Русская культура отмены культуры отмены русской культуры

Вчера гуляли с женой и ребёнком и встретили посреди улицы занятный билборд. На его экране было высвечено примерно следующее: «Пьесы Чехова запрещены к постановке в театрах Европы. В России как ставили, так и продолжат ставить Шекспира. Культуру не отменить». Ещё через пару минут билборд показал нечто в том же духе, но про Достоевского.

(На полях замечу, что вот это «как ставили, так и продолжим ставить» — лукавство совершенное. Мы сами с усами, стародавние чемпионы по культуре отмены. Исследование Достоевского в СССР находилось под запретом вплоть до 50х годов, да и потом его дозволялось интерпретировать исключительно в духе марксизма-ленинизма. Гумилева впервые разрешили публиковать в конце 80х, Бердяева — в начале 90х. Что уж говорить про «буржуазное и реакционное» искусство Запада).

Прежде всего, фактчекинг. Про Достоевского я писал уже много, повторяться не буду. Про Чехова. Его действительно отказываются ставить. Но не в театрах абстрактной «Европы», а только в одной, но зато вполне конкретной европейской стране — в Польше. Культурные поляки ещё кое-где и русскую музыку — Мусоргского, Шостаковича, Скрябина, Прокофьева, Стравинского — изъяли из репертуара.

Но с Польшой-то все понятно, от неё ничего другого ждать не приходится, об этом хорошо написано у Железного Димона. Проблема в том, что отождествлять «польские театры» с «театрами Европы» — это, во-первых, значит нарушать законы логики, а, во-вторых, стрелять самим себе в ногу.

Я твёрдо убеждён, что лучшие образцы нашей культуры, коими являются Чехов, Достоевский, Шостакович, нам самим не принадлежат. Под «нами» я понимаю не только сегодняшних русских, немногие из которых, к слову, сумеют так, сходу процитировать что-нибудь из Чехова или напеть что-то из Шостаковича, но и Россию как таковую, в том числе Россию историческую. Русские гении — они уже не русские только, но и мировые. И это нисколько нас не ущемляет, напротив, лишь делает честь нашей Родине — вон каких великанов она породила и вырастила. Ну согласитесь, было бы смешно, если бы Англия вдруг возопила, что обладает эксклюзивными правами на наследие Шекспира.

Ну мы-то вроде так и не вопим, скажут оскорбленные соотечественники. Наоборот, нам обидно, что от наших гениев отказываются.

А вот вернёмся теперь к той логической ошибке, согласно которой «театры Европы» равны «театрам Польши». Едва ли эта ошибка случайна. Пропагандисты намеренно отождествляют Польшу с Европой, чтобы указать нам, русским, что отныне мы кроме как самим себе никому не нужны. И гении наши тоже — не нужны. Значит, не признавала никогда Европа нашу гениальность, а так только, баловалась.

Чувствуете, что происходит? Понимая Европу как «большую Польшу», мы самовольно обрубаем свои и без того хрупкие связи со всей Европой. Мы оказываемся не только в экономической и политической изоляции, но прежде всего в изоляции духовной. Скажут, что и слава Богу, хватит нам Макдональдсов и гей-парадов, но если для вас Европа — это только Макдональдсы и гей-парады, то, прошу прошения, едва ли вы способны понять хоть что-то из Достоевского или Чехова. Повторюсь, Достоевский — не только наше достояние, он достояние всечеловеческое. Как и Шекспир, и Гомер, и Данте, и Сервантес. Замыкая Достоевского и Чехова в узкие границы своей национальности, мы наносим оскорбление прежде всего самим русским гениям.

Да и так ли уж ценят на родине своих гениев? Много ли вы слышали о прошлогоднем 200-летнем юбилее Достоевского? По своему опыту знаю, что очень трудно найти собеседника, который смог бы поддержать разговор о Достоевском. Просто потому, что после школьной скамьи его мало кто читал, ибо «депрессивно как-то». Причём прежде всего я имею в виду людей старше сорока, с молодыми все же получше.

А, может, вы смотрели какой-нибудь хороший байопик по жизни Чехова? На городских гуляниях в динамиках врубают не бездарную попсу, а концерты Шостаковича? Нет пророка в своём отечестве, а когда и есть, то лишь потому, что пророк наш — унижен и оскорблён.

К по-настоящему важным новостям.

Впрочем, будем честны. И в том лагере ситуация не лучше.

Обратите внимание: студентку, которая сообщила об очевидной некомпетентности преподавателя (а как ещё назвать запрет на свободную дискуссию в стенах высшей школы?), тут же осудили как доносчицу. Пропагандисткая логика доведена до автоматизма.

Я очень хорошо знаю эту ситуацию «не дозволения высказаться». Как такового сакраментального «нельзя» можно и не произносить, и обычно оно не произносится. Этот механизм работает тоньше, искусней. Вместо топорного запрета формируется такая риторическая ситуация, когда любое суждение, не соответствующее линии либерализм-прогрессизма, воспринимается как вульгарная отрыжка из доисторических времён. В ход идут разные методы, но самые популярные из них — либо зычная ухмылка, либо ссылка на великие интеллектуальные авторитеты 20-го века. Имена этих идолов, «призраков театра», по Бэкону, вы, думаю, и сами спокойно назовёте.

Демшизовая риторика «доноса» — лишнее тому подтверждение. Все, что не согласно с линией партии, надлежит зарегистрировать как «донос».

Взяли сегодня под контроль здание, обнаружили гражданских - больше пятидесяти человек, из которых трое лежачих и один раненый. Передали им воды, и давай ломать голову, как их вытаскивать. Проблема в том, что здание напротив во дворе контролирует противник, и как говорят узники подвала - он их не выпустит: каждый раз при попытке покинуть подвал азовцы открывали по ним огонь. Договорились подождать, пока мы противника ни выбьем.

Вы знаете, что я не отношусь к категории классических пропагандистов, и даже выгодные слухи, если они слухи, не транслирую. Но когда я получаю информацию из первых рук - это гарантия. Как назвать этих людей, - и люди ли они, - которые так поступают? Вот мы вывезли позавчера группу страдальцев: мы разбили им дом, лишили их жилья, средств к существованию, - а они обнимают нас, как спасителей. Слушая такое про азовцев понимаешь, почему...

На сон грядущий. Почитайте статью американского независимого (наверное, ничего уже не знаю) СМИ о том, как и из чего сделана украинская пропаганда.

Если вкратце: механизм отлажен с ювелирной точностью. Продуман каждый шаг: как и на что следует реагировать. Например, совершенно четко прописано, какие вещи называть какими словами. То есть экивоки а-ля «спецоперация» — это далеко не мы придумали. В очередной раз убеждаюсь, что слова — это совершенные заклинания, которые формируют нашу реальность.

А ещё вся эта пропагандисткая машина была запущена очень давно. И очень хорошо проспонсирована. Кем — ответьте сами в меру своего цинизма. В статье, впрочем, ответ дан совершенно чёткий.

Кто меня читает, наверное видел, что 24-го февраля я написал «нет войне». Потом пост удалил. Каюсь. Смалодушничал. Не потому, что удалил, а потому, что написал. Зассал, говоря актуальным сегодня языком.

Чувствую себя деревянным болванчиком. Это вот «нетвойне» ведь тоже было кем-то придумано. Пытаюсь осмыслить происходящее и каждый раз натыкаюсь на то, что не по Сеньке шапка.

Сегодня (именно сегодня!) медийная оппозиция «патриот/либерал», «консерватор/прогрессист» — ложна. Потому что слова разные, а сущность одна. То, что одни называют «доносом», другие — «нацпредательством». Одни во всем видят пресмыкание перед властями и трусость, другие — погоню за «Макдоналдсами» и тоже трусость. Одни с апломбом цитируют вырезки из Оруэлла, другие — из Достоевского. И те, и другие во всем винят зомбирование и промывку мозгов. И те, и другие верят в свою абсолютную непогрешимость. При этом — до смерти боятся говорить друг с другом на равных.

Их сущность одна. Нигилизм. Потому что никто, повторюсь, никто из них и ни на секунду не допустит искренности убеждений своего врага. Они готовы верить только в корысть и власть. Они без устали ищут доказательства «проплаченности» всех и вся. «Понятно, на западных грантах сидят». «Конечно, не хочет терять тёпленького бюджетного местечка».

И вот, пока эти граждане льют друг на друга ушаты известно чего, где-то там воюют русские люди. Настоящие русские люди. Люди, которые за идею кладут не слова, а жизнь.

И самое страшное сейчас — обнаружить, что нет никакой идеи. Нет и не было. А есть только корысть и власть.

Если говорить о позитивных сторонах пропаганды (есть и они). Очень хорошо, когда пишут, что русская армия всеми силами стремится сохранить жизни гражданских. Вытаскивает мирных жителей из под огня нацистов, организует гуманитарные коридоры. Порою — ценой собственных потерь.

Человеколюбие, жертвенность делает высокую честь русской армии. Гуманизм на войне — вещь, казалось бы, парадоксальная. Но само понятие войны есть невероятный, немыслимый парадокс.

И когда мы думаем о войне как о санкции на кровожадность, то мы и не о войне думаем, а о бойне. Именно бойни жаждали многочисленные авторы, требовавшие бомбить украинские города с первых дней, резать «врага» без разбора. «Все равно, — писали они, — сущность украинцев — обман и предательство. Не вырежем сейчас, через какое-то время они вырежут нас». Слава Богу, что русская армия выше этих воплей.

Хорошо написал один пропагандист. «Ну, а враги по ту сторону фронта, в ВСУ… Что ж, упорные. Через десяток лет те из них, кто выживут, станут отличными солдатами для России, как прежде стали чеченцы». Мне кажется, это верное направление мысли. И верное направление пропаганды. Только в этом направлении и возможна наша победа.

Вот опять. Если философ критикует решение от 24 февраля — вменяем, активен, гуманистичен, прекрасен во всех отношениях и вообще — "этот мальчик очень милый, поступает хорошо". Поддерживает решение — трусоват, кринжоват, интеллектуально импотентен, "я такого не хочу вставить даже в книжку". Элементарная логика, какая там философия.

Я с поклонниками немецкой мысли, если что.

https://yangx.top/Philosophytoday/8198

В связи с этим вспомнился один случай.

В 2020 году, в январе, кажется, то есть за пару недель до полномасштабного развертывания пандемии, Европейский университет провел в Маяковке диспут «Материализм против Идеализма». Диспут был хороший, бойкий, а результат у него — донельзя простой. Его, кажется, озвучил Артемий Магун: «Материализм — переиначенный идеализм». То есть формально это не было результатом, победила дружба, все остались при своем мнении, но вот Регев, например, самый убедительный из материалистов, в своей аргументации все время использовал квази-идеалистические термины, типа «сжимание-разжимание», «схождение», ну чуть ли не про эманацию говорил.

Но я не про это хочу рассказать. Где-то посреди диспута один диспутант (кажется, он был из лагеря идеалистов, но не ручаюсь), закатав глаза, произнес следующую фразу: «ну, мы же здесь все левых взглядов придерживаемся, правда?» Вопрос был адресован публике в исключительно риторической интонации.

А потом вот охают, что есть так, как есть. Мы живем, под собою не чуя страны. Помню, помню, что там потом про горца. Ну так и он ведь не то что бы правых взглядов держался.

А помните как все начиналось? Хайдеггер говорит: Язык - дом бытия. И в правду: всякая вещь приходит к существованию через речь, через символ. Это похоже на примитивную магию, но это работает. Киев как центр русского государства начался с того, что Владимир спилил идолы и бросил их в Днепр. А потом туда же плетьми загнали на крещение полян, древлян, кривичей, вятичей. И вышел из Днепря почесывая поротые зады единый уже русский народ. После этого всякое было. Но кресты всегда золотились над нашими городами, а поротые зады прибавляли многим разума и единства. В 2012 году боевые девки из Фемен спилили в Киеве крест. Символическое действие, историческая магия. Сделанное Владимиром Святым в Киеве упразднилось, сила, державшая вместе всех этих несчастных упразднилась. И вот взамен того Владимира пришел этот. Клоун Владимир - гротескное, наоборот перевернутое существо с глумливой жопой вместо лица. Глубина безумия охватившего эту землю абсолютна: можно ли было себе представить зигующих евреев? можно ли было представить себе иудея и армянина спонсирующих неонацистские группы. Все перевернулось, стало наоборот. И потекли реки крови. И древняя русская земля больше не хочет нести на себе всю эту сволочь. Как это исправить? Да просто: Настоящий Владимир , наследник Владимира Святого должен показательно высечь всю эту территорию. Снова должен плетьми загнать всех в Днепр и крестить по новой. Да. А девочка та, что крест пилила удавилась потом в Париже. Последние свои слова написала на стене: «Вы все фейк». Такие дела.

Парменид не случайно сравнивает бытие с шаром. Это очень продуманный, очень ясный образ. Мы не способны увидеть все стороны шара разом, не способны даже представить шар целиком, только помыслить. Всякий раз перед нашими глазами, виртуальными или реальными, предстает только одна сторона шара. Куда ж деваются остальные? «Как куда, — недоумевая, вопрошает разум. — Никуда не деваются, просто отворачиваются от нас, вот мы их и не видим». Но голая чувственность даст несколько иной ответ. «Другие стороны перестают быть, уходят в небытие». Ну как у Беркли: «Существовать — значит восприниматься».

А вот как у Парменида: «Бытие есть, а небытия нет». Когда что-то исчезает из виду, нам кажется, что это что-то ушло в небытие. И наоборот — когда что-то возникает перед нашим взглядом, нам кажется, что оно пришло из небытия. Ну, ладно, можно сказать чуть проще: что оно двигается, переходит из точки А в точку Б. То есть: перестает быть в точке А и становится в точке Б.

Но Парменид ведь и движение отрицает. Движение, строго говоря, возможно только в одном смысле: это переход из небытие в бытие и обратно. Это рождение и гибель. То, чего не было, вдруг стало. Перед нашими глазами не было стороны N шара, была только сторона Z, а тут вдруг появилась сторона N, но сторона Z куда-то исчезла. Все остальное — не движение, а кажимость.

Но почему же движения нет? Потому, что все уже есть. Вдумайтесь в это слово. То, что есть, не нуждается в развитии, раскрытии, перемещении. Оно уже полностью дано. Шар не нуждается в движении, чтобы быть (целостным), он уже таковой. В этом движении нуждаемся мы. Отсюда идеология саморазвития, самосовершенствования и т.д. Раскрой потенциал своей личности, говорят.

То есть движение и все его побратимы — развитие, рождение и гибель, время как таковое — возникают из несовершенства наших чувств, которые не способны объять вещь — а вместе с ней и бытие — во всей целостности. Движение возможно только во времени, или время возможно только благодаря движению — не так важно, суть в том, что если мы вводим понятие вечности, то есть такого странного состояния, где все существует единомоментно, и когда все существует в одной точке, то надобность и в движении, и во времени отпадает, а все стороны шара предстают перед нашими духовными очами разом.

Этому состоянию мешают чувства. Но помимо чувств у нас же есть что-то еще. Например, разум, который как раз и достраивает шар до его целостности всякий раз, когда он предстает перед нашими глазами, так, что мы говорим себе: «я вижу не круглешок, я вижу шар», хотя, строго говоря, вижу-то я именно круглешок, а вот мыслю — шар.

А еще есть любовь. Вспомним, что философия — это любовь к мудрости, или, в данном случае (думаю, это будет вернее) — стремление к мудрости. Еще вернее — стремление к стяжанию целостного взгляда.

Мне очень нравится, как мыслит любовь Данте. Любовь — не бабочки в животе и не все розовое и приятное, любовь — это прежде всего воспитание и рост, зачастую болезненный. Кто-то свяжет таковое понимание с насилием и абьюзом. И у Данте действительно есть такой момент. Поэт учит, что истинная любовь свивает вервья плети, то есть способна наказывать, и наказывать довольно жестоко. Вспомните историю Иова — разве Богом руководит что-то, помимо любви, когда он накладывает на праведника страшные страдания? Вспомните, как Бог описывает Иову все многообразие мира и указывает, что Иов всю эту широту земли единым взглядом обозреть не способен, в глубину моря он не нисходил и Левиафана на узду не ловил, о чем тогда вообще разговор.

Прежде чем сам Данте попадает в рай, он встает перед необходимостью пройти стену огня. Не в метафорическом, а в буквальном смысле. Данте описывает свои страшные мучения, он пишет, что это все равно как если бы он окунулся в расплавленное стекло. Но он проходит. И его глаза распахиваются, наделяются невероятной ясностью взгляда, прямо как у пушкинского пророка отверзлись вещие зеницы. Теперь Данте может видеть божественную правду во всей её полноте.

Если же поэт не прошел бы эту стену огня, он остался бы в своем ветхом состоянии и божественная правда его просто-напросто ослепила бы. Мне кажется, примерно о том же судил Бальтазар, когда писал, что апофатическое рассуждение стоит проводить только в том случае, когда рассуждение катафатическое было доведено до своего последнего предела, в котором богослов становится буквально ослеплен синяием полноты божественной правды. Тогда-то и начинается апофатика, говорение на языках ангельских, «ибо кто говорит на незнакомом языке, тот говорит не людям, а Богу; потому что никто не понимает его, он тайны говорит духом».

Богдан предлагает интересное рассуждение о том, как можно соотнести моральную дилемму вагонетки с нынешней ситуацией. Попробую дать свой комментарий, не уверен, правда, что он будет адекватен поставленной Богданом проблеме.

На занятиях со студентами я часто противопоставляю моральные дилеммы проклятым вопросам. Классический проклятый вопрос принадлежит Гамлету: быть или не быть?

В чем здесь принципиальная разница. С одной стороны, проклятый вопрос сохраняет помянутую Богданом вилку выбора. Есть только два возможных ответа, третьего не дано, увильнуть в ту сторону, что жизнь бесконечно многообразна и всегда способна подкинуть что-то ещё, не получится. Ведь здесь под вопросом находится сама жизнь: быть или не быть.

С другой стороны, проклятый вопрос, в отличие от моральной дилеммы, всегда сочетает в себе абстрактность постановки с конкретностью предпосылок. «Быть или не быть» может задать себе любой человек, но вот решение этого вопроса всегда будет уникальным, поскольку оно опирается на уникальные предпосылки, данными в судьбе конкретной личности. Чего нельзя сказать о моральной дилемме. В случае вагонетки возможны всего две стратегии аргументации: от долга или от пользы. Если же мы захотим расширить моральную дилемму до проклятого вопроса, что вполне возможно, то нам в первую очередь необходимо будет спросить себя, что побуждает нас, как живых личностей, держаться стороны долга или стороны пользы. Но тогда дилемма потеряет все свою чистоту, поскольку она будет предполагает необозримое количество предпосылок.

Так вот я думаю, что вопрос о «смыслах и истоках» спецоперации принадлежит к числу проклятых, или экзистенциальных. Решение о проведении спецоперации — это именно решение быть, а не решение о меньшем зле. На это намекают две риторических фигуры, использованные Путиным. «Украина — анти-Россия» (статья «Об историческом единстве русских и украинцев») и «Они будут продолжать налагать на нас санкции без всякого формального предлога, просто потому, что мы есть и никогда не поступимся своим суверенитетом» (Обращение от 21-го февраля).

Кстати сказать, мне кажется, что во втором случае президент немножко проговорился, поскольку эта фигура речи в равной степени относится и к «нам», и к «ним». Россия в любом случае начала бы спецоперацию, именно потому, что это единственный способ — в данной исторической ситуации — для неё быть. А вот обороты вроде «мы были вынуждены», «у нас не было выбора»— это надстройка, геополитическая аргументация, привинченная задним числом. Отсюда все эти мемы про Лукашенко с указкой.

Поэтому моральная арифметика «меньшего зла» здесь в чистом виде неприменима. Речь идёт не о моральных агентах, а о носителях политической воли (а это уже скорее экзистенциальная категория). Морально-правовое же обоснование будет приписываться по остаточному принципу. Поэтому сейчас так популярна риторика переформатирования глобального миропорядка. Если этот порядок будет переформатирован, то и действия России будет невозможно судить исходя из прежних представлений о международном праве и нормах политической морали. А если нет, то и судить, по большому счету, будет некого.

Мы действительно были вынуждены вступить на Украину, но вынудил нас не Запад, а сама внутренняя логика нашего исторического существования. Вы наверняка видели панслависткие выписки из «Дневника писателя» Достоевского, которые сейчас курсируют по всем телеграм-каналам, поэтому Федора Михайловича я цитировать не буду, да и не симпатична мне, честно признаюсь, эта сторона его взглядов. Лучше Пушкина, «Полтаву»: «Украйна глухо волновалась, давно в ней искра разгоралась. Друзья кровавой старины народной чаяли войны, роптали, требуя кичливо, чтоб гетман узы их расторг, и Карла ждет нетерпеливо их легкомысленный восторг». «Карл» — это Карл XII, шведский король, а «узы», которые надлежало «расторгнуть» — узы России с Украиной.

Во мне, впрочем, все же не угасла надежда, что русской идее «всемирной отзывчивости» суждено быть. Хотя бы потому, что она требует автономии политической воли — то, что сегодня зовут суверенитетом. Проще говоря, Россия только тогда станет Европой, когда сможет войти в круг европейских стран на равных правах. Писал об этом вот здесь на материале Киреевского.

«Отсель грозить мы будем шведу», пишет Пушкин в другой известно поэме, и продолжает: «Природой здесь нам суждено в Европу прорубить окно». Логика прозрачна: истинно европейской державой мы станем только тогда, когда будет откуда грозить другой европейской державе, когда мы сможем «ногою твердой стать при море». В этом смысле как Пушкин, словами Чаадаева, есть первый национальный (читай — европейский) русский поэт, так и Пётр — первый национальный русский правитель. Именно потому, что грозил шведу, а не из-за бритья бород и пропаганды европейской моды. Вернее, так: одно влекло за собой другое.

В дилемме о вагонетке я всегда придерживался идеи долженствования. И если мы согласимся применить эту аргументацию к сегодняшнему дню, то здесь совсем не очевидно, что России как таковой должно быть. С этим согласна, например, обложка «Новой газеты» от 23 марта. Собственно, и на «проклятый вопрос» тоже не может быть дан однозначный ответ, записанный на чистом листе бумаге.

Возможно, без России в нынешнем ее виде всем было бы легче, и вместо реальной, очень неудобной и противоречивой России надлежит ввести стерильный проект «Россия». Но чтобы разобраться со всем этим, нам следует прежде ответить на другой вопрос, а именно: кто или что обуславливает наше долженствование?

Вдогонку:

Отрывок из пьесы «Гамлет» У. Шекспира
в переводе Б. Пастернака

Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.
И знать, что этим обрываешь цепь
Сердечных мук и тысячи лишений,
Присущих телу. Это ли не цель
Желанная? Скончаться. Сном забыться.
Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ.
Какие сны в том смертном сне приснятся,
Когда покров земного чувства снят?
Вот в чем разгадка. Вот что удлиняет
Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
А то кто снес бы униженья века,
Неправду угнетателей, вельмож
Заносчивость, отринутое чувство,
Нескорый суд и более всего
Насмешки недостойных над достойным,
Когда так просто сводит все концы
Удар кинжала! Кто бы согласился,
Кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти,
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался, не склоняла воли
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к незнакомому стремиться!
Так всех нас в трусов превращает мысль,
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика,
Так погибают замыслы с размахом,
В начале обещавшие успех,
От долгих отлагательств. Но довольно!
Офелия! О радость! Помяни
Мои грехи в своих молитвах, нимфа.

Эти слова подтверждает независимое расследование об украинской пропаганде, которое я скидывал выше, прикрепляю еще раз.

Вывод в последнем абзаце: «With a powerful Russian military fighting alongside DPR and LPR forces, the Ukrainian military’s defeat seems to be imminent unless the United States and NATO directly confront Russian forces, a scenario President Biden has already ruled out. Lobbyists nevertheless persist in their campaign to portray the Ukrainian military as underdogs scoring blow after blow against Russian hordes. In doing so, they help extend the war and continue the carnage».

Я уже писал это, но повторюсь. Желать российской армии чего-либо, кроме победы — безнравственно. Да и просто непрагматично. Очевидно, что РФ не отступится, слишком многое поставлено на кон, само существование нашей страны. Значит, биться будут до последнего. И чем дольше мы ждём победы, тем больше гибнет людей. И с той, и с другой стороны.

А действия в тылу, действительно, могут это победу оттягивать.

"О нас пишут". Кстати, удивительно адекватная заметка. Не все потеряно, русской идее быть!

https://forpost-sz.ru/a/2022-03-27/v-moskve-i-peterburge-zametili-bilbordy-ob-otmene-russkoj-kultury-za-rubezhom