Forwarded from Муршид аль-Муин
Шейх Абдуллах дан Фодио в своей работе Тахзиб аль-Инсан (Воспитание человечества), говорит о состояниях сердца. Чувствуется, что автор был не только факихом и суфием, но еще и амиром западных провинций Сокото и коммандиром армии.
"Знай, что благородное положение человека среди других живых существ заключается в его способности к познанию (ма’арифат) Аллаха и к покорности Ему. Это познание не случается иначе как в сердце. Причина в том, что человеческое сердце врожденно знает Аллаха, приближено к Аллаху, и раскрыто тому, что с Аллахом. Особенно если оно свободно от чего-либо, кроме Аллаха. С другой стороны, для сердца становится сокрытым Аллах, когда оно занято чем-либо, кроме Аллаха.
Конечности человека (джаварих) подобны подданным сердца, его слугам и инструментам. Когда сердце покорно Аллаху, эта покорность распространяется на все конечности и освещает их в разных формах поклонения. Однако, когда сердце непокорное, тогда эта непокорность распространяет себя на остальные части тела и оставляет свои следы в форме греха.
Сердце это правитель, а тело это его царство. В этом царстве конечности тела подобны его работникам и чиновникам. Разум (акль) действует как государственный секретарь (вазир) сердца, тогда как страсти (хаваа) подобным злобным рабам, которые неохотно собирают провизию для царства. Гнев (гаддаб) подобен главе полиции (сахиб аш-шурта), тогда как шайтан это очевидный враг царства.
В унизительные обычаи злобных рабов входит постоянная борьба против государственного секретаря, при этом они изначально находятся в сговоре с прихотями явного врага (шайтана). У этого явного врага царства есть единственная цель – свергнуть царя (сердце) и уничтожить его царство. Поэтому, когда государственный секретарь (т.е. разум) помогает правителю против злобных рабов (низменные страсти), и когда глава полиции (природный гнев) помещается под командование секретаря – тогда и только тогда злобные рабы будут покорны, а царство будет защищено от заговоров его врагов. Таким образом, дела государства будут исправлены и согласованы, в противном случае правитель (сердце), его слуги (джаварих) и помощники обратятся к работе ради врага (шайтана), ссотрудничая с рабами (страстями). Пойми же это!"
"Знай, что благородное положение человека среди других живых существ заключается в его способности к познанию (ма’арифат) Аллаха и к покорности Ему. Это познание не случается иначе как в сердце. Причина в том, что человеческое сердце врожденно знает Аллаха, приближено к Аллаху, и раскрыто тому, что с Аллахом. Особенно если оно свободно от чего-либо, кроме Аллаха. С другой стороны, для сердца становится сокрытым Аллах, когда оно занято чем-либо, кроме Аллаха.
Конечности человека (джаварих) подобны подданным сердца, его слугам и инструментам. Когда сердце покорно Аллаху, эта покорность распространяется на все конечности и освещает их в разных формах поклонения. Однако, когда сердце непокорное, тогда эта непокорность распространяет себя на остальные части тела и оставляет свои следы в форме греха.
Сердце это правитель, а тело это его царство. В этом царстве конечности тела подобны его работникам и чиновникам. Разум (акль) действует как государственный секретарь (вазир) сердца, тогда как страсти (хаваа) подобным злобным рабам, которые неохотно собирают провизию для царства. Гнев (гаддаб) подобен главе полиции (сахиб аш-шурта), тогда как шайтан это очевидный враг царства.
В унизительные обычаи злобных рабов входит постоянная борьба против государственного секретаря, при этом они изначально находятся в сговоре с прихотями явного врага (шайтана). У этого явного врага царства есть единственная цель – свергнуть царя (сердце) и уничтожить его царство. Поэтому, когда государственный секретарь (т.е. разум) помогает правителю против злобных рабов (низменные страсти), и когда глава полиции (природный гнев) помещается под командование секретаря – тогда и только тогда злобные рабы будут покорны, а царство будет защищено от заговоров его врагов. Таким образом, дела государства будут исправлены и согласованы, в противном случае правитель (сердце), его слуги (джаварих) и помощники обратятся к работе ради врага (шайтана), ссотрудничая с рабами (страстями). Пойми же это!"
Великий шейх [‘Убайдулла аль Ахрари] учил: "Кто желает приобщиться к знаниям этой группы людей (суфиев), тому следует явиться к ним как бедняк, лишенный всего, и внутренне и внешне, а не как богатый, дабы не лишиться их (шейхов) благодати".
"Итог этого высокого пути – тариката – постоянное приближение к Всемогущему Аллаху без надменности ", – сказал великий ‘Убайдулла.
(А.М. Магомедов, С.Н. Султанмагомедов, М.О. Каримов. Святыни Узбекистана)
"Итог этого высокого пути – тариката – постоянное приближение к Всемогущему Аллаху без надменности ", – сказал великий ‘Убайдулла.
(А.М. Магомедов, С.Н. Султанмагомедов, М.О. Каримов. Святыни Узбекистана)
Имраъ аль-Кейс сказал:
Если человек не может язык хранить,
То остальное точно не сохранит.
(Абу Али аль-Ашари. Хаватыр ва навадир)
Если человек не может язык хранить,
То остальное точно не сохранит.
(Абу Али аль-Ашари. Хаватыр ва навадир)
ХАЛВА (ПРАКТИКА УЕДИНЕНИЯ)
И в "ʿAwārif al-maʿārif" ас-Сухраварди, и в "Mirṣād al-ʿibād" Рази предписывается сорок дней уединения. Это должно было стать нормой во всем исламском мире, хотя со временем приверженность этой практике ослабла. В качестве подтверждения этой практики они ссылаются на высказывание, приписываемое Пророку: “Кто искренне поклоняется Богу в течение сорока рассветов, источники мудрости потекут из его сердца к его языку”. Оба верят, что эта практика является прообразом практики всех пророков и ссылаются на историю Моисея в Коране, в которой Бог повелел ему соблюдать сорок ночей уединения после освобождения из Египта.
Ас-Сухраварди непреклонен в том, что халва не предназначена для поиска мистических переживаний и видений, хотя адепт может испытывать сверхъестественные явления (khawāriq al-ʿādāt), которые могут продвинуть его в познании и убеждённости. Он пишет, что стремление к такому опыту - это “само по себе претенциозность и явная глупость. Люди выбирают изоляцию и уединение (waḥdah) только для прочности в религии, проверки состояния души и искренности действий по отношению к Богу”. Это принципиально важно для понимания функции уединения в исламской мысли. Цель состоит в том, чтобы культивировать полную отрешенность от всего, что не является Богом, в надежде, что это преходящее состояние отрешенности станет устойчивым состоянием. По словам Рази, “основой странствия и достижения стоянки убеждённости является уединение, уход в себя и отстранение от людей".
Оба автора говорят о правильном внутреннем отношении и правильном внешнем поведении. Что касается первого, ас-Сухраварди пишет:
"Тот, кто предпочитает уединение общению, должен быть свободен от всех мыслей, кроме памятования о своем Господе, свободен от всех желаний, кроме желания своего Господа, и свободен от стремления души ко всем промежуточным причинам (асбаб). Ибо если у него нет этого качества, то его уединение приведет его к испытаниям и бедам".
Что касается последнего, то и ас-Сухраварди, и Рази перечисляют несколько условий, необходимых для того, кто выбирает уединение. Человек должен совершить омовение и удалиться в пустую комнату, которую, по словам Рази, он должен “вообразить своим погребальным саваном”. Ас-Сухраварди утверждает, что человек должен начать с двух циклов ритуальной молитвы, “и покаяться Богу во всех своих проступках, со слезами и смирением”. Оба подчеркивают, что должен быть постоянный пост в течение всех сорока дней и что при прерывании поста количество пищи должно быть минимальным. Ас-Сухраварди выступает за скудную диету, состоящую только из хлеба и воды, хотя Рази не так строг. Оба выступают за то, чтобы тот, кто занимается духовным уединением, покидал комнату только для совместной молитвы и естественных позывов, всегда возобновляя омовение. Ас-Сухраварди подчеркивая необходимость совместных молитв, пишет:
"Мы видели тех, чей интеллект в затворничестве был расстроен. Возможно, это от того, что он упорно отказывался от коллективной молитвы, хотя необходимо, чтобы он оставлял свою уединенность для коллективной молитвы".
<...> Хотя и ас-Сухраварди, и Рази признают, что человек должен пройти через уединение под руководством шейха, Рази утверждает, что "ищущий должен постоянно соединять свое сердце с сердцем шейха". Это, по-видимому, было бы более поздней разработкой, соответствующей большей привязанности к шейху, которая пришла с подъемом суфийских орденов. Считается, что, искренне обращаясь к халве (khalwah), человек обретёт источники мудрости, упомянутые в приведенном выше хадисе, что увеличит убеждённость ищущих до такой степени, что “они будут во всех моментах времени такими, какими они были во время сорокадневного уединения.”
(Joseph E. B. Lumbard. Ahmad Al-Ghazali, Remembrance, and the Metaphysics of Love)
И в "ʿAwārif al-maʿārif" ас-Сухраварди, и в "Mirṣād al-ʿibād" Рази предписывается сорок дней уединения. Это должно было стать нормой во всем исламском мире, хотя со временем приверженность этой практике ослабла. В качестве подтверждения этой практики они ссылаются на высказывание, приписываемое Пророку: “Кто искренне поклоняется Богу в течение сорока рассветов, источники мудрости потекут из его сердца к его языку”. Оба верят, что эта практика является прообразом практики всех пророков и ссылаются на историю Моисея в Коране, в которой Бог повелел ему соблюдать сорок ночей уединения после освобождения из Египта.
Ас-Сухраварди непреклонен в том, что халва не предназначена для поиска мистических переживаний и видений, хотя адепт может испытывать сверхъестественные явления (khawāriq al-ʿādāt), которые могут продвинуть его в познании и убеждённости. Он пишет, что стремление к такому опыту - это “само по себе претенциозность и явная глупость. Люди выбирают изоляцию и уединение (waḥdah) только для прочности в религии, проверки состояния души и искренности действий по отношению к Богу”. Это принципиально важно для понимания функции уединения в исламской мысли. Цель состоит в том, чтобы культивировать полную отрешенность от всего, что не является Богом, в надежде, что это преходящее состояние отрешенности станет устойчивым состоянием. По словам Рази, “основой странствия и достижения стоянки убеждённости является уединение, уход в себя и отстранение от людей".
Оба автора говорят о правильном внутреннем отношении и правильном внешнем поведении. Что касается первого, ас-Сухраварди пишет:
"Тот, кто предпочитает уединение общению, должен быть свободен от всех мыслей, кроме памятования о своем Господе, свободен от всех желаний, кроме желания своего Господа, и свободен от стремления души ко всем промежуточным причинам (асбаб). Ибо если у него нет этого качества, то его уединение приведет его к испытаниям и бедам".
Что касается последнего, то и ас-Сухраварди, и Рази перечисляют несколько условий, необходимых для того, кто выбирает уединение. Человек должен совершить омовение и удалиться в пустую комнату, которую, по словам Рази, он должен “вообразить своим погребальным саваном”. Ас-Сухраварди утверждает, что человек должен начать с двух циклов ритуальной молитвы, “и покаяться Богу во всех своих проступках, со слезами и смирением”. Оба подчеркивают, что должен быть постоянный пост в течение всех сорока дней и что при прерывании поста количество пищи должно быть минимальным. Ас-Сухраварди выступает за скудную диету, состоящую только из хлеба и воды, хотя Рази не так строг. Оба выступают за то, чтобы тот, кто занимается духовным уединением, покидал комнату только для совместной молитвы и естественных позывов, всегда возобновляя омовение. Ас-Сухраварди подчеркивая необходимость совместных молитв, пишет:
"Мы видели тех, чей интеллект в затворничестве был расстроен. Возможно, это от того, что он упорно отказывался от коллективной молитвы, хотя необходимо, чтобы он оставлял свою уединенность для коллективной молитвы".
<...> Хотя и ас-Сухраварди, и Рази признают, что человек должен пройти через уединение под руководством шейха, Рази утверждает, что "ищущий должен постоянно соединять свое сердце с сердцем шейха". Это, по-видимому, было бы более поздней разработкой, соответствующей большей привязанности к шейху, которая пришла с подъемом суфийских орденов. Считается, что, искренне обращаясь к халве (khalwah), человек обретёт источники мудрости, упомянутые в приведенном выше хадисе, что увеличит убеждённость ищущих до такой степени, что “они будут во всех моментах времени такими, какими они были во время сорокадневного уединения.”
(Joseph E. B. Lumbard. Ahmad Al-Ghazali, Remembrance, and the Metaphysics of Love)
От Абу Хурайры передаётся, что Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «Меня и людей можно сравнить с человеком, который разжег огонь, куда стали падать бабочки и (другие насекомые)».
(Umar Ziyauddin ad-Dagestani. Zubdat ul-Bukhari / 919)
В другой версии этого хадиса есть продолжение, объясняющее смысл сравнения: «Я хватаю вас за пояс, отводя от огня, и говорю: "Отойдите подальше от огня! Отойдите подальше от огня!" Но вы отталкиваете меня и бездумно бросаетесь в огонь».
(Umar Ziyauddin ad-Dagestani. Zubdat ul-Bukhari / 919)
В другой версии этого хадиса есть продолжение, объясняющее смысл сравнения: «Я хватаю вас за пояс, отводя от огня, и говорю: "Отойдите подальше от огня! Отойдите подальше от огня!" Но вы отталкиваете меня и бездумно бросаетесь в огонь».
Этого нельзя добиться, просто уединённо сидя, в компании невежества. Горе вам! Ходите в поисках Знания и практикуйте знания учёных до тех пор, пока дальнейшее хождение не станет невозможным. Продолжайте идти, пока ваши ноги не перестанут вас слушаться. Итак, когда вы станете не в состоянии ходить, садитесь, опираясь на внешнее, затем на внутреннее, затем на сердце, а затем на сущность. Когда вы полностью обессилите внешне и внутренне и вынуждены сидеть, к вам придет близость к Аллаху (Свят Он и Велик) и достижение Его. Если шаги вашего сердца остановятся и вы потеряете всю свою энергию на пути к Нему, это будет признаком вашей близости к Нему. В этот момент сдайтесь и падите ниц. Тогда Он либо построит для вас келью в пустыне и поселит вас в развалинах, либо вернет вас в общество и прикажет этому миру, будущему, джиннам, людям, ангелам и духам служить вам.
(ʿAbd al-Qādir al-Jīlānī. Jila' Al-Khatir)
(ʿAbd al-Qādir al-Jīlānī. Jila' Al-Khatir)
Опираясь на Коран, Ибн Араби утверждает, что Бог является Внешним, или Проявленным (зāхир), и Внутренним, или Непроявленным (бāтин). Он представляется Непроявленным в том смысле, что Его сущность сама по себе всегда остается чем-то неизвестным для творений, при этом Он выступает Проявленным в той мере, в какой космос открывает что-либо о Его именах и качествах. Каждое имя Бога характеризуется «местами проявления» в космосе. Вселенная в целом отражает все имена Бога. Среди сущих вещей в том или ином виде представлен каждый атрибут Бытия. В абсолютном смысле каждый атрибут обнаруживается лишь в Боге, но в относительном смысле — и в творениях. Космос в целом является проявлением всех божественных имен, или совокупного имени Аллах. Места проявления божественных качеств Ибн Араби называет словом мазхар, которое является локативным именем от корня зухӯр. Суфийский мыслитель первым использовал этот термин для объяснения природы бытия. Коранический айат 57:3, где говорится о Боге как о зāхир и бāтин, он понимает буквально: с одной стороны, "куда бы вы ни повернулись, там Лик Бога" (2:115); а с другой стороны, "никакие взоры не могут достичь Его" (6:103). Подлинное знание божественного бытия может быть получено только посредством правильного сочетания двух взглядов: имманентно-ориентированного и трансцендентно-ориентированного. Более подробно о концепции Ибн Араби см. Chittick W. The Sufi Path of Knowledge. State University of New York Press, 1989. P. 89 и далее.
Смысл историй в том, чтобы они настроили вас на работу, а не в их внешнем смысле, как если бы вы собирались отогнать скуку с помощью формы рассказа. Нет, вы отгоняете непонимание.
(Shams-i Tabrīzī. Maqālāt / 273)
(Shams-i Tabrīzī. Maqālāt / 273)
Если кто-то видел внезапную смерть, то мог уловить это ощущение: будто тело осталось без хозяина. Тело вверено человеку на время, как инструмент построения связей, выражения благодарности, инструмент продвижения по Пути. Но когда наступает Момент — Истинный Властелин этого тела отбирает это тело у человека. И тело есть, видно нам, а человека в нем нет. И этому Моменту противостоять невозможно. Нельзя приблизить его или отсрочить. Когда приходит время, Бог забирает тело у человека, а суть человека, его душа, его дух — наблюдают за телом, но не могут никак на него повлиять. Связь между ними разорвана.
И это — момент манифестации высшей слабости человека, его абсолютной беспомощности перед Творцом всех миров. Его рабства и нищеты перед Могуществом и Властью Господа.
Поэтому нельзя ассоциировать себя с телом. Человек — это не тело. Тема телесности в философии возвращает человека к ощущениям и к его плотскому измерению. И да, это важно. Но это наше тело, которое мы видим и можем потрогать — лишь форма выражения человеческой сути здесь, во временной жизни. И эта форма будет отобрана. И взгляд на безжизненное тело дает ощущение, что из этого тела ушел его истинный обитатель — дух.
Поэтому так же нельзя присваивать себе достоинства тела: его красоту, силу, способности. Все это будет отобрано в один момент, безапелляционно, резко и неожиданно.
(Алие Кангиева)
И это — момент манифестации высшей слабости человека, его абсолютной беспомощности перед Творцом всех миров. Его рабства и нищеты перед Могуществом и Властью Господа.
Поэтому нельзя ассоциировать себя с телом. Человек — это не тело. Тема телесности в философии возвращает человека к ощущениям и к его плотскому измерению. И да, это важно. Но это наше тело, которое мы видим и можем потрогать — лишь форма выражения человеческой сути здесь, во временной жизни. И эта форма будет отобрана. И взгляд на безжизненное тело дает ощущение, что из этого тела ушел его истинный обитатель — дух.
Поэтому так же нельзя присваивать себе достоинства тела: его красоту, силу, способности. Все это будет отобрано в один момент, безапелляционно, резко и неожиданно.
(Алие Кангиева)
Отношение к миру, которое необходимо культивировать, - это отношение отрешенности: внутреннее дистанцирование себя от страстей, желаний и зависимостей, а также внешнее, физическое удаление себя от тех людей и мест, которые могут сбить с пути.
Между слугой и Богом есть четыре моря. Пока слуга не пересечет их, он не достигнет Бога. Одно - это мир, и его лодка - аскетизм; другое - люди, и его лодка - отдаление от них; третье - Иблис, и его лодка - враждебность; и последнее - страсти, и его лодка - сопротивление. ('Attar, "Tadhkirat al-awliya", p. 437).
(Peter J. Awn. Satan's Tragedy and Redemption: Iblīs in Sufi Psychology)
Между слугой и Богом есть четыре моря. Пока слуга не пересечет их, он не достигнет Бога. Одно - это мир, и его лодка - аскетизм; другое - люди, и его лодка - отдаление от них; третье - Иблис, и его лодка - враждебность; и последнее - страсти, и его лодка - сопротивление. ('Attar, "Tadhkirat al-awliya", p. 437).
(Peter J. Awn. Satan's Tragedy and Redemption: Iblīs in Sufi Psychology)
Ибн Джаузи говорил:
«Большинство людей весьма странно проводят время: ночами подолгу занимаются бесполезной болтовней, читают любовную поэзию и развлекательную литературу, днем помногу спят. В конце дня их можно обнаружить у реки Тигр или на рынках. Такое поведение подобно пустой болтовне на судне, в то время как то быстро движется в неизвестном для пассажиров направлении. Мне редко встречались люди, которые понимали суть жизни, – именно они запасались провизией к загробной жизни и готовились к отбытию из этого мира. Так, помните всегда о том, что время летит, и поспешите воспользоваться им, пока не будет слишком поздно!»
(Abd al-Fattah Abu Ghudda. Qimat al-Zaman 'ind al-'Ulama'i)
«Большинство людей весьма странно проводят время: ночами подолгу занимаются бесполезной болтовней, читают любовную поэзию и развлекательную литературу, днем помногу спят. В конце дня их можно обнаружить у реки Тигр или на рынках. Такое поведение подобно пустой болтовне на судне, в то время как то быстро движется в неизвестном для пассажиров направлении. Мне редко встречались люди, которые понимали суть жизни, – именно они запасались провизией к загробной жизни и готовились к отбытию из этого мира. Так, помните всегда о том, что время летит, и поспешите воспользоваться им, пока не будет слишком поздно!»
(Abd al-Fattah Abu Ghudda. Qimat al-Zaman 'ind al-'Ulama'i)
Абу аль-Мавахиб аш-Шазали сказал: «Богослужение мюрида с любовью к мирскому — это занятость сердца и утомление тела. Сколь бы много этого ни было, перед Аллахом этого будет очень мало».
('Abd al-Qadir 'Isa. Haqaiq an at-Tasawwuf)
('Abd al-Qadir 'Isa. Haqaiq an at-Tasawwuf)
Если должным образом подготовленный человек упорствует в духовном уединении и памятовании (зикр), освобождая место [сердца] для размышлений и сидя, как бедный нищий, у которого ничего нет, у дверей своего Господа, тогда Бог одарит его и даст ему часть того знания о Нем, о тех божественных тайнах и божественном понимании, которые Он даровал Своему слуге Хизру.
(Muḥyiddin ibn 'Arabi. Futûhât al-Makkiyya / I:31)
(Muḥyiddin ibn 'Arabi. Futûhât al-Makkiyya / I:31)
Когда Мевляна Руми с гордостью заявляет, что
"Предводитель нашего каравана - гордость мира, Мустафа",
он созвучен с поэтами долины Инда и Анатолии, которые восхваляют великого предводителя караванов, безопасно ведущего их по пути к центральному святилищу в Мекке, которое является отражением небесной Каабы. А если поэты живут в долинах великих рек или вблизи океана, они славят его как кормчего, который ведет хрупкую лодку жизни по глубоким водам, между отмелями и водоворотами, к далекому берегу мира, как описывает это Шах 'Абдул Латиф из Синда в "Сур Сарираг". Точно также бенгальский народный поэт использует образы, взятые из жизни рыбаков и моряков, которые знают, что их путь к другому берегу зависит от опыта и мудрости кормчего:
Я никогда больше не найду
Такого сострадательного друга, как ты.
Ты показал себя —
Теперь не уходи, о Пророк веры.
Ты друг Бога,
Кормчий до дальнего берега истины —
Без тебя мы бы
Никогда больше не увидели тот мир на другом берегу.
(Annemarie Schimmel. And Muhammad Is His Messenger: The Veneration of the Prophet in Islamic Piety)
"Предводитель нашего каравана - гордость мира, Мустафа",
он созвучен с поэтами долины Инда и Анатолии, которые восхваляют великого предводителя караванов, безопасно ведущего их по пути к центральному святилищу в Мекке, которое является отражением небесной Каабы. А если поэты живут в долинах великих рек или вблизи океана, они славят его как кормчего, который ведет хрупкую лодку жизни по глубоким водам, между отмелями и водоворотами, к далекому берегу мира, как описывает это Шах 'Абдул Латиф из Синда в "Сур Сарираг". Точно также бенгальский народный поэт использует образы, взятые из жизни рыбаков и моряков, которые знают, что их путь к другому берегу зависит от опыта и мудрости кормчего:
Я никогда больше не найду
Такого сострадательного друга, как ты.
Ты показал себя —
Теперь не уходи, о Пророк веры.
Ты друг Бога,
Кормчий до дальнего берега истины —
Без тебя мы бы
Никогда больше не увидели тот мир на другом берегу.
(Annemarie Schimmel. And Muhammad Is His Messenger: The Veneration of the Prophet in Islamic Piety)
Вам говорят: "Только если вы слушаете и применяете на практике то, что слышите!". Как часто вы посещаете эти занятия со страстью, непослушанием и возражениями! Ваше присутствие - это ложь без истины, наказание без награды, зло без добра. Покайтесь и прекратите посещать занятия таким образом. Посещайте занятия с намерением получить пользу, и тогда вы получите пользу. Я надеюсь и молюсь, чтобы Аллах (могущественен и преславен Он) принес вам пользу через меня и исправил ваши сердца, намерения и цели. Я не теряю надежды на вас в соответствии с Его словами: "Аллах, возможно, произведет после этого нечто новое" (из 65:1). Вы пробудитесь: "И вы непременно узнаете весть о нем через некоторое время" (38:88).
(ʿAbd al-Qādir al-Jīlānī. Jila' Al-Khatir)
Иллюстрация: Ludwig Deutsch. Madrasa, 1905
(ʿAbd al-Qādir al-Jīlānī. Jila' Al-Khatir)
Иллюстрация: Ludwig Deutsch. Madrasa, 1905
МИР АЛЬ-КАНДУСИ. ЧАСТЬ 1
Мухаммад Ибн Аби аль-Касим аль-Кандуси (Muḥammad Ibn Abī al-Qāsim al-Qandūsī, ум. 1861) - автор работ, которые в целом остаются малоизвестными. Его имя вошло в учебники истории исламского искусства благодаря оригинальности его каллиграфического стиля, который произвел впечатление на его современников. Мухаммад ибн Джафар аль-Каттани кратко упомянул его в своем сборнике биографий святых Феса. Необыкновенный мастер, "восхищенный Богом", его труды свидетельствуют о посильном участии в жизни ремесленников Феса и контактах с властями. Недавно был опубликован первый текст, небольшой трактат, посвященный методу молитвы о Пророке, который позволяет понять необычайную связь, соединявшую аль-Кандуси с фигурой Пророка. Но подавляющее большинство его трактатов сохранилось до наших дней в виде рукописей. Первое ознакомление с этими источниками позволяет понять, что оригинальность стиля этого каллиграфа (он является автором монументального Корана в двенадцати томах, хранящегося в Королевской библиотеке Рабата) определяется, по словам автора, его видениями Пророка. Кроме того, его трактаты - в которых он развивает доктрину "Реальности Мухаммада" - сопровождаются декоративными вставками, придающими визуальное измерение пророческому присутствию. Его страницы также богаты метафорами, которые возводят каллиграфию из искусства письма в ранг инициатического пути и духовной реализации. Аль-Кандуси сыграл важную роль в истории марокканской каллиграфии, поскольку он обновил местное магрибинское письмо на заре введения печати с 1864 года. Его каллиграфический стиль, состоящий из огромных букв чрезмерной толщины, мог бы сойти за живопись. Подход, а также письменность нашли отклик в его учении, особенно в некоторых характерных частях его трактата "Taʾsīs fī masāwī al-dunya wa mahāwī Iblīs" ("Установление основ для низости этого мира и бездн сатаны"). А также в нескольких маргиналиях, добавленных на полях его сочинений, в которых он объясняет, что его письмо - это средство, с помощью которого он стремится установить контакт с Пророком. В этой главе мы сосредоточимся на двух основных художественных произведениях каллиграфа: "Muṣḥaf al-Qandūsī", роскошном двенадцатитомном Коране по заказу марокканского министра, и копии "Dalāʾil al-Khayrāt", молитвенника аль-Джазули (ум. в 1465 г.), который он, вероятно, выполнил для себя в качестве акта преданности.
http://vk.com/@islamsad-mir-al-kandusi-chast-1
Мухаммад Ибн Аби аль-Касим аль-Кандуси (Muḥammad Ibn Abī al-Qāsim al-Qandūsī, ум. 1861) - автор работ, которые в целом остаются малоизвестными. Его имя вошло в учебники истории исламского искусства благодаря оригинальности его каллиграфического стиля, который произвел впечатление на его современников. Мухаммад ибн Джафар аль-Каттани кратко упомянул его в своем сборнике биографий святых Феса. Необыкновенный мастер, "восхищенный Богом", его труды свидетельствуют о посильном участии в жизни ремесленников Феса и контактах с властями. Недавно был опубликован первый текст, небольшой трактат, посвященный методу молитвы о Пророке, который позволяет понять необычайную связь, соединявшую аль-Кандуси с фигурой Пророка. Но подавляющее большинство его трактатов сохранилось до наших дней в виде рукописей. Первое ознакомление с этими источниками позволяет понять, что оригинальность стиля этого каллиграфа (он является автором монументального Корана в двенадцати томах, хранящегося в Королевской библиотеке Рабата) определяется, по словам автора, его видениями Пророка. Кроме того, его трактаты - в которых он развивает доктрину "Реальности Мухаммада" - сопровождаются декоративными вставками, придающими визуальное измерение пророческому присутствию. Его страницы также богаты метафорами, которые возводят каллиграфию из искусства письма в ранг инициатического пути и духовной реализации. Аль-Кандуси сыграл важную роль в истории марокканской каллиграфии, поскольку он обновил местное магрибинское письмо на заре введения печати с 1864 года. Его каллиграфический стиль, состоящий из огромных букв чрезмерной толщины, мог бы сойти за живопись. Подход, а также письменность нашли отклик в его учении, особенно в некоторых характерных частях его трактата "Taʾsīs fī masāwī al-dunya wa mahāwī Iblīs" ("Установление основ для низости этого мира и бездн сатаны"). А также в нескольких маргиналиях, добавленных на полях его сочинений, в которых он объясняет, что его письмо - это средство, с помощью которого он стремится установить контакт с Пророком. В этой главе мы сосредоточимся на двух основных художественных произведениях каллиграфа: "Muṣḥaf al-Qandūsī", роскошном двенадцатитомном Коране по заказу марокканского министра, и копии "Dalāʾil al-Khayrāt", молитвенника аль-Джазули (ум. в 1465 г.), который он, вероятно, выполнил для себя в качестве акта преданности.
http://vk.com/@islamsad-mir-al-kandusi-chast-1
VK
МИР АЛЬ-КАНДУСИ. ЧАСТЬ 1
Профетология и каллиграфия в Марокко в первой половине девятнадцатого века
МИР АЛЬ-КАНДУСИ. ЧАСТЬ 2
Продолжение исследования жизни, творчества и идей Мухаммада Ибн Аби аль-Касима аль-Кандуси (Muḥammad Ibn Abī al-Qāsim al-Qandūsī, ум. 1861) - каллиграфа-новатора из города Фес, скромного продавца трав, праведника-маламати, автора глубоких трудов, посвящённых концепциям «ḥaqīqa muḥammadiyya», тайнам букв и каллиграфии, как средству духовной реализации.
«О Боже, даруй Свою объединяющую милость, Свое спасение и Свое благословение тому, в чье имя Ты влил амброзию Твоего верховного имени Аллах, нашему господину Мухаммаду, посланнику Бога! Эти два благородных и величественных имени были возвышены над всеми другими благородными именами. Они - корень всех ветвей, квинтэссенция всех сущностей, высшее вино всех вин, секрет всех секретов, знание всех знаний, мудрость всей мудрости, свет всех светов, эликсир всех эликсиров, алхимия всей алхимии, красная сера всех красных сер, териак всех териаков, магнит всех магнитов, сурьма глаз, гиацинт всех гиацинтов, жемчужина всех жемчужин, бриллиант всех бриллиантов, самоцвет всех самоцветов, сердолик всех сердоликов, коралл всех кораллов, перидот всех перидотов, чистое золото всего чистого золото, чистое серебро всего чистого серебра, шелк всех шелков, парча всех парчей, мускус всех мускусов, камфора всех камфор, духи всех духов, аромат всех ароматов, бальзам всех бальзамов, да дарует ему Бог Свою объединяющую милость и приветствует его вместе с его семьей.
О Боже, даруй объединяющую милость Свою, спасение Свое и благословение Свое тому, чье имя, Aḥmad, Ты погрузил в тайну имени Своего, Всемилостивый, через Lā ilāha Illā llāh Muḥammadun rasūl Allāh» (al-Qandūsī).
https://vk.com/@-56369030-mir-al-kandusi-chast-2
Продолжение исследования жизни, творчества и идей Мухаммада Ибн Аби аль-Касима аль-Кандуси (Muḥammad Ibn Abī al-Qāsim al-Qandūsī, ум. 1861) - каллиграфа-новатора из города Фес, скромного продавца трав, праведника-маламати, автора глубоких трудов, посвящённых концепциям «ḥaqīqa muḥammadiyya», тайнам букв и каллиграфии, как средству духовной реализации.
«О Боже, даруй Свою объединяющую милость, Свое спасение и Свое благословение тому, в чье имя Ты влил амброзию Твоего верховного имени Аллах, нашему господину Мухаммаду, посланнику Бога! Эти два благородных и величественных имени были возвышены над всеми другими благородными именами. Они - корень всех ветвей, квинтэссенция всех сущностей, высшее вино всех вин, секрет всех секретов, знание всех знаний, мудрость всей мудрости, свет всех светов, эликсир всех эликсиров, алхимия всей алхимии, красная сера всех красных сер, териак всех териаков, магнит всех магнитов, сурьма глаз, гиацинт всех гиацинтов, жемчужина всех жемчужин, бриллиант всех бриллиантов, самоцвет всех самоцветов, сердолик всех сердоликов, коралл всех кораллов, перидот всех перидотов, чистое золото всего чистого золото, чистое серебро всего чистого серебра, шелк всех шелков, парча всех парчей, мускус всех мускусов, камфора всех камфор, духи всех духов, аромат всех ароматов, бальзам всех бальзамов, да дарует ему Бог Свою объединяющую милость и приветствует его вместе с его семьей.
О Боже, даруй объединяющую милость Свою, спасение Свое и благословение Свое тому, чье имя, Aḥmad, Ты погрузил в тайну имени Своего, Всемилостивый, через Lā ilāha Illā llāh Muḥammadun rasūl Allāh» (al-Qandūsī).
https://vk.com/@-56369030-mir-al-kandusi-chast-2
VK
МИР АЛЬ-КАНДУСИ. ЧАСТЬ 2
Профетология и каллиграфия в Марокко в первой половине девятнадцатого века
Люди в мусульманском сообществе находят для себя смысл в поклонении Аллаху. Аллах сказал в Коране: «Я создал людей и джиннов лишь для того, чтобы они поклонялись Мне». Аллах также сказал устами Пророка Мухаммада, мир ему и молитва, в хадисе аль-кудси: «Я был спрятанным богатством, и Я желал сделать Себя известным, и посему Я создал Вселенную».
Знающий, познанное и знание – это одно целое. Люди, попавшие в ловушку системы кафиров, системы Даджаля, этого не знают. Они поставлены в такие условия, чтобы искать для себя смысл в производственно-потребительском процессе, принимать для себя систему, которая их порабощает, и подчиняться ей.
(Ahmad Thomson. Dajjal: the AntiChrist)
Знающий, познанное и знание – это одно целое. Люди, попавшие в ловушку системы кафиров, системы Даджаля, этого не знают. Они поставлены в такие условия, чтобы искать для себя смысл в производственно-потребительском процессе, принимать для себя систему, которая их порабощает, и подчиняться ей.
(Ahmad Thomson. Dajjal: the AntiChrist)