10 мая вышло мое интервью на business-gazeta.ru.
"300 млн. человек лишатся работы и более полутора миллиардов останутся без средств к существованию".
То, что произошло в самом начале 2020 года – я имею в виду убийство иранского генерала Касема Сулеймани – выглядело как провокация, которая должна была повлечь за собою войну. Это мне напомнило провокацию с двумя балканскими войнами в начале ХХ века (имеются в виду Первая и Вторая Балканские войны, случившиеся в 1912-13 годах), когда кайзера Вильгельма II и других сильных мира сего пытались спровоцировать к решительным действиям. Однако этого не произошло. И тогда 28 июня 1914 года раздались знаменитые выстрелы в Сараево – Гаврила Принцип убил австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и его супругу.
Однако убийством генерала Сулеймани запустить на Ближнем Востоке новую региональную войну – с перспективой превратить в глобальную – не получилось. И вот тут-то и подвернулся вирус, который по своим разрушительным последствиям вполне может оказаться эквивалентом Большой Войны. Сейчас это уже совершенно очевидно. Судите сами: по оценке МОТ (Международной организации труда) в результате жестких карантинных мер около 300 млн человек лишатся работы и более 1,5 млрд жителей Земли останутся без средств к существованию. Почему именно полтора миллиарда? Очевидно, речь идет о семьях этих 300-т миллионов кормильцев. И это еще выглядит как оптимистический прогноз. В одной Индии без работы уже остались 122 млн человек, уровень безработицы там находится на рекордно высоком уровне – 27,1%. В странах Евросоюза МОТ предсказывает сокращение 12 млн человек (это 7,8% от общего числа занятых), в арабских государствах сократить могут до пяти миллионов (это 8,1% от рабочей силы). Что касается России, то здесь эксперты предсказывают от 15 до 25 миллионов безработных. Что это, как не последствия не объявленной, но вполне ощутимой войны?
Кроме того, в подавляющем большинстве стран предпринимаются беспрецедентные меры по ограничению прав граждан на передвижение. Я уже не говорю об истерии, о настоящей наведенной психической эпидемии, накрученной вокруг COVID-19! Подобного рода психические эпидемии обычно сопровождают мировые войны – по крайней мере, на первом их этапе.
"300 млн. человек лишатся работы и более полутора миллиардов останутся без средств к существованию".
То, что произошло в самом начале 2020 года – я имею в виду убийство иранского генерала Касема Сулеймани – выглядело как провокация, которая должна была повлечь за собою войну. Это мне напомнило провокацию с двумя балканскими войнами в начале ХХ века (имеются в виду Первая и Вторая Балканские войны, случившиеся в 1912-13 годах), когда кайзера Вильгельма II и других сильных мира сего пытались спровоцировать к решительным действиям. Однако этого не произошло. И тогда 28 июня 1914 года раздались знаменитые выстрелы в Сараево – Гаврила Принцип убил австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и его супругу.
Однако убийством генерала Сулеймани запустить на Ближнем Востоке новую региональную войну – с перспективой превратить в глобальную – не получилось. И вот тут-то и подвернулся вирус, который по своим разрушительным последствиям вполне может оказаться эквивалентом Большой Войны. Сейчас это уже совершенно очевидно. Судите сами: по оценке МОТ (Международной организации труда) в результате жестких карантинных мер около 300 млн человек лишатся работы и более 1,5 млрд жителей Земли останутся без средств к существованию. Почему именно полтора миллиарда? Очевидно, речь идет о семьях этих 300-т миллионов кормильцев. И это еще выглядит как оптимистический прогноз. В одной Индии без работы уже остались 122 млн человек, уровень безработицы там находится на рекордно высоком уровне – 27,1%. В странах Евросоюза МОТ предсказывает сокращение 12 млн человек (это 7,8% от общего числа занятых), в арабских государствах сократить могут до пяти миллионов (это 8,1% от рабочей силы). Что касается России, то здесь эксперты предсказывают от 15 до 25 миллионов безработных. Что это, как не последствия не объявленной, но вполне ощутимой войны?
Кроме того, в подавляющем большинстве стран предпринимаются беспрецедентные меры по ограничению прав граждан на передвижение. Я уже не говорю об истерии, о настоящей наведенной психической эпидемии, накрученной вокруг COVID-19! Подобного рода психические эпидемии обычно сопровождают мировые войны – по крайней мере, на первом их этапе.
- Почему же все-таки не удалось запустить обычную «горячую войну» в начале года? Коронавирус – это слишком нетривиально – никто не может просчитать последствия такого «оружия».
- Думаю, война не произошла по целому ряду причин, но главная из них – запускать большую войну в современном мире очень опасно и, как говорится, «стремно». Наверняка у такой войны будут победители и проигравшие, и победители вполне могут потащить проигравших куда-нибудь в новый Нюрнберг. А если еще будет применено ядерное оружие, то последствия могут быть самыми тяжелыми. Поэтому никто из лидеров мировых держав не рискнул ввязаться в схватку, куда их пытались заманить. И в этом отношении COVID-19 подвернулся очень вовремя.
Из той информации, которую мы имеем на сегодня, ясно, что COVID-19 – результат опытов целой группы специалистов из Китая, Франции, США и других стран, которые решали следующую задачу. Вирус летучей мыши не «крепится» к человеку. В течение нескольких лет создавали такую модификацию, которая «крепилась» бы – об этом открыто писали в журналах по микробиологии, медицине и т.п. Вопрос в том, вброшен этот вирус сознательно или вырвался случайно, по ошибке. Но даже если это случайность, определённые силы будто ждали этого и используют сегодня, как говорят в неких кругах, «на полную катушку».
- Думаю, война не произошла по целому ряду причин, но главная из них – запускать большую войну в современном мире очень опасно и, как говорится, «стремно». Наверняка у такой войны будут победители и проигравшие, и победители вполне могут потащить проигравших куда-нибудь в новый Нюрнберг. А если еще будет применено ядерное оружие, то последствия могут быть самыми тяжелыми. Поэтому никто из лидеров мировых держав не рискнул ввязаться в схватку, куда их пытались заманить. И в этом отношении COVID-19 подвернулся очень вовремя.
Из той информации, которую мы имеем на сегодня, ясно, что COVID-19 – результат опытов целой группы специалистов из Китая, Франции, США и других стран, которые решали следующую задачу. Вирус летучей мыши не «крепится» к человеку. В течение нескольких лет создавали такую модификацию, которая «крепилась» бы – об этом открыто писали в журналах по микробиологии, медицине и т.п. Вопрос в том, вброшен этот вирус сознательно или вырвался случайно, по ошибке. Но даже если это случайность, определённые силы будто ждали этого и используют сегодня, как говорят в неких кругах, «на полную катушку».
- Однако у всякой войны есть силы, которые ее непосредственно развязывают. Пандемия началась в Китае, но разве мы можем считать Китай виновником этой новой глобальной беды? Ведь в первую очередь «коронавирусная война» невыгодна самому Пекину. Так кто же развязал ее?
- Если мы посмотрим на то, что происходило с мировой экономикой в конце 2019 года, то увидим, что она фактически зашла в тупик. И это очень симптоматично. Мировая война, это, как правило – борьба за мировую гегемонию. По сути, первым таким конфликтом мы можем считать Тридцатилетнюю войну XVII столетия. Затем – Семилетнюю войну 1756—1763 годов, наполеоновские войны начала XIX века и, наконец, то, что мы привычно именуем Первой и Второй Мировыми войнами.
Давайте вспомним, что было характерно для окончания XIX века. Мир тогда оказался поделен между могущественными империями, и дальнейшая экспансия капитала столкнулась с определенными трудностями. При этом очень хотелось поделить то, что осталось, то, что было не освоено. Но для этого европейским державам и Соединенным Штатам предстояло конфликтовать уже друг с другом, а не с колониями или полуколониями. Для примера: войны типа опиумных в Китае здесь уже не срабатывали.Заметим по этому случаю (как бы в скобках), что капитализм – это экстенсивно развивающаяся система, так же, как и античное рабовладение. Это их отличает от феодализма.
Так что в условиях «поделенного мира» воевать друг с другом предстояло крупным империалистическим державам. Что произошло в результате Первой Мировой? Был стерт военно-промышленный потенциал как минимум двух крупных государств, и в 1920-30-е годы мотором мирового экономического развития стало восстановление экономик – прежде всего, СССР и Германии. То же самое произошло и после Второй Мировой войны. На месте разрушенного или сознательно демонтированного военно-промышленного комплекса ряда государств начались экономические «чудеса» 1950—60-х годов: советское чудо, немецкое, японское и итальянское… На самом деле это опять-таки было восстановление ВПК и иной крупной промышленности. То есть мировые войны стирали прежние ВПК и обеспечивали площадку для строительства новых. Почти по Конфуцию: «Кто отпрыгнет дальше всех, сможет прыгать еще раз».
Однако очередные экономические чудеса закончились в 1960-е годы. Воевать снова и в прежних масштабах оказалось очень сложным – мир обзавелся ядерным оружием, но при этом продолжал развиваться в кризисном направлении. В начале 1980-х годов три группы американских специалистов по прогнозированию развития мировой экономики дали очень неутешительный прогноз для капитализма в целом. Я говорю о группах под управлением ученого, нобелевского лауреата Марри Гелл-Мана, а также финансового эксперта Билла Боннера и социолога Рэндалла Коллинза, (между прочим, часть трудов Коллинза - таких, как «Социология философий. Глобальная теория интеллектуального изменения» и «Макроистория. Очерки социологии большой длительности» – переведены на русский язык). Работали все эти эксперты по заказу Рональда Рейгана, который к тому моменту еще только занял Белый дом в качестве 40-го президента США и сразу отдал команду проанализировать ситуацию на ближайшие 10—12 лет. И что же? Все три группы выдали примерно одинаковый анализ: мировой экономический кризис придет в две волны: первая – в 1987-88 годах, а вторая - в 1992-93 годы. Причем, как предполагали эксперты, социалистический сектор мировой экономики перенесет кризис легче, чем Запад. Так, падение производства в соцлагере предсказывалось на 10-12%, а на Западе – в 20-25%. Отсюда прогнозировались политические последствия: возможность в середине 1990-х годов прихода к власти коммунистов во Франции и Италии, левых лейбористов – в Великобритании, а в Соединенных штатах, скорее всего, можно было ожидать бунтов негритянского населения в крупных городах. Поэтому после такого прогноза максимальное ослабление или же (если повезет) уничтожение Советского Союза стало просто условием выживания капиталистической системы.
- Если мы посмотрим на то, что происходило с мировой экономикой в конце 2019 года, то увидим, что она фактически зашла в тупик. И это очень симптоматично. Мировая война, это, как правило – борьба за мировую гегемонию. По сути, первым таким конфликтом мы можем считать Тридцатилетнюю войну XVII столетия. Затем – Семилетнюю войну 1756—1763 годов, наполеоновские войны начала XIX века и, наконец, то, что мы привычно именуем Первой и Второй Мировыми войнами.
Давайте вспомним, что было характерно для окончания XIX века. Мир тогда оказался поделен между могущественными империями, и дальнейшая экспансия капитала столкнулась с определенными трудностями. При этом очень хотелось поделить то, что осталось, то, что было не освоено. Но для этого европейским державам и Соединенным Штатам предстояло конфликтовать уже друг с другом, а не с колониями или полуколониями. Для примера: войны типа опиумных в Китае здесь уже не срабатывали.Заметим по этому случаю (как бы в скобках), что капитализм – это экстенсивно развивающаяся система, так же, как и античное рабовладение. Это их отличает от феодализма.
Так что в условиях «поделенного мира» воевать друг с другом предстояло крупным империалистическим державам. Что произошло в результате Первой Мировой? Был стерт военно-промышленный потенциал как минимум двух крупных государств, и в 1920-30-е годы мотором мирового экономического развития стало восстановление экономик – прежде всего, СССР и Германии. То же самое произошло и после Второй Мировой войны. На месте разрушенного или сознательно демонтированного военно-промышленного комплекса ряда государств начались экономические «чудеса» 1950—60-х годов: советское чудо, немецкое, японское и итальянское… На самом деле это опять-таки было восстановление ВПК и иной крупной промышленности. То есть мировые войны стирали прежние ВПК и обеспечивали площадку для строительства новых. Почти по Конфуцию: «Кто отпрыгнет дальше всех, сможет прыгать еще раз».
Однако очередные экономические чудеса закончились в 1960-е годы. Воевать снова и в прежних масштабах оказалось очень сложным – мир обзавелся ядерным оружием, но при этом продолжал развиваться в кризисном направлении. В начале 1980-х годов три группы американских специалистов по прогнозированию развития мировой экономики дали очень неутешительный прогноз для капитализма в целом. Я говорю о группах под управлением ученого, нобелевского лауреата Марри Гелл-Мана, а также финансового эксперта Билла Боннера и социолога Рэндалла Коллинза, (между прочим, часть трудов Коллинза - таких, как «Социология философий. Глобальная теория интеллектуального изменения» и «Макроистория. Очерки социологии большой длительности» – переведены на русский язык). Работали все эти эксперты по заказу Рональда Рейгана, который к тому моменту еще только занял Белый дом в качестве 40-го президента США и сразу отдал команду проанализировать ситуацию на ближайшие 10—12 лет. И что же? Все три группы выдали примерно одинаковый анализ: мировой экономический кризис придет в две волны: первая – в 1987-88 годах, а вторая - в 1992-93 годы. Причем, как предполагали эксперты, социалистический сектор мировой экономики перенесет кризис легче, чем Запад. Так, падение производства в соцлагере предсказывалось на 10-12%, а на Западе – в 20-25%. Отсюда прогнозировались политические последствия: возможность в середине 1990-х годов прихода к власти коммунистов во Франции и Италии, левых лейбористов – в Великобритании, а в Соединенных штатах, скорее всего, можно было ожидать бунтов негритянского населения в крупных городах. Поэтому после такого прогноза максимальное ослабление или же (если повезет) уничтожение Советского Союза стало просто условием выживания капиталистической системы.
Что и произошло, как мы знаем, в 1991 году. Это отодвинуло кризис аж до 2008 года. На целых два десятилетия капитализм словно обрел второе дыхание благодаря разрушению и разграблению бывшей социалистической системы. Однако в 2008 году кризисные явления снова требовательно заявили о себе – их временно залили деньгами, но сам кризис от этого никуда не делся, он все равно продолжается. И сейчас мировая экономика находится по сути на грани катастрофы. Причем, в отличие от экономического кризиса 1929-39 годов или рецессии 1873-1896 годов, которые были разновидностью структурных кризисов, теперь капсистему ожидает кризис системный, терминальный. Капитализм свое отработал, нужно что-то новое. Однако это новое обыкновенно появляется в истории либо в результате мировой войны, либо какого-то ее эквивалента.
Этим эквивалентом и стал «коронакризис». Помимо прочего, его еще и очень активно раздули – так рука об руку идут сразу две эпидемии: вирусная и психическая. Обратим внимание на то, что статус пандемии COVID-19 присвоила ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения). А ведь еще перед вспышкой "свиного гриппа" они снизили критерии того, что следует считать пандемией. Последовало нагнетание психологической напряженности через СМИ в стиле «Кошмар! Все пропало!», и образ новой глобальной пандемии был фактически завершен.
Накануне нашего интервью я случайно наткнулся в интернете на данные, сколько в России в прошлом году умерло людей от онокологии. Не менее 270-280 тысяч человек. Каждый день, по данным Минздрава, в нашей стране от рака умирают более 700 человек. По сравнению с тем количеством людей, которые погибают сейчас от коронавируса, это просто несопоставимо (По состоянию на 8 мая в РФ было зафиксировано чуть больше 1700 смертей от COVID-19 – прим. ред.). Сравнивать здесь можно бесконечно – например, с тем, сколько умерло за прошлый апрель в Москве? Не исключено, что цифры по прошлому году будут более внушительными, чем нынешние, в эпоху объявленной пандемии. Есть вопросы и к официальной статистике смертей от коронавируса – все ли они реально от коронавируса? Пока что, согласно данным Росстата (от 6 мая 2020 г.), по итогам первых трех месяцев 2020 г. смертность от заболеваний органов дыхания по сравнению с январем – мартом 2019 г. снизилась с 47,6 умерших на 100 тыс. чел. до 42,6%. Посмотрим, каковы будут цифры за апрель – июнь.
Этим эквивалентом и стал «коронакризис». Помимо прочего, его еще и очень активно раздули – так рука об руку идут сразу две эпидемии: вирусная и психическая. Обратим внимание на то, что статус пандемии COVID-19 присвоила ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения). А ведь еще перед вспышкой "свиного гриппа" они снизили критерии того, что следует считать пандемией. Последовало нагнетание психологической напряженности через СМИ в стиле «Кошмар! Все пропало!», и образ новой глобальной пандемии был фактически завершен.
Накануне нашего интервью я случайно наткнулся в интернете на данные, сколько в России в прошлом году умерло людей от онокологии. Не менее 270-280 тысяч человек. Каждый день, по данным Минздрава, в нашей стране от рака умирают более 700 человек. По сравнению с тем количеством людей, которые погибают сейчас от коронавируса, это просто несопоставимо (По состоянию на 8 мая в РФ было зафиксировано чуть больше 1700 смертей от COVID-19 – прим. ред.). Сравнивать здесь можно бесконечно – например, с тем, сколько умерло за прошлый апрель в Москве? Не исключено, что цифры по прошлому году будут более внушительными, чем нынешние, в эпоху объявленной пандемии. Есть вопросы и к официальной статистике смертей от коронавируса – все ли они реально от коронавируса? Пока что, согласно данным Росстата (от 6 мая 2020 г.), по итогам первых трех месяцев 2020 г. смертность от заболеваний органов дыхания по сравнению с январем – мартом 2019 г. снизилась с 47,6 умерших на 100 тыс. чел. до 42,6%. Посмотрим, каковы будут цифры за апрель – июнь.
В последние годы неолиберальные режимы провели у себя оптимизацию медицинской сферы. Россия, к счастью, в этом отношении немного поотстала. Тем не менее, у нас «эффективные менеджеры» тоже наоптимизировались. Я уже как-то цитировал профессора Игоря Алексеевича Гундарова, и теперь снова сошлюсь на его цифры. Так вот, по данным ученого, в 1990 году в России насчитывалось 12762 больницы, а в 2018 году – уже только 5257. Это означает – минус 60 %. При этом количество так называемых койко-мест сократилось с 2 млн 38 000 до 1 млн 173 000 – на 43 %!
Геннадий Онищенко ведь недаром назвал коронавирус «добрячком» - потому что он не косит так, косила «испанка» (во время которой умерло до 100 млн человек во всем мире). А представляете, если бы сейчас случилась эпидемия уровня «испанки»? «Оптимизированная» медицина просто рухнула бы.
Я жил некоторое время в США, помню, как работает система Medicaid. В Америке значительная часть людей вообще страховки не имеет и остается беспомощной перед лицом любой эпидемии. Примерно месяц назад я наблюдал по ТВ как в США умерших якобы от коронавируса хоронили в простых деревянных гробах, трупы просто свозили на какой-то остров и закапывали в «братской могиле». Ни один нормальный американец никогда не позволил бы так погребать своих родственников, а, значит, это хоронили бомжей, наркоманов, алкоголиков, разыгрывая перед нами спектакль. Вирус, безусловно, есть, как и смерти от него. Но есть и спектакль, причем спектакля – больше.
В любом случае, эпидемия провоцирует социальную катастрофу, которую сильные мира сего стремятся использовать как социальное оружие против средних и нижних слоев. Не будем также забывать о полутора миллиардах людей, которые останутся без средств к существованию. Причем, в основном, это будет Африка, Азия и Латинская Америка, и уже ясно, что эти массы людей захотят двинуться туда, где «чисто и светло». Я думаю, что на этот раз европейцы вряд ли проявят себя такими же идиотами, какой показала себя Ангела Меркель в 2015 году, и, скорее всего, не пустят к себе мигрантов. Тем более, что беженцы могут стать разносчиками инфекции, которой все так боятся.
Геннадий Онищенко ведь недаром назвал коронавирус «добрячком» - потому что он не косит так, косила «испанка» (во время которой умерло до 100 млн человек во всем мире). А представляете, если бы сейчас случилась эпидемия уровня «испанки»? «Оптимизированная» медицина просто рухнула бы.
Я жил некоторое время в США, помню, как работает система Medicaid. В Америке значительная часть людей вообще страховки не имеет и остается беспомощной перед лицом любой эпидемии. Примерно месяц назад я наблюдал по ТВ как в США умерших якобы от коронавируса хоронили в простых деревянных гробах, трупы просто свозили на какой-то остров и закапывали в «братской могиле». Ни один нормальный американец никогда не позволил бы так погребать своих родственников, а, значит, это хоронили бомжей, наркоманов, алкоголиков, разыгрывая перед нами спектакль. Вирус, безусловно, есть, как и смерти от него. Но есть и спектакль, причем спектакля – больше.
В любом случае, эпидемия провоцирует социальную катастрофу, которую сильные мира сего стремятся использовать как социальное оружие против средних и нижних слоев. Не будем также забывать о полутора миллиардах людей, которые останутся без средств к существованию. Причем, в основном, это будет Африка, Азия и Латинская Америка, и уже ясно, что эти массы людей захотят двинуться туда, где «чисто и светло». Я думаю, что на этот раз европейцы вряд ли проявят себя такими же идиотами, какой показала себя Ангела Меркель в 2015 году, и, скорее всего, не пустят к себе мигрантов. Тем более, что беженцы могут стать разносчиками инфекции, которой все так боятся.
Если бы советская номенклатурная верхушка не сдала страну, тогда у капитализма могли бы возникнуть серьезные проблемы. Правда, в таком случае мир мог бы столкнуться с реальной опасностью ядерной войны. Все зависело бы от того, у кого крепче нервы. Я напомню слова госсекретаря США Дина Раска (занимал этот пост при Дж. Кеннеди и затем при Л. Джонсоне) – о том, что во время Карибского кризиса «мы с этим парнем смотрели в глаза друг другу, и он сморгнул». Рейган, сыграв бесстрашного ковбоя, заставил сморгнуть советское руководство, и его актерской игре поверили в Москве. Андропов, Черненко, а за ними и Горбачев уступали позицию за позицией, а затем последний генсек КПСС просто капитулировал и сдал соцлагерь, систему и страну.
Обычно любят твердить о том, что история не знает сослагательного наклонения, на самом деле это плохие историки не знают сослагательного наклонения. У истории всегда существует целый набор вариантов, если бы это было не так, то историю следовало бы считать фатумом, сверхдетерминированным мистическим процессом, где нет ни субъекта, ни свободной воли. История – это столкновение воль и конкуренция вариантов: как только один из них побеждает, остальные варианты просто сворачиваются. Но пока победителя нет и идет борьба, история носит вероятностный характер.
Советское руководство отказалось от своего варианта будущего в середине 1960-х годов и постепенно стало интегрироваться в мировую капиталистическую систему, полагая, что, если у них есть ядерное оружие и нефть, то их пустят на равных за один стол с мировой верхушкой. И Запад им в этом подыграл. Хотя в конце 1960-х – начале 1970-х США находились в тяжелейшем кризисе, советское руководство этот момент не использовало, напротив, купилось на предложенную ему Западом так называемую «разрядку международной напряженности» - détente. В результате США получили передышку, а со второй половины 1970-х начали постепенно переходить в наступление. А ведь 1970-е – это худший период в американской истории. По глубине кризисных явлений второе место здесь занимают 1920-е годы, а третье – 1870-е.
Повторю: отказавшаяся в середине 1960-х годов от превращения системного антикапитализма в посткапитализм и начавшая плотно интегрироваться в мировую капсистему, советская номенклатура активировала путь перерождения, о котором предупреждал Л.Б. Троцкий и которого опасался И.В. Сталин. Логически этот путь должен был завершиться демонтажем системы. В середине 1970-х годов оформилась команда, запланировавшая системный транзит. Не думаю, что они собирались рушить СССР, их интересовала смена строя. Разрушение СССР – это скорее комбинация «эксцесса исполнителя» и внешних факторов. Можно, конечно, рассуждать о том, что было бы, если бы во главе СССР оказались не столь интеллектуально убогие, трусливые, жадные и склонные к предательству люди типа Горбачёва, Шеварднадзе и др., но именно такой тип нужен был планировщикам в качестве ширмы, фронтменов. Этих деятелей и запустили на демонтаж советской системы – чтобы в случае чего их сдать. Но что-то пошло не так. Моментом истины окончательно стал, по моему мнению, 1988 год.
Обычно любят твердить о том, что история не знает сослагательного наклонения, на самом деле это плохие историки не знают сослагательного наклонения. У истории всегда существует целый набор вариантов, если бы это было не так, то историю следовало бы считать фатумом, сверхдетерминированным мистическим процессом, где нет ни субъекта, ни свободной воли. История – это столкновение воль и конкуренция вариантов: как только один из них побеждает, остальные варианты просто сворачиваются. Но пока победителя нет и идет борьба, история носит вероятностный характер.
Советское руководство отказалось от своего варианта будущего в середине 1960-х годов и постепенно стало интегрироваться в мировую капиталистическую систему, полагая, что, если у них есть ядерное оружие и нефть, то их пустят на равных за один стол с мировой верхушкой. И Запад им в этом подыграл. Хотя в конце 1960-х – начале 1970-х США находились в тяжелейшем кризисе, советское руководство этот момент не использовало, напротив, купилось на предложенную ему Западом так называемую «разрядку международной напряженности» - détente. В результате США получили передышку, а со второй половины 1970-х начали постепенно переходить в наступление. А ведь 1970-е – это худший период в американской истории. По глубине кризисных явлений второе место здесь занимают 1920-е годы, а третье – 1870-е.
Повторю: отказавшаяся в середине 1960-х годов от превращения системного антикапитализма в посткапитализм и начавшая плотно интегрироваться в мировую капсистему, советская номенклатура активировала путь перерождения, о котором предупреждал Л.Б. Троцкий и которого опасался И.В. Сталин. Логически этот путь должен был завершиться демонтажем системы. В середине 1970-х годов оформилась команда, запланировавшая системный транзит. Не думаю, что они собирались рушить СССР, их интересовала смена строя. Разрушение СССР – это скорее комбинация «эксцесса исполнителя» и внешних факторов. Можно, конечно, рассуждать о том, что было бы, если бы во главе СССР оказались не столь интеллектуально убогие, трусливые, жадные и склонные к предательству люди типа Горбачёва, Шеварднадзе и др., но именно такой тип нужен был планировщикам в качестве ширмы, фронтменов. Этих деятелей и запустили на демонтаж советской системы – чтобы в случае чего их сдать. Но что-то пошло не так. Моментом истины окончательно стал, по моему мнению, 1988 год.
Обыкновенно называют фамилии Филиппа Бобкова или Евгения Примакова, но, я думаю, что следует вести речь о людях посерьезнее. Скорее всего, это те, кто пришел в государственную систему, прежде всего в ГБ, в конце 1930-х годов, а в 40-50-е набрал силу, оформившись в клан или даже в несколько связанных между собой кланов. Эдакие старые львы или скорее даже тигры-людоеды. Одним из них вполне мог быть генерал-лейтенант Евгений Питовранов, руководитель личной разведки Юрия Андропова под названием «Фирма». Бобков, безусловно, тоже играл свою роль, и в этом смысле очень интересны его мемуары – там сказано так много и при этом не сказано ничего.
За счет смерти СССР капитализм купил себе полтора десятка лет или чуть больше лет сытой жизни – действительно сытой, ведь в последние три года президентства Билла Клинтона (второй его срок) Америка впервые за 30 лет получила профицит бюджета. Это произошло за счет разграбления социалистического лагеря.
За счет смерти СССР капитализм купил себе полтора десятка лет или чуть больше лет сытой жизни – действительно сытой, ведь в последние три года президентства Билла Клинтона (второй его срок) Америка впервые за 30 лет получила профицит бюджета. Это произошло за счет разграбления социалистического лагеря.
«ЧЕПЧИК СНЯТ, И НА ВОПРОС: «БАБУШКА, А ЗАЧЕМ ТЕБЕ ТАКИЕ БОЛЬШИЕ ЗУБКИ?», КАПИТАЛИЗМ ОТКРОВЕННО ОТВЕЧАЕТ: «ЧТОБЫ ТЕБЯ СЪЕСТЬ!»