Forwarded from Другой Нижний Z
Участника СВО оштрафовали за дискредитацию армии
8 ноября в Нижегородском областном суде прошло заседание по административному делу о дискредитации армии. Обвиняемым в совершении преступления был нацбол, участник СВО, Рамазан Сулейманов.
Как следует из материалов дела, Рамазана обвиняют в дискредитации за участие в акции "Свободу Стрелкову", которая прошла в июле в Нижнем Новгороде. Тогда на Георгиевской башне Кремля нацболы вывесили баннер с надписью "Свобода Стрелкову" и разбросали листовки с требованием освободить первого министра обороны Донецкой Народной Республики Игоря Гиркина (Стрелкова).
В тексте листовок также указывалось, что Стрелкова сажают за его политическую позицию, в частности за то, что он критиковал министра обороны РФ Шойгу, обвиняя того в непрофессионализме. Именно это и послужило поводом для возбуждения дела о дискредитации армии.
Суд признал Сулейманова виновным по данному делу и назначил штраф 20 000 рублей.
Помочь Рамазану в оплате штрафа:
8 ноября в Нижегородском областном суде прошло заседание по административному делу о дискредитации армии. Обвиняемым в совершении преступления был нацбол, участник СВО, Рамазан Сулейманов.
Как следует из материалов дела, Рамазана обвиняют в дискредитации за участие в акции "Свободу Стрелкову", которая прошла в июле в Нижнем Новгороде. Тогда на Георгиевской башне Кремля нацболы вывесили баннер с надписью "Свобода Стрелкову" и разбросали листовки с требованием освободить первого министра обороны Донецкой Народной Республики Игоря Гиркина (Стрелкова).
В тексте листовок также указывалось, что Стрелкова сажают за его политическую позицию, в частности за то, что он критиковал министра обороны РФ Шойгу, обвиняя того в непрофессионализме. Именно это и послужило поводом для возбуждения дела о дискредитации армии.
Суд признал Сулейманова виновным по данному делу и назначил штраф 20 000 рублей.
Помочь Рамазану в оплате штрафа:
2202 2063 7233 8926 Сбер.Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Игорь Стрелков о возможности перемирия.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Почему Стрелков не боится?
Боснийский дневник. Продолжение.
ВНУТРЕННИЕ НЕУРЯДИЦЫ
«…В разговорах постоянно звучали не слишком лестные отзывы о сербах (особенно о командовании). Начались случаи пьянства. Некоторые бойцы, пользуясь своим «добровольческим» положением, начали бесконтрольные «походы» в город, учиняя там пьянки и стрельбу.
Уехали прикомандированные к отряду Женя И. и Юра И. Сбежал серб Симо Глишиц (прихватив часть отрядного имущества). Зато прибыло пополнение — приехали из России Андрей Б. и Пётр Малышев (пал смертью храбрых впоследствии — 3 октября 1994 года, в атаке на горе Мовшевичка-брдо под г. Олово, в составе 3-го РДО).
Таким образом, в отряде оставалось десять бойцов. 8 декабря мы праздновали 30-летие Валеры «Меченого». Стол был очень скромным и без спиртного.
Меж тем обстановка в районе Вышеграда оставалась достаточно неясной. Как выяснилось из показаний пленного, атака нашей бригады началась меньше чем за сутки до такой же атаки со стороны мусульман. Потеряв в бою всю имеющуюся у них в этом районе артиллерию и около сорока человек, те, однако, не совсем утратили боеспособность. Так, в ночь на 8-е, они приблизились к недавно занятым сербами позициям и произвели их обстрел из стрелкового оружия.
На «положае» сидела так называемая «дидова рать» (пожилые ополченцы). Естественно, что, едва начался обстрел, все это «воинство» дружно побежало, потеряв одного человека убитым. К счастью, противник, не ожидая подобного, либо, исходя из каких-то своих соображений, не стал занимать брошенные окопы.
В отместку чета Бобана совершила «набег» на село Твртковичи, окончившийся, по обычаю, безрезультатно…»
ВНУТРЕННИЕ НЕУРЯДИЦЫ
«…В разговорах постоянно звучали не слишком лестные отзывы о сербах (особенно о командовании). Начались случаи пьянства. Некоторые бойцы, пользуясь своим «добровольческим» положением, начали бесконтрольные «походы» в город, учиняя там пьянки и стрельбу.
Уехали прикомандированные к отряду Женя И. и Юра И. Сбежал серб Симо Глишиц (прихватив часть отрядного имущества). Зато прибыло пополнение — приехали из России Андрей Б. и Пётр Малышев (пал смертью храбрых впоследствии — 3 октября 1994 года, в атаке на горе Мовшевичка-брдо под г. Олово, в составе 3-го РДО).
Таким образом, в отряде оставалось десять бойцов. 8 декабря мы праздновали 30-летие Валеры «Меченого». Стол был очень скромным и без спиртного.
Меж тем обстановка в районе Вышеграда оставалась достаточно неясной. Как выяснилось из показаний пленного, атака нашей бригады началась меньше чем за сутки до такой же атаки со стороны мусульман. Потеряв в бою всю имеющуюся у них в этом районе артиллерию и около сорока человек, те, однако, не совсем утратили боеспособность. Так, в ночь на 8-е, они приблизились к недавно занятым сербами позициям и произвели их обстрел из стрелкового оружия.
На «положае» сидела так называемая «дидова рать» (пожилые ополченцы). Естественно, что, едва начался обстрел, все это «воинство» дружно побежало, потеряв одного человека убитым. К счастью, противник, не ожидая подобного, либо, исходя из каких-то своих соображений, не стал занимать брошенные окопы.
В отместку чета Бобана совершила «набег» на село Твртковичи, окончившийся, по обычаю, безрезультатно…»
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Игорь Стрелков о своей должности министра обороны ДНР.
Как я «руководила» республикой.
Часть 1.
Небольшая предыстория.
В Донецк из России я приехала в октябре 2013 года. Очень сильно хотелось повидать родные места - родилась и почти всё детство я провела в городке Дзержинске, что под Горловкой. Мои родители и дедушки-бабушки – коренные дончане. Мой дедушка по маме – Регинский Анатолий Николаевич – 26 лет (вплоть до пенсии) проработал в забое на шахте им. Артёма, а бабушка – всю жизнь трудилась в городской больнице. Со стороны отца – все тоже горловчане, - рабочие и служащие.
Когда я возвращалась на Донбасс, то у меня и мысли не было о том, что я в будущем приму участие в событиях, которые затронут буквально каждого жителя моей малой Родины. Я просто собиралась перевестись на обучение в Донецкий университет из университета Ивановского, но так и не успела.
Сейчас, когда прошло уже много лет со дня основания ДНР – мне захотелось вспомнить и поделиться тем, что я видела своими глазами, в чем лично участвовала.
Словно это было вчера, - помню день 11 мая 2014 года. На улице стояла дикая жара. С самого раннего утра люди шли на избирательные участки. Все нарядные и счастливые. Для подавляющего большинства жителей Донецка и других наших городов и поселков - это был настоящий праздник. Да что там говорить, я и сама с нетерпением ждала этого дня. Помню, как появились первые надписи на остановках, на стенах домов: «Путин наш президент!», «Донбасс- это Россия!», «Путин! Забери нас домой!»
Повсюду радостные люди, улыбки и счастье, - и полная уверенность, что мы уже чуть-ли не завтра станем частью России, как незадолго до того - Крым.
Однако, в тот день – 11 мая 2014 года - я сама забегалась с делами и едва успела попасть на референдум. На часах было уже 19:45 (а участки работали до 20:00) когда я впопыхах бежала в ближайшую школу, чтобы проголосовать. С чувством выполненного долга, выхожу из школы и слышу, как люди обсуждают наш «завтрашний день».
Спустя две недели, 28 мая 2014 года, я в поисках работы отправила своё резюме в строительную компанию на должность секретаря, поскольку всё закрывалось и я оказалась в числе сокращенных на своей прежней работе. Ситуация на Донбассе становилась, мягко говоря, дрянь. Люди начали бояться выходить на улицу, многие уже уезжали, хотя город внешне еще выглядел вполне живо и мирно. Большинство горожан находились в недоумении – «что произошло?».
Почему исход референдума оказался «выстрелом в молоко» (как выражается мой муж)?
Продолжение следует…
Часть 1.
Небольшая предыстория.
В Донецк из России я приехала в октябре 2013 года. Очень сильно хотелось повидать родные места - родилась и почти всё детство я провела в городке Дзержинске, что под Горловкой. Мои родители и дедушки-бабушки – коренные дончане. Мой дедушка по маме – Регинский Анатолий Николаевич – 26 лет (вплоть до пенсии) проработал в забое на шахте им. Артёма, а бабушка – всю жизнь трудилась в городской больнице. Со стороны отца – все тоже горловчане, - рабочие и служащие.
Когда я возвращалась на Донбасс, то у меня и мысли не было о том, что я в будущем приму участие в событиях, которые затронут буквально каждого жителя моей малой Родины. Я просто собиралась перевестись на обучение в Донецкий университет из университета Ивановского, но так и не успела.
Сейчас, когда прошло уже много лет со дня основания ДНР – мне захотелось вспомнить и поделиться тем, что я видела своими глазами, в чем лично участвовала.
Словно это было вчера, - помню день 11 мая 2014 года. На улице стояла дикая жара. С самого раннего утра люди шли на избирательные участки. Все нарядные и счастливые. Для подавляющего большинства жителей Донецка и других наших городов и поселков - это был настоящий праздник. Да что там говорить, я и сама с нетерпением ждала этого дня. Помню, как появились первые надписи на остановках, на стенах домов: «Путин наш президент!», «Донбасс- это Россия!», «Путин! Забери нас домой!»
Повсюду радостные люди, улыбки и счастье, - и полная уверенность, что мы уже чуть-ли не завтра станем частью России, как незадолго до того - Крым.
Однако, в тот день – 11 мая 2014 года - я сама забегалась с делами и едва успела попасть на референдум. На часах было уже 19:45 (а участки работали до 20:00) когда я впопыхах бежала в ближайшую школу, чтобы проголосовать. С чувством выполненного долга, выхожу из школы и слышу, как люди обсуждают наш «завтрашний день».
Спустя две недели, 28 мая 2014 года, я в поисках работы отправила своё резюме в строительную компанию на должность секретаря, поскольку всё закрывалось и я оказалась в числе сокращенных на своей прежней работе. Ситуация на Донбассе становилась, мягко говоря, дрянь. Люди начали бояться выходить на улицу, многие уже уезжали, хотя город внешне еще выглядел вполне живо и мирно. Большинство горожан находились в недоумении – «что произошло?».
Почему исход референдума оказался «выстрелом в молоко» (как выражается мой муж)?
Продолжение следует…
- Если бы не произошло
полномасштабного конфликта и Россия не поддержала бы русских в Донбассе, что украинская власть сделала бы с русскоязычным населением?
- То же, что и делает сейчас, только быстрее.
- Как это можно назвать?
- Культурный геноцид. Фактически на Украине запрещён русский язык.
- Так, а культурный геноцид не равен
настоящему геноциду?
- Там, где начинается культурный
геноцид, рано или поздно будет и
обычный. Для народа культурный
геноцид иногда даже страшнее
настоящего, поскольку он приводит к превращению его в прямую противоположность себе. Из Украины лепят Антироссию. Русские люди воюют за то, чтобы их дети не говорили на русском языке и не считали себя русскими. Это даже не шизофрения, это хуже.
- Вы в этом видели смысл проведения спецоперации? Чтобы не допустить геноцида русского народа?
- Да. Власти приходят и уходят, а Россия остаётся. И народ остаётся.
Игорь Стрелков. 28 декабря 2021 года.
полномасштабного конфликта и Россия не поддержала бы русских в Донбассе, что украинская власть сделала бы с русскоязычным населением?
- То же, что и делает сейчас, только быстрее.
- Как это можно назвать?
- Культурный геноцид. Фактически на Украине запрещён русский язык.
- Так, а культурный геноцид не равен
настоящему геноциду?
- Там, где начинается культурный
геноцид, рано или поздно будет и
обычный. Для народа культурный
геноцид иногда даже страшнее
настоящего, поскольку он приводит к превращению его в прямую противоположность себе. Из Украины лепят Антироссию. Русские люди воюют за то, чтобы их дети не говорили на русском языке и не считали себя русскими. Это даже не шизофрения, это хуже.
- Вы в этом видели смысл проведения спецоперации? Чтобы не допустить геноцида русского народа?
- Да. Власти приходят и уходят, а Россия остаётся. И народ остаётся.
Игорь Стрелков. 28 декабря 2021 года.
Боснийский дневник. Продолжение.
ВНУТРЕННИЕ НЕУРЯДИЦЫ
«…Пока Бобан ходил в «напад», наш отряд прикрывал ремонтников, чинивших высоковольтную линию, проходящую от электростанции куда-то на север.
Раньше эта линия была под контролем противника, но после операции 3-го числа оказалась на сербской, частично — на нейтральной территории. «Военное» значение ее было очень велико — за «струю» (электричество) шла валюта, на которую, собственно, и содержалась 2-я Подринская бригада.
Убедившись, что противника поблизости нет, наша команда вместе с черногорцами Радое и Чаругой спустились в село Незуци, где учинили то, что принято называть «тактикой выжженной земли». Т.е. после маленького грабежа (проделанного сербами), село частично сожгли (всю ночь потом над горами стояло малиновое зарево пожара).
Отдыхали на «электране». Нас всегда удивляло: почему этот важнейший объект, находящийся вдобавок под самым носом у мусульман и довольно слабо защищенный, ни разу за все войну не подвергся нападению. Первоначально мы полагали, что противник просто хочет сохранить ее для себя. Но нас «обнадежили»: просто электростанция исправно продолжала давать «струю» в осажденное Сараево — нападать на нее не было смысла. Насколько это верно, выяснить нам не удалось.
Последующие дни были заняты (как у нас, так и у сербов) внутренними склоками. За постоянное пьянство отчислили из отряда Валеру (последний, под кличкой «Крендель», до сих пор где-то в Сараево), и тот ушел на минометную батарею к сербам.
Вернувшийся из Ужицы (где пребывал почти постоянно) Михаил заявил, что он «договорился» с командиром другой бригады на высокую оплату за «диверсионные акции» под его, Мишиным руководством. После споров и перебранок Миша, Пётр Малышев, Андрей Б. и Василий В. уехали в тыловой гарнизон на границе с Сербией…»
ВНУТРЕННИЕ НЕУРЯДИЦЫ
«…Пока Бобан ходил в «напад», наш отряд прикрывал ремонтников, чинивших высоковольтную линию, проходящую от электростанции куда-то на север.
Раньше эта линия была под контролем противника, но после операции 3-го числа оказалась на сербской, частично — на нейтральной территории. «Военное» значение ее было очень велико — за «струю» (электричество) шла валюта, на которую, собственно, и содержалась 2-я Подринская бригада.
Убедившись, что противника поблизости нет, наша команда вместе с черногорцами Радое и Чаругой спустились в село Незуци, где учинили то, что принято называть «тактикой выжженной земли». Т.е. после маленького грабежа (проделанного сербами), село частично сожгли (всю ночь потом над горами стояло малиновое зарево пожара).
Отдыхали на «электране». Нас всегда удивляло: почему этот важнейший объект, находящийся вдобавок под самым носом у мусульман и довольно слабо защищенный, ни разу за все войну не подвергся нападению. Первоначально мы полагали, что противник просто хочет сохранить ее для себя. Но нас «обнадежили»: просто электростанция исправно продолжала давать «струю» в осажденное Сараево — нападать на нее не было смысла. Насколько это верно, выяснить нам не удалось.
Последующие дни были заняты (как у нас, так и у сербов) внутренними склоками. За постоянное пьянство отчислили из отряда Валеру (последний, под кличкой «Крендель», до сих пор где-то в Сараево), и тот ушел на минометную батарею к сербам.
Вернувшийся из Ужицы (где пребывал почти постоянно) Михаил заявил, что он «договорился» с командиром другой бригады на высокую оплату за «диверсионные акции» под его, Мишиным руководством. После споров и перебранок Миша, Пётр Малышев, Андрей Б. и Василий В. уехали в тыловой гарнизон на границе с Сербией…»
Журналист: Нынешняя жизнь не кажется скучной?
И. Стрелков: Жизнь — такая штука. Мне уже 50. Той пассионарности и бешеной энергии у меня уже не будет. Я выполняю свой долг перед семьёй, насколько могу. В 1921-м в Галлиполийский лагерь эвакуировали армию Врангеля из Крыма. У них там был знаменитый памятник, который они по камешку принесли, пирамида. На ней было написано: «Только смерть избавит тебя от выполнения долга». В юности я принял это за девиз и философию. Я верующий христианин, стараюсь жить согласно этому принципу. Я давно пришёл к тому, что жизнь даётся человеку для чего-то. А не для того, чтобы ей наслаждаться.
Журналист: В чём смысл вашей жизни?
И. Стрелков: В выполнении долга, как я его понимаю.
Игорь Стрелков. Из интервью от 28 декабря 2021 года.
И. Стрелков: Жизнь — такая штука. Мне уже 50. Той пассионарности и бешеной энергии у меня уже не будет. Я выполняю свой долг перед семьёй, насколько могу. В 1921-м в Галлиполийский лагерь эвакуировали армию Врангеля из Крыма. У них там был знаменитый памятник, который они по камешку принесли, пирамида. На ней было написано: «Только смерть избавит тебя от выполнения долга». В юности я принял это за девиз и философию. Я верующий христианин, стараюсь жить согласно этому принципу. Я давно пришёл к тому, что жизнь даётся человеку для чего-то. А не для того, чтобы ей наслаждаться.
Журналист: В чём смысл вашей жизни?
И. Стрелков: В выполнении долга, как я его понимаю.
Игорь Стрелков. Из интервью от 28 декабря 2021 года.
Как я «руководила» республикой.
Небольшая предыстория.
Часть 2.
Помню: 2 июня 2014 года я вышла в магазин за продуктами, когда мне вдруг позвонили с неизвестного номера:
- Алло! Добрый день! Мирослава? Меня зовут Надежда. Я помощница руководителя компании «Индустриальное развитие Донбасса». Мы рассмотрели ваше резюме и приглашаем вас на собеседование. Ждем Вас через час в ресторане «Мафия» (позже я подумаю – «как же символично!»).
Собираться нужно было быстро, поэтому туда, откуда я так и не выбралась по сей день (в некотором смысле), я отправилась “как была” - в спортивном костюме и, буквально, в домашних тапочках. Приезжаю туда и наблюдаю картину: по периметру ресторана стоит полтора десятка мужчин с автоматами в руках.
Вздохнув, я все же набралась смелости и взяла себя в руки. Расспросив Надежду, поняла, что речь идет вовсе не о наборе в обычную коммерческую организацию. Дождалась своей очереди и меня пригласили в отдельный зал, где сидели: тогдашний глава Республики А. Бородай, разные министры, а также мой будущий начальник Сергей Дмитриевич (советник главы).
Вопросов ко мне было много, какие именно - я уже и не помню. Сразу вспоминается только один: «почему я жила в России и приехала обратно?». В итоге, они все выслушали и пообещали мне позвонить.
Обещанный звонок состоялся тем же вечером – пригласили на повторное собеседование, на которое я пошла уже вполне осознанно и которое успешно прошла. Я могла приступать к работе.
Небольшая предыстория.
Часть 2.
Помню: 2 июня 2014 года я вышла в магазин за продуктами, когда мне вдруг позвонили с неизвестного номера:
- Алло! Добрый день! Мирослава? Меня зовут Надежда. Я помощница руководителя компании «Индустриальное развитие Донбасса». Мы рассмотрели ваше резюме и приглашаем вас на собеседование. Ждем Вас через час в ресторане «Мафия» (позже я подумаю – «как же символично!»).
Собираться нужно было быстро, поэтому туда, откуда я так и не выбралась по сей день (в некотором смысле), я отправилась “как была” - в спортивном костюме и, буквально, в домашних тапочках. Приезжаю туда и наблюдаю картину: по периметру ресторана стоит полтора десятка мужчин с автоматами в руках.
Вздохнув, я все же набралась смелости и взяла себя в руки. Расспросив Надежду, поняла, что речь идет вовсе не о наборе в обычную коммерческую организацию. Дождалась своей очереди и меня пригласили в отдельный зал, где сидели: тогдашний глава Республики А. Бородай, разные министры, а также мой будущий начальник Сергей Дмитриевич (советник главы).
Вопросов ко мне было много, какие именно - я уже и не помню. Сразу вспоминается только один: «почему я жила в России и приехала обратно?». В итоге, они все выслушали и пообещали мне позвонить.
Обещанный звонок состоялся тем же вечером – пригласили на повторное собеседование, на которое я пошла уже вполне осознанно и которое успешно прошла. Я могла приступать к работе.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
НЕПОКОРЁННЫЕ.
Специальный проект радио "Комсомольская правда".
4 года назад, в канун пятилетия Русской Весны на Донбассе, случилось нечто невероятное. На радио «Комсомольская Правда», появился специальный проект, в котором главное слово дали Игорю Стрелкову.
И, впервые за пять лет люди услышали правду о том, что происходило в Крыму и на Донбассе весной и летом 2014 года.
Стрелков впервые обстоятельно и предельно откровенно рассказал о том, что подвигло его отправиться с Крыма на Донбасс, о периоде обороны Славянска и о своей главной ошибке.
Военные корреспонденты Александр Коц и Дмитрий Стешин, своими воспоминаниями дополнили общую картину.
И несмотря на попытки Виктора Баранец и украинского эксперта Александр Охрименко исказить реальное положение вещей, проект КП получился действительно очень достоверным.
Для официальных СМИ это, безусловно, прорыв.
Специальный проект радио "Комсомольская правда".
4 года назад, в канун пятилетия Русской Весны на Донбассе, случилось нечто невероятное. На радио «Комсомольская Правда», появился специальный проект, в котором главное слово дали Игорю Стрелкову.
И, впервые за пять лет люди услышали правду о том, что происходило в Крыму и на Донбассе весной и летом 2014 года.
Стрелков впервые обстоятельно и предельно откровенно рассказал о том, что подвигло его отправиться с Крыма на Донбасс, о периоде обороны Славянска и о своей главной ошибке.
Военные корреспонденты Александр Коц и Дмитрий Стешин, своими воспоминаниями дополнили общую картину.
И несмотря на попытки Виктора Баранец и украинского эксперта Александр Охрименко исказить реальное положение вещей, проект КП получился действительно очень достоверным.
Для официальных СМИ это, безусловно, прорыв.
Как я «руководила» республикой.
Часть 3.
3 июня 2014 года. Мой первый рабочий день.
К девяти часам утра я подъехала к зданию областной (уже – республиканской) администрации. Вид у неё был, конечно, ужасный, - волонтеры как могли разгребали завалы, а вооружённые ополченцы дежурили у входа. У меня дух захватило – «ну и как мне туда зайти?». До начала рабочего дня оставалось всего 5 минут!
Позвонила начальнику и за мной прислали человека из охраны. Поднимаясь с ним по лестнице, я про себя ужаснулась - все разбросано, кругом грязь сплошная... Поднялись на 11 этаж-проводили к начальнику. В то время как раз начиналось заседание совета министров и меня сходу взяли с собой, чтобы я вела протокол всего, что они говорят.
Естественно, я не успевала все записывать, так как стенографии никогда не училась, и от этого ещё больше нервничала. Когда заседание закончилось, меня попросили подождать в приемной. В ожидании познакомилась с Еленой (тогда она была секретарем А. Бородая, а в будущем - секретарем А.Захарченко). Елена была старше всех нас, намного опытней, но мы быстро нашли общий язык. Увидев в приемной уже знакомую мне Таню, я очень обрадовалась – как-никак, встретила хотя бы одно «родное лицо».
Утром следующего дня мы начали разгребать последствия «захвата» администрации. Тяжело нам пришлось, но все же привели всё в божеский вид довольно быстро. А у меня появился свой собственный маленький кабинетик: 2 на 2 метра, но очень уютный, с окошком и рабочим столом. И, разумеется, окно, которое открывалось настежь. Надо сказать, что вскоре этот кабинет очень полюбился многим. Иногда охрана использовала его для того, чтобы травиться никотином и, вероятно, чтобы травить анекдоты. А позже – уже в июле – его полюбил и Игорь Иванович, - он хоть и не курил, но с первого захода повел себя в нем по-хозяйски, но об этом я расскажу как-нибудь в другой раз.
График у нас был ненормированный - мы приходили на работу около 9:00, а уходили, как правило, далеко заполночь, иногда и в 4 утра. Часто нам приходилось заниматься «зарядкой» - бегать с бумагами с 11 этажа до цокольного и обратно (поначалу лифты не работали или их было не дождаться, особенно в те моменты, когда проносились слухи то о предстоящем «захвате» здания, то о «налёте» на него).
Проработав примерно неделю, я поняла, что не ошиблась. Во-первых, мне было всё очень интересно. Во-вторых, я понимала, что делаю нужную людям Донбасса работу, что у меня наконец-то есть возможность реально им помочь. Плюс к тому, у нас был отличный коллектив. Один «товарищ» по фамилии Пинчук в своей книжонке написал, что секретариат «только бутерброды делал». Я, если честно, этого «сказочника» в здании администрации вообще ни разу не видела, - наблюдала его только в здании гостиницы (это уже был как будто бы «штаб» и общежитие одновременно, мы все там жили) - но постоянно с со стаканом алкоголя. Да, конечно, нам приходилось кормить и начальство, и военных в охране. Просто потому, что больше некому было это делать. Не было «желающих». Поваров у нас просто не работало, хотя имелись свободные вакансии.
Вечером я любила выходить на балкон областной администрации и смотреть на Донецк. Вид - не передать словами. Дух захватывало, в том числе, от того, что времени 21:00, а на улице - тишина и ни души. Город словно вымирал.
Часть 3.
3 июня 2014 года. Мой первый рабочий день.
К девяти часам утра я подъехала к зданию областной (уже – республиканской) администрации. Вид у неё был, конечно, ужасный, - волонтеры как могли разгребали завалы, а вооружённые ополченцы дежурили у входа. У меня дух захватило – «ну и как мне туда зайти?». До начала рабочего дня оставалось всего 5 минут!
Позвонила начальнику и за мной прислали человека из охраны. Поднимаясь с ним по лестнице, я про себя ужаснулась - все разбросано, кругом грязь сплошная... Поднялись на 11 этаж-проводили к начальнику. В то время как раз начиналось заседание совета министров и меня сходу взяли с собой, чтобы я вела протокол всего, что они говорят.
Естественно, я не успевала все записывать, так как стенографии никогда не училась, и от этого ещё больше нервничала. Когда заседание закончилось, меня попросили подождать в приемной. В ожидании познакомилась с Еленой (тогда она была секретарем А. Бородая, а в будущем - секретарем А.Захарченко). Елена была старше всех нас, намного опытней, но мы быстро нашли общий язык. Увидев в приемной уже знакомую мне Таню, я очень обрадовалась – как-никак, встретила хотя бы одно «родное лицо».
Утром следующего дня мы начали разгребать последствия «захвата» администрации. Тяжело нам пришлось, но все же привели всё в божеский вид довольно быстро. А у меня появился свой собственный маленький кабинетик: 2 на 2 метра, но очень уютный, с окошком и рабочим столом. И, разумеется, окно, которое открывалось настежь. Надо сказать, что вскоре этот кабинет очень полюбился многим. Иногда охрана использовала его для того, чтобы травиться никотином и, вероятно, чтобы травить анекдоты. А позже – уже в июле – его полюбил и Игорь Иванович, - он хоть и не курил, но с первого захода повел себя в нем по-хозяйски, но об этом я расскажу как-нибудь в другой раз.
График у нас был ненормированный - мы приходили на работу около 9:00, а уходили, как правило, далеко заполночь, иногда и в 4 утра. Часто нам приходилось заниматься «зарядкой» - бегать с бумагами с 11 этажа до цокольного и обратно (поначалу лифты не работали или их было не дождаться, особенно в те моменты, когда проносились слухи то о предстоящем «захвате» здания, то о «налёте» на него).
Проработав примерно неделю, я поняла, что не ошиблась. Во-первых, мне было всё очень интересно. Во-вторых, я понимала, что делаю нужную людям Донбасса работу, что у меня наконец-то есть возможность реально им помочь. Плюс к тому, у нас был отличный коллектив. Один «товарищ» по фамилии Пинчук в своей книжонке написал, что секретариат «только бутерброды делал». Я, если честно, этого «сказочника» в здании администрации вообще ни разу не видела, - наблюдала его только в здании гостиницы (это уже был как будто бы «штаб» и общежитие одновременно, мы все там жили) - но постоянно с со стаканом алкоголя. Да, конечно, нам приходилось кормить и начальство, и военных в охране. Просто потому, что больше некому было это делать. Не было «желающих». Поваров у нас просто не работало, хотя имелись свободные вакансии.
Вечером я любила выходить на балкон областной администрации и смотреть на Донецк. Вид - не передать словами. Дух захватывало, в том числе, от того, что времени 21:00, а на улице - тишина и ни души. Город словно вымирал.