Ах, какие неполиткорректные рассуждения❗️😉 - https://youtu.be/x1sQhRhzD24

Свадебная церемония в Ливане. И это не кино.

То есть получается, что украинские(читай и американские и польские заодно) спецслужбы работают в Белоруссии практически без проблем и препятствий.

А еще более вероятно, что в связке с белорусским КГБ. Точнее, какой-то группой заинтересованных лиц внутри него. Взаимодействие спецслужб по линии Киев - Минск тоже, очевидно, налажено неплохо. И информацию про "русских наемников" передали Лукашенко именно в таком виде, что он заварил всю эту кашу. То есть рядом с ним находится или агент или дурак.

Ну и снова приходится написать, что люди, которые обеспечивают белорусское направление в различных российских структурах, скажем так, несколько заблуждались, что у них все под контролем, что они отлично понимают ситуацию у соседей. И других вводили в заблуждение.

А самый главный вопрос - КГБ и СБУ одноразово дружат против России или как?

https://yangx.top/sashakots/14943

Прямо Болгарией пахнуло:

- Президент России Владимир Путин прокомментировал слова премьер-министра Болгарии, который извинился за срыв «Южного потока». «Тогда были очень сложные отношения у нас. Я очень благодарен, что на нас не держат зла по этому поводу. Старший всегда прощает», – заявил Борисов на пресс-конференции. «Меня смущают разговоры о том, «кто старший, а кто младший». Потому что старшего всегда побуждают заплатить», – сказал Путин.

Собрали в один видос всё что происходит сейчас в Беларуси.

Если у вас спросят "чо там у белорусов?", вам теперь есть что показать

https://www.youtube.com/watch?v=c21uCfm0bPQ

Значительная часть населения в Беларуси настроено проссийски.
https://yangx.top/sorok40russia/11920
Но это ничего не решает, так как антироссийская часть общества активна, креативна, организована и имеет необходимую поддержку.
И это активное меньшинство вполне способно повернуть историю в нужное русло.
А большинство будет сидеть и вздыхать. И всё.
Для того, чтобы оно стало силой, его нужно организовать, мотивировать и вывести на улицу.
Кто это будет делать?
Никто.
Заранее такие структуры не созданы, а сейчас поздно.
Это вам не круглые столы проводить, здесь работать нужно.

На фоне видео белорусского протеста вспомнились демонстрации в Иране в ноябре, которые мне посчастливилось застать

В нынешнюю цифровую эпоху основным фактором поддержания эмоций людей, заставляющим их выходить на улицы, могут быть видео разгона демонстрантов.

Протест – это всегда для рядового участника штука эмоциональная, а не рациональная. Видео, когда силы безопасности бьют демонстрантов – мощный источник возмущения. Чем больше таких материалов, тем больше потенциал для выхода новых людей.

При этом власти находятся в заранее невыгодных условиях. На видео могут быть правда мирные протестующие, а могут быть люди, которые сами напали на полицию. Все это не имеет ровно никого значения, поскольку для зрителя остается только насилие правоохранителей по отношению к гражданским.

В Иране в ноябре 2019 года протест с первых часов превратился в поджоги демонстрантами банков и заправок, а также нападения на полицию и военных. В Белоруссии вроде история немного другая. Но, если анализировать механику, то абсолютно неважно были демонстранты мирными или нет. Визуальный ряд не в пользу властей. Разумеется, это работает, если существует достаточно накопленного недовольства в обществе.

Поэтому решение блокировать интернет выглядит предельно логичным. И дело даже не столько в необходимости лишить демонстрантов возможности координировать действия. Еще важнее – лишить протест новой энергии, которую могут создать те самые видео разгонов.

Однако здесь власти сталкиваются с новой проблемой – технической стороной. Попытаться отключить социальные сети, но не суметь это сделать – выход еще хуже, чем не отключать ничего.

В этом смысле иранский способ купирования протестной угрозы выглядит на порядок более удачным. Интернет не просто наглухо отключили за 24 часа, но включили «национальный интернет». То есть осталась расширенная локалка: работали сайти государственных СМИ, банковские системы, доставка еды и такси, покупка билетов – практически все, что в зоне .ir Но никаких социальных сетей, мессенджеров, ютубов или даже почты.

«Национальный интернет» готовился почти два года. Но результат оказался впечатляющим – обойти блок практически невозможно, а базовая инфраструктура работает. В краткосрочной перспективе мера предельно эффективная

В 2017 году написал этот текст

Гибель «Курска» в августе 2000 года традиционно открывает личный список преступлений, национальных катастроф, преступных ошибок, фатальных для страны неудач, приписываемых президенту Путину.

Однако, произошедшее 17 лет назад стало поистине апофеозом распада, к которому подошла в тот момент Россия. Новейшая субмарина, принятая на вооружение в 1994 году — утонула вместе со всем экипажем.

Причины катастрофы скорее всего кроются в хронологии. Лодка была заложена в 1992 году, когда инженерам и рабочим Северодвинска уже нечего было есть, а по стапелям верфи «Севмаша» бродило жулье в поисках поживы.
Отчего взорвалась учебная торпеда — из-за заводского брака или ошибки матроса — не суть важно. Она просто не могла не взорваться.
Катастрофа «Курска» в 2000 году была продолжением катастрофы русской армии в Чечне в 1996 году.

В августе 2000 года утонула не атомная подводная лодка «Курск», это тонула российская армия, рушилась российская государственность. Мертвый корпус К-141 и является подлинным надгробием над могилой Ельцина. А 118 моряков стали жуткой жертвой отцу «новой России».

Западный мир следил за гибелью «Курска» затаив дыхание. Это погружалась в бездну Советская империя. Ядерные левиафаны, грозившие Нью-Йорку и Лондону без сил опускались на илистое дно океанов, чтобы сгнить там бесследно, а недостроенные корпуса военных кораблей ходорковские и фридманы распиливали на металлолом.

То, что произошло потом — оказалось невероятным. Россия остановилась у края. И не упала.

Можно спорить о том хорош Путин или плох, надоел или нет. Но он сделал свою работу. И за «Курск» рассчитался сполна.

Злой месяц
На август ничего нельзя планировать, август непредсказуем и если бы отмена этого месяца решила наши беды, его бы уже давно вычеркнули из всех календарей. Я начал познавать свой август с катастрофы «Курска».
На «Курске» служило немало офицеров-питерцев, а те, кто был из других уголков необъятной, в Питере просто женились на бледных и интеллигентных северных барышнях. Не знаю до сих пор, чья эта была идея – превратить трагедию «Курска» в телевизионное шоу- агонию? Моряки умирали долго – и вместе с ними возле телевизоров умирали их близкие. Я попал в одну из квартир на Васильевском острове, где в самый последний день этого «телемарафона смерти» собрались родственники офицеров – матери, отцы, жены, невесты. Человек двадцать. Дверь в квартиру была нараспашку и гулко хлопала от приморских сквозняков. Заходи, кто хочет. Подумалось еще: «не к добру как-то», но я изо всех сил, прикусил язык. Помню, как разговаривал с людьми – им просто надо было выговориться, желательно – постороннему, и в очередной раз заметил, что профессия журналиста ничем не отличается от профессии психотерапевта. Горькие слова вливались в меня, и в какой-то момент, как-то нехорошо закололо сердце. Сострадание искреннее, никогда не проходит бесследно. Иначе это не сострадание, а так, скорбное бесчувствие, печальная маска лжи.
Все собравшиеся ждали трехчасового выпуска новостей – и в квартире остро пахло валерианой, так в России пахнет горе. В три включили телевизор, и объявившийся на экране диктор сказал – «надежды на спасение больше нет». Слаженный людской вой был близок по частоте к звону циркулярной пилы, мне показалось, что задрожали стекла и хрусталь в серванте. Я кое-как встал с ковра, и, держась за стены вышел из этой квартиры прочь. Вой этот стоял в ушах, когда я садился в машину, заводил двигатель и куда-то ехал. Я и сейчас могу вспомнить этот вой, только боюсь.
Чуть-чуть я пришел в себя на набережной речки Карповки. Зачем-то переехал через Большой проспект, нырнув под кирпич, развернулся и уперся в кирпич номер два. Это была западня во всех смыслах, а ко мне уже спешила гаишная машина, для устрашения включив люстру. Проезд под двумя кирпичами сразу -серьезное выступление, и экипаж вылез из машины – послушать, что я им буду рассказывать в свое оправдание. Но я не собирался оправдываться, сказал, как есть:
- Сейчас с родственниками моряков с «Курска» смотрели трехчасовые новости. Сказали – все, и надежды на спасение больше нет.
Старший в экипаже, заглянул мне в лицо:
- А ты нормально себя чувствуешь? Может, валидола дать?
Я, вместо ответа, показал ему свой язык в раскрошившейся таблетке.
Видно было, что гаишнику жгли руки мои права, и он, повертев книжечку с документами, сунул ее на торпеду моей машины. Подумал, посмотрел на плотный поток машин прущий куда-то по проспекту и сказал безапелляционно:
- Мы сейчас Большой перекроем, на несколько секунд, а ты выезжай, и рули домой. Выпей чего-нибудь, поспи. До дома-то доедешь?
Я кивнул, и поехал вслед за гаишной машиной. Впереди было еще много августов, и все они были разные. И только одно у них было общее – то, что вспоминать их не хочется.