Опять же идеальный подбор слов:
"Попытка Сталина опереться на аборигенов".
Жаль вчера не прочел - вставил бы в статью.
"Попытка Сталина опереться на аборигенов".
Жаль вчера не прочел - вставил бы в статью.
"Расколоты иконостасы, а некоторые обломки фарисейски выставлены в ГТГ"
А ведь и вправду, если смотреть на дело так. Не "иконы", а "обломки иконостасов", поскольку в древнерусской культуре единицей смысла является, конечно, именно иконостас.
А ведь и вправду, если смотреть на дело так. Не "иконы", а "обломки иконостасов", поскольку в древнерусской культуре единицей смысла является, конечно, именно иконостас.
"Ленинградские любители поэзии относились к Ахматовой с большой симпатией и даже ласково звали её "бабушка русского лесбоса"
Только советская нация будет
И только советской расы люди
Михаил Кульчицкий. Самое такое (Поэма о России). Ч. 5. поколение Ленина
И только советской расы люди
Михаил Кульчицкий. Самое такое (Поэма о России). Ч. 5. поколение Ленина
- Рукописи не горят!
- Простите, а где я тогда могу прочитать "Анналы" Тацита о правлении Калигулы или полный текст 8 книги "Всеобщей истории" Полибия?
- Простите, а где я тогда могу прочитать "Анналы" Тацита о правлении Калигулы или полный текст 8 книги "Всеобщей истории" Полибия?
Серебряные коньки нашел в интернете и акуел. Азбука за 2,5 тыс продает то что в интернете стоит 999 р
"Петроград-Ленинград остался почти без своего коренного населения. Зиновьев и его сатрапы, такие же <...> палачи, заселили город "своими". Произошла массовая депортация евреев с юга, из бывшей черты оседлости.
Городские низы: пролетарии и люмпены, пригородное мещанство стали обитателями бывших барских, а ныне коммунальных квартир.
Вот быт Зощенко.
Это не петербуржцы-петроградцы, это именно ленинградцы, а еще вернее сказать - Зиновьевцы"
Городские низы: пролетарии и люмпены, пригородное мещанство стали обитателями бывших барских, а ныне коммунальных квартир.
Вот быт Зощенко.
Это не петербуржцы-петроградцы, это именно ленинградцы, а еще вернее сказать - Зиновьевцы"
"У Бродского нет совсем свежести. Все залапанное, затроганное чужими руками, комиссионный магазин. "Качественные" ношеные вещи, ношеное белье, украшения с запахом чужой плоти, чужого тела, чужого пота. Нечистота во всем. Нет свежей женщины, свежего плода, яблока, свежей ягоды. Нет никакой свежести в языке, и это даже не язык, а всегда жаргон - местечковый, околонаучный..."
Люблю Бродского, но тут заход с убийственной точностью снова. Снайперский. Правда - комиссионка слов. Богатая комиссионка со всякими штуковинами. Но вся пахнет лавкой старьевщика. Свежесть это вообще не к ИБ.
Люблю Бродского, но тут заход с убийственной точностью снова. Снайперский. Правда - комиссионка слов. Богатая комиссионка со всякими штуковинами. Но вся пахнет лавкой старьевщика. Свежесть это вообще не к ИБ.
В воспоминаниях о Консерватории Свиридов пишет о поразительной разнице подхода русских и евреев к своим талантам.
Евреи поддерживали, перехваливали, устраивали клаку.
Русские таланта из своих травили и пытались придавить, всячески показывали неуместность его амбиций. Самого Свиридова так и подтравливали: "гений", "Чайковский", "такого композитора как Свиридов не было, нет, и не будет... И не надо".
Не знаю где и когда это в русских вбили, но это адская наша черта. Тут нужна беспощадная вивисекция. Буквально заставлять друг друга хвалить и толкать своих вверх, а не вниз.
Евреи поддерживали, перехваливали, устраивали клаку.
Русские таланта из своих травили и пытались придавить, всячески показывали неуместность его амбиций. Самого Свиридова так и подтравливали: "гений", "Чайковский", "такого композитора как Свиридов не было, нет, и не будет... И не надо".
Не знаю где и когда это в русских вбили, но это адская наша черта. Тут нужна беспощадная вивисекция. Буквально заставлять друг друга хвалить и толкать своих вверх, а не вниз.
ААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
"30 июля 1989 г.
Сегодня днем слушал по радио лит<ературную> передачу из Лондона (не с начала), беседа англ<ийского> корреспондента (конечно же, <...> эмигранта) с какой-то женщиной из Сов<етского> Союза. Дама эта говорила очень возбужденно, очень напористо (агрессивно), тон — своего рода интеллигентская вульгарность, нечто похожее, с одной стороны, на моск<овскую> лит<ературную> даму, а с другой стороны, на торговку с киевского Подола (типа Татьяны Рябовой, но культурней). Но тон... высокомерие... всезнайство... не описать моим бледным пером.
Смысл беседы: лучшая литература (всех времен) создавалась эмигрантами. Пушкин вообще с детства не знал русского языка, Гоголь “Мертв<ые> души” сочинял в Риме, что верно, Тургенев — весь в Европе (с моей точки зрения, даже и в ущерб творчеству, ибо не так глубоко вник в открытый им “нигилизм” и вообще по сути не понял грядущего, не ощутил его), конечно же, Герцен, Л. Толстой и т. д. <...> Английские совр<еменные> писатели (классики, как она говорила, перечислив примерно пять фамилий, мне совсем незнакомых) все живут вне Англии, в основном на берегах Средиземн<ого> моря (неплохие, кажется, места...).
К чему все это? К тому, что лучшая литература — это создающаяся за рубежом: самая ценная, обогащающая русскую сокровищницу знанием Америки, Англии и т. д.: Аксенов, еще кто-то, живущие в Париже, Германии и т. д. <...>
Все это говорилось необыкновенно наглым тоном. В конце оказалось, что это была советская писательница Толстая, внучка Алексея Толстого, который считал себя “русским писателем” и в таковом амплуа выступал всегда перед обществом (считая, напр<имер>, Шолохова — казаком, русским, но как бы областного масштаба), себя же подразумевая как представителя именно России. Такой человек был очень удобен, выгоден Сталину, который оказывал в нем внимание как бы целому русскому народу, представленному б<ывшим> графом (хотя и сомнительным), т. е. представителю высокого сословия б<ывшей> Русс<кой> империи.
Говорят, что писатель когда-то поучал своего старшего сына: “Бойся коммунистов, сионистов и педерастов! Ба-а-льшая сила!” Сын и принес ему — вышеупоминаемую внучку. И в этом есть — возмездие."
"30 июля 1989 г.
Сегодня днем слушал по радио лит<ературную> передачу из Лондона (не с начала), беседа англ<ийского> корреспондента (конечно же, <...> эмигранта) с какой-то женщиной из Сов<етского> Союза. Дама эта говорила очень возбужденно, очень напористо (агрессивно), тон — своего рода интеллигентская вульгарность, нечто похожее, с одной стороны, на моск<овскую> лит<ературную> даму, а с другой стороны, на торговку с киевского Подола (типа Татьяны Рябовой, но культурней). Но тон... высокомерие... всезнайство... не описать моим бледным пером.
Смысл беседы: лучшая литература (всех времен) создавалась эмигрантами. Пушкин вообще с детства не знал русского языка, Гоголь “Мертв<ые> души” сочинял в Риме, что верно, Тургенев — весь в Европе (с моей точки зрения, даже и в ущерб творчеству, ибо не так глубоко вник в открытый им “нигилизм” и вообще по сути не понял грядущего, не ощутил его), конечно же, Герцен, Л. Толстой и т. д. <...> Английские совр<еменные> писатели (классики, как она говорила, перечислив примерно пять фамилий, мне совсем незнакомых) все живут вне Англии, в основном на берегах Средиземн<ого> моря (неплохие, кажется, места...).
К чему все это? К тому, что лучшая литература — это создающаяся за рубежом: самая ценная, обогащающая русскую сокровищницу знанием Америки, Англии и т. д.: Аксенов, еще кто-то, живущие в Париже, Германии и т. д. <...>
Все это говорилось необыкновенно наглым тоном. В конце оказалось, что это была советская писательница Толстая, внучка Алексея Толстого, который считал себя “русским писателем” и в таковом амплуа выступал всегда перед обществом (считая, напр<имер>, Шолохова — казаком, русским, но как бы областного масштаба), себя же подразумевая как представителя именно России. Такой человек был очень удобен, выгоден Сталину, который оказывал в нем внимание как бы целому русскому народу, представленному б<ывшим> графом (хотя и сомнительным), т. е. представителю высокого сословия б<ывшей> Русс<кой> империи.
Говорят, что писатель когда-то поучал своего старшего сына: “Бойся коммунистов, сионистов и педерастов! Ба-а-льшая сила!” Сын и принес ему — вышеупоминаемую внучку. И в этом есть — возмездие."
"Доктор S<akharov>. Атомный маньяк, эту свою манию он принес теперь в политическую деятельность. Никто не может мне доказать, что человек, сознательно посвятивший свою жизнь и отдавший весь свой ум, энергию, силы и знания делу человекоистребления, сооздавший чудовищную бомбу, при испытании которой погибло около 100 человек и, таким образом d-r S - их убийца (мне об этом известно от наших ученых, наблюдавших за испытанием оружия). Теперь этот иизверг становится учителем морали нашего народа, над которым глумятся уже три четверти века все, кому не лень".
Самое любопытное это d-r S. Свиридов не мог не знать что Сахаров академик. Тогда все только так и говорили - Академик Сахаров. Почему же тогда доктор?
Ба! Да это же доктор Стрейнджлав! Прямая отсылка!
Описать Сахарова как Стрейнджлава это же гениально.
Самое любопытное это d-r S. Свиридов не мог не знать что Сахаров академик. Тогда все только так и говорили - Академик Сахаров. Почему же тогда доктор?
Ба! Да это же доктор Стрейнджлав! Прямая отсылка!
Описать Сахарова как Стрейнджлава это же гениально.
"В муках и крови возникает новое понятие национального. Людям надоело быть "общечеловеками", они хотят быть немцами, венграми, казахами или узбеками".
"Только в РСФСР, где коренной русский народ унижен ниже всякой меры, лишен исторической памяти и всякое упоминание о ней называется фашизмом".
"Чувство национальной солидарности стихийно соединяет многие народы, которые боятся быть раздавленными державной мощью мирового космополитизма. Эта боязнь разумна, оправданна".
"Достаточно вспомнить горестную жизнь Мусоргского, жестоко преследуемого либерально-демократической средой (жаждавшей европеизации во всем тогдашней России), не говоря уж о Лароше, называвшем музыку Бориса Годунова попросту "дерьмом" (правда в латинской транскрипции). Это, знаете ли, не "сумбур вместо музыки"