Международная Жизнь

Армен Оганесян: «Ельцин мог сказать в 91-м, что Севастополь и Крым — наши» (Часть 2)

Изучая постсоветское пространство, в частности, Беларусь, Украину, я часто сталкивался с оценками элит этих стран, что в 1991-м Россия их бросила. Мы бросили своих братьев.

— Мне кажется, это какая-то крайность — сказать, что мы всех бросили. Вообще-то, это нас тогда бросили. Очень многие национальные лидеры этих стран повелись на обещания, которые потом не оправдались. Когда президент Б.Н. Ельцин сказал: «Берите суверенитета сколько хотите». Это звучало очень волюнтаристски, как поступок Н.С. Хрущёва, который Крым отдал Украине. В общем-то, все были поражены, что он отдал Севастополь и Крым. И Ельцин мог тогда сказать: «А вот Севастополь и Крым — это наше». И Киев бы ни слова не сказал. Слава богу, Крым с Севастополем вернулись в состав России. Но такие волюнтаристские заявления Ельцина тогда спровоцировали ряд национальных элит искать поддержку в антироссийской риторике и политике.

Была правда и том, что Россия в 1991-м переживала кризис, мы же не сразу оправились после развала СССР. И как этим странам было рассчитывать даже чисто прагматически на нашу помощь? Но вот они видели другой пример — сильный блок государств, прежде всего Западную Европу и США. И решили, что надо ждать помощи от них. И когда говорят, что мы их бросили, — это не совсем корректно. Да, заявление Ельцина было крайне неудачным, но эгоизм национальных элит в целом ряде государств постсоветского пространства сыграл на отторжение от России и на поворот к Западу. И это получилось. Почему в тех условиях ЕАЭС был невозможен и почему он стал возможен сейчас? Потому что Россия стала сильнее и пришло глубокое разочарование в том, что Запад заинтересован в возрождении и экономическом росте стран постсоветского пространства.

Может быть, тогда нужно строить интеграцию на основе внешних угроз, как получилось с Беларусью?

— Интеграция на основании внешних угроз не очень состоятельна, потому что наши бывшие советские республики не ощущают, что наши угрозы, которые сегодня есть, — это их экзистенциальные угрозы. Беларусь это почувствовала, но Беларусь — союзник, а союзное государство России и Беларуси — это верхний этаж интеграции. Беларусь стоит особняком, в этом нет сомнений. Поэтому с Беларусью такой глубокий уровень сотрудничества во всех отраслях. Что касается других, то они не ощущают наши угрозы как свои экзистенциальные угрозы, а напрасно.

На самом деле, если гипотетически, хотя я в это не верю, представим такую модель, что Запад добился стратегического поражения или ослабления России — это очень плохо скажется на постсоветском пространстве. Им вообще перестанут что-либо давать. Им дают, пока они что-то делают «в пику» нам. Элиты постсоветских государств — западно-ориентированные. Но если сценарий, описанный выше, произойдёт, никаких дивидендов для бывших советских республик не будет.

А объединяют ли угрозы? Я думаю, сегодня многие занимают выжидательную позицию. Ждут, чья возьмёт. И, конечно, нужно понимать, что многие постсоветские страны находятся под давлением вторичных санкций и очень этого давления боятся. Поэтому они вынуждены лавировать, хотя некоторые заявления президентов Казахстана и Узбекистана говорят о том, что есть запас устойчивости и запас понимания того, что без России плохо.

За эти 30 лет мы научились смотреть на постсоветские страны как на самостоятельные государства?

— Мы на своих ошибках научились понимать, что наше ближнее зарубежье — это очень важно с точки зрения нашей безопасности при тех внешних угрозах, которые есть.
https://sevastopol.su/news/armen-oganesyan-elcin-mog-skazat-v-91-m-chto-sevastopol-i-krym-nashi

307 views12:17