смерти человек прокручивает в памяти события своей жизни. Честно сказать, он ничего не прокручивает. Просто видит их как на ладони
Это значит, что в момент смерти от нас отделяется то, что и прежде нам не принадлежало. По всей видимости — не что иное, как привязанное к языку понятийное мышление.
Возвращение к изначальному состоянию, в котором нет даже понятийного мышления, ибо нет никаких различий между восприятием и ощущением.
воспринимаешь, что эти части сознания, безотносительно к заурядной истории твоей личности, подключены к обиталищу творящей силы, к некой универсальной структуре, охватить которую не способно, однако, даже чистое созерцание. К сожалению, нет в нашем языке глагола, которым можно было бы описать это решающее событие.
Речь идет о коротком движении, опрокидывании. Откуда- то выпасть и тем самым куда-то попасть.
оторваться, выпасть из единственно мыслимого изначального состояния.
Я опрокидываюсь, переношусь, но куда и во что — об этом я представления не имею.
Смысл этих первопереживаний я постигаю, не прибегая к понятиям, но пользуясь опытом абстрагирования. Что вызывает во мне, говоря языком живых, вселенское изумление. Ибо сие означает, что абстрактное мышление возможно и за пределами понятийного.
Моя мать родила мое тело, я же рожаю собственную смерть.
Взгляд назад вбирает в себя сразу несколько перспектив сознания.
Мой внешний, внерасположенный взгляд, оказывается, всю жизнь сопровождал меня и будет сопровождать и впредь. Освобожденный от физических ощущений, я переживаю себя как душу. Мое же так называемое сознание, которое тоже сопровождало меня всю жизнь и до сих пор, даже за пределами понятийного мира, предоставляет мне богатейшую и упорядоченную сокровищницу философских, социологических, теологических, психологических, антропологических и иных категорий, питалось лишь опытом, который душа черпала в этом мире.
столь ясное сознание — это уж было слишком.
Петер Надаш. Собственная смерть.
//Словно тени планет, давние впечатления витают рядом с тобою.
Окружающий тебя мрак не кажется беспросветным. Ровная темнота просвечена странным, абстрактным, можно сказать, мерцанием. Предметов и силуэтов больше не существует, единственным воспринимаемым объектом остается собственное мышление.
Я был не в том состоянии, чтобы иметь суждения или переживать эмоции, но все-таки понимал, куда я попал.
О Полимния, богиня повествования, пощади, дай переправиться через Стикс без высоких слов.
Я двигался изнутри наружу, ощущая не тягу, не зов, а творящую силу. Поистине, в тебе претворяет себя полнота. Меня уносило. Уносило не из сознания, как бывает при обмороке, а напротив — в сознание. Уносила невероятная силища, которая действовала одновременно внутри и снаружи, так что это различие для сознания стало совершенно не важным.
Я больше не вижу кровать, не вижу дородную медсестру. Главный рубильник выключили. Продолжается
другой фильм. Он парит в пустоте. Единственное, что можно сказать: состояние это чем-то напоминает радость духовных озарений и великих любовных соитий.
Когда-то я знал его, однако в период жизни представлял его не совсем так. Так вот оно что. Могучая сила работает вне и внутри меня, куда- то сдула, всосала в себя, я перестал быть телом, поэтому больше не подключен к эмоциям и рассудку. Примерно так. Я знаю, что сейчас умираю. Но это не вызывает во мне ни радости, ни огорчения. Никаких, прежде знакомых, чувств. При этом я ничего не забыл. Точнее всего было бы сказать, что человеческое время получает вдруг продолжение, раскрываясь одновременно вперед и назад.
Я знаю, что будет происходить, при желании могу видеть, что происходит, и хорошо знаю все, что произошло.
Я переживаю ощущение абсолютной памяти и такое же ощущение пространства. Они как бы вписаны одно в другое. Бесподобное, эйфорическое состояние духовной двуснастности
За неимением лучшего принято говорить, что в момент смерти человек прокручивает в памяти события своей жизни. Честно сказать, он ничего не прокручивает. Просто видит их как на ладони
Это значит, что в момент смерти от нас отделяется то, что и прежде нам не принадлежало. По всей видимости — не что иное, как привязанное к языку понятийное мышление.
Возвращение к изначальному состоянию, в котором нет даже понятийного мышления, ибо нет никаких различий между восприятием и ощущением.
воспринимаешь, что эти части сознания, безотносительно к заурядной истории твоей личности, подключены к обиталищу творящей силы, к некой универсальной структуре, охватить которую не способно, однако, даже чистое созерцание. К сожалению, нет в нашем языке глагола, которым можно было бы описать это решающее событие.
Речь идет о коротком движении, опрокидывании. Откуда- то выпасть и тем самым куда-то попасть.
оторваться, выпасть из единственно мыслимого изначального состояния.
Я опрокидываюсь, переношусь, но куда и во что — об этом я представления не имею.
Смысл этих первопереживаний я постигаю, не прибегая к понятиям, но пользуясь опытом абстрагирования. Что вызывает во мне, говоря языком живых, вселенское изумление. Ибо сие означает, что абстрактное мышление возможно и за пределами понятийного.
Моя мать родила мое тело, я же рожаю собственную смерть.
Взгляд назад вбирает в себя сразу несколько перспектив сознания.
Мой внешний, внерасположенный взгляд, оказывается, всю жизнь сопровождал меня и будет сопровождать и впредь. Освобожденный от физических ощущений, я переживаю себя как душу. Мое же так называемое сознание, которое тоже сопровождало меня всю жизнь и до сих пор, даже за пределами понятийного мира, предоставляет мне богатейшую и упорядоченную сокровищницу философских, социологических, теологических, психологических, антропологических и иных категорий, питалось лишь опытом, который душа черпала в этом мире.
столь ясное сознание — это уж было слишком.
🕊1
Из книги:
Петер Надаш. Собственная смерть.
// Словно бы роясь в мозгу, я не то что не мог обнаружить следов уже знаемого, но даже понять, что, собственно, я ищу.
Пыль, портьеры, ковер — я старался всерьез отнестись к их реальному бытию. Это было довольно странно.
Когда человека насильственно возвращают, он уже ни к чему не причастен. Ни к предметам, ни к людям, ни к собственным знаниям, ни к истории своей жизни, ни к чему.
Остается, правда, чувствительность: например, уколовшись, ты ощущаешь боль, но она тебе безразлична.
Разве что небо, его консистенция, цвет. Контур какого-нибудь растения. Аромат духов Магды, будящий воспоминание о других духах, которыми она пользовалась когда-то. Полет птицы. То есть вещи, с трудом уловимые, а более — ничего. Ничего.
Ты понимаешь, что должен видеть не место той или иной вещи среди других вещей, а сами реальные вещи, как их видят другие. Чувствовать пальцами грубую ребристость шланга от пылесоса.
Еще долго я не решался выйти из дома, мне трудно было воспринимать всерьез реальное бытие вещей, коль скоро, как мне казалось, я понял их естество.
Петер Надаш. Собственная смерть.
// Словно бы роясь в мозгу, я не то что не мог обнаружить следов уже знаемого, но даже понять, что, собственно, я ищу.
Пыль, портьеры, ковер — я старался всерьез отнестись к их реальному бытию. Это было довольно странно.
Когда человека насильственно возвращают, он уже ни к чему не причастен. Ни к предметам, ни к людям, ни к собственным знаниям, ни к истории своей жизни, ни к чему.
Остается, правда, чувствительность: например, уколовшись, ты ощущаешь боль, но она тебе безразлична.
Разве что небо, его консистенция, цвет. Контур какого-нибудь растения. Аромат духов Магды, будящий воспоминание о других духах, которыми она пользовалась когда-то. Полет птицы. То есть вещи, с трудом уловимые, а более — ничего. Ничего.
Ты понимаешь, что должен видеть не место той или иной вещи среди других вещей, а сами реальные вещи, как их видят другие. Чувствовать пальцами грубую ребристость шланга от пылесоса.
Еще долго я не решался выйти из дома, мне трудно было воспринимать всерьез реальное бытие вещей, коль скоро, как мне казалось, я понял их естество.
❤1😇1