Квази-схема разрыва опыта

У Карла Т. Ульриха в книге 'Design: Creation of Artifacts in Society' есть схема, из которой он выводит так называемый универсальный фреймворк дизайна. Это схема обнаружения разрыва в человеческом опыте, которое запускает два последующих процесса: дизайн и производство нового артефакта. Под артефактами автор имеет в виду любые намеренно созданные продукты: вещи, услуги, софт, графику, здания, ландшафты, организации, процессы.

Вот как выглядит эта схема в рисовке Карла.

Несмотря на всю симпатию к Ульриху (а на меня повлияли и его книга, и одноимённый практический онлайн-курс), я вынужден констатировать, что эта схема скорее вводит в заблуждение и вредна сегодня, чем полезна.

Трудно спорить с его тезисом из той же главы о том, что дизайн — это постижение проблем и придание формы артефактам, решающим их. Но непонятно почему автор рассматривает человека в его быте как беспомощное создание, ничего не предпринимающее, ожидающее прихода решения извне. Как будто, создав этот лакомый продукт, убирающий зазор, мы сразу же и попадём в то место, где нас с распростёртыми объятиями ждём потребитель. Ведь он так близко на схеме расположен к тому, что мы собираемся выпускать.

Человек всегда находит временные решения для своих ситуаций. И после того как он их нашёл его чёрта с два заставишь перейти на иные формы поведения. Те, кто пробовал своему партнёру, коллеге, маме показать полезную программку, сайт, способ, инструмент, (подставьте своё) для решения какой-то задачи, согласятся с тем, что чаще всего, это пустая трата времени. На вас посмотрят с недоумением, в редких случаях, бросят «прикольно» и пойдут жить свою жизнь по-прежнему. Те, кто пробовал переключить кого-то на свой продукт или услугу, знают это очень хорошо. Добиться смены поведения человека, переключения с одного способа действия на другой — нетривиальная задача.

Концентрация на подобной схеме очень приятна, как любая другая идеализация. Работа в такой схеме очень похожа на действительность научного сотрудника тем, что он самозабвенно изучает свой объект исследования изолированно от всего остального мира. Реальность не прощает подобные изоляционные проекты. С появлением в жизнь артефакт часто идёт на мусорку истории.

Интересно, что Ульрих на протяжении многих лет искал идеальную форму ложки для мороженого. Это такие большущие мощные ложки, похожие по форме на рожок для эспрессо-машины, ведь ими нужно зачерпывать твёрдый материал, каким является застывшее мороженое. В курсе автор показывает множество попыток сделать такую ложку, показывает коллекцию ложек прошлого. Всё это очень мило и интересно. Но почему-то что-то внутри меня подсказывало, что настойчивость Карла могла заслуживать лучших применений.

Поймите меня правильно, я не хочу ставить вопрос о ценностности чьего-то целеполагания. Можно только позавидовать такой целеустремлённости Ульриха независимо от предмета приложения усилий. К тому же, всякой ситуации можно придать свой смысл. Из нарратива Карла мы узнаем, что он видит себя продолжателем традиции длиной в сотни лет. Ну, и потом, только игра в долгую, следование преемственности может решать сложнейшие задачи, стоящие перед человечеством. Может быть Карл только разминался, формируя свою волю. Форма личного сумасшествия у каждого из нас уникальна, и поэтому вряд ли может быть кем-то объективно оценена.

В чем здесь проблема на уровне схемы. Появление артифакта или инструмента никогда ничего не поменяет, если вся охватывающая его социотехническая система не будет адаптирована под него. Объектом исследования больше не может только какое-то конкретное затруднение, на которое создаётся инструментальное решение. Любой артефакт своим появлением затронет интересы массы людей. Ему могут сопротивляться, потому что он будет отбирать чей-то источник дохода или заставит кого-то больше трудиться, создаст больше точек ответственности, заставит быть более прозрачным или бесконечное число других вариантов.

Схема разрыва опыта больше не может считаться достаточной для создания продуктов. И она уж точно не универсальна. Этот предмет мёртв.