Совершенно очевидно, что если бы летом прошлого года "побратимы" из "Азова", все эти Редисы и Калины несколько недель повисели бы на строительных кранах и деревьях в Мариуполе, постепенно разлагаясь, - то сейчас никаких рейдов в Брянскую область бы не было.
Почему не было бы? Да так, по странному совпадению.
Украинским националистам очень нравится, когда им дают гарантии безопасности, а потом отправляют домой, - и ужасно не нравится, когда их публично вешают, а они знают, что им никто не поможет, ни Эрдоган, ни Абрамович.
Но мы же не такие.
Мы добрые.
А, забыл.
Зато у нас теперь есть Медведчук.

- Милый, скажи мне три главных слова современной России!
- Константин.
- Устинович.
- Черненко.

Еврей, поддерживающий украинских националистов (равно как и их друзей, польских и прибалтийских националистов) - это нелепое и позорное зрелище.
Это буквально жанр "я помог Тарасу Гестапенко столкнуть мою прабабушку Ревекку Соломоновну в ров и побежал петь щеневмерла".
При этом достаточно открыть комментарии в социальных сетях любого такого добровольного помощника СБУ, чтобы увидеть, что сами Тарасы Гестапенки презирают этих своих обожателей, и то и дело буквально мочатся им в лицо. Но те все равно продолжают их славить, ползая перед ними на коленях.
Смешно и противно.
Но есть кое-что похуже.
Люди, называющие себя русскими националистами и монархистами, которые точно так же ползают перед Тарасами и поют щеневмерла.
Вот это уже не просто пародия.
Это сифилис мозга.

Осторожно скажу об очень неприятном.
Наша большая проблема состоит в том, что возвращение Запорожской и Херсонской области в Россию (на мой взгляд, правильное и справедливое) не имеет никакого символического "закрепления" ни в "народе", ни в "системе".
Народ и система не понимают, что это, где это, зачем это.
В случае с Крымом такому "закреплению" помог мощный культурно-исторический миф. Царь, Пушкин-Чехов-Толстой, Ялтинская конференция, Крымская война, оборона Севастополя в 1941-1942, стихи-песни-фильмы, Артек, Лужков, Балабанов, да и просто всеобщее курортное детство в санатории с колоннами, с видом на море и пальму. Образ рая.
Поэтому за этот рай можно и нужно бороться.
В случае с Донбассом основой этого "закрепления" стал упорный локальный патриотизм местных жителей.
Народ и система тоже не очень понимали, что это и зачем, но Донецк и Луганск - ценой невероятных, героических усилий, ценой многолетних страданий, - смогли заставить эрэфийцев принять себя и чем-то тоже пожертвовать вместе с ними. Сделать шаг от РФ к России.
В Запорожской и Херсонской области не работает ни то, ни другое.
Такого мощного регионального мифа, который сам сделал бы всю политическую работу за всех, не имеется, а местные жители - кто не уехал - достаточно пассивны, в чем их, естественно, нельзя упрекать (им все равно очень непросто).
Чтобы "обосновать" весь осенний пакет возвращенных земель, требовалось со всех государственных трибун очень активно и очень громко заняться темой Новороссии (хорошенько подумав, что именно и как именно нужно рекламировать народу и системе в связи с ней).
Но наша власть, которая в принципе не любит прикладывать усилия, зато очень любит максимальную уклончивость, ведь любые старания и даже обещания могут повредить на воображаемых переговорах с "киевскими неонацистами" и "плохими американцами", - естественно, не стала напрягаться и пустила все на самотек.
Какие следствия из этого классического решения "ничего не будем делать, пускай все само как-нибудь" мы увидим этой весной - призываю читателя задуматься самостоятельно.
К сожалению, по этому поводу нет приятных мыслей.

Колоссальная вина Джугашвили и его режима перед Россией состоит в том, что джугашвилизм выполнял рутинные исторические задачи индустриальной модернизации, используя фантасмагорические по уровню жестокости, бесправия и, главное, бессмысленной траты человеческого ресурса методы.
Иными словами, джугашвилизм прямо или косвенно уничтожил миллионы людей для того, чтобы вкрутить электрическую лампочку, построить завод, отправить детей в школу или посадить солдата в танк и самолет.
Между тем, двадцатый век показал нам, что десятки вовсе не самых богатых и не самых развитых стран - пока Джугашвили щедро разбрасывался людьми, как пародийный пьяный купец деньгами, - как-то справились с проблемой лампочек, школ, заводов и танков, не прибегая к геноциду, голоду, концлагерям, массовым расстрелам, государственному крепостному праву и тотальным запретам.
Собственно и в России, сложись ее судьба чуть более счастливым образом, можно было достичь примерно того же, а то и намного лучшего результата, избежав национальной катастрофы.
Впрочем, полезно помнить и о другой стороне этой темной медали.
Во-первых, в России были и есть люди, для которых Джугашвили стал божеством социального перехода, так как его правление связалось в их сознании с их собственным (семейным) переходом из "традиционного" мира в мир современной цивилизации, и они - отчасти по своему невежеству, а теперь уже и упрямству, - не смогут признать, что ровно те же изменения их статуса могли быть связаны с многократно меньшими жертвами и страданиями, как то и вышло в других государствах.
И, во-вторых, самое громкое разоблачение джугашвилизма, увы, звучит не со стороны непоправимо покалеченной под его водительством нации, а со стороны ее непримиримых противников из бывших имперских меньшинств. Джугашвили укреплял государство самым безобразным способом из всех возможных - они жаждут разрушить его навсегда, и одно зло не должно затенять наличие другого зла, для России не менее тягостного.

Оказывается, Михаил Иванович Барсуков - через некоторое время после известного своего увольнения летом 1996 года - возглавил загадочную структуру с совершенно гениальным названием.
"...позднее стал руководителем Межведомственной комиссии по подземным сооружениям Совета безопасности Российской Федерации".
Комиссия по подземным сооружения Совбеза, а!
Буквально роман Пелевина.
Можно представить, какие Михаилы Ивановичи заседают там сейчас.

Многие русские люди находятся в состоянии такого помрачения и невежества относительно азов политики, идеологии, вопросов коллективной идентичности и национального строительства, они до такой степени не понимают, что это и о чем, - что им приходится снова и снова рассказывать самые элементарные вещи.
А именно: в мировой истории не бывает - еще раз, нет, не было и не будет - националистов какой-либо нации, которые в ходе конфликта с соседней нацией из-за судьбы спорных земель и живущих на этих землях однокультурных с ними людей - выступали бы за то, чтобы передать эти земли и этих людей под власть другой нации.
Это не-воз-мож-но.
Армянин за азербайджанский Карабах, грек за турецкий Кипр или серб за албанское Косово это абсурд.
И если вы видите граждан, разводящих демагогию в стиле "мы, русские националисты, считаем, что на Украине свобода, а в России тирания, поэтому давайте поможем Украине отвоевать Крым и Донбасс", - это значит, что эти люди никакие не русские националисты, а марионетки украинских спецслужб - как правило, из числа "ультраправых интернационалистов", для которых любой чужой подросток за тысячу километров от них, но зато с правильной стрижкой и с правильными татуировками, кроссовками или шнурками бесконечно ближе, чем свои русские старики, дети, тетки, военные etc. Это не национализм, это общемировая молодежная субкультура, которую везде и всегда в своих целях используют спецслужбы.
Если же вы хотите простого и рационального объяснения, почему эта демагогия - позорное фуфло, то вот оно.
"Свобода", "тирания", Горбачев, Путин, Кучма, Зеленский, такой режим, другой режим, - все это очень изменчиво, и на протяжении одной человеческой жизни может смениться с десяток подобных вывесок.
Но если вы отдаете землю и людей под жовто-блакитный флаг, а под этим флагом упраздняют русские школы и обрабатывают новые поколения мовой (и всем, что из нее следует), - то вы теряете эту землю и этих людей навсегда.
Еще раз: завтра "режим" изменится, а идентичность, внушенная языком, детством, социальной средой и активным государством - это навсегда.
Не слушайте прохвостов.

8 марта женщинам как коллективной сущности - хочется пожелать подольше избегать "современности", то есть феминизма, матриархата и войны с мужчинами.
Нет, это не значит, что я желаю им мнимой, давно исчезнувшей в России (за вычетом некоторых автономных республик) "патриархальности", которой адепты "современности" размахивают буквально так же, как переизбиравшие Ельцина в 1996 году политтехнологи - призраком коммунизма и гулага. Нет, "патриархальность" была, на мой взгляд, весьма неоднозначна, но она давно умерла.
А я желаю женщинам подольше оставаться в старом добром двадцатом веке, то есть в мире, где люди были равны и, главное, свободны, где в отношениях между полами имелись веселье, непредсказуемость и разнообразие, а не унылая тоталитарная пустыня "жертв", "травм", "терапии", "гендеров" и прочего, как это назвал Лимонов, дисциплинарного санатория.
Живите в двадцатом веке, девочки.
Дружите с мужчинами, любите мужчин, находите с ними общий язык, а иногда и силы терпеть их, - и спокойно относитесь к проблемам, потому что это именно обычные проблемы обычной жизни, а не "травмы", "триггеры", "абьюзы" и вся эта лицемерная блевота.
Вся наша Россия, кстати, борется сейчас за сохранение хорошего прошлого, за отмену мрачного будущего, - и к вам это относится не меньше, а даже больше, чем к судьбе наших южных губерний.
Потому что когда "современность", наконец, победит, когда победит это царство дисциплинарной психотерапии, стукачества, речевой и эмоциональной цензуры, и, главное, унижения и гнобления мужчин, - вы увидите, что мир женского однополого сообщества, оруэлловский мир "сестер", этакой вывернутой бесами версии женского монастыря, которую вам продают как самое модное и правильное явление двадцать первого века, - это тягостный, тоскливый мир, антиутопия, а не жизнь.
А нарядная, звонкая жизнь - вместе с мужчинами, заодно с ними, а не против них.
Цените наше с вами общее счастливое прошлое, и не поддавайтесь пропаганде гендерной Советской власти.
И тогда, может быть, гнусное будущее временно отступит, а праздник свободы - еще немного продлится.

Англичанин, журналист BBC, глядя на беглого банкира Пугачева с брезгливой иронией, спрашивает его:
- Вы гражданин Франции, но по национальности вы русский. Вы родились и выросли в России, там заработали свое состояние. И вы сейчас говорите мне, что хотели бы разгрома России украинской армией?
А Смердяков смотрит на англичанина и не понимает: а в чем тут, собственно, проблема?

У либералов глупый скандал.
Их простодушная клака, науськанная Волковым, побежала травить Венедиктова за то, что тот брал государственные деньги, - и почти такая же простодушная клака, науськанная уже Венедиктовым, побежала травить Волкова за то, что тот брал корпоративные деньги.
Волков - ничтожный подонок, подрейтузная форма жизни, как говорил КК, тогда как Венедиктов - очень умный человек, качественный, масштабный тип (хоть и ужасный нарцисс-павлин), но в данном случае это неважно.
Важно другое: безнадежная глупость клаки, состоящей из давно уехавших эмигрантов, просто граждан других государств, лопающихся от ненависти к России, ну и наивных свежеуехавших активистов.
Все они ну совершенно ничего не понимают в том, как происходит в России победа либерализма - и что это, собственно, такое.
Им, видимо, кажется, что их победа - это когда на площадь выходит толпа с флажками, потом какие-нибудь пацаны в балаклавах штурмуют здания, потом "полиция переходит на сторону народа", потом "армию распустить", "Гаагский трибунал", "распад России на 120 государств", словом, все это больные фантазии.
А реально все намного проще.
Единственным надежным, прочным и перспективным источником либерализма в России (где либерализм = угождение и подчинение Западу, остальное - это пустые разговоры в пользу бедных) является начальство.
И единственной альтернативой нынешнему порядку в России является победа начальства.
Нет, нынешний порядок "начальским" не является, он навязан начальству сложной комбинацией исторических обстоятельств - и начальство притворяется как может, изображая, что этого и хотело. Нет, совсем не хотело.
И возврат к тому формату жизни (образца примерно 1995-2003 гг.), в рамках которого начальству было хорошо, и когда ему свободно дышалось, елось, пилось, воровалось, - это и есть то "возвращение свободы", которого у нас, к сожалению, запросто можно ожидать.
На это и должны были бы работать, будь они умны, все либеральные активисты - работать, всячески укрепляя свои коллективные связи с чиновниками и олигархами.
Собственно, многие статусные люди, бароны либеральной интеллигенции - прекрасно это понимают, и потому горько вздыхают, пока их туповатая аудитория бегает у них по комментариям, изрыгая проклятия и взывая к максимальной бескомпромиссности.
Я бы на их, баронов, месте сказал своим читателям:
- Уймитесь, недоумки. Наша и ваша свобода - это власть членов Политбюро ЦК КПСС, которые, вопя "Хрусталев, яхту!", наконец дорвутся до снятия санкций и окончательного легитимного обустройства своей старости с детишками и внучками в западном мире, - а мы, как посредники и послы правильных западных ценностей, возьмем за это с них серьезную мзду, получим с них все нужные нам решения. И никакой другой свободы нет и не будет.
К счастью, никто так не скажет. И никто этого "у них там" не поймет - по крайней мере, в ширнармассах всей этой протестной Жмеринки.
Тем не менее, сам этот исход не перестает быть весьма вероятным.
Так что посмеяться можно, а радоваться нечему.

Чтобы понять что-то существенное про современную Россию, не нужно болтать о "геополитике".
Достаточно внимательно посмотреть на самую обычную мемориальную доску, которую кто-нибудь где-нибудь повесил в память о наших солдатах.
Надпись на одной из них звучит так:
"Учились в этой школе. Погибли при исполнении воинского долга в ходе проведения специальной военной операции на территории Украины".
Вот он, русский язык, на котором с нами разговаривает государство. И разговаривает, заметим, вроде бы о том, что для него, государства, имеет значение.
Большая печаль. Очень большая печаль.
Начнем с самого ужасного: "на территории Украины".
Хочется сказать чиновникам: вы с ума сошли?
90% наших погибших военных - находились на Донбассе и в Приазовье. Вы хотите сказать, что считаете эти регионы украинскими?
Более того, даже в тех не слишком частых случаях, когда речь идет о погибших под Киевом и под Харьковом - довольно очевидно, что если мы не считаем Киев и Харьков русскими городами, то мы сами себя сдаем в Гаагский трибунал.
Уже по этому словосочетанию - "на территории Украины" - видно, что упрямая в своей тупости бюрократия воспроизводит шаблон "советского Афганистана", то есть буквально накидывает мяч на ногу враждебной пропаганде, со всем ее любимым - "это чужая страна", "это другое государство", "что вы там забыли", "возвращайтесь домой" etc. К тому же и формула "исполнение воинского долга" намекает на "интернациональный долг" все из того же СССР, все в том же Афганистане.
Туда же - и мрачная формула "в ходе проведения специальной военной операции".
Я понимаю, что по каким-то таинственным причинам, недоступным простому смертному, наша бюрократия должна отчитываться в своих бумажках, используя особый аппаратный жаргон. Но ведь до этого сказано - "учились в этой школе" (то единственное, что сказано хорошо), а не - "учились в этой ГБОУ СОШ".
И если кошмарным "ГБОУ СОШ" хоть во имя памяти о человеке можно разок пренебречь, то почему бы не заменить ходульную, непроизносимую "специальную операцию" - чем-то более человеческим, одушевленным, понятным?
Если обобщить, то наша бюрократия сквозь эти мемориальные надписи сообщает нам следующее:
"Эти люди занимались непонятно чем непонятно где, так что мы формально попрощались с ними так, как нам сказали, и лучше об этом поскорее забыть навсегда".
Вот это и есть подлинная государственная реальность, а не крики эмигрантских пропагандистов о "фашизме", "ресентименте", "реванше".
У несчастных инвалидов-кататоников в психоневрологическом диспансере, которые сутками молча смотрят в одну точку - и то "фашизм" и "ресентимент" намного бойчее и ярче вышел бы.
А как на самом деле следовало бы почтить память наших героев?
Будь моя реваншистская воля, я бы написал так:
"Погибли в Освободительном походе, сражаясь за возвращение русских земель и воссоединение русского народа".
Грустный парадокс, однако, состоит в том, что если бы на мемориальной доске можно было написать то, что мне бы хотелось там видеть, - и если бы там так и писали в реальности, - то никакой Освободительный поход просто не потребовался бы, и никто бы не погиб, поскольку если бы у нас было государство, способное так формулировать свои цели и так разговаривать со своим народом (и, соответственно, еще много чего способное делать в том же роде), - то и Донбасс, и Приазовье, и Харьков, и Одесса, все было бы наше, русское, и уже много лет и почти бескровно.
Но вместо этого у нас есть ГБОУ СОШ.

Я когда-то читал о преступниках, которые вроде бы бегают от полиции, и даже отбиваются от нее, размахивая стволами, но подсознательно все равно хотят, чтобы их поймали и наказали. Читал, но не чувствовал, что это такое.
А теперь, глядя на поведение нашей системы в этот драматический год, я думаю, что перед нами ровно этот синдром.
Люди сами считают себя преступниками - и хотят быть побеждены, пойманы и наказаны. Или не наказаны - если заслужат, допустим, прощение какой-нибудь своей неожиданной подлостью, - но, в любом случае, считают себя виновными.
И это неудивительно.
Потому что вся жизнь, которая была прожита за эти тридцать лет - с аббревиатурой "РФ", с "днем независимости 12 июня", с правопреемством от СССР (который, в глазах будущего, строил не столько коммунизм, сколько "национальности", и настаивал на их праве на сепаратизм), с конструированием фантомной общности "россиян" (мифологическое существование которых равно признанию нерушимости беловежских границ и подтверждению неприкосновенности Украины), и, главное, со всеми отчаянными попытками стать своими в глобальном мире, - вся эта жизнь полностью противоречит тому, что произошло в феврале 2014 и феврале 2022.
И тут уж что-то одно: либо вся эта жизнь - истина и ценность, и тогда надо сдаваться в Гаагский трибунал, либо истина и ценность - эти два февраля, и тогда тридцать лет попыток спрятать Россию в собачью конуру "РФ", а потом как-нибудь запродать эту конуру и уехать на Запад со всеми деньгами и домочадцами, - все эти тридцать лет псу под хвост.
У меня нет сомнений в том, что система старается сдаться.
Но у меня есть надежда, что та сторона эту сдачу не примет - без однозначного признания поражения и полного унижения, - и, если так, сдача все-таки не произойдет.

Все очень просто.
Оппозиции в России, которая выступает не только против власти, но и против России, дают Оскара.
Оппозиции в России, которая выступает против власти, но за Россию, дают в морду.
А дальше каждый решает сам.

Наша власть всегда действует следующим образом.
Она иногда выскакивает из кустов - и принимает какое-то внезапное радикальное решение.
Для кого-то долгожданное, для кого-то шокирующее, иногда очень удачное, иногда провальное.
Важно, однако, то, что этот скачок из кустов случается очень редко и неожиданно, и никогда - повторяю, никогда, - не сопровождается какой-то долгой, терпеливой, стратегической работой по подготовке чего угодно. Только аврал, только рывок, только полная секретность.
И, что не менее важно, этот скачок из кустов чаще всего происходит от безысходности, от желания как-то сбросить одним ударом огромный груз накопившихся проблем и перевернуть ситуацию.
А дальше, когда все уже произошло, наша власть прыгает обратно в кусты.
Сидит там, молчит и ничего не делает.
Терпит бесконечные пинки и уколы, равнодушно смотрит на то, как противники копят силы, тщательно (в отличие от нее) готовят собственные встречные действия, унижают и оскорбляют ее.
Ответ на все - тишина и бездействие, апатия и маразм. Чиновники сами себе пишут отчеты о том, как у них все хорошо.
Так проходят месяцы, часто - годы.
За это время все, кто во что-то поверил в связи с нашей политикой - всякую веру теряют. Кто просил, жаловался, работал, пытался пробить бюрократическую стенку - погружается в состояние отчаяния и черной тоски. В это время почти бессмысленно пытаться воздействовать на систему руганью ли, рациональными аргументами или почтительным коленопреклонением.
Система спит.
А потом что-то происходит, какая-то невидимая чаша терпения переполняется - и следует очередной лихорадочный прыжок России из кустов. Без штанов, но с топором, с попыткой решить сразу все, что не решалось годами, решить за 24 часа.
Я не знаю, с чем связан этот безумный политический стиль.
Я не знаю, можно ли считать, что это "русская ментальность" (Илья Муромец встал с печи), "советская ментальность" (чрезвычайщина и штурмовщина), какое-то общее свойство сверхцентрализованных, бюрократических автократий - или же это личные психологические свойства именно нашего начальства именно сейчас.
Но я точно знаю, что мы уже давно живем в этом цикле, и как выбраться из него - это вопрос на миллион.

Простой поразительный факт.
Буквально те же самые люди, которые обильно издеваются над официальной Россией из-за сравнения Украины с Третьим Рейхом, - сами при этом день за днем, месяц за месяцем нескончаемо сравнивают с Третьим Рейхом Россию.
И ведь они считают себя умными, интеллигентными, устойчивыми к воздействию пропаганды.
Это называется - мозговой разжиж.

Либеральная массовка терпеть не может своих немногочисленных лоялистов и соглашателей, сторонников скучного компромисса с властями.
Массовка бьет их батонами колбасы с Брайтон-бич, проклинает их на украинском, ломаном английском и на иврите, заставляет кланяться жовто-блакитному флагу, требует их люстрировать и усилить против них санкции. Она внимательно следит за теми, кто хочет тихо уползти в кусты, отказаться от гордой непримиримости - и мстит им за это.
Для либеральной массовки чем радикальнее, тем лучше.
Патриотическая массовка, напротив, ругается на своих немногочисленных оппозиционеров и критиков государства. Она придерживается взглядов гоголевского кучера Селифана: нашего брата мужика посечь надо, мужик балуется, если его не посечь.
Она любит поговорить о великих таинственных планах начальства, недоступных ей же самой - и так и надо, о том, что нечего тут разводить панику, ныть и клеветать. Да и вообще, миллион человечков не придавишь - промышленность не построишь, такое время, цыц.
Для патриотической массовки чем больше молчания и терпения - тем лучше.
Высокоранговое сообщество, заряженное повышенной самооценкой, любит капризничать и претендовать на большее, вечно над кем-нибудь презрительно возвышаясь.
Низкоранговое сообщество, привыкшее себя не беречь, не жалеть, не любить, постоянно снижает себе цену, ищет себе начальников построже и старается придавливать каждого, кто любит повыступать, кто много о себе понимает.
Глядя на все это, хочется сказать:
Дорогой мой Иван-патриот!
Ты уже не крестьянин. Ты уже не обязан выживать сквозь барщину и неурожай.
Ты буржуй, господин, гражданин.
И тебя нельзя сечь. Власть должна угождать тебе, а не ты ей.
Ну научись же, наконец, этому у евреев.

Сегодня три года со дня так называемой смерти Лимонова.
Так называемой, поскольку для людей моего поколения и моего круга Лимонов - что Ленин для старых большевиков, всегда живой. И, заодно, 80 лет со дня рождения совсем недавно, в конце февраля.
В этой связи хочется кое о чем напомнить.
Лимонов в каком-то высшем смысле - не суетился.
У него имелись железобетонные ценности, которые он не отдавал и не отдал.
Казалось бы, в молодости он дебютировал как авантюрист и растиньяк, как искатель успеха и приключений, страстно желавший собрать в жизни все: главные города мира, любовь изрядных женщин, бурные продолжительные аплодисменты.
Но годы прошли - и выяснилось, что именно у него - такого летучего, такого амбициозного, - возникла невероятно стойкая приверженность родине, вслух говоря, и он поставил ее выше всего. Выше успеха, выше конфликта с властями, выше любых "перспектив" или их отсутствия, выше французского паспорта и всех прочих мелких практических соображений.
Этому надо учиться.
Потому что вокруг нас сейчас много ренегатов, которые бегают по разным странам и социальным сетям в поисках одобрения любой ценой, в поисках принадлежности к правильному сообществу, к нужным здесь и сейчас идеям и знаменам. Эти тараканы в принципе не могут понять, как такое возможно: поддерживать Россию, если тебе не нравится власть? поддерживать Россию, если у тебя там нет карьерных перспектив? поддерживать Россию, если все бурные продолжительные аплодисменты на другой стороне, если на другой стороне - Оскар, Нобелевская премия, айфон, Лондон, Зеленский, а тут что? ФСИН, МВД, телевизор в старухиных квартирах? Вы с ума сошли?
Лимонов относился к этому поиску счастья с брезгливостью.
Он, повторяю, не суетился. Он окончательно выбрал родину на границе восьмидесятых-девяностых - когда она рушилась, когда толпы ломились в эмиграцию, когда быть "противником перемен" значило казаться психически прокаженным. Выбрал, да там и остался где был - до конца.
Важно понимать, что это не только гражданский жест, не только человеческая стойкость.
Это религиозное качество - и я уверен, что в Лимонове, при всем его скверном характере и равнодушии к традиционным вероисповеданиям, было то, что в православии называется старчеством.
Потому что когда человек твердо придерживается определенного взгляда на мир вопреки всем своим амбициям, вопреки честолюбию, и он отлично знает, что ставка всей его жизни - невыгодная, прагматически неправильная, что она заведомо не будет вознаграждена не только противниками, но и как будто бы "своими", но не ерзает, не уступает, а стоит на своем, - это не политика, это вера.
Истинного старца, как известно, не любят не только разбойники или безбожники. Его не любят и архиерей с игуменом, но для него это ничего не меняет.
Лимонов был силен в вере.
И я счастлив, что он - именно такой - для нас никогда не умрет.

Есть два простых аргумента насчет того, почему Россия в двадцать первом веке должна быть вассалом Китая, а не Америки.
Слово "вассал" я использую, поскольку не люблю лицемерия.
Прежде всего, надо договориться, что не быть чьим-либо вассалом вообще, а быть от начала и до конца независимым государством, великой империей etc. Россия уже не может. Спасибо за это надо сказать Советской власти, которая уничтожала русских демографически, разъяла Россию территориально, окружив ее со всех сторон новыми советскими "национальностями" (то есть злейшими врагами) и провалила наше вступление в двадцать первый век, который оказался миром всего частного, малого, неформального и точечно эффективного, а не гигантоманского и ать-два миллион человек завернули портянку по команде из матюгальника, на чем Советская власть упорно концентрировала все свои силы.
Поэтому теперь - Россия усталая, окруженная врагами, куда хуже заселенная и плохо умеющая делать что-то "частное", "неформальное" и "высокоточное" страна, которой надо на кого-нибудь опираться и против кого-нибудь вместе дружить.
А теперь те самые два простых аргумента.
Во-первых, Китай, в отличие от Америки, претендует на наши ресурсы, но не на нашу идентичность. Им все равно, что мы думаем о гендере и травме, феминизме и ЛГБТ, о русскости и украинстве, о московском и греческом православии, атеизме и униатстве, об активизме и воукизме. Китайцы не занимаются миссионерством и сменой чужой идентичности. А вот американцы занимаются - и мы отлично знаем, как это бывает.
Во-вторых, в случае вассальной связи с Китаем и враждебных отношений с Америкой - Россия рискует остаться без банковских карт виза, подписок на нетфликс, каких-то гаджетов, деталей, полезных мелочей (которые, приложив усилия, можно купить в других местах), прав на издание Стивена Кинга (очень люблю его книги, но как-нибудь переживем), а также без любви псевдоинтеллектуальных дегенератов вроде Тимоти Снайдера, Энн Эпплбаум и Майкла Макфола. Еще нас не будет любить Польша. Забыл, она нас и так не любила.
В случае же вассальной связи с Америкой и враждебных отношений с Китаем - Россия рискует остаться без головы.
Мы уже знаем одно государство, решившее быть вассалом Америки на подобных условиях. Увы, это было дурацкое решение.
Сводя воедино две эти причины, я думаю, что Александр Невский был прав, и нам сейчас выгоднее Хан в Орде, чем Папа и рыцари у нас на шее.

С "Мемориалом" простая и трагичная история.
Нужна ли России организация, ведающая вопросами национальной памяти? Несомненно. Ее кричащим образом не хватает.
Было ли что-то хорошее, что в разные годы сделали сотрудники "Мемориала"? Было. И базы данных репрессированных, и собирание архивов.
Но проблема в том, что миссия такого рода структуры всегда - и это неизбежно и правильно - выходит за пределы составления поминальных списков.
Она, такая структура, всегда что-то говорит обществу своей работой, создает какой-то идеологический, символический фон.
И если любой Институт национальной памяти в Восточной Европе сообщает обществу примерно следующее:
"Мы, ясновельможные паны, хотим рассказать нашей великой нации о том, какие страдания она переживала в прошлом, какие жертвы она приносила, каким репрессиям она подвергалась, чтобы наша нация ощутила себя героической, великой, избранной",
то миссия здешних деятелей сводилась примерно к такому:
"Я, Тенгиз Тадеушевич Каценеленбоген, сын комиссара госбезопасности НКВД первого ранга, хочу рассказать этим русским о том, как мы пострадали от русских и их проклятого государства, и хочу призвать их к покаянию и растворению в рядах цивилизованного человечества".
Конечно, это карикатура, но такая узнаваемая, не правда ли?
В России получился Институт Антинациональной Памяти - и последствия этого оказались самые тяжелые.
Коль скоро критика репрессий и вообще критика советского прошлого стала исходить от антинациональных меньшинств, которые заведомо поддерживают любых врагов русских, - национальное большинство, в свою очередь, сплотилось вокруг советских политруков, которые не вызывают у меня ни малейшей симпатии, но они, во всяком случае, убеждали общество в том, что оно - героическое, великое, пусть и с помощью специфических аргументов.
Таким образом, вместо того, чтобы выдвинуть тезис "героический русский народ пострадал от оккупационной банды Лениносталина, и, очищаясь от нее, должен возродить великую страну, построенную на русском национализме и заботе о себе, а не на марксистской бойне", - в ход пошел тезис "плохой русский народ во главе с их вожаком Лениносталиным обидел Тенгиза Тадеушевича Каценеленбогена, а теперь обижает Украину, эй, цивилизованный мир, победи их скорее, поставь их на колени", - и, в результете, все пришло к тезису "если про плохого Лениносталина нам рассказывает Тенгиз Тадеушевич и его дружки, то, значит, Лениносталин был хороший, и только так, как он правил Россией, ей и нужно править, это и есть единственный путь к нашему величию".
А всего-то и требовалось - чтобы избежать противной ресоветизации и преследований "Мемориала" - поставить в центр занятий проблемой национальной памяти все то, о чем писал, например, Солженицын, то есть русский вопрос. И вокруг него, русского вопроса, строить свое здание.
Но если бы советская интеллигенция подошла к делу так, то она бы и не была советской интеллигенцией, так что и думать об этом нет смысла.
Ну а тому "Мемориалу", который у нас имеется, лучше всего просто вернуться домой.
В Польшу - и другие прекрасные страны.

В эти дни - двадцать лет войне в Ираке.
Я хорошо помню те как будто бы безобидные еще дни.
Конечно, никакой симпатии к американской наглости не было, и уже тогда хотелось, чтобы у них хоть что-нибудь не получилось.
Но происходящее казалось таким экзотически-далеким. Какой-то чужой Ирак, какой-то малоприятный Саддам Хусейн. Ну, оккупировали, плюнули на весь мир, врали про ОМП, убили сотни тысяч людей.
Но где мы, а где все это.
Невозможно было представить себе в 2003 году, что те события могут быть как-то связаны с Севастополем, где тогда была Украина, но такая мирная, такая своя. С Белгородом. Да и с самим Киевом, кстати, где можно было чувствовать себя как дома - все русское и все по-русски.
Но мы ехали, ехали и, наконец, приехали.
Нет никакого смысла ругать американцев, если вы - не эксперт с ток-шоу. Все уже обругано до нас.
Американцы делают то, что хотят, потому что они могут. Это самое главное.
А мы - можем?
Именно поэтому я думаю, что надо не упражняться в "геополитических" проклятиях, а стать самим себе Америкой.
Это очень трудно. Почти невозможно. Но в последний год мне кажется, что первые шаги в эту сторону пройдены.
На месте выброшенных из России паразитов - образуются новые люди, которые вроде бы жили себе и раньше, но - их не было видно, а теперь видно.
Военные волонтеры. Русские студенческие сообщества в университетах. Поэты, в которых усердно плюет советская интеллигенция, да все никак не доплюнет. Телеграмщики, которые просто убрали по уровню своей популярности былой либеральный фбук. Известные и неизвестные жертвователи на армию. Неравнодушные священники, художники, врачи, капиталисты. Да и самые обычные мальчики и девочки, дяденьки и тетеньки, которые не готовы сдаваться Мировой Жабе.
Нас всех - тех, кто уже не побежит отсюда в сторону Тбилиси и Тель-Авива, кто выбрал остаться дома, - на самом деле, намного больше, чем кажется.
И когда эти люди начинают друг друга узнавать, в чем-нибудь участвовать, помогать, просто передавать по цепочке эффект своего присутствия, чтобы не было ощущения, что ты один, а против тебя - все на свете айфоны, лондоны и гендерные голливуды, - это и есть самое лучшее на свете "нарушение международного права", если вы понимаете, о чем я.
И только этим общим усилием можно будет добиться того, что было так далеко и малоинтересно в 2003 году, и что стало уже очень важно, но только отчасти вышло в 2014 году.
Чтобы "у них", наконец, не получилось. А у нас - получилось.

Дмитрий Муратов из "Новой газеты" 28 марта будет проводить встречу со студентами в МФТИ.
Фантастическая наглость, конечно.
Этого просто не должно быть.
Право голоса в России у журналистов вроде Муратова должно появиться ровно в тот момент, когда возникнет право голоса у русских журналистов в Киеве.
Напомню, что там Олеся Бузину - такого же оппозиционера, как и Муратов здесь, - расстреляли прямо у дома, а потом, ликуя и хохоча, освободили его убийц в зале суда.
Я, разумеется, не призываю ни к какому насилию. Позиция Муратова - это дело его совести (отсутствующей).
Но публичная деятельность людей, которые поддерживают военного противника России и не признают возвращения русских земель, - это зло.
Пишите везде о нем, репостите, звоните, давайте напомним МФТИ о существовании реального мира.
Пусть проводят встречу с Муратовым в Виннице.
Там - самое место.