Раз уж речь зашла о Санкт-Петербурге, то скрестил пальцы за сегодняшнюю «Лакме» Сергея Новикова, которую ставят в Мариинке. Большой день и прекрасная опера, летал специально в Красноярск её слушать. А за пультом будет может и не Гергиев, но Кристиан Кнапп (что очень неплохо), так что если достанете билеты, то идите обязательно.

А я вот не поеду. Я уже был в понедельник в Петербурге по приглашению Дягилев P.S. и слишком баловать себя не нужно. Всё как обычно было очень хорошо. Приехал — дождь идёт. И снег. И град. Выхожу из «Мойки, 22», швейцар Игорь протягивает мне свой зонт. Говорит, мы же ваша крыша. Не поспоришь. Не знаю, как вам, а мне в дождь люди свои зонты отдают нечасто. А это очень приятно. Поэтому я и считаю «Мойку, 22» самым интеллигентным отелем Петербурга — за отношение человеческое, а не как в этом вот всём... Пошёл гулять. Вернулся, а в номере портрет Екатерины Алексеевны уже смотрит на кекс. А при кексе открытка отеля: поздравляем с первым снегом. Не знаю, как вам, а мне кексы, когда снег выпадает, дарят нечасто.

Вздохнул, переоделся, пошёл в Капеллу, до неё пара шагов (и до квартиры Пушкина, и до «Литературного кафе»). Дягилев P.S. В этом году открывался Алексеем Гориболем и его программой «Любовь поэта». Главное личное открытие того вечера — Альбина Латипова. Московский голос в Петербурге слышится как-то совершенно иначе.

Потом обратно на в «Мойку», на званый вечер (отель дружит с фестивалем). Тоже опыт интересный. Не знаю, как вы, а я нечасто слушаю игру на рояле лучших музыкантов Санкт-Петербурга только потому, что они после концерта решили выпить шампанского.

А сам фестиваль Дягилев P.S. продлится, кстати, до 30 ноября. И я всем советую хоть на одно их мероприятие попасть, если вы будете в Питере, прочувствуйте дух непобедимой русской культуры. Ну, или на «Лакме» сегодня идите.

На фото туриста: ваш слуга на вечере, ваш слуга с Егором, корреспондентом этого канала в Петербурге, кекс и программа фестиваля, чтобы вы не забыли.

Ходили в Центр Вознесенского к Дмитрию Хворостову. Там новая выставка — «Музей духовного авангарда. Религиозные поиски творческой интеллигенции в СССР 1930-х — 50-х годах».

В своё время мне невероятно понравилась «Мы храним наши белые сны» в «Гараже». Но там своя оптика была, а у Хворостова и Романа Багдасарова — своя. Тут богоискательство советского человека — это не альтернатива авангарду, а одно из направлений его дальнейшего художественного развития. И где каждый из героев выставки не свалил в какой-нибудь Кара-Калпакстан, а продолжил работать в Москве и Ленинграде. Даже достиг успеха.

Масштаб выставки, конечно, поменьше, чем у Иноземцевой и Мизиано, но зато блестящее исполнение. Дмитрий заморочился. Три зала: литературный, художественный и музыкальный. В первом — Сергей Дурылин, Владимир Фаворский и Борис Пастернак. Их можно особенно не комментировать. Евгений Спасский во втором уже гораздо интереснее. Писал картины «в стол», никому не показывал. А они роскошные, мощный мистический посыл с интересной техникой исполнения.

А вот третий зал, посвящённый Марии Юдиной — это настоящее чудо. Мария Юдина фигура легендарная. Помните начало «Смерти Сталина» (2017)? Это про Юдину. Существует легенда, что Сталин позвонил в Радиокомитет и спросил, есть ли запись концерта в исполнении Юдиной. Пластинки не было и пришлось её срочно записывать, за одну ночь. При этом Юдина всю жизнь называла себя христианкой, носила чёрное платье, похожее на рясу и фотографировалась с черепами. Яркая фигура.

И, кстати, у Центра есть большая музыкальная программа, посвящённая Юдиной, сходите.

Вот так утром просыпаешься, а иностранцы в меховых шапках под Катю Лель пляшут. Да, Эмилия рассказала мне про новый тренд в тик-ток. Опять, Боже.

Пару недель назад на платформе завирусилась песня «Мой мармеладный» и теперь у нас вот это всё. Кто-то радостно пляшет и ничего не понимает, кто-то апроприирует «славянскую эстетику» (шубы под соболя, безразмерные меховые шапки и такие же безразмерные губы), ну а кто-то искренне пытается разобраться, что же такое «джага-джага».

Правда, в тренде довольно быстро появились и те, кто ностальгирует по середине нулевых. Дошло даже для вопроса, кто имеет право эту песню использовать? Есть непопулярное мнение, что она, как квартиры в объявлениях, только для славян. Так Катя Лель стала колониалисткой.

Показательно тут, конечно, всё. От экзотизации и лайт-версии чужого (Зиммелевского, а не Ридли Скотта) до глобализации и размытия границ.

Но главный вопрос не в этом. Главный вопрос, а где вообще находят эти песни? И кто? И вернётся ли мода на соболиные шапки? Хотелось бы...