Леонид Корнилов

ЗАВЕЩАНИЕ ПАВШИХ

Сгнили флаги. Сменился режим.
И границ пережаты аорты…
Но оставьте нас там, где лежим, —
Нам нельзя отступать даже мёртвым.

Если б даже воскреснуть смогли,
Если б стали бессмертной пехотой,
Мы остались бы там, где слегли
От смертельной военной работы.

И в атаку по ржавым полям
Шли бы в том же, имперском, размахе.
Нету равных могильным холмам.
Русский дух не слабеет во прахе.

Не тревожьте истлевших солдат:
Нам лежать, где война постелила,
Мы привыкли — ни шагу назад,
Нас не может исправить могила.

Мы корнями насквозь проросли,
Но навеки остались пехотой,
Что в глубоких объятьях земли
Мёртвой хваткою держит высоты.

30.03.2015

Хроника освобождения Донецка (Сталино) в 1943 году

Она: «дорогой, я боюсь, что вы не найдете с моим отцом общих тем для разговора».
..Мы с её батей, спустя 3 рюмки

@elpicahielo

Друзья!
Уделив несколько минут интереснейшим опросникам, вы поможете в исследовании живой речи специалистам по русскому языку из Китая:

1. Здесь просят задуматься над тем, кто такой Мастер: https://forms.gle/MhS6QGDV9W6eJHcc9

2. А в этом опросе предлагают порассуждать, что же такое речь https://forms.gle/EMGoEdhSaHsjTsdQ9

Это интересно!

Делитесь ссылками с заинтересованными лицами!

Новая порция хроник от нацбола на государевой службе из Херсонской области.

Говорливый ящик специально для Ледоруба.

— А откуда вы?

Женщина пытливо вглядывается в меня. Она с самого начала диалога заметила полное отсутствие южного акцента, слишком вытянутые «а», слишком носовые «б» и слишком наигранное «шо». Она знает всю правду, только хочет её чёткого подтверждения. Москаль — это не диагноз, москаль — это приговор. Жизнерадостно, чтобы не подать виду, втягиваю воздух и отвечаю, стараясь усиленно сверкать зрачками:

— Масквич!

«Масквичей» тут она уже видела. Один с Тольятти, другой из Твери, третий вообще родился в Хабаровске. Она, ни разу не бывавшая в первопрестольной, знает, что москвичами не становятся: во всех вышеупомянутых индивидах чувствовалась всё-таки родная и милая сердцу местечковость, понятная провинциальность и отсутствие пафоса. Этот — другой. Она решает задать главный вопрос.

— И как вам тут, у нас?

За все эти пять месяцев я так и не научился отвечать на него. Это как со словом «нигер»: только местные могут искренне ненавидеть эту унылую степь, это потешное море, эти домики-мазанки, повторяя присказку «Город на Г, область на Х». Местные могут показывать пальцами на своих женщин и насмехаться над их надутыми губами, местные могут выуживать из борща фасоль, местные могут всё. Приезжий должен доедать фасоль, любить местных женщин за необычный стиль и восторгаться Геническом — нашим (их) ответом Монакам и Лазурным побережьям. Руки потеют. Кое-как выдавливаю из себя:

— Ну, пока не Москва!

«Гнида» – мысленно заключает она. «Гнида.» – мысленно ставит точку. Москву тут решил сделать? Тебе в своей не сиделось, решил нам подгадить? Электросамокаты-доставки-высотки? Крафтовое-девелоперы-киберспорт-постмодерн? А ты знаешь, как хорошо в деревне от гусей бегать? А ты ловил бычка на леску, намотанную на палец, стоя у железного моста? Дядя давал тебе попробовать пиво в шесть лет? Она обрывает внутренний диалог, пролетевший за долю секунды внутри, она закрывает страничку с пропиской, отдаёт паспорт и козыряет.

— Вот это вас занесло! Проезжайте.

Забираю документ, таксист с четвёртого раза заводит свою четвёрку. Про то, что случилась магия чисел, я подумаю, только когда мы отъедем на три минуты от КПП.