16 ноября исполнилось 150 лет со дня рождения адмирала Колчака. Большим количеством мероприятий это событие не отметилось. Тем не менее, Библиотека академии наук посвятила ему книжную выставку. Чем не повод, кто бы как ни относился к Колчаку? В конце концов, он остается одной из наиболее узнаваемых фигур эпохи Гражданской войны.

Однако из анонса выясняется, что отмечается юбилей члена-корра РАН, океанографа и полярника. А его занятия в 1917-1920 гг. называются просто "политической деятельностью", явно не такой значимой, как наука. Как тут не вспомнить памятную доску офицеру и учёному, провисевшую 8 месяцев в Петербурге?

К чему это стыдливое умолчание? Вроде бы Колчака никто реабилитировать не собирается (материалы его дела из-за этого закрыты), несмотря ни на какие заслуги. Такой неуклюжий способ уйти от неудобных вопросов напоминает мне практику советского времени. Тогда биографии репрессированных героев Октября заканчивались формулировкой: "Затем на руководящей партийной и советской работе".

#память

На сайте издательства "Наука" доступен полный текст монографии Антона Фомина о политических настроениях офицерства между Русско-японской и Первой мировой войнами.

Автор разбирает формы участия офицеров в публичной политике, главным образом в военной прессе. В результате у него получается сложная картина настроений офицерского корпуса, которая не укладывается ни в стереотип о полностью аполитичных и преданных монархии офицерах, ни о радикально политизированных "младотурках". Очень дельное исследование!

#почитать

Лев Троцкий жил в Вене с 1907 по 1914 г. и был завсегдатаем кофейни Café Central, популярном месте среди интеллектуалов со всей Европы. Жил он там так долго и был таким активным участником бесконечных политических споров, что оставил после себя в Австрии анекдот.

Социал-демократ Виктор Адлер как-то предупредил графа Берхтольда, тогдашнего министра иностранных дел Австро-Венгрии, что большая европейская война закончится революцией. Берхтольд иронически воскликнул: «А кто возглавит эту революцию? Может быть, господин Бронштейн из Café Central?»

Не можете выбрать, что посмотреть для новогоднего настроения: Иронию судьбы, Счастливого Рождества, Реальную любовь или Крепкого орешка? Любителям всех четырёх фильмов понравится лента "На одной планете" (1965).

Это история о 24 часах из жизни Ленина в новогоднюю ночь. За это время он должен успеть на праздник к рабочим, вернуть доверие старого друга Фрица Платтена, разобраться с международным скандалом, вдохновить едущий на фронт отряд и пережить покушение на свою жизнь. Но главное позаботиться о жене, сломавшей каблук перед балом.

Фильм сразу и уютная новогодняя комедия, и историческая драма, и политический триллер. Образ Ленина здесь не икона и не карикатура: энергичный и усталый, любезный и сварливый. Этот сложный характер блестяще воплощает Смоктуновский. Тонко сыграны отношения Ленина и Крупской в исполнении Эммы Поповой, глубина чувств двух людей, проживших долгие годы вместе.

Фильм напоминает о том, как важно быть со своими близкими и о человеческой жизни как высшей ценности.

#важнейшееизискусств

Фот и Новый год! 1917-й!

Наученная горьким опытом девятьсот шестнадцатого, от поздравлений отказываюсь.

Подумайте только: ровно год назад мы поздравляли друг друга с девятьсот шестнадцатым! С такой-то гадостью!

Это вроде:

— Крепко вас целую и от души поздравляю: у вас пожар в доме и тётка зарезалась.

Я с девятьсот семнадцатым никого не поздравляю.

Но так как человеческий организм требует поздравления в определённые вековой мудростью сроки, то и я поздравляю:

— Поздравляю с тем, что кончился, наконец, 1916 год!

Глупый был покойничек и бестолковый. Злился, бранился, а под конец жития, — с голоду, что ли? — о весне залопотал, — такую поднял распутицу (это в декабре-то!), что весь лёд в реках осел, и полезло из прорубей невесть что*.

Непочтенный был год.

Тэффи. Новый год // Русское слово. 1917. 1 января

*элегантный намёк на убийство Распутина, тело которого было выловлено из "проруби" (полыньи) у Большого Петровского моста

Праздник к нам приходит

Придётся посмотреть на рисунок дважды, чтобы понять, что тут нарисовано. Он не про то, что новый год добьёт тех, кого не добил старый. Он про надежду, что новый год принесёт что-то лучшее.

Вольный Дон. 1919. 1 января (иллюстрация из ВК-сообщества "Красный юг по белым источникам")

Французский славист Андре Мазон стал автором первого научного труда о влиянии революции на русский язык. Материалы для книги учёный собирал в России в 1918 г. Во время своей научной командировки он вёл и политическую деятельность, за что три месяца провёл в Петропавловской крепости, на Лубянке и в Бутырке.

Свои впечатления и колоритных сокамерников Мазон потом описал во французской прессе. Сложно сказать, что учёному повезло, но случай помог ему значительно разнообразить круг информантов. Где бы ещё лингвисту-иностранцу попался этот самый "ля променад, лё рандеву де путан"?

Новости блогосферы здорового человека

Антон Посадский - большой специалист по истории Гражданской войны, в особенности крестьянского повстанчества - завел канал на Дзене.

Судя по тому, что уже выложено, автор представляет свои научные исследования в популярной форме. Там уже есть статьи о красной коннице, языке гражданской войны, чапаевцах и другие.

Теперь можно почитать блог от настоящего профессионала, которому можно доверять, потому что за каждой строкой стоит серьезный анализ источников и многолетняя исследовательская работа.

— С Новым годом!
— Это с каким же?
— Как с каким? С двадцать пятым…
— Так это по новому стилю старый год прошел, а теперь по старому новый наступает.
— Ну, знаете, при моих доходах я два раза не праздную. И вообще Новый год — рестораторский предрассудок. Выдумали, черти, чтоб тираж зубровки поднять.
— Как же так, без праздников? Мрачно уж очень…
— А вот когда я новое пальто куплю, тогда у меня и Новый год будет. Чему мне сегодня в старой драповой кацавейке радоваться? Летосчисление — вещь условная: вот я его от нового пальто и буду вести.

Саша Чёрный. Эмигрантские разговоры // Русская газета. 1925. 11 января

Попался учебник по истории революции Ричарда Мэлоуна. Там есть занимательная схема основных направлений историографии. Может, кому-то пригодиться для учёбы или преподавания.

Автор использует аналогию поезда.

Советский взгляд (советская классика, плюс Исаак Дойчер и Эрик Хобсбаум): Поезд революции всегда ехал к своей цели при поддержке пролетариата. Благодаря умелому машинисту он быстро прошёл все препятствия.

Западные либералы (Ричард Пайпс, Дмитрий Волкогонов, Роберт Конквест и др.): Поезд сразу катился к насилию и разрушению. Всё с ним было не так: машинист жаждал власти, локомотив Компартии просто заменил прежние правящие классы, а рельсы марксизма изначально ни на что не годились.

Ревизионисты (Орландо Файджес, Шейла Фицпатрик, Стив Смит и др.): Поезд революции хоть и не шёл гладко, но стал замедляться только после применения насилия к пролетариату и начала работы исключительно в интересах локомотива партии. Он окончательно заехал в тупик, когда машинистом стал Сталин.

#образыреволюции

120 лет Кровавому воскресенью

Буря. 1906. №4. С. 7

#памятнаядата
#образыреволюции

Саша Чёрный (Александр Гликберг), уже известный к этому времени поэт-сатирик, в июле 1914 г. был мобилизован из запаса и распределён в 13-й полевой запасный госпиталь в Петербурге. В августе того же года весь госпиталь был переведён на фронт. Поэт участвовал в боях под Варшавой и Ломжей, в отступлении под Белостоком.

После нервного срыва Саша Чёрный сам попал в лазарет. При вмешательстве родных в 1915 г. его перевели на должность зауряд-военного чиновника в штаб 5-й армии. А в 1916 г. он оказался ещё глубже в тылу, работая в госпиталях сначала в Гатчине, а потом в Пскове.

В 1917 г. Саша Чёрный служил в Пскове в Управлении военных сообщений штаба Северного фронта, затем возглавил литературно-агитационный отдел при военном комиссаре Северного фронта. В 1918 г. он остался в оккупированном немцами Пскове, а затем перебрался в Литву. Так началась его эмиграция.

#лицавойны

Голос обывателя

В двадцать третьем году, весной,
В берлинской пивной
Сошлись русские эмигранты,
"Наемники Антанты",
"Мелкобуржуазные предатели"
И "социал-соглашатели"...
Тема беседы была бескрайна,
Как теософская тайна:
Что такое эмиграция?
Особая ли нация?
Отбор ли лучших людей?
Или каждый эмигрант - злодей?
Кто-то даже сказал
На весь зал:
"Эмигранты - сплошь обыватели!"
А ведь это страшнее, чем "социал-соглашатели"...
Прокравшийся в зал из-под пола
Наканунский Лойола
Предложил надеть на шею веревку
И вернуться в советскую мышеловку, -
Сам он, в силу каких-то причин,
Возлюбил буржуазный Берлин...
Спорящих было двенадцать,
Точек зрения - двадцать, -
Моя, двадцать первая, самая простая,
Такая:
Каждый может жить совершенно свободно,
Где угодно.
В прежнее время -
Ногу в стремя,
Белье в чемодан,
Заграничный паспорт в карман,
Целовал свою Пенелопу
И уезжал в Европу.
В аракчеевской красной казарме
Не так гуманны жандармы,
Кто откупался червонцем,
Кто притворялся эстонцем,
Кто, просто сорвавшись с цепи,
Бежал в леса и степи...
Тысячам тысяч не довелось;
Кое-кому удалось...
Это и есть эмиграция,
Цыганская пестрая нация.
Как в любой человеческой груде
В ней есть разные люди.
Получше - похуже,
Пошире - поуже,
Но судить нам друг друга нелепо,
И так живется, как в склепе...
Что же касается "завоеваний революции",
О которых невнятно бормочут иные Конфуции,
То скажу, как один пожилой еврей
(Что, пожалуй, всего мудрей):
Революция - очень хорошая штука, -
Почему бы и нет?
Но первые семьдесят лет
Не жизнь, а сплошная мука.

1923