Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
НЕПОКОРЁННЫЕ.
Специальный проект радио "Комсомольская правда".
4 года назад, в канун пятилетия Русской Весны на Донбассе, случилось нечто невероятное. На радио «Комсомольская Правда», появился специальный проект, в котором главное слово дали Игорю Стрелкову.
И, впервые за пять лет люди услышали правду о том, что происходило в Крыму и на Донбассе весной и летом 2014 года.
Стрелков впервые обстоятельно и предельно откровенно рассказал о том, что подвигло его отправиться с Крыма на Донбасс, о периоде обороны Славянска и о своей главной ошибке.
Военные корреспонденты Александр Коц и Дмитрий Стешин, своими воспоминаниями дополнили общую картину.
И несмотря на попытки Виктора Баранец и украинского эксперта Александр Охрименко исказить реальное положение вещей, проект КП получился действительно очень достоверным.
Для официальных СМИ это, безусловно, прорыв.
Специальный проект радио "Комсомольская правда".
4 года назад, в канун пятилетия Русской Весны на Донбассе, случилось нечто невероятное. На радио «Комсомольская Правда», появился специальный проект, в котором главное слово дали Игорю Стрелкову.
И, впервые за пять лет люди услышали правду о том, что происходило в Крыму и на Донбассе весной и летом 2014 года.
Стрелков впервые обстоятельно и предельно откровенно рассказал о том, что подвигло его отправиться с Крыма на Донбасс, о периоде обороны Славянска и о своей главной ошибке.
Военные корреспонденты Александр Коц и Дмитрий Стешин, своими воспоминаниями дополнили общую картину.
И несмотря на попытки Виктора Баранец и украинского эксперта Александр Охрименко исказить реальное положение вещей, проект КП получился действительно очень достоверным.
Для официальных СМИ это, безусловно, прорыв.
Как я «руководила» республикой.
Часть 3.
3 июня 2014 года. Мой первый рабочий день.
К девяти часам утра я подъехала к зданию областной (уже – республиканской) администрации. Вид у неё был, конечно, ужасный, - волонтеры как могли разгребали завалы, а вооружённые ополченцы дежурили у входа. У меня дух захватило – «ну и как мне туда зайти?». До начала рабочего дня оставалось всего 5 минут!
Позвонила начальнику и за мной прислали человека из охраны. Поднимаясь с ним по лестнице, я про себя ужаснулась - все разбросано, кругом грязь сплошная... Поднялись на 11 этаж-проводили к начальнику. В то время как раз начиналось заседание совета министров и меня сходу взяли с собой, чтобы я вела протокол всего, что они говорят.
Естественно, я не успевала все записывать, так как стенографии никогда не училась, и от этого ещё больше нервничала. Когда заседание закончилось, меня попросили подождать в приемной. В ожидании познакомилась с Еленой (тогда она была секретарем А. Бородая, а в будущем - секретарем А.Захарченко). Елена была старше всех нас, намного опытней, но мы быстро нашли общий язык. Увидев в приемной уже знакомую мне Таню, я очень обрадовалась – как-никак, встретила хотя бы одно «родное лицо».
Утром следующего дня мы начали разгребать последствия «захвата» администрации. Тяжело нам пришлось, но все же привели всё в божеский вид довольно быстро. А у меня появился свой собственный маленький кабинетик: 2 на 2 метра, но очень уютный, с окошком и рабочим столом. И, разумеется, окно, которое открывалось настежь. Надо сказать, что вскоре этот кабинет очень полюбился многим. Иногда охрана использовала его для того, чтобы травиться никотином и, вероятно, чтобы травить анекдоты. А позже – уже в июле – его полюбил и Игорь Иванович, - он хоть и не курил, но с первого захода повел себя в нем по-хозяйски, но об этом я расскажу как-нибудь в другой раз.
График у нас был ненормированный - мы приходили на работу около 9:00, а уходили, как правило, далеко заполночь, иногда и в 4 утра. Часто нам приходилось заниматься «зарядкой» - бегать с бумагами с 11 этажа до цокольного и обратно (поначалу лифты не работали или их было не дождаться, особенно в те моменты, когда проносились слухи то о предстоящем «захвате» здания, то о «налёте» на него).
Проработав примерно неделю, я поняла, что не ошиблась. Во-первых, мне было всё очень интересно. Во-вторых, я понимала, что делаю нужную людям Донбасса работу, что у меня наконец-то есть возможность реально им помочь. Плюс к тому, у нас был отличный коллектив. Один «товарищ» по фамилии Пинчук в своей книжонке написал, что секретариат «только бутерброды делал». Я, если честно, этого «сказочника» в здании администрации вообще ни разу не видела, - наблюдала его только в здании гостиницы (это уже был как будто бы «штаб» и общежитие одновременно, мы все там жили) - но постоянно с со стаканом алкоголя. Да, конечно, нам приходилось кормить и начальство, и военных в охране. Просто потому, что больше некому было это делать. Не было «желающих». Поваров у нас просто не работало, хотя имелись свободные вакансии.
Вечером я любила выходить на балкон областной администрации и смотреть на Донецк. Вид - не передать словами. Дух захватывало, в том числе, от того, что времени 21:00, а на улице - тишина и ни души. Город словно вымирал.
Часть 3.
3 июня 2014 года. Мой первый рабочий день.
К девяти часам утра я подъехала к зданию областной (уже – республиканской) администрации. Вид у неё был, конечно, ужасный, - волонтеры как могли разгребали завалы, а вооружённые ополченцы дежурили у входа. У меня дух захватило – «ну и как мне туда зайти?». До начала рабочего дня оставалось всего 5 минут!
Позвонила начальнику и за мной прислали человека из охраны. Поднимаясь с ним по лестнице, я про себя ужаснулась - все разбросано, кругом грязь сплошная... Поднялись на 11 этаж-проводили к начальнику. В то время как раз начиналось заседание совета министров и меня сходу взяли с собой, чтобы я вела протокол всего, что они говорят.
Естественно, я не успевала все записывать, так как стенографии никогда не училась, и от этого ещё больше нервничала. Когда заседание закончилось, меня попросили подождать в приемной. В ожидании познакомилась с Еленой (тогда она была секретарем А. Бородая, а в будущем - секретарем А.Захарченко). Елена была старше всех нас, намного опытней, но мы быстро нашли общий язык. Увидев в приемной уже знакомую мне Таню, я очень обрадовалась – как-никак, встретила хотя бы одно «родное лицо».
Утром следующего дня мы начали разгребать последствия «захвата» администрации. Тяжело нам пришлось, но все же привели всё в божеский вид довольно быстро. А у меня появился свой собственный маленький кабинетик: 2 на 2 метра, но очень уютный, с окошком и рабочим столом. И, разумеется, окно, которое открывалось настежь. Надо сказать, что вскоре этот кабинет очень полюбился многим. Иногда охрана использовала его для того, чтобы травиться никотином и, вероятно, чтобы травить анекдоты. А позже – уже в июле – его полюбил и Игорь Иванович, - он хоть и не курил, но с первого захода повел себя в нем по-хозяйски, но об этом я расскажу как-нибудь в другой раз.
График у нас был ненормированный - мы приходили на работу около 9:00, а уходили, как правило, далеко заполночь, иногда и в 4 утра. Часто нам приходилось заниматься «зарядкой» - бегать с бумагами с 11 этажа до цокольного и обратно (поначалу лифты не работали или их было не дождаться, особенно в те моменты, когда проносились слухи то о предстоящем «захвате» здания, то о «налёте» на него).
Проработав примерно неделю, я поняла, что не ошиблась. Во-первых, мне было всё очень интересно. Во-вторых, я понимала, что делаю нужную людям Донбасса работу, что у меня наконец-то есть возможность реально им помочь. Плюс к тому, у нас был отличный коллектив. Один «товарищ» по фамилии Пинчук в своей книжонке написал, что секретариат «только бутерброды делал». Я, если честно, этого «сказочника» в здании администрации вообще ни разу не видела, - наблюдала его только в здании гостиницы (это уже был как будто бы «штаб» и общежитие одновременно, мы все там жили) - но постоянно с со стаканом алкоголя. Да, конечно, нам приходилось кормить и начальство, и военных в охране. Просто потому, что больше некому было это делать. Не было «желающих». Поваров у нас просто не работало, хотя имелись свободные вакансии.
Вечером я любила выходить на балкон областной администрации и смотреть на Донецк. Вид - не передать словами. Дух захватывало, в том числе, от того, что времени 21:00, а на улице - тишина и ни души. Город словно вымирал.
Журналист: Пропаганда с обеих сторон — и украинской, и российской — сделала из вас миф.
И. Cтрелков: Я смертельный враг Украины, можете не сомневаться. Я враг государства Украина до гробовой доски. Я подчёркиваю, что я не враг украинцев, потому что считаю их частью русского народа. Но я считаю, что существование Украины гарантирует гражданскую войну между русскими. Украина как государство в 2014 году должна была желательно исчезнуть либо развалиться. Это то, чего я хотел на самом деле. И это ради чего я воевал.
Я поехал воевать за то, чтобы русские имели право считать себя русскими на своей земле. И за защиту русских. Так же, как я ехал воевать за защиту русских в Чечню. Так же, как и в Приднестровье. Немножко пафосно, тем не менее это так.
И. Cтрелков: Я смертельный враг Украины, можете не сомневаться. Я враг государства Украина до гробовой доски. Я подчёркиваю, что я не враг украинцев, потому что считаю их частью русского народа. Но я считаю, что существование Украины гарантирует гражданскую войну между русскими. Украина как государство в 2014 году должна была желательно исчезнуть либо развалиться. Это то, чего я хотел на самом деле. И это ради чего я воевал.
Я поехал воевать за то, чтобы русские имели право считать себя русскими на своей земле. И за защиту русских. Так же, как я ехал воевать за защиту русских в Чечню. Так же, как и в Приднестровье. Немножко пафосно, тем не менее это так.
Боснийский дневник. Продолжение.
ВНУТРЕННИЕ НЕУРЯДИЦЫ
«…Пока мы решали свои проблемы, взбунтовалась чета Бобана. На 11 декабря была намечена большая операция по прочесыванию района к северу от Вышеграда. Вместо выхода на задание Бобан привел свою чету в штаб, где заявил, что ни он, ни его люди не пойдут никуда, пока не получат новую униформу и жалованье за два месяца, которые им задолжали. Вид у «четников», явившихся в полном вооружении (даже с пулеметами), был весьма впечатляющим.
После нескольких часов ругани у командования откуда-то нашлись и новая униформа, и деньги, а меж тем всего за пару дней до того они клялись, что у них ничего нет и в помине.
12 декабря чета Бобана начала новый «напад» на долину Закрсница. Наша группа (пять русских и шесть сербов с броневиком) двигалась вниз по левому берегу Дрины вдоль дороги, осматривая пустые сгоревшие села.
Противника мы не обнаружили, хотя зашли на «нейтралку» довольно глубоко. На обратном пути группа несколько углубилась в ущелье, где броневик дал несколько очередей из крупнокалиберного пулемета в сторону Закрсницы, где шел (судя по звуку) интенсивный бой. На этом наше участие в операции и ограничилось. В общем, сербы и на этот раз Закрсницу не взяли, хотя и отошли без потерь.
В тот же день поминали покойного Андрея Нименко (девять дней). Ходили на кладбище. С большим интересом осматривали памятники, среди которых попадались кресты солдат, павших в Балканских и 1-й мировой войнах. По словам священника, на месте, где сейчас хоронят погибших, когда-то была братская могила семидесяти черногорских добровольцев, погибших в боях с австрийцами в 1914 году. Теперь здесь было 35 «свежих» крестов (ныне их втрое больше).»
На фото: Русский храм Святой Троицы в Белграде, построенный в 1924 году белыми эмигрантами
ВНУТРЕННИЕ НЕУРЯДИЦЫ
«…Пока мы решали свои проблемы, взбунтовалась чета Бобана. На 11 декабря была намечена большая операция по прочесыванию района к северу от Вышеграда. Вместо выхода на задание Бобан привел свою чету в штаб, где заявил, что ни он, ни его люди не пойдут никуда, пока не получат новую униформу и жалованье за два месяца, которые им задолжали. Вид у «четников», явившихся в полном вооружении (даже с пулеметами), был весьма впечатляющим.
После нескольких часов ругани у командования откуда-то нашлись и новая униформа, и деньги, а меж тем всего за пару дней до того они клялись, что у них ничего нет и в помине.
12 декабря чета Бобана начала новый «напад» на долину Закрсница. Наша группа (пять русских и шесть сербов с броневиком) двигалась вниз по левому берегу Дрины вдоль дороги, осматривая пустые сгоревшие села.
Противника мы не обнаружили, хотя зашли на «нейтралку» довольно глубоко. На обратном пути группа несколько углубилась в ущелье, где броневик дал несколько очередей из крупнокалиберного пулемета в сторону Закрсницы, где шел (судя по звуку) интенсивный бой. На этом наше участие в операции и ограничилось. В общем, сербы и на этот раз Закрсницу не взяли, хотя и отошли без потерь.
В тот же день поминали покойного Андрея Нименко (девять дней). Ходили на кладбище. С большим интересом осматривали памятники, среди которых попадались кресты солдат, павших в Балканских и 1-й мировой войнах. По словам священника, на месте, где сейчас хоронят погибших, когда-то была братская могила семидесяти черногорских добровольцев, погибших в боях с австрийцами в 1914 году. Теперь здесь было 35 «свежих» крестов (ныне их втрое больше).»
На фото: Русский храм Святой Троицы в Белграде, построенный в 1924 году белыми эмигрантами
Как я «руководила» республикой.
Часть 4.
Вспоминаю один забавный случай и не могу сдержать улыбку. Но тогда мне было совсем не смешно.
Поступил очередной сигнал, что к нам приближается авиация. Я как раз перед этим ушла в другое крыло, а когда вернулась обратно, то в здании никого не обнаружила - весь этаж был пустой. Тут кто-то из охраны забежал и срочно начал тащить меня вместе с начальством в подвал. Почему-то, меня отправили первой, а сзади шла толпа мужиков с автоматами. Один зачем-то достал гранату и уже даже чеку на ней практически выдернул.
Всей толпой благополучно спустились вниз – в подвал-бомбоубежище. А там – людей набито, как картошки в ведре и темень вокруг. Все руководство закрылось в какой то комнате, куда провели свет и притащили телефон. А мы – «простые лягушки» - со всех этажей стояли и ждали. В полутьме, в холоде и в запахе затхлой сырости.
Но, слава Богу, самолеты опять не прилетели, и через час мы потянулись по лестницам обратно на рабочие места.
Еще был следующий случай. Когда мы рано заканчивали рабочий день, а это бывало, когда начальство отсутствовало, я любила прогуливаться пешком от администрации до дома. И вот, в один прекрасный вечер, иду себе, никого себе не трогаю… На улицах пустынно: одиночные люди, машин почти нет.
И тут, внезапно, «подрезает» меня бронированный наглухо тонированный «мерс». У меня сердце в пятки ушло, слышу только: «Мирослава, у тебя голова есть? Какого ляда ты разгуливаешь одна по улица?» Ну и так далее, дословно не помню. Резко осознаю, что незадолго до этого уже была совершена попытка похитить помощницу О. Царева, а еще, несколько дней тому назад, недалеко от администрации взорвали машину Пушилина.
Я снимала квартиру в Калининском районе и когда я возвращалась домой, а после того случае меня домой начали отвозить, я заметила, что за нами следует машина, но подумала, что, наверное, у меня просто паранойя. И так – три дня подряд. Машина эта стояла напротив моих окон.
Я рассказала об этом своему хорошему товарищу из охраны Бородая - «Копью», а он довел информацию до начальства. Надо мной начали подшучивать, мол: «это Стрелков следит за тобой», но мне тогда было не до смеха. Как раз тогда руководством было принято решение поселить нас всех в гостиницу, где жили все члены правительства республики. А то мало ли что…
Продолжение следует…
Часть 4.
Вспоминаю один забавный случай и не могу сдержать улыбку. Но тогда мне было совсем не смешно.
Поступил очередной сигнал, что к нам приближается авиация. Я как раз перед этим ушла в другое крыло, а когда вернулась обратно, то в здании никого не обнаружила - весь этаж был пустой. Тут кто-то из охраны забежал и срочно начал тащить меня вместе с начальством в подвал. Почему-то, меня отправили первой, а сзади шла толпа мужиков с автоматами. Один зачем-то достал гранату и уже даже чеку на ней практически выдернул.
Всей толпой благополучно спустились вниз – в подвал-бомбоубежище. А там – людей набито, как картошки в ведре и темень вокруг. Все руководство закрылось в какой то комнате, куда провели свет и притащили телефон. А мы – «простые лягушки» - со всех этажей стояли и ждали. В полутьме, в холоде и в запахе затхлой сырости.
Но, слава Богу, самолеты опять не прилетели, и через час мы потянулись по лестницам обратно на рабочие места.
Еще был следующий случай. Когда мы рано заканчивали рабочий день, а это бывало, когда начальство отсутствовало, я любила прогуливаться пешком от администрации до дома. И вот, в один прекрасный вечер, иду себе, никого себе не трогаю… На улицах пустынно: одиночные люди, машин почти нет.
И тут, внезапно, «подрезает» меня бронированный наглухо тонированный «мерс». У меня сердце в пятки ушло, слышу только: «Мирослава, у тебя голова есть? Какого ляда ты разгуливаешь одна по улица?» Ну и так далее, дословно не помню. Резко осознаю, что незадолго до этого уже была совершена попытка похитить помощницу О. Царева, а еще, несколько дней тому назад, недалеко от администрации взорвали машину Пушилина.
Я снимала квартиру в Калининском районе и когда я возвращалась домой, а после того случае меня домой начали отвозить, я заметила, что за нами следует машина, но подумала, что, наверное, у меня просто паранойя. И так – три дня подряд. Машина эта стояла напротив моих окон.
Я рассказала об этом своему хорошему товарищу из охраны Бородая - «Копью», а он довел информацию до начальства. Надо мной начали подшучивать, мол: «это Стрелков следит за тобой», но мне тогда было не до смеха. Как раз тогда руководством было принято решение поселить нас всех в гостиницу, где жили все члены правительства республики. А то мало ли что…
Продолжение следует…
Forwarded from Полковник Квачков и соратники
Супруга полковника И.И.Стрелкова Мирослава Регинская-Стрелкова по приглашению Офицерского Собрания посетила наш штаб. Мы обсудили юридические и другие вопросы, связанные с содержанием Игоря Ивановича в Лефортово, а также наметили мероприятия по оказанию ему юридической, моральной и материальной поддержки.
Передал Мирославе заявление военно-патриотических сил России "В защиту права на правду полковника ФСБ И.И.Стрелкова и всех нас".
Текст заявления
Передал Мирославе заявление военно-патриотических сил России "В защиту права на правду полковника ФСБ И.И.Стрелкова и всех нас".
Текст заявления
Как я «руководила» республикой.
Часть 5.
В «штабе» я прожила месяц. Жили мы в гостинице «Виктория» - отличное расположение. До администрации - 10 минут. Я засыпала без страха, знала, что кругом охрана.
Изначально поселили меня в номер с одной жестокой "мадам", которая меня почему-то возненавидела. Из-за ее зависти вообще пострадало очень много людей. И, поскольку у нас были сильные разногласия, я пошла выбивать ночлег в другом месте "Морячку" не нравились наши перебранки и он пошёл у меня на поводу - своей властью выделил мне личный номер. Со стороны руководства, охраны, ко мне было хорошее отношение... только вот местные “дамы” (а как их еще назвать?) меня не любили. Но с тех пор, в принципе, в данном аспекте ничего и не изменилось.
Очень хочется описать каждую личность - как я их видела и чем они мне запомнились. Есть сволочи (по секрету скажу) - они до сих пор сидят на тёплых местах, по их вине погибли люди... Они занимались даже не стукачеством, а скорее просто “мутили воду”. А как мучали в подвалах девчонок... Не поверите - но делала это все женщина! И она до сих пор ходит по этой земле.
Потом я ненадолго уехала - хотела поступать в институт в соседнем городе. За эти пару дней ситуация в Донецке обострилась. Как результат, благодаря Игорю Ивановичу, который запретил Бородаю меня пропускать обратно через границу, вместо нескольких дней я застряла там на 4 недели.
А было это примерно так: я ждала руководство в Ростове, чтобы вместе с ними заехать в ДНР, но только товарищ Бородай, видимо, чувствуя свою ответственность, решил позвонить Стрелкову с уточнением. Тот ему по телефону обьявил, что мне сейчас в Донецке точно не место. Я в тот момент была очень (еще мягко сказано!) зла на Игоря, так как мы всего-то пару раз с ним виделись, а он уже, видите-ли, за меня решает, куда мне можно, а куда нет. В общем, мне пришлось целый месяц скитаться по разным городам. За этот месяц в ДНР сменилась власть, Стрелков - безследно исчез, а я поняла, что мне нужно всеми правдами и неправдами добираться-таки обратно в Донецк. Я там нужна.
В обострившейся ситуации, выехать туда было нелегко. Мне помог один хороший человек, он организовал мне поездку с бойцами батальона "Восток". Кстати, выезжала обратно я тоже вместе с ними. А чего стоил наш выезд из Донецка - о-о-о! Одно описание этой эпопеи займет, наверное, пол-книги, если я ту решусь писать. Только представьте себе: умудриться ехать из Донецка до Ростова 20 часов, случайно заехать на территорию укров, потом от них же удирать через лес? Кто-то подумает что это сказки, но нет! Я была в той машине не одна - у меня и свидетели найдутся! Но это всё потом...
А пока: преодолев все трудности, добралась я до Донецка, но мне там были явно не рады. За время моего отсутствия, все мои личные вещи в гостинице собрали в мусорные пакеты, а по возвращении, вручили мне их в дверях. Было сказано: “Власть переменилась и тебе здесь не место, а ещё у Захарченко ревнивая жена!" Какое это ко мне имело отношение - Бог его знает. Я на Захарченко никаких "видов" никогда не имела…
Итак, на чем мы там остановились?! Ах, да... как я всех победила и как одним глазом подстрелила снайпера?! Да, примерно на этом... Ладно, шутки - шутками, а тогда было и вовсе не смешно... Хотя, если честно, я особо не понимала всей серьёзности происходящего. Ну а что? Мне на тот момент было 20 лет, страха я не испытывала, а все, что происходило, воспринимала как интересное приключение, плюс к тому - был адреналин в крови. Кроме того, было ощущение, даже уверенность, что то, что ты делаешь - благое дело.
Часть 5.
В «штабе» я прожила месяц. Жили мы в гостинице «Виктория» - отличное расположение. До администрации - 10 минут. Я засыпала без страха, знала, что кругом охрана.
Изначально поселили меня в номер с одной жестокой "мадам", которая меня почему-то возненавидела. Из-за ее зависти вообще пострадало очень много людей. И, поскольку у нас были сильные разногласия, я пошла выбивать ночлег в другом месте "Морячку" не нравились наши перебранки и он пошёл у меня на поводу - своей властью выделил мне личный номер. Со стороны руководства, охраны, ко мне было хорошее отношение... только вот местные “дамы” (а как их еще назвать?) меня не любили. Но с тех пор, в принципе, в данном аспекте ничего и не изменилось.
Очень хочется описать каждую личность - как я их видела и чем они мне запомнились. Есть сволочи (по секрету скажу) - они до сих пор сидят на тёплых местах, по их вине погибли люди... Они занимались даже не стукачеством, а скорее просто “мутили воду”. А как мучали в подвалах девчонок... Не поверите - но делала это все женщина! И она до сих пор ходит по этой земле.
Потом я ненадолго уехала - хотела поступать в институт в соседнем городе. За эти пару дней ситуация в Донецке обострилась. Как результат, благодаря Игорю Ивановичу, который запретил Бородаю меня пропускать обратно через границу, вместо нескольких дней я застряла там на 4 недели.
А было это примерно так: я ждала руководство в Ростове, чтобы вместе с ними заехать в ДНР, но только товарищ Бородай, видимо, чувствуя свою ответственность, решил позвонить Стрелкову с уточнением. Тот ему по телефону обьявил, что мне сейчас в Донецке точно не место. Я в тот момент была очень (еще мягко сказано!) зла на Игоря, так как мы всего-то пару раз с ним виделись, а он уже, видите-ли, за меня решает, куда мне можно, а куда нет. В общем, мне пришлось целый месяц скитаться по разным городам. За этот месяц в ДНР сменилась власть, Стрелков - безследно исчез, а я поняла, что мне нужно всеми правдами и неправдами добираться-таки обратно в Донецк. Я там нужна.
В обострившейся ситуации, выехать туда было нелегко. Мне помог один хороший человек, он организовал мне поездку с бойцами батальона "Восток". Кстати, выезжала обратно я тоже вместе с ними. А чего стоил наш выезд из Донецка - о-о-о! Одно описание этой эпопеи займет, наверное, пол-книги, если я ту решусь писать. Только представьте себе: умудриться ехать из Донецка до Ростова 20 часов, случайно заехать на территорию укров, потом от них же удирать через лес? Кто-то подумает что это сказки, но нет! Я была в той машине не одна - у меня и свидетели найдутся! Но это всё потом...
А пока: преодолев все трудности, добралась я до Донецка, но мне там были явно не рады. За время моего отсутствия, все мои личные вещи в гостинице собрали в мусорные пакеты, а по возвращении, вручили мне их в дверях. Было сказано: “Власть переменилась и тебе здесь не место, а ещё у Захарченко ревнивая жена!" Какое это ко мне имело отношение - Бог его знает. Я на Захарченко никаких "видов" никогда не имела…
Итак, на чем мы там остановились?! Ах, да... как я всех победила и как одним глазом подстрелила снайпера?! Да, примерно на этом... Ладно, шутки - шутками, а тогда было и вовсе не смешно... Хотя, если честно, я особо не понимала всей серьёзности происходящего. Ну а что? Мне на тот момент было 20 лет, страха я не испытывала, а все, что происходило, воспринимала как интересное приключение, плюс к тому - был адреналин в крови. Кроме того, было ощущение, даже уверенность, что то, что ты делаешь - благое дело.
Прокручиваю в голове произошедшие с момента ареста события. Какое огромное количество до того незнакомых мне людей помогли, откликнулись, приходили на суды, на встречу, писали письма!
Сейчас, в преддверии суда, во мне столько боли от происходящего и огромной благодарности к вам!!
Я благодарю каждого из вас!
Я решила подарить 10 случайно выбранным подписчикам футболку #свободустрелкову и двум - толстовку #свободустрелкову с огромным сердечным «спасибо»! Для этого на нажмите кнопку «Участвую» под этим постом.
Сейчас, в преддверии суда, во мне столько боли от происходящего и огромной благодарности к вам!!
Я благодарю каждого из вас!
Я решила подарить 10 случайно выбранным подписчикам футболку #свободустрелкову и двум - толстовку #свободустрелкову с огромным сердечным «спасибо»! Для этого на нажмите кнопку «Участвую» под этим постом.
Боснийский дневник. Продолжение.
ПОЕЗДКА В БЕЛГРАД. ПОПОЛНЕНИЕ.
«…13 декабря отряд выехал в Белград на отдых, где пробыли пять дней. Город оставил по себе не слишком приятное впечатление. Хотя нас и хорошо принимали (мы жили в частном доме в Ново-Пазово и гостили в клубе Сербской Народной Обновы — монархической партии), неприятно поразили после вышеградской патриархальности «интернациональный» базар, обилие юных русских проституток, стычки с отдельными сербами («Убирайтесь домой!») и т. д.
Одним из самых сильных белградских впечатлений стало для нас посещение русской церкви, построенной в годы Белой эмиграции. Священник отец Василий, сын и внук белых офицеров, с радостью принял нас, показал нам маленький музей, что при церкви, благословил на ратный труд.
Для многих из нас это была, по сути, первая встреча с историей Белого Дела, с памятью Российской Имперской Армии на Сербской земле. Для меня было большой радостью увидеть своими глазами мемориальное надгробие П. Н. Врангеля, различные (хорошо знакомые по книгам) военные реликвии Белой Армии.
Должен сказать, что в изрядно надоевший Вышеград возвращались с радостью, с чувством, что мы там нужны. Возвращение было тревожным: накануне город обстреляла вражеская артиллерия — несколько снарядов упали в районе церкви. Две девочки были ранены, легкое ранение получил и один из священников — отец Марко.
На следующий день по возвращении наш отряд снова объединился — все мы переехали на левый берег Дрины в Околишты (окраина Вышеграда). К нам присоединился Женя Мальготин («Одесса», впоследствии был дважды ранен), попавший в Вышеград случайно. До этого он торговал елочными игрушками в Ужице…»
ПОЕЗДКА В БЕЛГРАД. ПОПОЛНЕНИЕ.
«…13 декабря отряд выехал в Белград на отдых, где пробыли пять дней. Город оставил по себе не слишком приятное впечатление. Хотя нас и хорошо принимали (мы жили в частном доме в Ново-Пазово и гостили в клубе Сербской Народной Обновы — монархической партии), неприятно поразили после вышеградской патриархальности «интернациональный» базар, обилие юных русских проституток, стычки с отдельными сербами («Убирайтесь домой!») и т. д.
Одним из самых сильных белградских впечатлений стало для нас посещение русской церкви, построенной в годы Белой эмиграции. Священник отец Василий, сын и внук белых офицеров, с радостью принял нас, показал нам маленький музей, что при церкви, благословил на ратный труд.
Для многих из нас это была, по сути, первая встреча с историей Белого Дела, с памятью Российской Имперской Армии на Сербской земле. Для меня было большой радостью увидеть своими глазами мемориальное надгробие П. Н. Врангеля, различные (хорошо знакомые по книгам) военные реликвии Белой Армии.
Должен сказать, что в изрядно надоевший Вышеград возвращались с радостью, с чувством, что мы там нужны. Возвращение было тревожным: накануне город обстреляла вражеская артиллерия — несколько снарядов упали в районе церкви. Две девочки были ранены, легкое ранение получил и один из священников — отец Марко.
На следующий день по возвращении наш отряд снова объединился — все мы переехали на левый берег Дрины в Околишты (окраина Вышеграда). К нам присоединился Женя Мальготин («Одесса», впоследствии был дважды ранен), попавший в Вышеград случайно. До этого он торговал елочными игрушками в Ужице…»
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Бойцы Славянского гарнизона помнят и поддерживают Игоря Стрелкова.
В связи с заявлением о самовыдвижении моего мужа на президентских выборах 2024 года, у многих возникают вопросы касаемо моего отношения к этому событию и роли в нем.
Мой муж — герой Русской Весны, полковник ФСБ, защищавший интересы своей страны в пяти войнах, в четыре из которых он пришел добровольцем. Я знаю на опыте, что он сознательно принимает каждое свое решение. Он всегда делает выбор в пользу своей страны, принимает всю ответственность за каждое свое слово и действие. А я — его супруга, всегда остаюсь с ним и поддерживаю его во всех его начинаниях.
Но, при этом всем, я не активный участник политической жизни. Его предвыборной кампанией занимается его инициативная группа. У меня, Мирославы Регинской, другие задачи:
Во-первых, я должна добиться освобождения мужа из тюрьмы и делаю для этого все возможное. Игорь все еще безосновательно находится в СИЗО и в декабре его будут судить. Я прикладываю все усилия, чтобы он получил качественную юридическую помощь и был обеспечен всем необходимым в СИЗО.
Во-вторых, моя роль — помогать своим соотечественникам. Я собираю гуманитарную помощь для людей Донбасса. Во времена громких политических споров, мы часто забываем о самом главном — о простых людях. Власть может меняться, но они остаются.
Эти две вещи занимают всё мое время и силы. Мы будем бороться. И я уверена, что справедливость одержит победу.
Мой муж — герой Русской Весны, полковник ФСБ, защищавший интересы своей страны в пяти войнах, в четыре из которых он пришел добровольцем. Я знаю на опыте, что он сознательно принимает каждое свое решение. Он всегда делает выбор в пользу своей страны, принимает всю ответственность за каждое свое слово и действие. А я — его супруга, всегда остаюсь с ним и поддерживаю его во всех его начинаниях.
Но, при этом всем, я не активный участник политической жизни. Его предвыборной кампанией занимается его инициативная группа. У меня, Мирославы Регинской, другие задачи:
Во-первых, я должна добиться освобождения мужа из тюрьмы и делаю для этого все возможное. Игорь все еще безосновательно находится в СИЗО и в декабре его будут судить. Я прикладываю все усилия, чтобы он получил качественную юридическую помощь и был обеспечен всем необходимым в СИЗО.
Во-вторых, моя роль — помогать своим соотечественникам. Я собираю гуманитарную помощь для людей Донбасса. Во времена громких политических споров, мы часто забываем о самом главном — о простых людях. Власть может меняться, но они остаются.
Эти две вещи занимают всё мое время и силы. Мы будем бороться. И я уверена, что справедливость одержит победу.
Мирослава Регинская (Свободу Стрелкову!)
Прокручиваю в голове произошедшие с момента ареста события. Какое огромное количество до того незнакомых мне людей помогли, откликнулись, приходили на суды, на встречу, писали письма! Сейчас, в преддверии суда, во мне столько боли от происходящего и огромной…
Выбрали подписчиков в рандомном порядке❤️
Футболки и толстовки отправятся следующим участникам :
1. Александр
2. Влад
3. Лев
4. Игорь
5. RosAtom
6. Виктор
7. Алёша
8. Grigory
9. Константин
10. Алексей
11. 43625
12. Sergey GAD Kastrikin
Проверить результаты
В ближайшее время мы свяжемся со всеми победителями.
Футболки и толстовки отправятся следующим участникам :
1. Александр
2. Влад
3. Лев
4. Игорь
5. RosAtom
6. Виктор
7. Алёша
8. Grigory
9. Константин
10. Алексей
11. 43625
12. Sergey GAD Kastrikin
Проверить результаты
В ближайшее время мы свяжемся со всеми победителями.
Боснийский дневник. Продолжение.
«…К вечеру отряд вышел на усиление позиций к селу Почивал. Сербы ждали нападения, — утром на противотанковой мине подорвался «джип», подвозивший продукты. Мины были заложены чуть ли не «под носом» у сербов. Взрывом уничтожило полмашины. Другую половину отшвырнуло метров на восемь. По обочине были разбросаны куски железа, автоматные рожки, окровавленные тряпки. Погибли два серба.
В течение суток занимали окопы на Почивале. Село разрушено почти до основания — кругом воронки от снарядов и мин, валяются неразорвавшиеся бетонобойные бомбы — следы непрерывных обстрелов сербской артиллерией.
Сербы укрепились плохо. В основном, использовали мусульманские окопы, а новых отрыть у них не доставало желания. Маскировка отсутствовала напрочь — «ратники» палили костры прямо на гребне высоты, не утруждая себя даже чем-нибудь скрыть огонь. Несколько раз мы будили спящих сербских часовых.
Словом, караульную службу в эту ночь несли, как положено, только мы. Промерзли и пропитались дымом. К счастью, противник никак себя не проявил. Глядя на поведение стражи, Ас принял решение впредь выставлять на ночь дневального у входа в казарму, где нас разместили. Последнее неукоснительно соблюдалось все время, пока мы пребывали в Вышеграде.
Позже мусульмане «наказали» сербов за подобную халатность. В феврале хоронили двух погибших на Почивале…»
«…К вечеру отряд вышел на усиление позиций к селу Почивал. Сербы ждали нападения, — утром на противотанковой мине подорвался «джип», подвозивший продукты. Мины были заложены чуть ли не «под носом» у сербов. Взрывом уничтожило полмашины. Другую половину отшвырнуло метров на восемь. По обочине были разбросаны куски железа, автоматные рожки, окровавленные тряпки. Погибли два серба.
В течение суток занимали окопы на Почивале. Село разрушено почти до основания — кругом воронки от снарядов и мин, валяются неразорвавшиеся бетонобойные бомбы — следы непрерывных обстрелов сербской артиллерией.
Сербы укрепились плохо. В основном, использовали мусульманские окопы, а новых отрыть у них не доставало желания. Маскировка отсутствовала напрочь — «ратники» палили костры прямо на гребне высоты, не утруждая себя даже чем-нибудь скрыть огонь. Несколько раз мы будили спящих сербских часовых.
Словом, караульную службу в эту ночь несли, как положено, только мы. Промерзли и пропитались дымом. К счастью, противник никак себя не проявил. Глядя на поведение стражи, Ас принял решение впредь выставлять на ночь дневального у входа в казарму, где нас разместили. Последнее неукоснительно соблюдалось все время, пока мы пребывали в Вышеграде.
Позже мусульмане «наказали» сербов за подобную халатность. В феврале хоронили двух погибших на Почивале…»