Пока мы тут репетировали, в книжном мире России прямо целая революция началась. Улицкую даже иноагентом не успели признать, как её уже отменили.
Этого мало, конечно. Нужно выявлять связи. Ну вспомним хотя бы, что ещё в 2008 году журнал "Знамя" опубликовал беседы Улицкой с Ходорковским. Прямо как Эккермана с Гёте. А вскоре этой публикации была присуждена премия журнала.
Поскольку "Знаменем" до сих пор рулят те же самые люди, хочется заслушать их объяснения. Только не нужно делать невинное лицо: мол, мы не знали. Всё прекрасно знали: и кто беседует, и с кем. Они ж управляют литпроцессом именно потому, что всё знают лучше всех, не так ли?

Перед вручением премии Главкнига. С писателями.

Из сравнения с фильмами 334 миллионов просмотров ИРИ - 32 000 000 - проекта АРТ ПРОП это прям как один сериал.

Постоянная клиентура.

Кадр с распятыми во дворе НКВД из новой экранизации "Мастера и Маргариты" - просто чудовищная, до рвоты, пошлость. Вопросов больше нет.

Узнал из прессы, что вышла замечательная книжка. Всем рекомендую, не глядя. Даже не зная о том, что такая книжка готовится, я написал в недавней колонке, что 2024 будет годом антологий военной прозы.
Жаль, что меня на презентацию не пригласили. Но это дело такое.

Не национально, а этнически.

÷÷÷
Пока мы тут от безделья ноем, 
обозревая пейзаж неброский,
в белом плаще с кровавым подбоем 
рубит белых кровавый Подвойский. 
Не перекладывает бумажки, 
не пишет письма в журнал, газету. 
Никто не уйдёт от его шашки, 
на его войне невиновных нету.
Это похоже на месть за годы,
в пропасть шагнувшие мимо цели.
Так утверждают себя законы
не революции, а похмелья. 
И на решётке автомобиля 
его душа голосит, распята,
летя над Невским и над Сибирью,
что смысл бессмертья и есть расплата.

Сергей Комлев написал уже целый цикл военных песен. Мне кажется, было бы хорошо пригласить его в "Бункер на Лубянке", например.

÷÷÷
Освободили город братьев,
а никаких в нём братьев нет.
Кирпич, бетон перелопатив, 
напрасно ждём от них привет.

Не полюбуется брательник 
на тех, кто выполнил приказ.
Сегодня снова понедельник,
а воскресенье не про нас.

Вот кто-то вылез из-под спуда,
как будто ищет путь домой.
- Ты кто, браток или иуда?
- Отстань, не видишь, он немой.

Заткнулись варежки орудий,
мы отстояли нашу честь
и появились просто люди,
которым нужно просто есть.

Сначала каша и мивина, 
потом померимся, братва,
чья глупость более невинна,
чья гордость более права.

Экспресс-рецензия

Русофобский ли фильм «Мастер и Маргарита»?
Нет.
Он, скорее, мизантропический. И германофильский. Кстати, Воланд в некоторых сценах, на фоне черно-мрачного Мордора, напоминает…. Еще с этим значком на воротнике. Ну, вы поняли. А еще штандарты с орлами в сцене Иудеи… А еще тумбы с пентаграммами в театре Сатиры. Ну, вы поняли.

Антисоветский ли фильм «Мастер и Маргарита»?
Да, утрированно антисоветский.

Антигосударственный ли фильм?
Нет, это будет перебор, так сказать.
Он антигосударственнический, антиимперский, в оптике либералов. Он атрибуты сильного вертикального государства представляет злом, но не неизбежным. Есть сила посильнее – Сатана. И Воланд вполне может разрушить Мордор. «Сила, которая вечно хочет зла, но вечно совершает благо». Этой фразой заканчивается картина.

Имеет ли этот фильм право на существование? Имеет ли право режиссер на свое авторские видение романа и истории Булгакова?
Конечно. Любой фильм имеет право на существование. И режиссер имеет на все право.

Стоило ли его оплачивать из бюджета в размере порядка 800 млн рублей (сумма взята из открытых источников)?
Нет. Такие фильмы надо снимать на свои деньги. В фильме нет общей социальной задачи, которую он бы решал. Есть манифест интеллигенции, возмущенной давлением власти на свою страту. Это не то, за что готов платить налогоплательщик

Ну, я тоже посмотрел на города.
Новосибирск, например - это лысеющий инженер-технолог со старомодным портфелем, который даже дома чувствует себя командировочным. В портфеле, впрочем, всегда есть пара бутылок пива.

Всё субъективно. Вот я сегодня написал три колонки и чувствую себя раскисшей ленивой скотиной. А иной раз весь день ерундой занимаешься и уверен в своей продуктивности.

АНДРЕЙ ПОЛОНСКИЙ

***
На этом берегу, - сказал Иван, -
Стоял наш дом. Отец, когда был пьян,
Ругал совок, евреев и колхоз,
Смотрел на фотки, иногда до слёз,
Случалось, доходило. Мать ему:
Коль, перестань, - твердила. По уму
Нам надо б в область. Что уж здесь теперь? -
Не заработать. Пожалей детей.
Так и уехали. Дом двадцать лет стоял,
Отец, пока был в силах, всё латал,
Не разрушал уюта, что ни год -
Хоть месяц, а в деревне проведёт.
Я тоже приезжал. На сенокос.
Потом коров не стало. И колхоз
Не пережил великий слом эпох.
Но дом ещё стоял. Один из трёх.
Ан покосился, нижний сгнил венец.
Мать заболела, вскоре слёг отец.
Так и ушли – в один и тот же год,
Утешил батюшка – любой из нас уйдёт.
Я жил в Москве, потом уехал в Крым.
Вот здесь был дом. Где мы сейчас стоим.
Смотри, какая тихая река,
Позолотило солнце облака,
Как в детстве. К чёрту, что за ерунда?
Приехал сам, тебя привёз сюда?
Вокруг война, а я несу свой бред,
Зачем нам место, если места нет.
Последним жил в деревне дед Петров.
Охотник. Помер утром на Покров.
Так и лежал. Нашли уже весной.
Погнали на хрен. Правда, что со мной?

Хорошо, что я не хожу в телецентр "Останкино".
И ни в какие другие не хожу, что уж.

Всех приглашаю в пятницу!
Место хорошее, в самом центре, буду много читать, говорить, отвечать на вопросы.
И надеюсь, что вечер пройдёт не без пользы для фронта.

Понедельник, а значит, анонс на пятничный концерт в Vежливых людях. 🎤🔥 В этот раз с концертом в поддержку фронта выступит один из самых известных современных поэтов — Игорь Караулов.
Как всегда — вход по добровольному шлемному сбору для адресной помощи фронту. Возвращаясь сейчас со стороны которого мы и даём этот анонс (при едва появившейся связи). 👋💚

Высокий пранк: как Вован и Лексус начали литературную революцию

О публикации русофобских откровений известных писателей – обозреватель «Абзаца» Игорь Караулов.

«После обнародования бесед пранкеров Вована и Лексуса с Борисом Акуниным*, Дмитрием Быковым*, а также Людмилой Улицкой и Михаилом Веллером всем стало понятно, что на поле изящной словесности появились новые игроки.

Одни называют Вована и Лексуса санитарами книжного леса, другие говорят, что это новый и наиболее адекватный нашему времени вид критики, третьи предлагают присудить пранкерам премию «Большая книга» за высшее достижение в литературе, поскольку выполоть из неё ряд сорняков сегодня важнее, чем написать новый хороший роман.

Кто-то даже предполагает, что это была специальная операция ФСБ. Так или иначе, если бы Вована и Лексуса не было, их следовало бы выдумать. Для того чтобы вскрыть герметичную конструкцию отечественной книжной индустрии…» (полный текст читайте здесь)

Подписывайтесь на «Абзац. Мнения»

Несколько реплик по этому поводу.
Во-первых, Захар Прилепин давно уже доказал, что готов отдать всего себя во имя русского дела. Русского, а не какого-то ещё. И делает очень много и для русской армии, и для русской культуры.
Во-вторых, Захар Прилепин, конечно, красный. Но я не помню, чтобы он стремился вычеркнуть из русской истории что-либо досоветское или несоветское. Он за единство нашей истории и культуры: ничто ценное не должно быть потеряно.
В-третьих, я ещё до войны не раз писал, что красно-белая ругань - самое прискорбное, что есть в русском интеллектуальном поле, что она никуда не ведёт, не имеет никакого отношения ни к настоящему, ни к будущему. А сегодня это один из лучших способов порадовать врага. Сегодня всем надо объединяться во имя победы: за Царя, за Родину, за Веру, за Ленина, за Сталина и за власть Советов.

Такер Карлсон идёт по коридору.

Был в Новом Театре у Боякова на спектакле «Столыпин». Какой бы ни был загруз (а он сейчас адовый), всё же надо находить время и на такое. Ни разу не пожалел. Великолепная зарисовка из важнейшего периода нашей истории. И невероятно актуальная: конфликт Столыпина с Коковцовым буквально напоминает перманентное напряжение между «блоком развития» и Минфином сейчас, Дурново это один в один наши сегодняшние «охранители», а эсеровская «боевая группа ЦК» это почти буквально украинский ГУР. И, да, очень точно передана роль близких — которые тоже мишень, когда глава семьи мишень. Я, конечно, ждал всё же появления на сцене в том или ином виде Гучкова — как по мне, одна из ключевых фигур тогдашнего расклада — но он в сценарный замысел не вписался.

Вообще, водил бы туда старшеклассников в обязательном порядке как на урок истории. Сразу схватывается ситуация, куда быстрее и точнее, чем из долгих объяснений учителя, кто там из них на ком стоял. А ещё лучше — ставить такие постановки самим в школе. Чтобы почувствовать эту ситуацию выбора — между долгом и любовью к близким, между позицией и необходимым аппаратным компромиссом, между задачами развития и рисками нажить влиятельных недругов. И всё это — в атмосфере непрерывного террора, когда каждый день может стать последним.

«Столыпин — неузнанный предтеча Сталина», говорил Павловский, причём говорил скорее в негативе: Сталина он не любил. Я пока не выработал собственного определённого отношения к Столыпину, такого, на котором мог бы настаивать в спорах. Из смешного — помню, как Пётр Щедровицкий с гордостью рассказывал про охранную бумагу, которую его предку Соломону Щедровицкому выписал лично Столыпин, в бытность свою виленским губернатором. Одна из пунктирных линий пьесы — это настойчивые и неудачные попытки Столыпина продавить Николая на отмену черты оседлости, чтобы евреи перестали быть главными поставщиками кадров для российской тюрьмы и для революции. И колебания Николая, который то пытался быть твёрдым и последовательным, то, наоборот, уходил в роль арбитра-примирителя.

В общем, могу сказать одно: само то, что такое начало наконец появляться — тоже один из эффектов СВО. Когда «воздух настолько очистился», и оказалось, что современный русский театр — это не только Гоголь-центр. Возвращается настоящее, мы снова находим слова, чтобы говорить о действительно важном, в том числе и с театральной сцены. Помню, как было когда-то обидно, когда, отсидев 10 часов на стоппардовском «Береге утопии» в РАМТе, я вдруг понял, что единственно возможный вариант такого разговора — это когда нам о нас же рассказывают британские драматурги. Потому что сами совсем разучились. Оказывается — нет.