Чтобы попасть в Тулу, пришлось сделать пересадку на Узловой.
У ЖД-перехода моментально прилетело в ебучку — правда не мне, а привокзальному синяку, который хотел стрельнуть у таксиста сигаретку. Мужик зашел со спины и положил руку на плече водиле — неожиданный тактильный контакт отозвался рефлексом, и синяк моментальной прикурил (правда, не в том смысле в котором планировал). Я вылез из поезда сонный, но от этой картины сразу проснулся и понял, что населенный пункт следует изучить внимательней.
Городок оказался настоящим заповедником конца 90-х - начала 00-х. Это стало понятно уже в такси: в салоне был минус как в морге, а в динамиках хрипел на всю катушку пубертатный рэп. Детали как бы предупреждали: город живет крайними значениями, и следует выгрузить из оперативной памяти прочитанные накануне принципы буддийского срединного пути, тут эти знания будут не к месту.
Центр Узловой чист, ухожен и в художественном смысле скучен, как советские обои. Истинная красота начинается там где заканчивается бюджет на благоустройство. Любопытно, максимальная концентрация жизни обнаружена в микрорайоне «Мертвый» (реальное название, можете проверить по яндекс.картам). Прежде всего, огромное количество детей, передвигающихся стайками по 5-10 человек. Одни гоняют в футбол, другие дуются в карты, третьи лазят по деревьям и т.д. Взрослые сконцентрированы по большей части в гаражах и лавках у подъездов. Пока бабулечки разбивают клумбы, старики вяжут на зиму веники из крапивы — красота. Придомовые территории утопают в цветах, и к чести жителей стоит заметить, что это, похоже, единственный город в России, где не был замечен душераздирающий ЖЭК-арт из пивных бутылок и автомобильных покрышек.
Короче, понравилось. Впечатление не испортила даже охранница отремонтированного ЖД-вокзала, которая используя корректные и вежливые слова, сообщила, что ее тревожит мое уголовное ебало и предложила подождать поезд на улице.
У ЖД-перехода моментально прилетело в ебучку — правда не мне, а привокзальному синяку, который хотел стрельнуть у таксиста сигаретку. Мужик зашел со спины и положил руку на плече водиле — неожиданный тактильный контакт отозвался рефлексом, и синяк моментальной прикурил (правда, не в том смысле в котором планировал). Я вылез из поезда сонный, но от этой картины сразу проснулся и понял, что населенный пункт следует изучить внимательней.
Городок оказался настоящим заповедником конца 90-х - начала 00-х. Это стало понятно уже в такси: в салоне был минус как в морге, а в динамиках хрипел на всю катушку пубертатный рэп. Детали как бы предупреждали: город живет крайними значениями, и следует выгрузить из оперативной памяти прочитанные накануне принципы буддийского срединного пути, тут эти знания будут не к месту.
Центр Узловой чист, ухожен и в художественном смысле скучен, как советские обои. Истинная красота начинается там где заканчивается бюджет на благоустройство. Любопытно, максимальная концентрация жизни обнаружена в микрорайоне «Мертвый» (реальное название, можете проверить по яндекс.картам). Прежде всего, огромное количество детей, передвигающихся стайками по 5-10 человек. Одни гоняют в футбол, другие дуются в карты, третьи лазят по деревьям и т.д. Взрослые сконцентрированы по большей части в гаражах и лавках у подъездов. Пока бабулечки разбивают клумбы, старики вяжут на зиму веники из крапивы — красота. Придомовые территории утопают в цветах, и к чести жителей стоит заметить, что это, похоже, единственный город в России, где не был замечен душераздирающий ЖЭК-арт из пивных бутылок и автомобильных покрышек.
Короче, понравилось. Впечатление не испортила даже охранница отремонтированного ЖД-вокзала, которая используя корректные и вежливые слова, сообщила, что ее тревожит мое уголовное ебало и предложила подождать поезд на улице.
Каждый раз после моих фотографий в местных пабликах и СМИ возникают заметки из серии «Таким он увидел наш город…» Каждый раз под эти заметки подвозят вагон каментов, где меня учат правильно фотографировать, составлять верные маршруты, валить снимать свои помойки, а вы не видели как в Берлине и т.д. В связи с этим подумалось — может, лучше отмечать в геотегах область без конкретного города, чтобы из моих фотографий не делали никаких заявлений?
Вообще, печально, что многие — не большинство, конечно, но многие — определяют качество кадра лишь по формальным, внешним признакам. Потому что, если, например, оторвать взгляд от грязных матрасов под этими «гимнастами» и вглядеться в содержание, откроется трогательная картина лучших черт детства: увлеченности, непосредственности и изобретательности.
Вообще, печально, что многие — не большинство, конечно, но многие — определяют качество кадра лишь по формальным, внешним признакам. Потому что, если, например, оторвать взгляд от грязных матрасов под этими «гимнастами» и вглядеться в содержание, откроется трогательная картина лучших черт детства: увлеченности, непосредственности и изобретательности.
Давно замечено: когда пиздец достигает некоего предельного значения, он перестает быть пиздецом и становится эстетикой. Так, во дворах Красноярска обнаружен предположительно венец творения покрышечного ЖЭК-арта — целый краснокнижный зоопарк, вызывающий одновременно оторопь и восхищение. Найден был так же автор резиновых изваяний — дядя Леша с улицы Мичурина. От съемок и комментариев он наотрез отказался, впрочем, не надо глубоко копать, чтобы понять откуда художник черпал болезненное вдохновение: есть в анамнезе каждого советского ребенка травма и незаживающий шрам — кукольные мультфильмы.
Вчера был в горах в Дагестане, гулял на свадьбе. Утром решил повесить пост с поздравлениями, но не нашел в телефоне красивых фотографий с молодоженами. Зато обнаружил картинку довольного жениха с подарочным бараном и это, в общем, есть лучшая иллюстрация того почему меня НЕ стоит приглашать фотографом на свадьбу.
Количество разъездов наводит на мысль о необходимости снять какой-то угол в Москве — комнату или типа того. Часть меня противится этому, ибо сколько уже можно жить табором. Другая часть предлагает трезво оценить прошлое и принять тот факт, что большая часть жизни прожита в колхозе. Видимо это моя органичная форма бытия. До сих пор сквозь какие-то чяты в воцапе долетают сообщения «Вы заебали ходить обутыми по дому, снимайте обувь!», а походы в гости заканчиваются рефлекторным мытьем за собой посуды. Тут еще Макс решил сделать из ребцентра какой-то наркоманский Солнечный город с производством, обучением и проживанием и призывает к участию. Так-то хочется быть частью сообщества приятных и здоровых людей, а не вот этого всего, но уже, видимо, в следующей жизни.
Недавно ездили в Нижний документировать популярное некогда, но редкое ныне явление наркоманского андеграунда 90-х — варку мака. В тот раз нашу мужскую кампанию украсила Злата. Обычно Макс не берет на съемки людей со стороны, но тут отказать было невозможно: Злата — известная порно-модель с почти 90 млн просмотров на порнхабе.
После анонса такой экстравагантной коллаборации многие усомнились в её целесообразности: типа, где порно, а где документалистика и фотоискусство? (что характерно, варка мака вопросов не вызвала - прим. автора) Я долго думал об этом и пришел к следующим выводам.
Если отбросить предубеждения и подумать холодной головой, окажется, что не так уж мы со Златой и отличаемся. И я, и она используем в работе то, чем нас наградила природа. Злата — тело, я — творческие способности и авторское видение. Да, голова и задница разные части, но тем не менее. Внимание к результатам нашей работы базируется на человеческих потребностях. Да, потребность в сексе и потребность в переживаниях, которые вызывает творчество — разные ярусы пирамиды потребностей, но конструкция одна та же. Так что если отбросить социальные и общественные установки, технически мы со Златой занимается одним и тем же.
Скажу больше: я пускаю людей в голову, а Злата — вы поняли, — и тут большой вопрос что могут выебать сильнее.
После анонса такой экстравагантной коллаборации многие усомнились в её целесообразности: типа, где порно, а где документалистика и фотоискусство? (что характерно, варка мака вопросов не вызвала - прим. автора) Я долго думал об этом и пришел к следующим выводам.
Если отбросить предубеждения и подумать холодной головой, окажется, что не так уж мы со Златой и отличаемся. И я, и она используем в работе то, чем нас наградила природа. Злата — тело, я — творческие способности и авторское видение. Да, голова и задница разные части, но тем не менее. Внимание к результатам нашей работы базируется на человеческих потребностях. Да, потребность в сексе и потребность в переживаниях, которые вызывает творчество — разные ярусы пирамиды потребностей, но конструкция одна та же. Так что если отбросить социальные и общественные установки, технически мы со Златой занимается одним и тем же.
Скажу больше: я пускаю людей в голову, а Злата — вы поняли, — и тут большой вопрос что могут выебать сильнее.