"Поскольку христианство учит о богочеловечестве, и притом о субстанциальности не только божества, но и человечества, плоти, материи, Вл. Соловьев считает ложной всякую философию, которая принижает материю в сравнении с божеством. Материя может быть стихией зла. Но это вовсе не ее принцип, а только результат падения этого принципа, падения человека. На самом же деле материя прекрасна, светла и божественна, причем христианское учение о богочеловечестве Вл. Соловьев понимает как антипод языческого пантеизма. Подобного рода мировоззренческие черты Вл. Соловьев с большой глубиной подметил и у Достоевского: «Более чем кто‑либо из его современников, он воспринял христианскую идею гармонически в ее тройственной полноте; он был и мистиком, и гуманистом, и натуралистом вместе. Обладая живым чувством внутренней связи с сверхчеловеческим и будучи в этом смысле мистиком, он в этом же чувстве находил свободу и силу человека; зная все человеческое зло, он верил во все человеческое добро и был, по общему признанию, истинным гуманистом. Но его вера в человека была свободна от всякого одностороннего идеализма или спиритуализма: он брал человека во всей его полноте и действительности; такой человек тесно связан с материальной природой, и Достоевский с глубокой любовью и нежностью обращался к природе, понимал и любил землю и все земное, верил в чистоту, святость и красоту материи. В таком материализме нет ничего ложного и греховного» (III, 213).

Здесь Вл. Соловьев выразил свой собственный взгляд на материю, который нужно считать редчайшим в истории идеализма вообще. И он совершенно правильно подметил такое же ощущение материи и у Достоевского".

А. Ф. Лосев. Владимир Соловьев и его время

имея в виду предыдущее рассуждение https://yangx.top/hungryphil/1208

я очарован идеей материи как одной из форм существования энергии. материя мнится мне остановившейся, замершей на мгновение энергией. вообще бытие - это ритм:

материя-энергия-материя-энергия-материя-энергия…

ничто никуда не исчезает. лишь пульсирует. у Бога все живы и нет энтропии, мне тесно в этом глупом современном изводе времени привязанном ко второму закону термодинамики.

будущее непредсказуемо, прошлое неизменно. вещи перестают быть вещами, становятся волнами, фотонами. сигареты не возвращаются из окурков.

вкл-выкл-вкл-выкл-вкл-выкл.

рыба плывет вверх по течению. выпрыгивает отчаянно зная что дороги обратно нет.

темно-светло-темно-светло-темно…

и вот однажды, выпрыгнув из воды рыба увидит лишь ночь.

на видео работа @nik_wandering

Ничто никуда не исчезает. И обратное: из ничто ничто не происходит. Мир, единожды сотворенный, творится вечно. Бытие есть, небытия нет, и смерти тоже вовсе нет, друзья.

Преступление и наказание

Владимир Соловьев — большой кантианец, и вся его этика выстроена вокруг кантовского тезиса о человеке как цели, а не как средстве. Правда, выводы из применения этого тезиса у Канта и Соловьева могут быть диаметрально противоположными.

Возьмём в качестве примера теорию наказаний. Соловьев утверждает, что в судебных разбирательствах мы должны равно соблюдать права и жертвы, и преступника. И первое из этих прав — право на сострадание. Если из сострадания к жертве мы хотим чересчур жестоко обойтись с преступником, то тем самым мы нарушим его, преступника, право на сострадание. Преступник, вообще говоря, такая же жертва, как и пострадавший. Причём и источник страданий у этих двоих одинаковый — заблудшая воля преступника. То есть и преступник, и жертва априори страдают от преступления. Здесь вспоминаются слова Сократа о том, что во всяком злодеянии самый большой проигравший — это сам злодей, который своим проступком лишает себя участия во благе, а потому умный человек никогда не будет вершить злодейств, так как неразумно вредить самому себе.

Но как именно следует проявлять сострадание в отношении преступника? Тут со всеми все индивидуально, пишет Соловьев. Иногда можно просто попросить так больше не делать, а иногда необходимо и свободы лишить на время — в исключительно милосердных целях, разумеется. В любом случае, с человеком всегда следует обходиться сколь возможно мягкими мерами, блюсти его (бого-)человеческое достоинство. Ведь самое страшное наказание преступнику предоставит его собственная совесть. А уж о смертной казни и думать нечего, нет такого преступления, которое позволило бы лишать человека жизни.

Так вот к Канту. Именно вопрос о смертной казни здесь наиболее показателен. Кант говорит, что лишая человека смертной казни, мы в то же время лишаем его права на свободу.

Если человек совершает преступление — в нашем случае это убийство — то он априори берет на себя все возможные последствия, в том числе и наказание в виде смертной казни. Если же преступление было совершено по принуждению, то убийца не будет субъектом этого преступления, и степень его вины снизится. Подлинное преступление — как вообще и всякий подлинный поступок — всегда творится свободно. Свобода же неотрывно связана с ответственностью, свобода без ответственности — это суррогат, кастрат истинной свободы.

Таким образом, применяя к убийце принцип милосердия, мы используем его как средство, а не как цель. Средство для удовлетворения собственной потребности в сострадании. Подлинным же уважением к личности преступника, считает Кант, будет зеркальное повторение его проступка — то есть, смертная казнь.

И здесь мне на ум приходят две мысли. Во-первых, я вспоминаю слова отца Георгия Ореханова. Несколько лет назад он презентовал свою книгу о Толстом в одном из храмов Царского села. Ему задали вопрос: готова ли Церковь к тому, чтобы простить Толстого (Лев Николаевич был предан анафеме)? Отец Георгий ответил очень просто: Толстой сам бы не хотел, чтобы Церковь его прощала, и Церковь уважает его волю.

Во-вторых, при чтении практической философии Соловьева — да и вообще при чтении всякой апологетики униженных и оскорбленных, весьма свойственной русской мысли; в конце концов, и сам Соловьев ссылается на традицию русского народа называть каторжников «несчастными» — мне все явственней слышится шёпот Великого инквизитора: «нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, пред кем преклониться».

С князем Мышкиным у меня сложная история. Я долго его пытался понять, долго критиковал, но всегда что-то мешало. Оставался какой-то осадок, который не получалось осмыслить.

Теперь, думаю, я нашёл ключ к этому осадку. И от крайне негативной оценки Мышкина перешёл к крайне позитивной — в том числе благодаря «Постороннему» Камю. Подробнее об этом:

https://s-t-o-l.com/material/30404-prostite-nam-nashe-schaste/

🌞🌞🌞30 июля на фестивале “Гуляй Город" планируется серьезная лекционная программа. Раскрою несколько карт:
Александр Секацкий с лекцией «Русская идентичность: философия народа и власти, архаика и модерн», Егор Холмогоров с лекцией «Контуры русского государства XVI века: идеология, власть, народ», дискуссия о том, что есть русское (канон, традиция - в орнаменте, костюме, живописи, музыки) с автором проекта После Иконы, специалистом по Китаю Павлом Тугариновым (поделится рассказами о том, как в Китае относятся к традиции и какие практические советы можно вынести для сохранения и возрождения русской культуры) и многими другими, лекция Романа Антоновского о русских супергероях.

Музыкальная часть на высоте - хедлайнером фестиваля станет группа «25/17». Также на сцене выступят: Zventa Sventana, группа «Калинов Мост», группа «Отава Ё», OLIGARKH, Сергей Старостин, Ярилов Зной, Hodíla ízba, группа «Фолк-Артель», группа «Русский акцент», Варвара Котова, Полюшка, фолк-группа «Груня» и другие.

Начало в 10:00
☀️Как добраться?
Самое простое: Курский вокзал —> до ж/д станций "Чехов" или ”Столбовая" или "Молоди"

От ж/д станций будет обеспечен бесплатный трансфер в место проведения фестиваля и обратно к станциям на все время проведения мероприятия.
Интервал шатлов - 30 минут

Подробная информация - на сайте фестиваля
@dplatonova

Подборка каналов из моей ленты. Простите, кого не упомянула, я вас всех ценю. Решила не указывать крупные каналы и проекты и сосредоточиться на авторских блогах. Приоритеты — философия, исследование религии, традиционные культуры. Еще очень уважаю заметки о теневом городском краеведении и походах на природу — то, чем я сама увлекаюсь, но в тематику канала это не очень вписывается.

https://yangx.top/rastsvetykrasoty Расцветы красоты — о вечном
https://yangx.top/esxaton Ложь постмодерна, парадоксальная рефлексия о высокой и массовой культуре
https://yangx.top/arisha_monika Арина К., аспирант из Санкт-Петербурга, специалист по советской истории
https://yangx.top/dahlbooks философский книжный магазин Даль, лекции, встречи с авторами
https://yangx.top/solsever Солнце Севера, пространство русской философской мысли, онлайн-лекции и живые события
https://yangx.top/hungryphil философ Никита Синдюков
https://yangx.top/poltheo канал о политической теологии, наследие Карла Шмитта и не только
https://yangx.top/aftericonproject проект «После иконы»‎, новое религиозное искусство
https://yangx.top/merjanin осмысление мерянской культуры и язычества
https://yangx.top/piskarevsky темное краеведение и неиспорченные цивилизацией закоулки
https://yangx.top/utroblizko полевые исследования Петербурга
https://yangx.top/whatiscemetery изучение петербургских кладбищ и градозащита
https://yangx.top/htonizm канал главного редактора ОРПК Михаила Климина о глубинной хтони в литературе и жизни
https://yangx.top/HaikuDaily канал о японской поэзии
https://yangx.top/islamsad исламская мистика
https://yangx.top/chaoss_flame Ольга Ш., исследователь эзотеризма и мистицизма
https://yangx.top/chukotka87 В самой крайней точке бытия, о повседневности на Крайнем Севере
https://yangx.top/extremearthis путешествия от Москвы до Владивостока — леса, избы и храмы
https://yangx.top/tropanasever камерный канал гида по Русскому Северу

Время существует только для того, чтобы исчезнуть

С начала пандемии меня пугают мысли о памяти. В изоляции, когда весь мир скукожился до размеров квартиры в хрущевке, мне казалось, что кроме этих стен ничего и нет, все ирреально. Нет ни соседей за стенкой, ни горожан, ни улицы, ни пения птиц, ни этих деревьев за окном, а есть только само окно и все, что перед ним: диван, кружка чая, включенный телек и унылый я с мыслями о ничто в голове.

Мне думалось: вот я 16-летний, стою на автобусной остановке у метро Удельная, вот я звоню товарищу, рассказываю о несчастной любви. Или вот я 14-летний, мы идем с моей подругой за руку вдоль небольшого канальчика где-то в глубинах Ленобласти, болтаем о том о сем. Эти воспоминания врезались мне в память, наверное, они повлияли на меня как на личность, на мои представления о дружбе, любви, о высоком и прекрасном, о низком и уродливом.

Но вот вопрос: разделят ли со мной эти воспоминания тот мой товарищ и та моя подруга? Он, который с тех пор стал хиккой и несколько лет кряду не кажет носа из квартиры? Она, выскочившая замуж где-то в глухой деревне Швейцарии? Едва ли. Я могу описать эти воспоминания им в красках, пересказать детали. Проблема в другом: вряд ли для них эти события были такими же важными, как и для меня. Поэтому для них этого всего как бы и не было.

Слышен ли звук падающего дерева в безлюдном лесу? Слышен ли звук падения самому дереву?

Объективная реальность, говорят на занятиях по диамату, которые в наших универах странным образом зовутся «философией», есть то, что существует помимо человеческого сознания. Спорить с этим определением — все равно что пинать лежачего. Мы пойдем другим путем и определим реальность как то, что разделяют между собой несколько субъектов. Это будет в духе консенсусной теории истины, дальше которой мало кто может ускакать: реально то, что мы соглашаемся называть реальным. Во что веришь, то и есть.

Но для согласия нужен соучастник этого соглашения. Выходит, что одного вас реальности недостаточно. Ну хорошо, для пущей близорукости к определению еще можно добавить пункт о чувственном познании. Реально то, что я могу ощутить и то, что мы соглашаемся называть реальным. Мало кто из нас видел черные дыры или — чего далеко ходить — клетки собственного тела, но мы соглашаемся, что они реальны.

Но нашу память нельзя ни ощутить, ни передать другому. Она закрыта от нас в черный ящик нашего сознания. Да, воспоминание можно пережить, но его нельзя потрогать. Бывает, что самые важные воспоминания нельзя и разделить с другими: никто не вспомнит, как худощавый мальчишка шастал по бесконечной веренице питерских дворов и плакался своему другу в трубку. Кроме самого мальчишки.

Реальны ли те события, которые мы помним? Что позволяет отличить их от воображения, от иллюзий, снов? Два критерия объективной реальности — ощутимость и консенсус — мы устранили, осталась только наша память. Слуга, которому очень трудно доверять.

И вот сидя в своей пандемийной квартирке я вспоминал, вспоминал, вспоминал — и ужасался. Ведь это реально только для меня, только я могу это вспомнить. А когда я не вспомню, это перестанет быть реальным. Совсем, даже в качестве воспоминания. То, что когда-то было для меня самым дорогим, волнующим, станет ничем. В этом смысле воспоминание походит на небытие: оно становится реальным только когда мы говорим о нем. Слово «только» здесь — порог: оно и наделяет воспоминание реальностью, и в то же время устраняет его.

Говорят, что люди живут столько, сколько о них будут помнить. Когда же мы забываем человека — совсем, с концами, — он перестает существовать. Но страшно даже не это. Страшно то, что в случае забытья человек не только перестает существовать — он как бы вообще и не существовал никогда. Ведь нет поминающего, который этим поминовением закрепил бы онтологический статус ушедшего. Никто впредь не скажет: «когда-то был такой человек».

Средневековые схоласты вслед за Аристотелем утверждали, что даже Бог не может сделать бывшее не-бывшим. Память может.

Убеждён, что старинные иконы должны находиться в действующих церквях. Даже ценою сохранности самой иконы. Икона в музее — это все равно что пластиковая еда. Иногда она выглядит лучше обычной, но еду — как и икону — не для гляденья придумали.

https://yangx.top/SymSem/4305

В связи с постом выше пишут о Боге: как же, ведь Бог-то, Он же все помнит. И прогулки твои помнит, и самого забытого грешника тоже помнит.

Это указание лишь в очередной раз доказывает, что всеведущий Господь Бог — универсальный ключ ко всем философским проблемам. Все по Оккаму. И потому Его упоминание — очень простой и, к сожалению, дешевый ход. Своего рода философская замазка.

Свои пять копеек добавлю. С вечной памятью всё не так просто, и Deus ex machina не решает всех проблем.
1. Индивидуальные воспоминания – фантомы сознания. Их буквально нет. Они лишь воображаются. И наше воспоминание с неизбежностью индивидуально. Я могу, например, описать то или иное событие. Но моё воспоминание всегда будет отличаться от того, как воспримет его другой. Другой воспринимает лишь по аналогии. В сущности, это та же проблема квалиа в философии сознания. То есть описываемая проблема– это не проблема памяти, а проблема замкнутой в своём сознании монады. И вот, когда мы говорим, что Бог – это субъект вечной памяти, то каким образом Он может хранить мои воспоминания? Для этого Он должен быть причастен моему сознанию или моё сознание должно быть частью Его сознания, что неизбежно ведет к пантеизму.
2. Вечная память Бога имеет и свою негативную сторону, то, что может представляться для нас адом. Если Бог помнит всё, то он помнит и то, что мы с радостью забываем и не дает забыть нам. В Боге память из воображаемого становиться реальностью, и получается, что сделанная нами подлость вечна. Ну либо Бог, который непричастен греху, помнит только благое, но как тогда воспринимать то, что Иисус вменяет, например, вожделение в грех? Ведь о том, что я вожделел некую барышню, никто может и не знать, кроме меня. А Бог - знает. Но это означает, что Он напрямую подключен к каждому индивидуальному сознанию. Я – согрешил, подумав что-то нехорошее про милую девушку, проходящую мимо меня, и тут же забыл, а Бог вечно помнит.
3. Кстати, если мы говорим о вечной памяти, то должно быть и вечное забвение. Не является ли суд Божий тем местом, в котором мы встретимся с теми, кто обидел нас и кого обидели мы? И не будет ли взаимное прощение условием спасения? И тут вспоминается Иван Карамазов и мать растерзанного псами мальчика. Может ли она простить его убийце? Простить - означает забыть и никогда не вспоминать. И здесь необходимо именно божественное вмешательство, что-то вроде апокатастасиса в гностической системе Василида, когда Бог наводит на все эоны забвение и дарует им вечный покой. Но это означает, что Бог как бы форматирует наше сознание, что отменяет всякую свободу. С другой стороны, а как возможно вечное блаженство, если сохраниться вечная память о грехе?
https://yangx.top/hungryphil/1222

Как интересно. То, что описывает Никита, на мой взгляд, не является памятью (о реальности), это память об аффектах. При серьезных внутренних трансформациях, как правило, связь с этими аффектами утрачивается. Они теряют свою остроту и аккуратно укладываются не в черный, конечно, ящик, но, допустим, в черную бархатную коробочку. Возможны также отдельные акцентуации, при которых человек зациклен на памяти об аффектах, эта связь очень плотная и приносит боль (и, соответственно, наслаждение). В некоторых сложных случаях человек зациклен на бесконечном воспроизводстве некого аффекта. В таком случае вам может казаться, что вы общаетесь с человеком, но вы лишь участвуете в воспроизводстве аффекта. К слову, т.н. "абьюз" построен именно на этом.

Память о реальности, предположу, - это то, что составляет характер человека. Это тот набор реальных воспоминаний, с которыми душа приходит в мир и которые не растрачивает после смерти. Например, талант это память о реальности. Склонность - это память о реальности и т.д.

https://yangx.top/hungryphil/1219

Размышления философа Никиты Синдюкова о конечности времени вместе с фоновым обсуждением переноса одной иконы из музея и праздника в честь другой иконы, вынуждают напомнить об одной простой вещи. Все, что каждый из нас знает, любит, считает важным, сакральным, священным, особенным — погибнет или в ходе обычного хода истории, или в конце времен, вместе со всей Землей и Небесами, чтобы уступить место новому

Когда-то христиане или люди, называющие себя ими, перестали помнить об этом. Стали привязываться к конкретным предметам, наделять их особым саркальным, магическим значением. Люди, называющие себя учениками Того, у Кого и дома не было, чтобы приклонить голову, Того, кто отправлял апостолов без всяких вещей на проповедь, в прямом и переносном смысле обрастают позолотой и “обязательными” вещами, смысл появления которых сами давно забыли

Никита пишет, что на его взляд, музейную икону нужно хранить в храме, даже несмотря на риски ее уничтожения. Поддерживаю эту мысль двумя руками — бережное отношение к святыни давно выродилось в культ охранительства, превратив вещь в ценность саму по себе. К слову, с точки зрения идеи иконопочитания нет никакой разницы между 1000 летней иконой и ее копией, напечатанной на кусочке бумаги: тот же образ, который передает первообраз “работает” одинаково.

Безусловно, я не призываю к сознательному уничтожению почитаемых предметов, хотя некоторые из них давно повторили путь Медного Змея Нехуштана и с точки зрения благочестия избавление от идолов было бы благом. Нет, я лишь говорю о том, что у всего есть своя роль, свое место и свой конец, который обязательно наступит. Вопрос лишь в том, будет ли он достойным или не очень

Интересная новинка. Вообще обожаю эту серию. Как сказал один мой знакомый, «американцы будто созданы для того, чтобы исследовать русскую литературу». Тут, правда, коллектив канадских авторов, но сути это не меняет.

Советую прошвырнуться по боту-магазину издательства @Bibliorossikabot. Я скупил вообще все, что связано с Достоевским. Вот и промокод на 20%: KNRTZAM.

P.S. Это не реклама (если бы), просто искренне люблю западную русистику. Кроме того, заметил, что некоторым читателям мои книжные рекомендации оказываются полезными.

Интересный проект вызревает, нужно следить:

#НоваяСолидарность - это обозначение для того самого зова, для той тяги, которую испытывают уже давно многие наши интеллектуалы. Это, на самом деле, "старая", т.е. подлинная солидарность, или вечная солидарность, которую мы испытываем к своему Отечеству, своему народу, своим истории, культуре, языку. Эту солидарность из нас пытались вытравить, отменить - но тщетно. И она, эта солидарность, в полной мере проявилась в отношении к многострадальному Донбассу и вообще всей Малороссии, которую мы сейчас освобождаем от лакейского кровавого режима неонацистской хунты.

Донбасс сегодня - это тот топос, откуда идет зов, это место сосредоточения русского бытия, непосредственно противостоящего небытию. Проект "Новая солидарность" - это цикл встреч молодых отечественных интеллектуалов (философов, ученых, писателей, поэтов, музыкантов и т.д.) в Донецке. Эти встречи могут иметь как просветительский характер (открытые лекции и семинары, презентации книг), так и академический (проведение научных конференций, круглых столов и т.д.). Цель этих встреч (помимо обозначения своей позиции солидарности) - в том, чтобы проложить нашей России путь в будущее, которое рождается здесь, в Донбассе.

Для этого и объявлен Большой созыв; для этого наши молодые отечественные интеллектуалы, будущие лидеры общественного мнения, будут собираться в Донецке и других городах Донбасса и освобожденных территорий Украины/Малороссии, - для того чтобы провести открытые лекции, семинары, презентации своих книг и чтобы вслух, открыто и честно философствовать о судьбе России и всего мира. Это важнейшая работа, и ее уже надобно начинать.

Конечно, по вопросам памяти следует обращаться к Прусту. Вот известный его фрагмент:

«Я нахожу очень разумным кельтское верование, согласно которому души тех, кого мы утратили, пребывают пленницами в каком-нибудь бытии низшего порядка, в животном, в растении; в неодушевленном виде, действительно утраченными для нас до того момента — для многих вовсе не наступающего, — когда мы вдруг оказываемся подле дерева или вступаем во владение предметом, являющимся их темницей. Тогда они трепещут, призывают нас, и, как только мы их узнали, колдовство разрушено. Освобожденные нами, они победили смерть и возвращаются жить с нами.
  
Так же точно дело обстоит с нашим прошлым. Потерянный труд пытаться вызвать его, все усилия нашего рассудка оказываются бесплодными. Оно схоронено за пределами его ведения, в области, недостижимой для него, в каком-нибудь материальном предмете (в ощущении, которое вызвал бы у нас этот материальный предмет), где мы никак не предполагали его найти. От случая зависит, встретим ли мы этот предмет перед смертью или же его не встретим».

У нас есть счастливая возможность стать свидетелями обретения времени. В фильме «Прогулки с Бродским» поэту задают сакральный вопрос: «Вы скучаете по родному городу хоть иногда?» Вопрос звучит в Венеции, а спрашивают Бродского о Петербурге. Бродский юлит и ехидничает: «Чрезвычайно часто, хоть и иногда. Там ведь уже не ходят трамваи "Американка", это другая страна, другой город. Там новые люди, я не знаю этих людей, я не очень хочу их знать. Вернуться в Отечество — все равно, что вернуться к первой жене».

«То есть трамваи, — не сдаются журналисты, — для вас символ воспоминания о Петербурге, его квинтэссенция?». «Нет, трамваи — это квинтэссенция принципа перемен».

Но давний друг Евгений Рейн умело срезает это напускное безразличие поэта. Он обращается к топографии, к материальным деталям родного города. «Прямо из гавани начинается Большой проспект Васильевского острова». «Это то, что московские люди не знают», — вновь ехидничает Бродский, глядя в сторону журналистов. Рейн не сдается, он вспоминает стихотворение Бродского «От окраины к центру», вспоминает и то место, что вдохновило поэта:

«Вот я вновь посетил
эту местность любви, полуостров заводов,
парадиз мастерских и аркадию фабрик,
рай речный пароходов.
...
Только раз оглянусь,
но, уже этот дом запирая,
на звенящую грусть
от собачьего лая.
Слышу медленный звук.
Я зову, я спешу, я стараюсь.
Всё темнее вокруг –
значит, я возвращаюсь».

И здесь Бродского пробивает, он начинает грызть пальцы, рисует контуры окраин Петербурга, уже не имперского, ещё не совсем индустриального. «За Смольным сад, там водичка, мост Петра Великого... Там сквозь дыру выходишь. И фабрики, которые неизвестно что производят. Главным образом — тень от трубы».

Посмотрите этот эпизод — впечатления неизгладимые. Разговор о «петербургской теме» начинается с 2:30, на 14:26 Рейн подбирает нужное стихотворение, скорлупа иронии Бродского трескается и в выражении его лица проскальзывает то событие, на запечатление которого Пруст положил всю свою жизнь: освобождение памяти, обретенное время.

Как писал Хайдеггер, «сокрытие хранит».

И последнее о памяти.

Изучаю тут между делом курс Александра Гельевича «Доксы и парадоксы времени» и там перед началом каждой лекции секунд двадцать играет совершенно гипнотическая композиция «Take your time» Ханны Джил. В мелодике и поэтике этой песни я чувствую все, что нужно чувствовать о памяти. И поначалу это было немного больно, слишком заныривает куда-то вот туда, но сейчас у меня Джил уже третью неделю на репите.

А вот ссылка на курс АГД.

В тиктоке есть давний тренд — pov или пов. Мы с женой ломали голову над тем, что он значит. Вообще pov — это point of view; обычно под этим подразумевают съемку от первого лица, типа как в экстремальных видео с использованием GoPro или «Хардкоре» Найшуллера. Но в тиктоке — ничего подобного: под хештегом «пов» там чаще всего публикуют «эмоциональные» или «атмосферные» видео, снятые как угодно, но только не от первого лица.

Пораскинув мозгами над этим «фактиком», я пришел вот к чему. Тикток использует понятие pov куда концептуальней, чем кажется на первый взгляд. Pov — это не столько про буквальный вид от первого лица, сколько про фигуральный, про самоощущение, про внутренний феноменальный опыт, который очень трудно перевести на язык, понятный внешнему наблюдателю. Получается, что «опыт от первого лица» тик-ток концептуализирует точно так же, как это делает аналитическая философия.

Трендсеттеры тиктока взяли на себя непосильную задачу: рассказать о внутреннем мире таким образом, чтоб он из внутреннего превратился во внешний — доступный каждому, делимый, — при этом сохранив нетронутой свою «внутренность». В обратном случае, если бы такого сохранения не происходило, зрители не оставляли бы восторженные комментарии в духе: «ну это чисто я», «прям как у меня». Не «у всех такое», не «бывает» и «знакомо», а именно «это я», в крайнем случае — «я думал я один такой».

То есть задача пов-тиктока — залезть в голову к человеку, максимально адекватно проанализировать его внутренние переживания и найти в них то, что будет понятно каждому и при этом при вынесении вовне будет переживаться этим каждым как «свое», «уникальное», «индивидуальное», «личное», «внутреннее», то есть, собственно, феноменальное.

Та задача, над которой бились философы, теологи и необозримое количество художников, играючи решается блогерами: они пачками штампуют пов-контент, раз за разом задевая феноменальный опыт своих подписчиков.

Честь и хвала тиктоковским трядугам.

(или о чем бы мне написать, лишь бы не браться за диссертацию)

Петербуржцы, обязательно сходите. Сергей — замечательный специалист по Кьеркегору. Сам его статьями вдохновлялся, например вот этой.