Иногда мне кажется, что я смотрю на всё из окон Сан Саныча.
Из этих самых окон.
А иногда – как он на этом видео, во время демонстрации. Мне, кстати, всегда казалось, что он улыбается нам – именно нам, сквозь вечность.
7 августа 1921 года Блок скончался в той квартире. Она – давно музей. В ней много Блока, действительно много. Это сильно отличает ее от других музеев-квартир поэтов и писателей, где в основном выставлено что-то современное, или просто винтажное, но не по-настоящему писательское. В ней же - очень много действительно его вещей и его самого. Она - настоящий музей.
И я иногда музей. Во мне тоже бережно хранятся его строчки.
Из этих самых окон.
А иногда – как он на этом видео, во время демонстрации. Мне, кстати, всегда казалось, что он улыбается нам – именно нам, сквозь вечность.
7 августа 1921 года Блок скончался в той квартире. Она – давно музей. В ней много Блока, действительно много. Это сильно отличает ее от других музеев-квартир поэтов и писателей, где в основном выставлено что-то современное, или просто винтажное, но не по-настоящему писательское. В ней же - очень много действительно его вещей и его самого. Она - настоящий музей.
И я иногда музей. Во мне тоже бережно хранятся его строчки.
«Воскресни!»
Хочу читать Блока в плюс семь градусов, в большом теплом шарфе (ша́рфе), со стаканом (не одноразовым!) горячего-горячего латте, сидя на рюкзаке (потому что холодно) на поребрике у музея Блока.
Который, кстати, недалеко от Мариинки.
Потом пойти, переодеться (из черного в чёрное), надеть горжетку (теперь только из искусственного меха!), кольца, забыть телефон в номере. Но не забыть билеты на Жизель (ну не зря же Мариинка там так рядом!).
Потом снова переодеться, и мёрзнуть под Кормильцева и Кобейна.
И уснуть в самолёте, чтобы неудобно, но крепко, и чтобы проснуться в любимом Екатеринбурге в пять утра.
Хочу читать Блока в плюс семь градусов, в большом теплом шарфе (ша́рфе), со стаканом (не одноразовым!) горячего-горячего латте, сидя на рюкзаке (потому что холодно) на поребрике у музея Блока.
Который, кстати, недалеко от Мариинки.
Потом пойти, переодеться (из черного в чёрное), надеть горжетку (теперь только из искусственного меха!), кольца, забыть телефон в номере. Но не забыть билеты на Жизель (ну не зря же Мариинка там так рядом!).
Потом снова переодеться, и мёрзнуть под Кормильцева и Кобейна.
И уснуть в самолёте, чтобы неудобно, но крепко, и чтобы проснуться в любимом Екатеринбурге в пять утра.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Подписчик Пространства Политика в Екатеринбурге и ВВ сделал оч смешной видос, хохотала минут 15.
Кто не в теме – на ивент ПП 23 декабря пришли вооруженные сотрудники чего-то в форме, искали то мошенников, то уехавшую из России девушку.
Кто не в теме – на ивент ПП 23 декабря пришли вооруженные сотрудники чего-то в форме, искали то мошенников, то уехавшую из России девушку.
Forwarded from Вечерние ведомости
Уникальный мерч с самым распространенным словом среди административных политических дел запустили в Екатеринбурге «Пространство политика» и «Вечерние ведомости»
На шоперах зашифровано слово, впрочем, вы можете найти там и свои варианты!
Мерч издан ограниченным тиражом, а все средства пойдут на оплату штрафов, назначенных по статье о дискредитации главреду ВВ Владиславу Постникову и директору издания Гузель Аиткуловой.
Напомним, что деньги на оплату штрафа, назначенному юрлицу редакции (245 тысяч рублей), были собраны в декабре благодаря аукциону фестиваля «Пресс-следование». Ещё два штрафа – 110 тысяч на оплату штрафа Аиткуловой, и 195 тысяч – на штраф Постникову ещё в процессе сбора, осталось собрать 112 239 рублей.
Все штрафы были выписаны за освещение антивоенных протестов в Екатеринбурге и области.
Если вы хотите заказать наш крутой шопер, пишите сюда: @ppvv196
На шоперах зашифровано слово, впрочем, вы можете найти там и свои варианты!
Мерч издан ограниченным тиражом, а все средства пойдут на оплату штрафов, назначенных по статье о дискредитации главреду ВВ Владиславу Постникову и директору издания Гузель Аиткуловой.
Напомним, что деньги на оплату штрафа, назначенному юрлицу редакции (245 тысяч рублей), были собраны в декабре благодаря аукциону фестиваля «Пресс-следование». Ещё два штрафа – 110 тысяч на оплату штрафа Аиткуловой, и 195 тысяч – на штраф Постникову ещё в процессе сбора, осталось собрать 112 239 рублей.
Все штрафы были выписаны за освещение антивоенных протестов в Екатеринбурге и области.
Если вы хотите заказать наш крутой шопер, пишите сюда: @ppvv196
Это Оди, он живёт в приюте на Спецавтобазе в Екатеринбурге, и он самый настоящий аферист и манипулятор
Ласковый, открытый и игривый Оди сегодня выманил у меня много и много вкусняшек. Совершенно упертый в получении вкусняшек пёс, но при этом абсолютно не агрессивный, просто он начинает строить вам глазки, трогать вас лапками, и отказать этому гипнотизёру становится невозможно! А надо, так как вкусняшек много собакам давать нельзя!
Оди, как и многие другие собаки на Спецавтобазе в Екатеринбурге, ищет новый дом. Вы можете взять его в свою семью, или найти другую собаку, или просто поволонтерить, общаясь с жителями приюта (социализация очень важна для собак, там все пойманы на улицах Екатеринбурга, и многим не хватает человеческого тепла просто даже для понимания, что не все люди злые).
Только предварительно нужно записатьсяпо телефону: +7 904 170 24 44, а подробные правила посещения указаны на сайте приюта.
Ласковый, открытый и игривый Оди сегодня выманил у меня много и много вкусняшек. Совершенно упертый в получении вкусняшек пёс, но при этом абсолютно не агрессивный, просто он начинает строить вам глазки, трогать вас лапками, и отказать этому гипнотизёру становится невозможно! А надо, так как вкусняшек много собакам давать нельзя!
Оди, как и многие другие собаки на Спецавтобазе в Екатеринбурге, ищет новый дом. Вы можете взять его в свою семью, или найти другую собаку, или просто поволонтерить, общаясь с жителями приюта (социализация очень важна для собак, там все пойманы на улицах Екатеринбурга, и многим не хватает человеческого тепла просто даже для понимания, что не все люди злые).
Только предварительно нужно записатьсяпо телефону: +7 904 170 24 44, а подробные правила посещения указаны на сайте приюта.
Мыслепреступляем и вооружаемся словами до зубов
Всего помаленьку – у нас появился классный шопер с таинственным словом, который мы запустили вместе с Пространством Политика в Екатеринбурге.
А ещё футболка как у меня на аватарке, и футболка, как на прикреплённом фото. Рәхим итегез к нам в маленький магазинчик @auction_art_ekb_bot
Средства пойдут на оплату штрафов по статье о дискредитации
Всего помаленьку – у нас появился классный шопер с таинственным словом, который мы запустили вместе с Пространством Политика в Екатеринбурге.
А ещё футболка как у меня на аватарке, и футболка, как на прикреплённом фото. Рәхим итегез к нам в маленький магазинчик @auction_art_ekb_bot
Средства пойдут на оплату штрафов по статье о дискредитации
Такое странное ощущение – осознание того, что любовь не привязана к физическому присутствию в жизни.
Когда ты сталкиваешься с горем, вдруг начинаешь осознавать, что скорбь, тоска, разрывающая боль – никак не связаны с любовью.
То есть ты не начинаешь любить меньше (или больше), но ты начинаешь чувствовать ее физически. Как будто она материальна. Как будто она не чувство – а орган. Как будто это не в голове или условном сердце, а в рёбрах (между рёбрами) или лёгких. Или в крови.
При этом боль не делает этот орган травмированным. Как будто они совсем не зависят друг от друга.
Но ведь, по логике, боль должна зависеть от этого органа. Или нет?
Но ведь любовь – если орган – то ее нельзя ампутировать, ну то есть это не рука или нога, это все же сродни лёгкому, или крови. Но не чему-то, что в крови, а самой крови. Хотя кровь вроде как переливают.
Тогда, может, вены?
Или сравнения просто не нужны. Это самостоятельный отдельный орган. Любовь – это орган. Не часть тела, а орган внутри.
Как и боль – это отдельное, совершенно нетактильное, но физически тяжело выносимое чувство.
Но она – чувство. И как будто, если я это напишу, она перестанет меня разрывать. Но боль – только эмоция, она неодушевляется, она не орган, не материальна. Наверное, именно сейчас я начинаю понимать этимологию слова болезнь.
Когда ты сталкиваешься с горем, вдруг начинаешь осознавать, что скорбь, тоска, разрывающая боль – никак не связаны с любовью.
То есть ты не начинаешь любить меньше (или больше), но ты начинаешь чувствовать ее физически. Как будто она материальна. Как будто она не чувство – а орган. Как будто это не в голове или условном сердце, а в рёбрах (между рёбрами) или лёгких. Или в крови.
При этом боль не делает этот орган травмированным. Как будто они совсем не зависят друг от друга.
Но ведь, по логике, боль должна зависеть от этого органа. Или нет?
Но ведь любовь – если орган – то ее нельзя ампутировать, ну то есть это не рука или нога, это все же сродни лёгкому, или крови. Но не чему-то, что в крови, а самой крови. Хотя кровь вроде как переливают.
Тогда, может, вены?
Или сравнения просто не нужны. Это самостоятельный отдельный орган. Любовь – это орган. Не часть тела, а орган внутри.
Как и боль – это отдельное, совершенно нетактильное, но физически тяжело выносимое чувство.
Но она – чувство. И как будто, если я это напишу, она перестанет меня разрывать. Но боль – только эмоция, она неодушевляется, она не орган, не материальна. Наверное, именно сейчас я начинаю понимать этимологию слова болезнь.
Считаю, что тема отношений дедушки и кошек не раскрыта полностью. Ещё неизвестно, кто больше хотел Октября – он или котики, с которыми он дружил