Вообще сочувствие – это вещь субъективная. Сочувствовать или нет людям с той стороны – субъективный выбор каждого.

Главное, чтобы это «сочувствие» не мешало решению боевых задач.

Но тут важно, опять же, не смешивать мух с котлетами.

«Сочувствие» и «гуманное отношение» – это не тождественные понятия.

Сочувствие предполагает, что ты разделяешь и поддерживаешь позицию того, кому ты сочувствуешь и сопереживаешь. Что ты сочувствуешь его жизненной позиции, взглядам, его личному выбору и образу действия.

Гуманное отношение предполагает право человека на гуманный и справедливый суд, право на гуманное возмездие, право на второй шанс, если человек не переступил черту, право на защиту, право на жизнь, человеческое отношение и т.д. и т.п..

И сейчас, как с той, так и с нашей стороны есть люди, которые нуждаются в нашем сочувствии, всевозможной помощи и поддержке. Это те люди, которые нас никогда не предавали, не предавали своих сограждан и своих соотечественников. Это люди, на сочувствие и помощь которых мы можем и всегда могли рассчитывать. Это люди, которые все эти годы активно помогали нам и помогают нам сейчас. Или, как минимум, не мешают нам, осознавая свою ответственность за сложившуюся ситуацию и ту цену, которую нам приходится сейчас платить, чтобы эту ситуацию разрешить.

Есть люди, на сочувствие, понимание, помощь и поддержку которых мы уже рассчитывать не можем. И таких там подавляющее большинство. Это люди, которые сами нам во всём этом отказали. Отказали во всём этом своим же собственным соотечественникам, которых украина все эти годы терроризировала и убивала с их молчаливого согласия. Они закрыли глаза на страдания людей, которые до последнего на них рассчитывали и ждали от них помощи и поддержки. Но так и не дождались. Эти люди, решили, что их это всё не касается и не должно касаться. Они не переступили черту (пока). Но закрыв глаза на чужую беду, они лишили себя права на сочувствие, понимание и право считаться с их мнением. Эти люди заслуживают гуманного отношения. Да. И права на второй шанс и т.д. и т.п.. Но не сочувствия.

А есть люди, которые не заслуживают ни права на сочувствие, ни права на гуманное отношение. Это люди, которые переступили определённую черту.

Например, участники массового убийства Одесситов в Доме профсоюзов (заказчики, организаторы, исполнители и соучастники этого преступления). Все те, кто участвовал в организации этого массово убийства. Все те, кто принимал непосредственное участие в террористической расправе над своими соотечественниками. Все те, кто разливал тогда «коктейли молотова», бросал бутылки с зажигательной смесью в здание, в котором прятались беззащитные люди, добивал выпрыгивающих из окон людей, пытающихся спастись от огня и дыма, глумился потом над трупами сгоревших там заживо людей, фотографировался на фоне их сгоревших тел, ликовал по этому поводу, оправдывал это, считая содеянное правильным и справедливым и т.д. и т.п..

Все эти люди САМИ лишили себя права на сочувствие и гуманное отношение. Они выписали себя из людей. САМИ. СОЗНАТЕЛЬНО.

Всё, чего они заслуживают – пулю в продолговатый мозг. И это самое гуманное, что мы можем им теперь предложить.

Причём гуманизм в этой ситуации нужен теперь не им, а нам. Чтобы защитить нас самих. Наши души, нашу совесть, нашу честь и достоинство. Не их. Это принципиальный момент.


Продолжение тут.


☑️Жанна_Валевская

И здесь важно учитывать ещё один принципиальный момент.

Адекватное понимание ситуации, наших целей и задач. Адекватное понимание того явления, с которым мы столкнулись и выработка адекватной стратегии борьбы с этим явлением.

И здесь не может быть места абстрактному гуманизму.

Основная проблема абстрактного гуманизма состоит именно в том, что он абстрактный, то есть полностью оторван от объективной реальности.

Но гуманизм не может быть абстрактным. Он должен быть предельно конкретным и адекватным той или иной ситуации. В противном случае такой гуманизм всегда будет работать на утверждение реакции.

То есть степень проявления гуманизма всегда должна зависеть от конкретной ситуации и явления, с которым мы имеем дело.

Есть ситуации, когда эта степень должна быть максимальной. Есть ситуации, когда она должна быть умеренной. А есть ситуации, когда степень проявления гуманизма должна быть сведена к минимуму: «СДАВАЙСЯ ИЛИ УМРИ».

Так, например, мораль военного времени неадекватна в условиях мира.

И наоборот, в условиях военного времени неадекватна мораль мирного времени. Поскольку война – это уже следствие того, что мирные методы решения проблемы полностью себя исчерпали и никакие уговоры и убеждения на ту сторону больше не действуют.

Но даже в условиях военного времени ситуации могут быть разными.

Например, на разных этапах войны степень проявления гуманизма будет варьироваться в зависимости от той или иной ситуации.

В ситуации, когда вопрос стоит ребром «ЛИБО МЫ/ЛИБО ОНИ» подход должен быть максимально жёстким и радикальным, а морально-этические нормы и принципы должны быть сведены к минимуму. В такой ситуации топить за более гуманный подход к противнику крайне неадекватно и преступно.

То есть, в самые напряжённые минуты войны мораль будет одна. Когда развязка близится к концу, когда военное преимущество полностью на нашей стороне, а армия противника практически разгромлена, противник деморализован и дезорганизован, за ним нет военно-политического субъекта, на который он может опереться или этот субъект крайне слаб… В такой ситуации подход уже может быть смягчён до более гуманного.

В качестве примера можно вспомнить тактику советского командования в годы ВОВ.

На протяжении всей войны с немецко-фашистскими захватчиками подход к противнику был максимально радикальным. Поскольку вопрос тогда стоял ребром:

ЛИБО МЫ ИХ / ЛИБО ОНИ НАС

Тогда наш народ впервые всерьёз столкнулся с таким явлением, как нацизм (преимущественно в немецком варианте, но не только).

При этом наш противник был крайне мотивирован и безжалостен. Нашему народу было полностью отказано в праве на сочувствие, жалость и самомалейшее гуманное отношение. Это отношение к нам проявлялось как на фронте, так и в тылу врага. Немецких антифашистов, которые помогали нам с той стороны, немецкий народ в массе своей не поддерживал, воспринимал их как предателей и желал своей армии победы в войне с Советской Россией.

Потому и подход к борьбе с немецко-фашистскими захватчиками был максимально радикальным: #убей_немца.

Этот подход проходит сквозь всю культуру военного времени, и отражён во всех художественных произведениях того времени, советских плакатах и в военной кинохронике.

Мы вели против немецких захватчиков истребительную войну. Но наша политика была обусловлена не немецким происхождением захватчиков, а их позицией по отношению к нам. Мы убивали немцев не за их немецкое происхождение, а за ту истребительную политику, которую они развязали по отношению к нашему народу. Это принципиально отличало нас от них.

Продолжение тут.

☑️Жанна_Валевская

Обратная связь и благодарность от БПЛА подразделений 71 мотострелкового полка за выданный ранее бустер Vigor

#tanktalkers
#цифровизация_связи

Сотники...

Первая искра Русской весны

12 апреля - знаковый день. Это любимый всеми праздник начала для человечества новой космической эры, знаменем которой стал улыбчивый русский космонавт Юрий Гагарин.

И есть какой-то символизм в том, что с 2014 года весенний день12 апреля - еще и важнейшая дата, от которой идет отсчет новой истории для нашей страны. День взятия отрядом Игоря Стрелкова города Славянска.

Стрелков тогда как никто понимал (и часто позднее говорил об этом), что останавливаться на присоединении Крыма никак нельзя. Неосвобожденные земли Новороссии требовали решительных действий. Иначе народное восстание там просто захлебнулось бы кровью, примученное украинским режимом.

В ночь с 11 на 12 апреля партизанский отряд Стрелкова из 54 человек, вооруженных 150 автоматами и 4 пулеметами, перешел границу и вошел в Славянск.

Это, на первый взгляд, выглядит, как самоубийственная, хоть и смелая авантюра. Но Игорь Стрелков не раз подчеркивал, что, конечно, эта операция была четко спланирована, исходя из заранее разведанной и проанализированной информации. Он знал, что жители Славянска поддержат его действия, поэтому большей военной силы на тот момент и не требовалось.

Вот что говорил об этом сам Стрелков: "Я всё чётко спланировал. Если бы там не было местного действующего восстания, то, конечно, это было бы самоубийством. А поскольку оно было, то и расчёт строился на том, чтобы в эту рыхлую массу ввести ядро, вокруг которого будет происходить кристаллизация. Так и произошло. Может, не в тех масштабах, на которые я рассчитывал, но вокруг этих 50 человек выросло всё ополчение."

Так всё и вышло. Уже 12го апреля партизанский отряд Стрелкова объединился с местной "народной дружиной" и восставшими против украинского режима жителями Славянска. Были захвачены административные здания, заменены флаги. Стрелков заявил о переходе города под контроль Донецкой Народной Республики.

Совершенно невозможным сейчас кажется, что, лишенные, увы, помощи со стороны российского государства, стрелковцы удерживали Славянск более двух месяцев - против всей мощи регулярной армии вражеского государства. Но "магии" нет и в этом, а был профессиональный военный подход к укреплению города, при котором Стрелков старался использовать все возможные способы для удержания позиций. И было яростное желание жителей Славянска быть не второсортными людьми в фашистской Украине, а частью Русского мира.

И еще была надежда, что большая страна не оставит "своих". Но, увы, этой надежде сбыться было не суждено. И 5 июля Славянск был оставлен.

Но все равно, с 2014 года и поныне, 12 апреля для нас - первая искра, из которой разгорелось пламя Русской весны. Пример невозможного, которое вдруг, пусть и трагически ненадолго, осуществилось.

И символом этого исторического события стали те бойцы партизанского отряда, без боя взявшие целый город. И находящийся сейчас в заключении по политическому обвинению герой Новороссии Игорь Стрелков.

Как только начались первые марши протеста в Донецке, я бросил все остальные дела и стал заниматься общественной деятельностью. Создал первую официальную газету ДНР «Голос народа – голос республики». После того как референдум был проведен, я понял, что на информационном фронте свою миссию выполнил и одержал победу, пришел к тому, что все решает оружие, и сразу же поехал в Славянск к Игорю Стрелкову, который меня направил в подразделение Моторолы под Семеновку (восточный пригород Славянска, как и упоминаемая далее Николаевка. – Прим. автора). И от Семеновки до донецкого аэропорта с ним прошел все бои, прежде всего в качестве бойца, и только потом – в качестве корреспондента. Этим я вообще не хотел заниматься, потому что изначально моя цель была быть просто бойцом, а потом, если останусь жив, написать об этом книгу.

Наиболее запомнилось мне вот что: с передового рубежа в Семеновке мы с Артистом шли к Ермаку, который в тот момент остался один на позиции и остановил во время страшного боя наступающие украинские танки. Смотрим, во дворе уцелевших домов играют мальчик и девочка из очень бедной семьи, которой не за что было выехать. Девочка выбежала на дорогу, и тут начался минометный обстрел. Хлоп – и эта дымная и огненная пасть ребенка просто исчавкала. Выплюнула только косичку.
Как-то ночью я просыпаюсь от того, что кто-то по-волчьи стонет: то ли рычит, то ли воет. Это был боец с позывным «Север». Потом дергает меня за плечо и говорит: «Гена, я ее похоронил...» Я спросонья ничего не понимаю, тут начинается обстрел, а мы тогда втроем держали колбасный цех, целое направление. Говорю: «Кого ты похоронил?» Он плачет, здоровый мужик сидит и ревет: «Косичку...» Две недели Север носил в подсумке косичку этой девочки… Это и есть символ нынешней войны: вспоминать остальные боевые эпизоды по сравнению с тем, что случилось с этой девочкой, вообще не имеет смысла.

Потом нам довелось уходить из Славянска. Отступление из Славянска, столь «любимое» противниками Стрелкова, войдет в учебники истории как блестящий оперативно-тактический ход великого полководца. Там все было просчитано до мелочей: вышли с минимальнейшими потерями, когда все заблокировано и осталась одна полевая дорога. Не было там брошено оружия, как говорят некоторые: нам нечего было бросать, у нас не было тяжелого оружия. Самое тяжелое, что у нас было, – это ПТУРы: если каждый пятый сработает – великая радость. Еще у нас были РПГ с такой же степенью срабатываемости и противотанковые ружья 1943 года выпуска, те самые, которыми наши прадеды останавливали нацистские танки.

Мы пребывали в Славянске в совершеннейшем информационном вакууме. Связи нет, интернета нет, для того, чтобы передать информацию, мне надо было под обстрелами выбираться в Николаевку и искать, где работает интернет, чтобы слить маленькое сообщение, передать несколько фото или видео. Мониторить ситуацию времени не было: как что происходит реально в Донецке, мы не знали. Когда пришли в Донецк, первым впечатлением было – да, город хотят сдать. Не было никакой обороны, видимо, кто-то рассчитывал на схему: Стрелков и ополчение погибают в Славянске, из нас делают миф, и этот миф всем показывает, что вооруженное сопротивление бесполезно. Республика не сдана, но все героически погибли. Но все эти расчеты недругов были опрокинуты нашим блестящим выходом из Славянска.

Геннадий Дубовой

Сегодня приняли на Донецке большой груз изделий "Сотник" от КБ "Сотник"

Данные изделия будут использоваться нами для проекта #цифровизация_связи для установки цифровых автомобильных станций в ТПУ боевых машин.