Отличная всё-таки идея — тиндер для бойцовского клуба. Днём выбрал себе партнёра, вечером пришёл в зал, получил пизды. За зал платит проигравший. Утром, довольный, с пустой головой и яйцами валишь на работу.

Я вернулся до января, скорее всего. От вас теперь не отвяжешься. Книгу придётся во сне писать, чувствую.

Crows fly in the snow in Hokkaido. [Photo by Hu Guoqing]

Помнишь, я говорил тебе, что у китайцев нет ничего лишнего и случайного, даже на примере сложной и помпезной чайной церемонии? И что японцы всех этих механик не улавливают, но верят китайцам неистово, поэтому для себя просто всё китайское упрощают максимально, но идут всегда в правильном направлении? В философии, вере, традициях, боевых искусствах? Кстати, про церемонию. Сколько у меня эта жаба стояла, которую ты мне подарила? Я потом ей в рот аутентичную китайскую монетку трёхсотлетнюю вставил, радовался как ребёнок. Так вот, когда её обливаешь чаем, по монетке заходит внутрь немного. А потом жаба переполняется и ты сливаешь с неё остатки всего старого чая, эмоций, мыслей и переживаний, заваренные в крепкий раствор: куски несобранных медитаций и нитей, которые так и не зажглись — сразу за много-много прежних чаепитий. Освобождение непередаваемо.

— Беда в том, — продолжал никем не останавливаемый связанный, — что ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку. Твоя жизнь скудна, игемон, — и тут говорящий позволил себе улыбнуться...

В кота Пилату надо было всю свою привязанность помещать, в кота! А лучше в двух. Тут бы и у Иешуа не нашлось что ответить.

#Булгаков

На старте канала я дал собственное определение "духовности". Вот вам ещё одно:

Тебе 14 лет, вы с девушкой убежали с уроков и спрятались до самых сумерек в пустом заброшенном доме. Валяетесь на чердаке, на куче тряпья, рассматриваете первые звёзды сквозь щели в крыше; по глотку пьёте из горла дешёвое сухое вино, неумело, но жарко целуетесь. Строите планы, как будете вместе всю оставшуюся жизнь. Никогда ещё не было так хорошо и спокойно. И тут над приставной лестницей появляется голова огромного страшного мента в бронике, он слепит вас обоих светом фонаря и, орёт, на фоне лая собак и шипения раций внизу: наркоманы? так, молодёжь, быстро домой, нахуй!

Неорганические существа, силы, держат сцену, но они всегда ЗА сценой. В лицо слепят софиты. Поэтому ощутить их присутствие можно только по общей вибрации зрительного зала, тону. Я иногда слышу просто тонкий тревожный гул, как звучат электрические провода у Линча. Или вот сидишь на кухне поздней ночью, пьёшь с товарищем дорогой коньяк, решаешь поджарить мясо, в какой-то момент понимаешь вдруг, что шипение масла на сковороде — идеальный цифровой шум, который просто не может быть в нашей реальности, абсолютно симметричный. Ты видишь даже сам алгоритм, по которому он написан. Это реквизит. И тут хлопает форточка, в тебя проникает с холодом небольшая порция звенящего ИЗВНЕ — всё, — занавес поднят. Играй свою роль, говори реплики, которые просто сваливаются телетекстом подобно снегу. Ты читаешь их про себя, потом вслух, не отклоняясь, иногда только немного фривольничая интонацией. На твою кухню внимательно смотрят миллионы глаз. Ну, или один, общий, за всех.

Диоген плюнул в лицо богатому афинянину и сказал: Плевать в хате нельзя, это плевок на весь уклад жизни людей.

Человеку очень комфортно во тьме, его пугает только граница тьмы, где начинаются видения — всевозможные игры света и тени. Иногда реальность выталкивает его чуть дальше к Свету, где тени почти незаметны, но он тут же прячется в свою маленькую уютную тьму обратно. Некоторые называют это "перерождением" или "инсайтом". Но что самое интересное, никакой тьмы в объективной реальности не существует. То, что человек считает тьмой — это он сам и есть. Мы все здесь падшие ангелы, запертые в границах собственных переживаний в момент падения.

Добавлю вот к этому.

Даже когда мы занимаемся "духовностью", практиками, медитацией, — все наши действия, представления и реакции до предела автоматичны и не подлежат абсолютно никакой сознательной коррекции изнутри. Мы не просто актёры, даже не марионетки, мы тени на стене в театре марионеток. Шанс увидеть этот автоматизм — самое прекрасное что есть в трёх мирах. Это дар реальности, не обусловленный никакими практиками и занятиями. Всё время об этом говорю.

Но выполняя практики, мы просто сообщаем Реальности о своём намерении этот дар получить. Прислушается ли она в ответ — дело уже не нашего ума. Поэтому практика должна быть безупречной, но всегда без цели и ожиданий — это просто сигнал в пространство: я готов принять твой Дар, если захочешь мне его предложить, моя любовь. Я весь в твоей власти. Иначе во всём этом нет никакого смысла.

Добрые и злые ведьмы, по сути, друг от друга не отличаются ничем. Обе они просто тихо и бесцеремонно снимут с тебя верхушку энергии, когда ты, по наивности или честолюбию, войдёшь с ними в контакт. "Злая" сделает это молча, а "добрая" ещё и издевательски поблагодарит, но этим укажет тебе на твои слабые места. В нашем суровом мире только так и проявляется подлинная доброта женщины, вот поверьте мне, мужики, на слово.

Тимоти Лири очень хотел, чтобы его считали продолжателем Гурджиева. Вообще, чтобы хоть как-то их имена соотносились в истории. Он предложил главе американского фонда GG взятку — роскошный, по его словам, рояль Стэйнвей. Около Гурджиева всегда было много пианистов (тот же Гартманн), особенно много среди последователей в США. Фонд послал несколько человек, понимающих, включая руководителя одного из лучших коллективов музыки барокко в Нью-Йорке.

Ехать было далеко, в другой штат, в огромный особняк Альфреда Хичкока, где у Тимоти Лири была база и нечто вроде "штаба". По приезду гурджиевцев тут же начали обхаживать на предмет "попить или перекусить", что им было делать категорически запрещено — Лири имел привычку подливать ЛСД направо и налево всем, от гостей на университетских приёмах до официанток из придорожных закусочных.

Огромный особняк выглядел как самая грязная хипповая коммуна. Всё было разломано и облёвано, мебель, выбиты рамы, на полу валялись матрацы, стены исписаны бредовыми текстами и рисунками. Полуголые подростки бродили по дому в невменяемом состоянии. Наконец, увидели и "рояль". Действительно роскошный когда-то Стэйнвей стоял на заднем дворе, полностью разломанный, вся начинка была разбита и вытащена наружу.

— Что. Вы. С ним. Сделали? — только и смог вымолвить один из гурджиевцев, композитор и пианист с мировой известностью.

— Хо! Хо! Мы его освободили! Освободили его сущность! Нет, вы поняли, поняли, да? Мы освободили его! Выпустили его "я" наружу! Это духовный акт внутренней свободы! Йееес!

Руководитель делегации повернулся к остальным:

— Поехали. Я же говорил, что они дегенераты.

#Гурджиев

Midnight Mass. Сам по себе сериал так себе, но вот эта сцена... она как бы есть. Послание.

Пока ты лично не примешь свою личную смерть, ты никто. Вообще. Условный завиток на линии времени. С этого всё начинается, Великий Поход от завитка к человеку.

Я то, что Я есть.

Гнозис — это поток, который отличает нас от животных. Он живой. Заниматься его "изучением" по книгам, это как залезть в ванную, выключить свет, зажечь все свечи и палочки, но так и не пустить горячую воду.

Всё что хочу — это остановить каждый момент своего времени. Они бывали разные, эти моменты, в том числе совершенно пустые, тяжёлые, мрачные, ужасающие, иногда мучительные совершенно. Но при этом, оглядываясь, понимаешь, что ничего прекраснее в жизни не было. Каждый из них был метафизически полон и отмечен блаженством. Выбирать для остановки мира можно любой. Любой момент был Раем. Потому что он был. Воплотился в материю. Был разыгран в реальности вместо бесконечного количества потенциальных других. Но увидеть и осознать это можно только со стороны, из "сейчас" — тоже момента, но понимание которого, возможно, наступит когда-нибудь потом. Или уже нет.

Это движение от прекрасного к непонятому и есть жизнь.

Проблема в том, что моментов в жизни остаётся всё меньше, каждый раз ровно на единицу. И это действительно самое пугающее во всей этой божественной человеческой комедии трагедии.

Согласно даосской метафизике, вообще китайской натурфилософии, человек — связующее звено между Небом и Землёй. Его работа в этой реальности: быть средней чёрточкой в иероглифе мироздания. Поэтому человеку бессмысленно витать в облаках или валяться пьяным в канаве. Нужно и витать в облаках, и валяться пьяным в канаве строго одновременно.

Что активно практиковал великий китайский поэт и алхимик Ли Бо, который умер, якобы вывалившись пьяным из лодки

Не только современная духовная литература, но даже древние священные тексты, особенно на оригинальных языках, конечно, интересное занятие, но ты попробуй походи по суфийскому базару пару часов (не смотря на обилие ярких деталей — в кристальном одиночестве), послушай, что говорят кругом. Вслушиваясь в каждое слово и отслеживая каждое направление. Смотри что делает реальность для тебя. Как мясник держит топор. Как торговка поправляет юбку. Как солнце рассыпается в ряду специй. Как ветер играет навесом палатки. Это самый священный текст, который пишется персонально для тебя, в нужном месте и в нужный момент времени.