В кой-то веки солидарен со Святом Павловым.

https://yangx.top/podled/12863

Тут мимоходом затронута важнейшая дилемма.

Что выше, что первичнее, что совершеннее: любовь или истина? Если ты склоняешься к первому варианту, то твое мышление преимущественно религиозное, или, если быть точнее, христианское; если ко второму -- философское.

Понятно, что сама постановка вопроса ложная. Я неоднократно об этом писал на примере той самой дилеммы Достоевского. И все же, когда я ставлю перед собой этот вопрос, ответ возникает моментально. Конечно, истина выше любви. Дальше уже могут идти экивоки об их тождестве, или о том, что любовь есть необходимое условие истины. Но при первом подходе к дилемме я всегда выбираю истину. Мне часто это вменяют в вину -- не хватает тебе любви. Ну вот так.

А вы с чем?

❤️ -- любовь
🤔 -- истина

Никита, кажется, многих задел за живое, поставив вопрос соответсвии философии и следования её в обыденной жизни.

Я в философии только внимательный слушатель и читатель, но мне представляется, что сам по себе мыслитель - это свидетель истины (по крайней мере в его собственном представлении), или даже придорожный столб-указатель. Если мы ищем путь в некое селение, то мы не ждем, что столб сорвется с места и отправится туда с нами. Нам не нужно, чтоб он был свежевыкрашен и отполирован. Достаточно, чтоб он указывал в верную сторону. Если с последним проблема, то вред от такого столба уже ничем не исправить.

Поэтому, если философ сохраняет трезвый взгляд на самого себя, и признает свои падения в качестве падений, то судить его и правда строго не стоит.

Другое дело, что философ ещё и должен узнавать свою философию, встретившись с ней лицом к лицу. На прошлой неделе я прочитал роман Чарльза Уильямса «Место льва» (давно откладывал). В центре сюжета - английское захолустье в котором вдруг в мир начинают прорываться платоновские Идеи. Одна из героинь в это время как раз готовится к защите диссертации по рецепции платонизма в средневековой мысли, но столкнувшись с предметом своего исследования зримо, она его просто не узнала и не поняла. Ее продолжили волновать публикации, рецензии и списки литературы.

Причем, столкнувшись с идеальным миром, все понял её простоватый отец, понял друг-издатель, поняли члены провинциального философского кружка (не всем, правда, это обернулось ко благу). Но не она. По крайней мере, до поры.

И вот возможно ли такое узнавание без деятельного воплощения своих взглядов в жизнь - вопрос открытый.

Есть гипотеза о том, что философ не обязан воплощать собственную философию в жизнь. Аргументы веские. Авторы за ними стоят уважаемые.

Но я с этими аргументами совершенно не согласна. Именно современная действительность, в которой максимально разведены форма мироустройства (постмодерн, субъективизм всего и вся) и содержание созидательной мысли (восхождение к миру объективных идей и идеалов), от философа требуется не только философствование в смысле похода за новым видением, но еще и подвиг духа, который бы соединил мир идей и мир деятельности. Это духовное усилие, помогло бы преодолеть схизис (диссоциацию, расщепление) между ценностями и бытием. Философ мог бы соединить дух и тело своей собственной личностью через мудрое бытие для того, чтобы в нашем падшем (и продолжающим падать) мире появился восходящий вектор.

Про мудрость/софию, как ориентир мудрого бытия прекрасно написали Б. Акимов и О. Степанов в канале сообщества Россия 2062.

Способ познания действительно формирует цивилизацию. Поэтому, философу сейчас уместнее становиться естествоиспытателем, чем мудрецом в башне из слоновой кости. Касталия Гессе закончилась. Пришло другое время. Я так вижу

Ответ Аркадия Малера на мой пост об ортодоксальности Дугина.

В целом Аркадий Маркович уточняет свою позицию, и, на мой взгляд, самый весомый аргумент приведен в конце. В условиях чрезвычайной богословской неграмотности велика опасность, что философская мысль того же Дугина, равно как и другого мыслителя, свободно обращающегося с догматами и ассоциирующего себя с Православием, будет принята за образец последнего. А это, в свою очередь, чревато заблуждением и соблазном. С этим я, пожалуй, соглашусь. Впрочем, далее Малер оговаривается, что в православной среде мысль Дугина имеет невысокую цену, что несколько противоречит высказанному тезису о её потенциальной "опасности".

Однако я, во-первых, не увидел ответа на вопрос о разделении на богословие и философию. В качестве примера вполне ортодоксального философа приводится Иоанн Дамаскин. Однако, смотря на его фигуру ретроспективно, преподобный Иоанн для нас прежде всего богослов, а не философ. Да, он систематизировал Православное учение, и для этого активно прибегал к философскому инструментарию. Способствовала сама эпоха, т.к. вероучение еще находилось в стадии своего окончательного оформления. Иными словами, грань между богословом и философом была куда тоньше, если она вообще была.

Ныне представить себе подобную ситуацию приращения либо же столь масштабного упорядочивания богословского знания невозможно. Следовательно, философ обретает иной статус, и мы не можем ставить работу Иоанна Дамаскина в качестве образца. Исходя из текста я так и не понял, как автор видит работу православного философа сегодня и в чем она будет отличаться от богословия или, допустим, религиоведения/истории философии.

Да и потом -- в качестве примера дана лишь одна фигура философа, да и та VIII века. Походит скорее на исключение, чем на правило.

Во-вторых, меня смущает в тексте Аркадия Марковича некоторое начетничество, или требование совершенного и отрефлексированного знания всеми православными людьми догматических основ своей веры. Пожилая женщина в Церкви знает "Символ веры" наизусть, но может ли она дать адекватное толкование слова "единосущный"? А если нет, отказываем ли мы ей в спасении?

Считаю эту тему важной и безотносительно фигуры Александра Гельевича, т.к. она ставит вопросы о сущности, задачах, и, самое главное, возможности философии сегодня.

«Сущность и задачи философии» сегодня (как и всегда) таковы: рассуждать, свободно выбирая предмет и метод, с целью влиять на свою или чужую картину мира. И получать удовольствие от рассуждения и влияния.

Сущность же и задачи богословия — осмыслить религиозный опыт и/или божественное откровение и сделать из них выводы, чтобы ориентироваться в мире. Это нужно, чтобы подготовить человека к смерти и стяжанию благого посмертия и не дать ему сбиться с этого пути. Делать это удобно с помощью философских инструментов, например, логики.

(Разумеется, эти сферы переплетены с самого зарождения философии. Философская поэма Парменида излагает откровение богини, пифагорейцы — религиозно-политическая секта, Гераклит — жрец, Эмпедокл себя считает богом, Сократ слушается божества-даймона и т.д. Религиозность раннегреческих философов едва ли уступает религиозности библейских пророков. А пророки, в свою очередь, и философствуют, обращаясь к разуму).

Каждый волен философствовать и богословствовать как ему нравится. Общество же (церковное и внецерковное) вольно оценивать философа по красоте, логичности и пользе его ходов, а богослова по соответствию его учения аксиомам откровения. Вольно выносить суждения, в том числе сколь угодно неодобрительные, и защищаться от разлагающих общество учений. Неважно, в какие одежды они рядятся.

Каждое ваше виртуальное сердце к этой новости отзывается болью в моем настоящем сердце.

Что такое практическая философия?

Должен ли философ жить согласно собственной философии? На просторах некоторых каналов, вслед за высказыванием Никиты Сюндюкова на эту тему разгорелась дискуссия.

По мне все довольно просто. Человеку Господь выдал целую Вселенную для сотворчества с Ним. Это дело серьёзное и ответственное. Любая наша активность, так же как и полная бездейственность, это уже наша экзистенциальная позиция, влияющая на мир.

Философ это не историк философии, а тот, кто постиг/постигает истину. Вообще говоря, это акт драматический, порой и травматический. Нужно преодолеть структуры повседневности, выйти из пещеры, ощутить онтологический ужас, восторг и тд. Все это имеет не слишком большое отношение к научной деятельности в современном понимании. И в этом смысле философия гораздо больше, чем наука. Вся нынешняя неясная и даже ничтожная роль философии в общественной жизни - как раз следствие попытке втиснуть философию в дисциплинарное поле научного дискурса.

Думается, что философ как дипломированный профессионал вполне может и почти всегда, собственно, имеет какие-то научные интересы, а живёт какой-то совсем другой жизнью, погруженной в повседневность.

Но идеальный философ, таким каким он был задуман, так не может. Здесь философия это судьба, может быть, путь очеловечивания, где философ и целостный человек - почти синонимы (диогеновское "ищу человека").

В связи с чем родилась идея опытов "практической философии". Попробуем с этим поэкспериментировать в нашем закрытом канале Сообщества 2062 по понедельникам.

Психология работает с сознанием, а не с бытием. Или вовсе отрицает бытие, сводя его исключительно к сознанию. Фундаментальные вопросы бытия – как общего, так и частного – как практическое руководство к личному действию. Попробуем здесь.

Должен ли философ жить по вере?

Несколько дней назад разные философские каналы с подачи Никиты Сюндюкова стали обсуждать важнейший со времен киников вопрос: должен ли философ жить согласно своей философии (https://yangx.top/hungryphil/3602). Греки считали, что кто не ходит босой и в рваном плаще, тот и не философ, то есть философа можно отличить от простых смертных чисто визуально, мгновенно и однозначно. В противовес этому Гегель заявил, что правильно мыслить можно в любой одежде, и это за две тысячи лет стало понятно любому. Однако же как вечный философский вопрос, и эта проблема возрождается снова и снова в каждом поколении.

Я со студентами разбираю этот вопрос на первом семинаре по философии. Ремарка в сторону: Фигаро говорил, что ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами? А в нашей образовательной системе столько норм и требований, что много ли найдется преподавателей, достойных быть студентами?

Первокурсники должны знать ответ на этот дискуссионный вопрос, и моими усилиями они его знают. Мы на семинаре приходим к выводу, что поскольку суть философии – в критическом мышлении, единственная обязанность философа, против которой он не должен погрешать, это мыслить критически. Не делать подмен в угоду своим интересам, не манипулировать читателем, проверять и осмыслять все свои тезисы. Всё остальное (внешний вид, поведение в быту, моральные качества) – требования, оставшиеся от религий, из которых вышла философия. Христианский святой и мученик должен жить по вере. А философ должен мыслить рационально. Или уж как получается по мере сил.

И все таки, этот шеллингианский подход из «Философии откровения», который я вполне принимаю, историчен: он предполагает, что все иные религии являются предуготовлением к историческому торжеству христианства.

Когда же христианство уже состоялось (хотя это действительно вопрос — состоялось ли), иные формы религиозного опыта не то что бы отживают свое, но становятся деструктивными с духовной точки зрения.

То есть слова понтифика можно трактовать с этакой привычной для него иезуитской точки зрения, мол, давайте, развивайтесь по своему духовному вектору, и если вы будете последовательны и честны, то рано или поздно придете к истине католицизма, но… Нужно постараться.

Коллега высказал дискуссионную позицию о «разрыве между словом делом». Тезис Никиты Сюндюкова в двух словах можно высказать следующим образом: философ не обязан следовать своей же философии на практике, потому что философское измерение реальности и жизнь философа находятся в разных плоскостях действительности. По сути, эта позиция напрямую следует из принципа Юма, который гласит, что моральные императивы невыводимы из знаний о сущем.

Философия, осмысляя действительность, формирует как раз представления о должном, о той норме, которая исходя из философской системы должна быть, но пока не существует в объективной реальности. Возвращаясь к нашему вчерашнему рассуждению о важности философского образования, одна из задач философии заключается как раз в создании идеала, который формирует будущее, а не исходит из настоящего.

Поэтому постановка вопроса об обязанности философа следовать своей философии находит ответ в принципах логики - нет, не должен в том числе исходя из оснований своей же философии. Точно так же и литератор не обязан испытывать все переживания своих героев. Самым очевидным примером будут писатели-мужчины, героями чьих произведений были женщины - тот факт, что писатель не был женщиной, не делает его героинь менее «релевантными» как в литературном плане, так и для читателя.

Философия - в первую очередь система знаний и осмысления действительности, философ же - производитель этого знания. И то, встроится новый философский «продукт» в систему зависит в первую очередь от системы, а не от продуцента.

Странный спор длится уже почти неделю в философском сегменте Инстаграма. Сначала Никита Сюндюков очень осторожно и умеренно высказался в том смысле, что философы - люди несчастные и в жизни могут не следовать собственному учению. Но он это высказал как вопрос и сомнение, а не как утверждение. Другие же авторы устроили вакханалию вокруг этого вопроса, канал "Мир русской мысли" очень агрессивно стал писать, что философ вообще никогда (!) не должен следовать своему же учению, а должен его нарушать и свинячить по полной. Что тут сказать? Уже Лосев, принявший монашеский постриг, указывал на некоторое лицемерие и неоконченность мысли Гегеля и Шеллинга, поелику они не ушли в монастырь, а философствовали из уютненьких кресел. В православии хорошо известна максима: "Слова опровергаются словами, но кто опровергнет жизнь?"

Действительно, хотя тот или иной верный тезис вполне способен высказать любой мыслитель, независимо от своего поведения, но верность или ложность всей системы философа, всего мировоззрения определяется его практической жизнью и только ею одной, включая даже моменты рождения и смерти. Если в результате своих философских актов он не изменил сам себя, не перешёл на более высокий духовный, инициатический уровень, значит, гнилая в целом его система. Вспомним главный тезис Уждавиниса: истинная философия есть обряд внутреннего перерождения человека, его трансмутации. Если этот скачок не достигнут, если философ не встретил Мудрость и не засвидетельствовал это явно в своей жизни на практике (иногда, кстати, вплоть до мученичества), то и слушать там нечего и не о чем.