Во время поездок приходят предложения от местных — показать город или составить компанию. Спасибо, друзья, за гостеприимство, но в силу многолетней привычки предпочитаю путешествовать и снимать в одиночестве. Есть фотографы, способные водить за собой целые хороводы учеников, но я так не умею, для меня это довольно личный процесс.
Зима с первым снегом символично началась в городе Зиме.
Интересное место; впервые за свои цать лет путешествий сделал то, чего никогда не делал ранее — изменил траекторию пути, потому что по первоначальному маршруту маячили стопроцентные пиздюли в исполнении сильно бухой компании. Конечно, путешествуя по России ты как бы подписываешь мысленный отказ от претензий и смиренно принимаешь перспективу опиздюлиться у вокзального ларька. Но если есть возможность избежать этого мученичества, надо пользоваться, я считаю, не зазорно. Короче обошел, и обошел.
Смотрю в каментах опять началась старая песня: фотограф хуевый, показывает хтонь, позор и разруху. И мне вот интересно: задумываются ли эти люди, что своими репликами чисто по-человечески обижают тех кто живет там? Походя отменяют жизнь и быт тысяч людей в небольших городах, считая их чем-то постыдным и недостойным внимания. Впрочем, если у нас сверху постоянно транслируется «уничтожить как-то 20 процентов гнили» или «взорвать бомбу над Сибирью» неудивительно что настроения передаются по цепочке ниже.
Интересное место; впервые за свои цать лет путешествий сделал то, чего никогда не делал ранее — изменил траекторию пути, потому что по первоначальному маршруту маячили стопроцентные пиздюли в исполнении сильно бухой компании. Конечно, путешествуя по России ты как бы подписываешь мысленный отказ от претензий и смиренно принимаешь перспективу опиздюлиться у вокзального ларька. Но если есть возможность избежать этого мученичества, надо пользоваться, я считаю, не зазорно. Короче обошел, и обошел.
Смотрю в каментах опять началась старая песня: фотограф хуевый, показывает хтонь, позор и разруху. И мне вот интересно: задумываются ли эти люди, что своими репликами чисто по-человечески обижают тех кто живет там? Походя отменяют жизнь и быт тысяч людей в небольших городах, считая их чем-то постыдным и недостойным внимания. Впрочем, если у нас сверху постоянно транслируется «уничтожить как-то 20 процентов гнили» или «взорвать бомбу над Сибирью» неудивительно что настроения передаются по цепочке ниже.
Кстати, я тут недавно обрел смысл жизни. Ну как недавно — пару лет назад примерно, когда подписывал книжки и увидел как в реальности выглядит тираж в пару-тройку тысяч экземпляров. Выглядит он впечатляюще.
Так вот, о смысле: однажды придет счастливый день, когда я, наконец, помру. Угаснут немногочисленные нейроны, а вместе с ними исчезнет весь пиздец и все ошибки, навороченные за время моего страдальческого бытия. Вся эта шелуха уйдет в землю, а картинки останутся. И это та часть меня за которую не стыдно и которую можно отправить бумажным самолетиком в будущее. А раз так, надо изготовить этих самолетиков так много, насколько возможно (на сегодняшний день их уже примерно 16000 — такой совокупный тираж всех книг и переизданий).
Я представляю как пройдут годы — десятки лет, — и какой-нибудь человек наткнется случайно на книжку. Начнет смотреть и провалится с головой, как это часто делают вновьприбывшие в мой инстаграм. И это круто. Слышу иногда мнение, что подобным картинкам место в учебнике истории, но у меня претензии поскромней. Мне хватит тех случайных минут внимания за книжкой или монитором.
Так вот, о смысле: однажды придет счастливый день, когда я, наконец, помру. Угаснут немногочисленные нейроны, а вместе с ними исчезнет весь пиздец и все ошибки, навороченные за время моего страдальческого бытия. Вся эта шелуха уйдет в землю, а картинки останутся. И это та часть меня за которую не стыдно и которую можно отправить бумажным самолетиком в будущее. А раз так, надо изготовить этих самолетиков так много, насколько возможно (на сегодняшний день их уже примерно 16000 — такой совокупный тираж всех книг и переизданий).
Я представляю как пройдут годы — десятки лет, — и какой-нибудь человек наткнется случайно на книжку. Начнет смотреть и провалится с головой, как это часто делают вновьприбывшие в мой инстаграм. И это круто. Слышу иногда мнение, что подобным картинкам место в учебнике истории, но у меня претензии поскромней. Мне хватит тех случайных минут внимания за книжкой или монитором.
Не сменить ли пластинку? Но родина снится опять.
Отираясь от нечего делать в вокзальном народе,
Жду своей электрички, поскольку намерен сажать
То ли яблоню, то ли крыжовник. Сентябрь на исходе.
Снится мне, что мне снится, как еду по длинной стране
Приспособить какую-то важную доску к сараю.
Перспектива из снов - сон во сне, сон во сне, сон во сне.
И курю в огороде на корточках, время теряю.
И по скверной дороге иду восвояси с шести
Узаконенных соток на жалобный крик электрички.
Вот ведь спички забыл, а вернешься — не будет пути,
И стучусь наобум, чтобы вынесли — как его — спички.
И чужая старуха выходит на низкий порог,
И моргает, и шамкает, будто она виновата,
Что в округе ненастье и нету проезжих дорог,
А в субботу в Покровском у клуба сцепились ребята,
В том, что я ошиваюсь на свете дурак дураком
На осеннем ветру с незажженной своей сигаретой,
Будто только она виновата и в том, и в другом,
И во всем остальном, и в несчастиях родины этой.
Сергей Гандлевский, 1987
Отираясь от нечего делать в вокзальном народе,
Жду своей электрички, поскольку намерен сажать
То ли яблоню, то ли крыжовник. Сентябрь на исходе.
Снится мне, что мне снится, как еду по длинной стране
Приспособить какую-то важную доску к сараю.
Перспектива из снов - сон во сне, сон во сне, сон во сне.
И курю в огороде на корточках, время теряю.
И по скверной дороге иду восвояси с шести
Узаконенных соток на жалобный крик электрички.
Вот ведь спички забыл, а вернешься — не будет пути,
И стучусь наобум, чтобы вынесли — как его — спички.
И чужая старуха выходит на низкий порог,
И моргает, и шамкает, будто она виновата,
Что в округе ненастье и нету проезжих дорог,
А в субботу в Покровском у клуба сцепились ребята,
В том, что я ошиваюсь на свете дурак дураком
На осеннем ветру с незажженной своей сигаретой,
Будто только она виновата и в том, и в другом,
И во всем остальном, и в несчастиях родины этой.
Сергей Гандлевский, 1987
Друзья, предзаказы «России²», наконец, готовы и ждут своих покупателей!
Выдача в Москве стартовала 15 ноября. Книги можно забрать в Творческой лаборатории «Среда». Время работы и схема проезда на сайте магазина. Телефон: +74954818080
Выдача в Санкт-Петербурге начнется сегодня, 16 ноября. Пункт самовывоза находится в «Фотодепартаменте», по адресу: Санкт-Петербург, Гражданская ул., 13-15 / 1 этаж, Бертгольд центр. Телефон: +79013017994
Для получения книг достаточно назвать номер вашего заказа. Если вы забыли номер вашего заказа, узнать его можно в вашем личном кабинете на сайте Planeta.ru или с письме, подтверждающем покупку (оно на почте, указанной при покупке).
А купить книгу тем кто не успел можно в Среде. Там, кстати, широкая доставка в том числе и зарубеж.
Три просьбы:
1. Мы просим вас получить ваши книги как можно быстрее, а именно до 15 января 2024 года. Мы не сможем обеспечить более длительный срок выдачи и хранения книг в пунктах самовывоза, поэтому после 15 января 2023 г. книги будут отправлены на склад, после чего получить их станет сложнее, и потребует от вас дополнительных затрат.
2. Просьба иметь в виду, что услуги по курьерской доставке книг, или их отправке почтой пункты самовывоза не оказывают. Пожалуйста, не просите их об этом. Вы всегда можете отправить курьера в пункт самовывоза самостоятельно.
3. При получении книг просьба проверять, выдают ли вам именно ту книгу, которую вы заказали. На книге с автографом есть наклейка желтого цвета с надписью «с автографом». И пусть вас не смущает заводская пленка: я подписывал книги врукопашную в типографии, после чего их упаковывали.
Вроде все. Если возникнут какие-то вопросы — обращайтесь ко мне или в издательство, там оперативно ответят и помогут — [email protected]. Спасибо еще раз за поддержку моего творчества!
Выдача в Москве стартовала 15 ноября. Книги можно забрать в Творческой лаборатории «Среда». Время работы и схема проезда на сайте магазина. Телефон: +74954818080
Выдача в Санкт-Петербурге начнется сегодня, 16 ноября. Пункт самовывоза находится в «Фотодепартаменте», по адресу: Санкт-Петербург, Гражданская ул., 13-15 / 1 этаж, Бертгольд центр. Телефон: +79013017994
Для получения книг достаточно назвать номер вашего заказа. Если вы забыли номер вашего заказа, узнать его можно в вашем личном кабинете на сайте Planeta.ru или с письме, подтверждающем покупку (оно на почте, указанной при покупке).
А купить книгу тем кто не успел можно в Среде. Там, кстати, широкая доставка в том числе и зарубеж.
Три просьбы:
1. Мы просим вас получить ваши книги как можно быстрее, а именно до 15 января 2024 года. Мы не сможем обеспечить более длительный срок выдачи и хранения книг в пунктах самовывоза, поэтому после 15 января 2023 г. книги будут отправлены на склад, после чего получить их станет сложнее, и потребует от вас дополнительных затрат.
2. Просьба иметь в виду, что услуги по курьерской доставке книг, или их отправке почтой пункты самовывоза не оказывают. Пожалуйста, не просите их об этом. Вы всегда можете отправить курьера в пункт самовывоза самостоятельно.
3. При получении книг просьба проверять, выдают ли вам именно ту книгу, которую вы заказали. На книге с автографом есть наклейка желтого цвета с надписью «с автографом». И пусть вас не смущает заводская пленка: я подписывал книги врукопашную в типографии, после чего их упаковывали.
Вроде все. Если возникнут какие-то вопросы — обращайтесь ко мне или в издательство, там оперативно ответят и помогут — [email protected]. Спасибо еще раз за поддержку моего творчества!
Если тут кто помнит Наташу, про которую я писал — у нее все хорошо. Из такого пиздеца помогли выбраться ребята наши — горжусь братьями. Жаль не смог с ребятами съездить, встреча — до слез.
Forwarded from ПРОЕКТ ВЫЖИВШИЕ 😈
На днях были в Нижнем и навестили нашу выпускницу Наталью, которая проходила реабилитацию в рамках проекта «Выжившие»
Наталья умничка, занимается детьми и ведёт трезвый образ жизни. Выражаю от лица проекта огромную благодарность благотворительному фонду Алиса, девочки которые там работают большие умницы. Ну а вам прилагаю материал, как отчёт о проделанной работе. Кто хочет познакомиться с историей Натальи, вам по ссылке ➡️ https://youtu.be/kGLSu0fUnr0?si=R5kql-SCWQtjfJ9G
Выжившие☠️Подписаться
Наталья умничка, занимается детьми и ведёт трезвый образ жизни. Выражаю от лица проекта огромную благодарность благотворительному фонду Алиса, девочки которые там работают большие умницы. Ну а вам прилагаю материал, как отчёт о проделанной работе. Кто хочет познакомиться с историей Натальи, вам по ссылке ➡️ https://youtu.be/kGLSu0fUnr0?si=R5kql-SCWQtjfJ9G
Выжившие☠️Подписаться
Долго думал как начать этот пост и сочинил такое:
Сегодня я стал жертвой специфического акта милосердия.
Началось с того что меня приняли менты. Патруль. Прям посреди бела дня по пути в офис Альфа-банка. За что? За «наркоманское лицо» - цитата. И есть в этом какая-то жизненная ирония, ибо годами, находясь в активном употреблении я шатался по Москве без каких-либо последствий, а начал трезвиться и на тебе: «достаем все вещи, кладем на капот, руки шире…»
Я, конечно, был пуст и в моменте невинен. Но мент был в режиме Робокопа и не верил в осечку радара. Он обнюхал — буквально — пачку сигарет, телефон и кредитки в надежде уловить специфический запах популярного в Москве наркотика. Закончив свои не увенчавшиеся успехом манипуляции, посадил в машину и задал вопрос: «Когда употребляли последний раз?»
Метаболиты вещества остаются в организме человека едва ли не до полугода и могут быть обнаружены в тестах. Менты имеют право направить на освидетельствование, если есть основания полагать. А я — что уж говорить — последние полгода не всегда был хорошим мальчиком. Врать менту бесполезно: по его прыти было видно желание довести дело до конца.
По дороге в отдел мент выключил злоебучего дядю Степу и попросил показать фотографии. Инстаграм его удивил, хотя, кажется, впечатление произвели не художественные характеристики фотографий, а количество подписчиков и вступительной слово Дудя к нашему фильму. Под конец он даже как-то по человечески посочувствовал, а опер за рулем резюмировал главную (и довольно спорную) мысль: «Ну да, все талантливые — наркоманы». Я же пообещал нассать куда следует и подписать что требуется — только бы закончить эту волынку побыстрей и не пропустить поезд в Псков.
Меня привели в отдел и оставили одного в коридоре с клетками. Убедившись, что никто за мной не наблюдает, я быстро-быстро удалил некоторые фотографии со своего телефона. А позже, поняв что про меня все забыли, начал фотографировать новые.
Тут мы подходим к кульминации этой истории: через полчаса передо мной положили протокол о мелком хулиганстве и квитанцию на 500 рублей штрафа.
— В смысле хулиганство? Я же это…
— Ну вот тут указано: выражался нецензурной бранью, приставал к прохожим…
— Я что делал?!
— Вы или подписывайте и уходите домой, либо ждите сотрудников, которые вас задержали и разбирайтесь с ними.
Можно было, конечно, полезть в залупу и позвонить Дане Берману, но я смиренно все подписал, взял квитанцию и пошел домой. Очевидно, в понимании сотрудников это было прощение и освобождение от еботни и суда по ст 6.9. Такое себе, конечно «прощение», но чего уж тут выступать. Пока я сидел в клетке и примерял жесткую лавку к своей костлявой жопе, голову осветила мысль о том какая же, блять, удача, что я не оказался тут раньше, при других опасных обстоятельствах, которыми — че уж скрывать — были наполнены дни употребления. Может, и удачных кадров было больше, если бы я не растратил свой лимит на вот это все.
Распечатаю эту фотографию и повешу в качестве напоминания.
Сегодня я стал жертвой специфического акта милосердия.
Началось с того что меня приняли менты. Патруль. Прям посреди бела дня по пути в офис Альфа-банка. За что? За «наркоманское лицо» - цитата. И есть в этом какая-то жизненная ирония, ибо годами, находясь в активном употреблении я шатался по Москве без каких-либо последствий, а начал трезвиться и на тебе: «достаем все вещи, кладем на капот, руки шире…»
Я, конечно, был пуст и в моменте невинен. Но мент был в режиме Робокопа и не верил в осечку радара. Он обнюхал — буквально — пачку сигарет, телефон и кредитки в надежде уловить специфический запах популярного в Москве наркотика. Закончив свои не увенчавшиеся успехом манипуляции, посадил в машину и задал вопрос: «Когда употребляли последний раз?»
Метаболиты вещества остаются в организме человека едва ли не до полугода и могут быть обнаружены в тестах. Менты имеют право направить на освидетельствование, если есть основания полагать. А я — что уж говорить — последние полгода не всегда был хорошим мальчиком. Врать менту бесполезно: по его прыти было видно желание довести дело до конца.
По дороге в отдел мент выключил злоебучего дядю Степу и попросил показать фотографии. Инстаграм его удивил, хотя, кажется, впечатление произвели не художественные характеристики фотографий, а количество подписчиков и вступительной слово Дудя к нашему фильму. Под конец он даже как-то по человечески посочувствовал, а опер за рулем резюмировал главную (и довольно спорную) мысль: «Ну да, все талантливые — наркоманы». Я же пообещал нассать куда следует и подписать что требуется — только бы закончить эту волынку побыстрей и не пропустить поезд в Псков.
Меня привели в отдел и оставили одного в коридоре с клетками. Убедившись, что никто за мной не наблюдает, я быстро-быстро удалил некоторые фотографии со своего телефона. А позже, поняв что про меня все забыли, начал фотографировать новые.
Тут мы подходим к кульминации этой истории: через полчаса передо мной положили протокол о мелком хулиганстве и квитанцию на 500 рублей штрафа.
— В смысле хулиганство? Я же это…
— Ну вот тут указано: выражался нецензурной бранью, приставал к прохожим…
— Я что делал?!
— Вы или подписывайте и уходите домой, либо ждите сотрудников, которые вас задержали и разбирайтесь с ними.
Можно было, конечно, полезть в залупу и позвонить Дане Берману, но я смиренно все подписал, взял квитанцию и пошел домой. Очевидно, в понимании сотрудников это было прощение и освобождение от еботни и суда по ст 6.9. Такое себе, конечно «прощение», но чего уж тут выступать. Пока я сидел в клетке и примерял жесткую лавку к своей костлявой жопе, голову осветила мысль о том какая же, блять, удача, что я не оказался тут раньше, при других опасных обстоятельствах, которыми — че уж скрывать — были наполнены дни употребления. Может, и удачных кадров было больше, если бы я не растратил свой лимит на вот это все.
Распечатаю эту фотографию и повешу в качестве напоминания.
Как-то на дне рождения друга, один из гостей рассказал смешную историю про употребление легализованных легких наркотиков за границей. Ситуация отозвалась у многих, и было предложено поделится своей забавной историей. Я набрал было воздуха чтобы сказать, но меня одернула сестра: «Дим, молчи, не порти праздник!»
Историй было, конечно, много. Некоторые даже, наверно, можно отнести и к забавным. Но особняком среди всех прочих стоит детоксикация — своеобразный Рубикон между финальной точкой употребления и началом выздоровления. Так уж вышло, что большинство из них я не помню, ибо проходили они в состоянии медикаментозной комы. Но были и те что помню хорошо. Однако, прежде чем рассказать, важно прояснить один момент для понимания природы зависимости.
Когда концентрация наркотика в крови достигает некоего среднего уровня, и тебе уже не так хорошо, но еще не очень плохо, наступает момент ясности и условно «трезвой» оценки собственной жизни. Понимая, что стенки ямы, в которую ты себя загнал, уже упираются в плечи, ты принимаешь решение ложиться в клинику. Собираешь вещи, подписываешь документы и покорно садишься на койку. В этот момент ты — это ты. Больной, потрепанный и нервный, но ты — тот кого узнают родственники, друзья и подписчики в нстаграме.
А потом тебе становится так плохо, как не описать простому человеку словами. Ты понимаешь, что вся эта история с новой жизнью, конечно, выглядит воодушевляюще, но ты, сука, к ней не готов. И ты идешь к главврачу со словами «Товарищ врач, произошла чудовищная ошибка!», и просишься на волю. Деньги, хуеньги — оставьте себе, и возьмите еще, только откройте дверь и отпустите. А врач говорит, всё, мол, нормально, ты справишься, дружок, возвращайся в палату. И ты идешь обратно, а в тебе все кипит и болит. И проходя мимо двери ты замечаешь стул. И в следующий момент этот стул летит в стеклянный сегмент двери. И начинается пиздец.
И в этот момент ты — уже не ты. В этот момент ты — животное, которое хочет вырваться из клетки. Говорить с тобой бесполезно, равно как и ждать адекватной реакции. Если бы физическое тело повторяло ментальную трансформацию, ты бы покрылся шерстью, опустился на лапы и превратился — нет, не в волка, — в тупую дикую обезьяну.
Собственно, это я к чему: когда я, например, говорю «я боролся с санитарами», физически это был правда я, но головой — другой человек. Я настоящий не стал бы этого делать хотя бы потому что я один, а санитаров двое, и в выражении чистого веса они превосходят меня в четыре раза.
Так вот истории. Их было много. Я затаскивал г-н и м-н в палату отделения по веревке из скрученных влажных салфеток, проведя перед этим целую спецоперацию, чтобы санитарка забыла закрыть окно в палате, оставив трехсантиметровую щель сквозь решетки. Так же, скооперировавшись с циганьем, мы закупали вещества с доставкой через продуктовую передачку — с той стороны работали настоящие профи, восстанавливая форму и упаковку всяких сникерсов с начинкой не из арахиса. Я буянил и ломал двери, за что бы привязан к кровати. Я изворачивался как Кабаева на Олимпиаде и вырывался из пут, за что был распят, словно Господь на кресте — ну, то есть привязан в особой манере, оставляющий возможность лишь вертеть головой и орать. Что я и делал всю ночь.
Сейчас вот читаю написанное и понимаю, что слова не передают в полной мере весь пиздец происходящего. Ну, орал всю ночь. Вы попробуйте выть в голосину 20 минут, чтобы вас слышали соседи. Вы, простите, сильно заебётесь. А это — ночь. Страшное дело.
Продолжение ниже…
Историй было, конечно, много. Некоторые даже, наверно, можно отнести и к забавным. Но особняком среди всех прочих стоит детоксикация — своеобразный Рубикон между финальной точкой употребления и началом выздоровления. Так уж вышло, что большинство из них я не помню, ибо проходили они в состоянии медикаментозной комы. Но были и те что помню хорошо. Однако, прежде чем рассказать, важно прояснить один момент для понимания природы зависимости.
Когда концентрация наркотика в крови достигает некоего среднего уровня, и тебе уже не так хорошо, но еще не очень плохо, наступает момент ясности и условно «трезвой» оценки собственной жизни. Понимая, что стенки ямы, в которую ты себя загнал, уже упираются в плечи, ты принимаешь решение ложиться в клинику. Собираешь вещи, подписываешь документы и покорно садишься на койку. В этот момент ты — это ты. Больной, потрепанный и нервный, но ты — тот кого узнают родственники, друзья и подписчики в нстаграме.
А потом тебе становится так плохо, как не описать простому человеку словами. Ты понимаешь, что вся эта история с новой жизнью, конечно, выглядит воодушевляюще, но ты, сука, к ней не готов. И ты идешь к главврачу со словами «Товарищ врач, произошла чудовищная ошибка!», и просишься на волю. Деньги, хуеньги — оставьте себе, и возьмите еще, только откройте дверь и отпустите. А врач говорит, всё, мол, нормально, ты справишься, дружок, возвращайся в палату. И ты идешь обратно, а в тебе все кипит и болит. И проходя мимо двери ты замечаешь стул. И в следующий момент этот стул летит в стеклянный сегмент двери. И начинается пиздец.
И в этот момент ты — уже не ты. В этот момент ты — животное, которое хочет вырваться из клетки. Говорить с тобой бесполезно, равно как и ждать адекватной реакции. Если бы физическое тело повторяло ментальную трансформацию, ты бы покрылся шерстью, опустился на лапы и превратился — нет, не в волка, — в тупую дикую обезьяну.
Собственно, это я к чему: когда я, например, говорю «я боролся с санитарами», физически это был правда я, но головой — другой человек. Я настоящий не стал бы этого делать хотя бы потому что я один, а санитаров двое, и в выражении чистого веса они превосходят меня в четыре раза.
Так вот истории. Их было много. Я затаскивал г-н и м-н в палату отделения по веревке из скрученных влажных салфеток, проведя перед этим целую спецоперацию, чтобы санитарка забыла закрыть окно в палате, оставив трехсантиметровую щель сквозь решетки. Так же, скооперировавшись с циганьем, мы закупали вещества с доставкой через продуктовую передачку — с той стороны работали настоящие профи, восстанавливая форму и упаковку всяких сникерсов с начинкой не из арахиса. Я буянил и ломал двери, за что бы привязан к кровати. Я изворачивался как Кабаева на Олимпиаде и вырывался из пут, за что был распят, словно Господь на кресте — ну, то есть привязан в особой манере, оставляющий возможность лишь вертеть головой и орать. Что я и делал всю ночь.
Сейчас вот читаю написанное и понимаю, что слова не передают в полной мере весь пиздец происходящего. Ну, орал всю ночь. Вы попробуйте выть в голосину 20 минут, чтобы вас слышали соседи. Вы, простите, сильно заебётесь. А это — ночь. Страшное дело.
Продолжение ниже…
Начало истории выше…
На этом месте мы переведем мысленный взор с повествования на приложенную фотоиллюстрацию. Она, конечно, вдоль и поперек постановочна и служит лишь памятной засечкой для меня и моих друзей. На ней Настя, которая проходит лечение после срыва. Выданные памперсы как бы намекают, что еще недавно Настя была «зафиксирована» (говорим правильно), проходя крайне тяжелый процесс отрицания своей болезни. Но сейчас ей лучше и она даже способна иронизировать над происходящим. Кстати, как мамкин психолог замечу, что засмеивание — одна из форм проживания тяжелого опыта.
А на заднем плане — тут уж без постановок, — наши ребята из центра варят решетки. Еще недавно они сами были ими ограничены, а сейчас помогают сделать то, что называется «безопасной обстановкой» для других зависимых. Есть в этом какая-то особая наркоманская связь, ибо как я уже говорил многократно, все что делают наркоманы — убивают себя или выздоравливают — они всегда делают вместе и тянут друг друга за собой.
Вот и ваш непокорный слуга тоже отметился визитом и движениями с ребятами из проекта «Выжившие». Скоро будет много новостей.
Не болейте!
На этом месте мы переведем мысленный взор с повествования на приложенную фотоиллюстрацию. Она, конечно, вдоль и поперек постановочна и служит лишь памятной засечкой для меня и моих друзей. На ней Настя, которая проходит лечение после срыва. Выданные памперсы как бы намекают, что еще недавно Настя была «зафиксирована» (говорим правильно), проходя крайне тяжелый процесс отрицания своей болезни. Но сейчас ей лучше и она даже способна иронизировать над происходящим. Кстати, как мамкин психолог замечу, что засмеивание — одна из форм проживания тяжелого опыта.
А на заднем плане — тут уж без постановок, — наши ребята из центра варят решетки. Еще недавно они сами были ими ограничены, а сейчас помогают сделать то, что называется «безопасной обстановкой» для других зависимых. Есть в этом какая-то особая наркоманская связь, ибо как я уже говорил многократно, все что делают наркоманы — убивают себя или выздоравливают — они всегда делают вместе и тянут друг друга за собой.
Вот и ваш непокорный слуга тоже отметился визитом и движениями с ребятами из проекта «Выжившие». Скоро будет много новостей.
Не болейте!
Спрашивают: как мы выносим ужасы социальной работы? Отвечаем: там где бездна человеческих пороков и горя, там место для самых ярких проявлений сострадания и любви.
Приведу развернутый пример.
Этим летом на съемках «Выживших» у нас на руках оказался грудной младенец, мать которого начала употреблять наркотики на второй день по выходу из роддома. Разместилась эта барышня на общажном притоне. Соль в её крови причудливым образом смешалась с окситоцином (или что там у беременных отвечает за привязанность), поэтому ребенка она — с одной стороны, — кормила и окружала бытовой заботой — с другой, — оставляла в прокуренным солью притоне и шла за закладкой. Или носилась с ним по городу на шизе (навязчивое состояние, вызываемое наркотиком), что ребенка заберут и она должна его спрятать. Представляете ситуацию со стороны малыша? Ну, то есть, путь обычного человека к притону довольно долог, деградация наступает постепенно. А тут тебя достали из утробы и сразу опустили на дно человеческого существования — привет коучам и прочим энергичным пиздоболам, рассказывающим что «все зависит от тебя».
Мы тогда натерпелись немало, я воообще был в ахуе, оставаясь с ребенком один в машине, когда мама исчезала черт знает куда, а парни шли ее искать. Я смотрел на этот комочек, который, видимо, чувствовал, что вокруг и так все плохо и тихо молчал. Что с ним делать? Что ему надо? А вдруг в нем что-то сломается? Или я сделаю что-то не то? А если менты? Как я объясню откуда ребенок и что я с ним делаю один в чужой машине?
Слава богу закончилась все нормально: мать вернули, упаковали в машину и отвезли на время в кризисный центр. А после позвонили нашим девчонкам в фонд «Алиса» и нашли для малыша семью, где он будет жить, пока мама пытается устроить жизнь, спотыкаясь по пути о солевые трубки.
И вот, спустя несколько дней приезжаем в город N, чтобы забрать ребенка. Одной бригадой едем мы на машине, другой — Таня, профессиональная мама, которая вырастила за свою жизнь — как бы не соврать, — три десятка своих и приемных детей. Таня ехала поездом с пересадками с огромной люлькой в руках. Когда я ее увидел, подумал, Господи, вот же человек — едет своим ходом черт-те куда, с нелепой детской корзиной, без гарантий найти мать, способную в любой момент может заторчать и уйти в тину городских притонов.
Но нам повезло: мать года быстро нашли и она передала ребенка. А может дело не в везении, а в каком-то вселенском законе притяжения. Потому что когда у Тани на руках оказался ребенок, стало понятно, что по-другому и быть не могло. Она моментально превратилась в мадонну с итальянских полотен, а воздух наполнился спокойствием, умиротворением и запахом молока. Серьезно, это было какое-то волшебство. Я с Москвы был уверен, что вся эта затея провалится, но она случилась, как иногда случаются удивительные вещи посреди удивительного пиздеца.
Мораль басни — мы видим не только ужасное. На каждый ужас находится человек или люди, готовые с ним сойтись и работать; и это удивительная сторона человеческой природы, которую я наблюдая уже 20 лет. Да, я видел много пиздеца, но так же я видел невероятные примеры человеческой любви, доброты, сострадания — короче, поставьте в это предложение любое положительное человеческое качество, и я нащупаю в памяти пример.
P.S. А еще мы все очень дружные. Потому что такие дела проверяют людей, закаляют характер и отношения. В подобной работе не может быть левых пассажиров; и встречаясь с единомышленниками за пять часовых поясов, заранее знаешь, что это люди твоей породы и моментально находишь общий язык. Думаю, это чувство общности и единства — награда за все пережитое, и, признаюсь, я искренне сочувствую тем, кому не удалось это испытать.
Приведу развернутый пример.
Этим летом на съемках «Выживших» у нас на руках оказался грудной младенец, мать которого начала употреблять наркотики на второй день по выходу из роддома. Разместилась эта барышня на общажном притоне. Соль в её крови причудливым образом смешалась с окситоцином (или что там у беременных отвечает за привязанность), поэтому ребенка она — с одной стороны, — кормила и окружала бытовой заботой — с другой, — оставляла в прокуренным солью притоне и шла за закладкой. Или носилась с ним по городу на шизе (навязчивое состояние, вызываемое наркотиком), что ребенка заберут и она должна его спрятать. Представляете ситуацию со стороны малыша? Ну, то есть, путь обычного человека к притону довольно долог, деградация наступает постепенно. А тут тебя достали из утробы и сразу опустили на дно человеческого существования — привет коучам и прочим энергичным пиздоболам, рассказывающим что «все зависит от тебя».
Мы тогда натерпелись немало, я воообще был в ахуе, оставаясь с ребенком один в машине, когда мама исчезала черт знает куда, а парни шли ее искать. Я смотрел на этот комочек, который, видимо, чувствовал, что вокруг и так все плохо и тихо молчал. Что с ним делать? Что ему надо? А вдруг в нем что-то сломается? Или я сделаю что-то не то? А если менты? Как я объясню откуда ребенок и что я с ним делаю один в чужой машине?
Слава богу закончилась все нормально: мать вернули, упаковали в машину и отвезли на время в кризисный центр. А после позвонили нашим девчонкам в фонд «Алиса» и нашли для малыша семью, где он будет жить, пока мама пытается устроить жизнь, спотыкаясь по пути о солевые трубки.
И вот, спустя несколько дней приезжаем в город N, чтобы забрать ребенка. Одной бригадой едем мы на машине, другой — Таня, профессиональная мама, которая вырастила за свою жизнь — как бы не соврать, — три десятка своих и приемных детей. Таня ехала поездом с пересадками с огромной люлькой в руках. Когда я ее увидел, подумал, Господи, вот же человек — едет своим ходом черт-те куда, с нелепой детской корзиной, без гарантий найти мать, способную в любой момент может заторчать и уйти в тину городских притонов.
Но нам повезло: мать года быстро нашли и она передала ребенка. А может дело не в везении, а в каком-то вселенском законе притяжения. Потому что когда у Тани на руках оказался ребенок, стало понятно, что по-другому и быть не могло. Она моментально превратилась в мадонну с итальянских полотен, а воздух наполнился спокойствием, умиротворением и запахом молока. Серьезно, это было какое-то волшебство. Я с Москвы был уверен, что вся эта затея провалится, но она случилась, как иногда случаются удивительные вещи посреди удивительного пиздеца.
Мораль басни — мы видим не только ужасное. На каждый ужас находится человек или люди, готовые с ним сойтись и работать; и это удивительная сторона человеческой природы, которую я наблюдая уже 20 лет. Да, я видел много пиздеца, но так же я видел невероятные примеры человеческой любви, доброты, сострадания — короче, поставьте в это предложение любое положительное человеческое качество, и я нащупаю в памяти пример.
P.S. А еще мы все очень дружные. Потому что такие дела проверяют людей, закаляют характер и отношения. В подобной работе не может быть левых пассажиров; и встречаясь с единомышленниками за пять часовых поясов, заранее знаешь, что это люди твоей породы и моментально находишь общий язык. Думаю, это чувство общности и единства — награда за все пережитое, и, признаюсь, я искренне сочувствую тем, кому не удалось это испытать.