#от_подписчика

Конец смены. Утирая пот с подбородка, рождаю мысль гудящей головой: "А ведь это только вторник...". Собственное утомление уже начинает пугать, но давно перестало удивлять.

Пытаюсь смыть усталость и ноющую тревогу техническим душем. Не могу перестать прокручивать в голове слова из песни "Созвон" группы Kick Chill:

Мне бы только доползти до пятницы,
Мне бы только доползти до пятницы,
Мне бы только доползти до пятницы...

Проклятый, не приносящий удовлетворения неблагодарный труд порождает ненависть к работе. Каждый день — день сурка. Каждый раз одна цель — дотерпеть до выходных.

Выходные. Время работы над собой. Целых два дня, чтобы сделать все дела, оставленные на потом. Целых два дня на культурный отдых. Перед самим собой скопилось множество задолженных дел.

Но словно в кошмарном сне, где не получается убежать от преследователя, что-то мешает взяться за дела по-настоящему, по-культурному.

Заставляю себя встать с постели, но получается только с третьей попытки. Встать, чтобы до обеда создавать вид высокопродуктивной деятельности, а потом снова упасть в бессилие, лениво листая ленту в телефоне.

Новости раздражают. Каждая неделя мрачнее предыдущей. От некоторых лиц в новостных заголовках сводит скулы. Опять просыпается зудящая ненависть. Уже ставший бескультруным отдых перестаёт быть отдыхом.

Когда успел стать таким раздражительным?

Ненависть к действительности легко прячется за бытовым раздражением от повседневной рутины. Жертва охоты ненавидит собаку, схватившую её за горло.

Поднимаюсь с постели снова. Это не прилив сил: это понимание собственной потребности помогает пересилить накопленную апатию и работать над собой.

Усилия над собой — это необходимые маленькие части труда над обществом. Волевое усилие, потребность в изменении, — необходимы. Необходимы, чтобы не стать жертвой бытовой, отупляющей рутины.

Необходимы, чтобы изменить действительность.

#красно_мем #old_but_gold

38 веков бессмертия

Тридцать восемь веков назад, когда человек не везде ещё вышел из дикости, писец Син-Леке-Уннинни высекал палочкой на глине историю странствий героя Гильгамеша. Он был царём Урука, он был воином и хорошим другом, он искал бессмертия.

Сидури, хозяйка трактира на берегу моря мёртвых в подземном царстве, говорила Гильгамешу: «Жизни, что ищешь, ты не найдёшь». И предлагала свой ответ на вечные вопросы: насыщай желудок, да будешь ты весел, водой омывайся, гляди, как дитя твою руку держит, своими объятьями радуй подругу — только в этом дело человека.

Герой, видевший смерть своего друга — Энкиду, — дерзал идти дальше и искать бессмертия, как бы показывая, что люди бронзового века не довольствовались бытовым счастьем, что им не чужды были борьба и преодоление. Но даже если бы человек соглашался ограничивать жизнь едой, весельем, любимой семьёй, то ничего бы у него не вышло. Всё это нужно отбирать у природы, у господина, у землевладельца – тогда и сейчас.

Через тысячи лет, когда, казалось бы, природа приручена, люди отказываются от жизни, не доедают, не заводят семьи, не видят, как дети их руку держат. Человечество всё ещё бичуемо эксплуатацией и социальным неравенством.

Эти тысячи лет в классовом обществе, несоответствие «дела человека» и реальных возможностей разрешалось умами людей разными способами. Мещанский путь предполагал всеми силами бороться за уютную сытость, невзирая на окружающих. Раболепный, недалеко уходя от мещанского, утверждал, что лучшие люди не зря имеют своё счастье, и что лучше уж пристроиться носильщиком царя и героя. Эскапистский подход предлагал сместить фокус, удовлетворять не базовые потребности, а жить духовной пищей, подменять еду молитвой, общение — компьютером, детей — котами и тоже не досаждать господам.

Ирония в том, что ещё древние сказители нашли правильный ответ. Гильгамеш хочет накормить своих сограждан цветком бессмертия, потом теряет его и плачет. Однако он начинает радоваться результатам своих земных трудов: стенам из обожжённого кирпича, амбарам, садам, глиняным таблицам в библиотеке. Герой, что искал индивидуального бессмертия, запомнился общественными делами, через письменность и пересказы выжил в общественной памяти.

Так и счастье человека — не только удовлетворение базовых потребностей, но и творческое развитие, избавление от отчуждения — достижимо через борьбу, но не индивидуальную, а общественную. Спустя тридцать семь веков после Син-Леке-Уннинни мудрецы Маркс и Энгельс начертали о том, что лучший мир недостижим переговорами, изменением сознания, бегом за утопиями — но только общественной борьбой.

Теперь они живут в вечности, а мы берём их таблицы, читаем и осуществляем их замысел.

Джастин Мёрфи и «Базированный Делёз». Карикатура на марксизм?

Марксисты постоянно сталкиваются с нападками защитников утратившего разумность миропорядка. Но, поскольку все позитивные основания для сохранения капитализма давно исчерпаны, мы практически не встречаем честной критики не то что марксизма, но и любого левачества.

В мои руки попалась книга «Базированный Делёз» Джастина Мёрфи, современного американского писателя-консерватора. Работа является описанием «сбивающих с толку» идей французского философа Жиля Делёза. Я рассмеялся от некоторых откровений американского автора, который с удивлением обнаружил, что «леваки» совсем не похожи на правацкие woke-карикатуры.

Я не являюсь специалистом в континентальной философии. Тем не менее, вот моё мнение — давайте дискутировать.

О чём же писал Делёз? Говоря простым языком, он критикует капитализм. Объявляя желание продуктивной силой, философ, хоть и многословно, но описывает комплексный характер и иерархичность человеческих потребностей. Также он показывает, что капитализм инициирует в людях невротические состояния, которые ведут к психическому нездоровью.

Введённое философом «желающее производство» с «естественным и социальным регистрами» удивительно походит на единство производства и потребления в марксизме, которые обусловлены естественными и культурными потребностями. А делёзовские «коннективный, дизъюнктивный и конъюнктивный синтезы» похожи на марксистскую цепочку «товар-деньги-товар».

Но в то же время, «дополняя» ортодоксальный марксизм и психоанализ, Делёз отказывается от поиска сущности, заменяет общее и отдельное бесконечной множественностью сингулярностей, а формирование человеческой субъективности считает случайным процессом. Корень фашизма он видит в репрессивности семейной любви. В общем, философ упускает, что на общественное сознание влияют как индивидуумы, так и производственные отношения. Зато Делёз нагромождает столько терминов, что пролетарий не разберётся даже с помощью вагона бутылок.

И здесь консерватор Мёрфи с удивлением замечает, что «левый» Делёз, который «хотел бы видеть власть над собственностью и контрактами более равномерно распределённой», при этом не поддерживал бессмысленные воинственные протесты, теракты, похищения людей и свержение традиционных семейных структур.

Для современных правых политический водораздел проходит по линии «антиномичность – прономичность», то есть, говоря понятным языком, по линии «бессмысленный бунт – порядок». Консервативные "мыслители" за своим циферблатом Лаэртского забыли о классах ещё сильнее, чем (пост)структуралисты, и поэтому постоянно обнаруживают дикую нищету своей философии.

Консерватор шокирован, что Делёз, несмотря на революционные замашки, говорил, что борющиеся группы должны вводить свои правила. Удивительно, ведь люди вступают в борьбу только чтобы пожечь покрышки и ограбить магазины (спойлер: нет).

C другой стороны, вряд ли американский консерватор читал «Государство и революцию», где Ленин пояснял необходимость для революционных сил своего государства и закона. А ведь Ильича за такое тоже можно было бы записать в базированную партию порядка.

Далее Мёрфи ссылается на консервативность родителей Делёза и говорит, что его призывы «становиться меньшинством» не сопровождались репрессивной политкорректностью, поэтому… тоже база.

Здесь мы их оставляем: антикапиталистического постмодерниста, который забыл, как решается основной вопрос философии, но хотя бы старался найти ответы, и базовика, который про основной вопрос философии вовсе не слышал и который чертит политические координаты по косметическим отличиям сельского и городского мелкого буржуа, одинаково уничтожаемых корпорациями.

Моё мнение: уж лучше читать классиков. Ведь поскольку философия партийна, то во времена стагнации капитализма постоянно воспроизводятся различные шизоанализы трампистского логоса, на разбор которых можно потратить всю жизнь. А тем временем массы, которые скоро воспрянут ото сна, нуждаются в боевой теории, а не интеллектуальном онанизме.