Настроение:
Читать Кормильцева
Мёрзнуть под дождем.
А за окном жара и ярко: выбор очевиден.
Читать Кормильцева
Мёрзнуть под дождем.
А за окном жара и ярко: выбор очевиден.
— Вы вообще не любите цветов? — спросила она и поглядела на меня, как мне показалось, враждебно.
Я шел с нею, стараясь идти в ногу, чувствовал себя крайне стесненным.
— Нет, я люблю цветы, только не такие, — сказал я и прочистил голос.
... И я люблю цветы, но тоже не такие. А только те, которые растут...
Я шел с нею, стараясь идти в ногу, чувствовал себя крайне стесненным.
— Нет, я люблю цветы, только не такие, — сказал я и прочистил голос.
... И я люблю цветы, но тоже не такие. А только те, которые растут...
Тут просто какое-то картинное дело – Капитал против рабочих. Или рабочие против капитала.
Рабочие на Мариинском прииске объявили забастовку и не выходят из шахты.
А капитал – точнее, РТ Капитал – это основной собственник Мариинки (сам Капитал принадлежит Ростеху).
Рабочие на Мариинском прииске объявили забастовку и не выходят из шахты.
А капитал – точнее, РТ Капитал – это основной собственник Мариинки (сам Капитал принадлежит Ростеху).
Накипело. Хотя и до сих пор сумбур в голове. И боль оттого что мы все виноваты в этом.
Далера уже не вернуть. А вот можем ли мы сделать, чтобы не повторялось такое? А можем ли мы сделать, чтобы поиски шли лучше?
Я одного не понимаю, как чиновники после этого спят? Как замминистра соцполитики Свердловской области через СУТКИ после того как тело маленького мальчика было найдено в сумке в гараже ПОКАЗЫВАЕТ РЕЗИНОЧКИ, а не задается вопросом, что с их ведомством не так? Опека подчиняется именно минсоц. И именно опека так упроверялась состоянием Далера Бобиева, что его нашли мертвым в сумке, как какую-то куклу.
Как они спят? Как после такого вопиющего уродства в их работе они СВОИХ детей обнимают? Как они смотрят в глаза друг другу?
Далера уже не вернуть. А вот можем ли мы сделать, чтобы не повторялось такое? А можем ли мы сделать, чтобы поиски шли лучше?
Я одного не понимаю, как чиновники после этого спят? Как замминистра соцполитики Свердловской области через СУТКИ после того как тело маленького мальчика было найдено в сумке в гараже ПОКАЗЫВАЕТ РЕЗИНОЧКИ, а не задается вопросом, что с их ведомством не так? Опека подчиняется именно минсоц. И именно опека так упроверялась состоянием Далера Бобиева, что его нашли мертвым в сумке, как какую-то куклу.
Как они спят? Как после такого вопиющего уродства в их работе они СВОИХ детей обнимают? Как они смотрят в глаза друг другу?
Вечерние ведомости
Как вы, сцука, спите?
Написать колонку о поисках малыша меня надоумила моя прекрасная коллега Анна Касюкова – директор ЕАН. И скажу честно, в первую очередь я хотела и собиралась рассказывать о тех совершенно очевидных, болезненных и отвратительных моментах в ходе поиска, которые…
Я про резиночки не шутила.
Вот вам красачик Шаповалов. Первый, между прочим, замминистра соцполитики Свердловской области. Рассказывает, как детей вытащить из гаджетов, используя резиночки. А днем ранее мертвым был найден шестилетний Далер Бобиев, которого должно было проверять ведомство Шаповалова, и которое даже и подписи, по моим данным, ставило на доках, что с Далером все окей. Только Далер мертв с декабря. Но где была опека?
В ....звезде?
Вот вам красачик Шаповалов. Первый, между прочим, замминистра соцполитики Свердловской области. Рассказывает, как детей вытащить из гаджетов, используя резиночки. А днем ранее мертвым был найден шестилетний Далер Бобиев, которого должно было проверять ведомство Шаповалова, и которое даже и подписи, по моим данным, ставило на доках, что с Далером все окей. Только Далер мертв с декабря. Но где была опека?
В ....звезде?
Тебе надо только изменить направление, — сказала кошка и съела мышь.
Францу Кафке сегодня 140. А мы могли бы его и не читать, если бы не Брод🖤
Францу Кафке сегодня 140. А мы могли бы его и не читать, если бы не Брод
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Иногда мне кажется, что я смотрю на всё из окон Сан Саныча.
Из этих самых окон.
А иногда – как он на этом видео, во время демонстрации. Мне, кстати, всегда казалось, что он улыбается нам – именно нам, сквозь вечность.
7 августа 1921 года Блок скончался в той квартире. Она – давно музей. В ней много Блока, действительно много. Это сильно отличает ее от других музеев-квартир поэтов и писателей, где в основном выставлено что-то современное, или просто винтажное, но не по-настоящему писательское. В ней же - очень много действительно его вещей и его самого. Она - настоящий музей.
И я иногда музей. Во мне тоже бережно хранятся его строчки.
Из этих самых окон.
А иногда – как он на этом видео, во время демонстрации. Мне, кстати, всегда казалось, что он улыбается нам – именно нам, сквозь вечность.
7 августа 1921 года Блок скончался в той квартире. Она – давно музей. В ней много Блока, действительно много. Это сильно отличает ее от других музеев-квартир поэтов и писателей, где в основном выставлено что-то современное, или просто винтажное, но не по-настоящему писательское. В ней же - очень много действительно его вещей и его самого. Она - настоящий музей.
И я иногда музей. Во мне тоже бережно хранятся его строчки.
«Воскресни!»
Хочу читать Блока в плюс семь градусов, в большом теплом шарфе (ша́рфе), со стаканом (не одноразовым!) горячего-горячего латте, сидя на рюкзаке (потому что холодно) на поребрике у музея Блока.
Который, кстати, недалеко от Мариинки.
Потом пойти, переодеться (из черного в чёрное), надеть горжетку (теперь только из искусственного меха!), кольца, забыть телефон в номере. Но не забыть билеты на Жизель (ну не зря же Мариинка там так рядом!).
Потом снова переодеться, и мёрзнуть под Кормильцева и Кобейна.
И уснуть в самолёте, чтобы неудобно, но крепко, и чтобы проснуться в любимом Екатеринбурге в пять утра.
Хочу читать Блока в плюс семь градусов, в большом теплом шарфе (ша́рфе), со стаканом (не одноразовым!) горячего-горячего латте, сидя на рюкзаке (потому что холодно) на поребрике у музея Блока.
Который, кстати, недалеко от Мариинки.
Потом пойти, переодеться (из черного в чёрное), надеть горжетку (теперь только из искусственного меха!), кольца, забыть телефон в номере. Но не забыть билеты на Жизель (ну не зря же Мариинка там так рядом!).
Потом снова переодеться, и мёрзнуть под Кормильцева и Кобейна.
И уснуть в самолёте, чтобы неудобно, но крепко, и чтобы проснуться в любимом Екатеринбурге в пять утра.