Сергей Чупринин: «Хочется дожить до новой Оттепели»
В издательстве «Новое литературное обозрение» в этом году вышли одна за другой две книги Сергея Чупринина — «Оттепель. Действующие лица» и «Оттепель как неповиновение». Опоздавший, по собственному признанию, к оттепельным боям, в события той поры он начал вглядываться еще в перестроечное время — и не переставал о них думать все последующие годы. А сегодня, в эпоху «заморозков» — цензурных запретов, сужающегося пространства свободы, — эти исследования приобрели новую актуальность. Сергей Иванович избегает «кукишей в кармане» и не проводит параллелей с современностью — постоянно, впрочем, имея ее в виду. Однако его фактологически точный и иронически пристрастный анализ — то, что сегодня необходимо изучить всем нам. Ради знания уроков прошлого. Ради рефлексии над героизмом или трусостью фигурантов той эпохи. И ради портрета времени — противоречивого, вдохновляющего, фантастически непредставимого для новых поколений, — когда всех — и чиновников, и писателей, и читателей, — объединяло небезразличие к литературе.
Родственная правота против правоты, вырастающей из документов; «объёмные образы» людей со скверной репутацией; вдовы писателей как полноправные акторы литературного пространства; размышления о писательском конформизме и чиновничьем стоицизме — в интервью «Формаслову» главного редактора «Знамени».
Беседовал Борис Кутенков: https://formasloff.ru/2023/11/15/sergej-chuprinin-hochetsja-dozhit-do-novoj-ottepeli/
#формаслов_беседы
В издательстве «Новое литературное обозрение» в этом году вышли одна за другой две книги Сергея Чупринина — «Оттепель. Действующие лица» и «Оттепель как неповиновение». Опоздавший, по собственному признанию, к оттепельным боям, в события той поры он начал вглядываться еще в перестроечное время — и не переставал о них думать все последующие годы. А сегодня, в эпоху «заморозков» — цензурных запретов, сужающегося пространства свободы, — эти исследования приобрели новую актуальность. Сергей Иванович избегает «кукишей в кармане» и не проводит параллелей с современностью — постоянно, впрочем, имея ее в виду. Однако его фактологически точный и иронически пристрастный анализ — то, что сегодня необходимо изучить всем нам. Ради знания уроков прошлого. Ради рефлексии над героизмом или трусостью фигурантов той эпохи. И ради портрета времени — противоречивого, вдохновляющего, фантастически непредставимого для новых поколений, — когда всех — и чиновников, и писателей, и читателей, — объединяло небезразличие к литературе.
Родственная правота против правоты, вырастающей из документов; «объёмные образы» людей со скверной репутацией; вдовы писателей как полноправные акторы литературного пространства; размышления о писательском конформизме и чиновничьем стоицизме — в интервью «Формаслову» главного редактора «Знамени».
Беседовал Борис Кутенков: https://formasloff.ru/2023/11/15/sergej-chuprinin-hochetsja-dozhit-do-novoj-ottepeli/
#формаслов_беседы
Формаслов
Сергей Чупринин: «Хочется дожить до новой Оттепели» - Формаслов
Сергей Чупринин: «Хочется дожить до новой Оттепели»: читать интервью в литературном журнале «Формаслов». Современная литература.
Екатерина Золотых, дипломант Волошинского конкурса - 2023
Апрельская суббота
Море сегодня спокойное. Еле-еле колышутся волны. Бреду по пляжу, песок засыпается в кроссовки. Жарко. На солнце все +20, наверное. Но купаться в апреле в Балтийском море — дело рискованное. Впереди никого. Белый песок, синяя вода. Час дня. Безмятежность. Даже чайки не кричат. Нахожу два прозрачных стекла, отточенных морем до гладких краев. Они похожи на льдышки, что были здесь в декабре. И еще камень, обычного серого цвета, но с дырочкой — его можно покрыть глазурью и носить, как кулон.
Вдруг слышу, меня кто-то окликает: «Девушка, девушка! Стойте, подождите!» Оборачиваюсь и вижу мужчину в годах, похож на армянина. «Там балтийский тюлень на берег вышел, мааааленький такой! Идите, посмотрите, это очень редкий случай! Только близко не подходите — удерет. От меня вчера сбежал». Спасибо! Конечно, мне хочется увидеть маленького тюленя. Я разворачиваюсь и иду обратно.
Издалека вижу, что на песке действительно кто-то есть, а еще есть две тетушки в годах, которые держат в руках телефоны, видимо с уже включенными камерами. Подхожу ближе. Вернее, сажусь на корточки и крадусь, помня совет прохожего. Тюлень и вправду еще маленький. Весь в песке. Шерсть серого и белого цвета вперемешку, смена идет, наверное. Он то смешно заваливается на бок, то выгибает кверху задние плавники и смотрит большими, черными, влажными глазами. Милая усатая морда. Женщины активно снимают, я тоже решаю записать видео. На память. И тут замечаю: на морде у тюленя что-то блестит. Приглядываюсь.
Бедный малыш поймал рыбачью снасть! В верхней губе у него плотно засел крючок, из которого тянется леска с грузилом. «Так вот почему ты второй день подряд на берег выходишь — помощи просишь», — думаю я.
Продолжение читайте в "Магнитном моменте" на нашем сайте!
#формаслов_проза
Апрельская суббота
Море сегодня спокойное. Еле-еле колышутся волны. Бреду по пляжу, песок засыпается в кроссовки. Жарко. На солнце все +20, наверное. Но купаться в апреле в Балтийском море — дело рискованное. Впереди никого. Белый песок, синяя вода. Час дня. Безмятежность. Даже чайки не кричат. Нахожу два прозрачных стекла, отточенных морем до гладких краев. Они похожи на льдышки, что были здесь в декабре. И еще камень, обычного серого цвета, но с дырочкой — его можно покрыть глазурью и носить, как кулон.
Вдруг слышу, меня кто-то окликает: «Девушка, девушка! Стойте, подождите!» Оборачиваюсь и вижу мужчину в годах, похож на армянина. «Там балтийский тюлень на берег вышел, мааааленький такой! Идите, посмотрите, это очень редкий случай! Только близко не подходите — удерет. От меня вчера сбежал». Спасибо! Конечно, мне хочется увидеть маленького тюленя. Я разворачиваюсь и иду обратно.
Издалека вижу, что на песке действительно кто-то есть, а еще есть две тетушки в годах, которые держат в руках телефоны, видимо с уже включенными камерами. Подхожу ближе. Вернее, сажусь на корточки и крадусь, помня совет прохожего. Тюлень и вправду еще маленький. Весь в песке. Шерсть серого и белого цвета вперемешку, смена идет, наверное. Он то смешно заваливается на бок, то выгибает кверху задние плавники и смотрит большими, черными, влажными глазами. Милая усатая морда. Женщины активно снимают, я тоже решаю записать видео. На память. И тут замечаю: на морде у тюленя что-то блестит. Приглядываюсь.
Бедный малыш поймал рыбачью снасть! В верхней губе у него плотно засел крючок, из которого тянется леска с грузилом. «Так вот почему ты второй день подряд на берег выходишь — помощи просишь», — думаю я.
Продолжение читайте в "Магнитном моменте" на нашем сайте!
#формаслов_проза
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Инна Сигурова
Медузята-карапузы
Появились у медузы
Медузята-карапузы,
Все на камушках сидят
И во все глаза глядят:
— Ух, ты, море! Ух, ты, рыба!
Там — икринка, тут — рачок,
Ну, а это что за глыба?
— Прячься! Прячься, дурачок!
Медузята не бузят,
Очень вырасти хотят.
Вот бы этих медузят
В медузиный детский сад:
Там для всех игрушки есть,
И никто тебя не съест!
Медузята, как горошки,
У волны лежат в ладошке,
И сынки, и дочки,
Пухлые, как почки,
И на всех в один фасон
Колокольный капюшон.
#формаслов_стихи
#формаслов_детям
Медузята-карапузы
Появились у медузы
Медузята-карапузы,
Все на камушках сидят
И во все глаза глядят:
— Ух, ты, море! Ух, ты, рыба!
Там — икринка, тут — рачок,
Ну, а это что за глыба?
— Прячься! Прячься, дурачок!
Медузята не бузят,
Очень вырасти хотят.
Вот бы этих медузят
В медузиный детский сад:
Там для всех игрушки есть,
И никто тебя не съест!
Медузята, как горошки,
У волны лежат в ладошке,
И сынки, и дочки,
Пухлые, как почки,
И на всех в один фасон
Колокольный капюшон.
#формаслов_стихи
#формаслов_детям
Наталья Нагорнова, дипломант Волошинского конкурса - 2023
Обетованная игровая
Поздним вечером двор большого дома буквой «Г» освещался второй в этом месяце полной Луной. За трансформаторной будкой стояли три мусорных контейнера, сбоку от них были рассажены старые игрушки — кто-то одну прислонил, так и стали они тут собираться.
— Я тут ненадолго, — с важностью попугая Кеши объявил огромный белый медведь с красными ушами и лапами, — очень красивая женщина принесла меня сюда и сфотографировала. Наверное, это какая-то модерновая фотосессия, сейчас же модно на фоне старых заводов, заброшенных элеваторов, помойки. Заберет меня назад — узнаю…
— Да не заберет, — отозвался коричневый плюшевый мишка среднего размера. — За меня вот сейчас на «Мешке» через аукцион можно хорошие деньги взять, я — коллекционный. Хозяйке моей вечно некогда, все суетится, концы с концами еле сводит, а мне цену не знает… Тебя кто ей дарил — мужик, который ее бросил? Она, наверное, ему фотографию пошлет, что его подарок теперь на помойке, чтоб ему больно было. Так что — живи теперь тут. Ты практически новый, такие, бывает, попадают к новым хозяевам. Может, и тебя заберут. Это изрезанных и исколотых не забирают — у них из ран синтепон торчит.
— А если тому мужчине не будет больно? — поинтересовался прежде косой, а теперь одноглазый заяц.
— Ну вот это она и узнает, посмотрит на его реакцию. Небось, уже все соцсети проверила, — мудрено ответил плюшевый.
— Да тут нормально, даже весело, поговорить есть с кем, — заговорила облезлая лиса модели 70-х из свалявшегося рыжего искусственного меха, — уж лучше, чем если бы тебя к дереву привязали висеть между небом и землей, как в преисподней. Мне тут даже — по сравнению с той квартирой, где я жила, здесь даже порядок. Вот там была помойка, ничего не выбрасывалось. Считаю, что мне повезло.
Белый медведь не верил своим красным ушам:
— Это что — она со мной хочет проделать то же самое, что ее мужчина с ней? Но я же не виноват! Я так радовался, когда она меня на своей кровати красиво усаживала.
— Мало ли, где нас всех поначалу усаживали, — задумчиво произнесла та рыжая лиса в блеклом ситцевом сарафане с синтетическими кружевами, и большой медведь загрустил.
… Когда Луна уже закатилась за «Г», к помойке, слабо освещаемой дальним фонарем, подошел стильно одетый мужчина средних лет. Он медленно обошел контейнеры вкруговую, на втором витке стеснительно подошел к красноухому медведю и взял его за подмышки на руки, как берут детей. Потом зашел с ним в подъезд, из которого тот был вынесен «очень красивой женщиной».
Обочина мусорного контейнера замерла в немом изумлении — такого возвращения в хозяйский дом она еще не видела.
#формаслов_проза
Обетованная игровая
Поздним вечером двор большого дома буквой «Г» освещался второй в этом месяце полной Луной. За трансформаторной будкой стояли три мусорных контейнера, сбоку от них были рассажены старые игрушки — кто-то одну прислонил, так и стали они тут собираться.
— Я тут ненадолго, — с важностью попугая Кеши объявил огромный белый медведь с красными ушами и лапами, — очень красивая женщина принесла меня сюда и сфотографировала. Наверное, это какая-то модерновая фотосессия, сейчас же модно на фоне старых заводов, заброшенных элеваторов, помойки. Заберет меня назад — узнаю…
— Да не заберет, — отозвался коричневый плюшевый мишка среднего размера. — За меня вот сейчас на «Мешке» через аукцион можно хорошие деньги взять, я — коллекционный. Хозяйке моей вечно некогда, все суетится, концы с концами еле сводит, а мне цену не знает… Тебя кто ей дарил — мужик, который ее бросил? Она, наверное, ему фотографию пошлет, что его подарок теперь на помойке, чтоб ему больно было. Так что — живи теперь тут. Ты практически новый, такие, бывает, попадают к новым хозяевам. Может, и тебя заберут. Это изрезанных и исколотых не забирают — у них из ран синтепон торчит.
— А если тому мужчине не будет больно? — поинтересовался прежде косой, а теперь одноглазый заяц.
— Ну вот это она и узнает, посмотрит на его реакцию. Небось, уже все соцсети проверила, — мудрено ответил плюшевый.
— Да тут нормально, даже весело, поговорить есть с кем, — заговорила облезлая лиса модели 70-х из свалявшегося рыжего искусственного меха, — уж лучше, чем если бы тебя к дереву привязали висеть между небом и землей, как в преисподней. Мне тут даже — по сравнению с той квартирой, где я жила, здесь даже порядок. Вот там была помойка, ничего не выбрасывалось. Считаю, что мне повезло.
Белый медведь не верил своим красным ушам:
— Это что — она со мной хочет проделать то же самое, что ее мужчина с ней? Но я же не виноват! Я так радовался, когда она меня на своей кровати красиво усаживала.
— Мало ли, где нас всех поначалу усаживали, — задумчиво произнесла та рыжая лиса в блеклом ситцевом сарафане с синтетическими кружевами, и большой медведь загрустил.
… Когда Луна уже закатилась за «Г», к помойке, слабо освещаемой дальним фонарем, подошел стильно одетый мужчина средних лет. Он медленно обошел контейнеры вкруговую, на втором витке стеснительно подошел к красноухому медведю и взял его за подмышки на руки, как берут детей. Потом зашел с ним в подъезд, из которого тот был вынесен «очень красивой женщиной».
Обочина мусорного контейнера замерла в немом изумлении — такого возвращения в хозяйский дом она еще не видела.
#формаслов_проза
Светлана Михеева
Пробуждение
Свет степенный влиянье своё простирает:
в глубине заколдованной суши
просыпаются тёмные смолы.
Полдень вес набирает
и становится грушей
золотой и тяжёлой.
Превращаются ровные волны дыханья
в шепотки, приносимые ветром,
в ау, в донесения птичьи.
Это как заклинанья:
существа навсегда исчезают,
меняя пустые обличья.
Были мы и секвойями, рвущими синие ткани,
обложившие господа бога,
как тени небесной ловушки.
Были ядом в отравленной ванне,
и ухом Ван Гога
на последней пирушке.
Были озером тусклым в ложбине хребта
накануне грозы, подходящей
для размолвки влюблённых.
И обидой, что пережита.
и обидой, ещё бередящей
раны рыцарей сонных.
Кто в степях драгоценного тела отыщет
прежде бивший источник,
полный правды и смысла,
тот с фортуны немедленно взыщет, —
обещал им один полуночник,
уважающий сложные числа…
Но в ответ, до румяных сновидцев, зависших у края,
через два равновесных крыла
донося световое посланье:
на молочную пенку из детского рая
смысл похож — предсказатель-пчела
дребезжит, погружаясь
в одно, мировое, камланье.
***
Геннадию Калашникову
Осень похожа на ранку неизлечимую,
нанесённую человеку.
Дождь вызывает музыку, едва различимую,
она кидается в реку.
Каждый вечер о ней вспоминают капли.
Было что-то наивное, но не напоёшь с наскока.
А ночами в небесную пропасть уносят цапли
тяжеловатую роскошь востока.
Лиственницы теряют свое золотое тело,
пустеет казна тайги.
Солнце в дожде садится. Пока не село,
беги по реке, беги.
На глазок упрямого китайчонка
наплывает века волна крутая —
по Иркуту карабкается лодчонка,
мается, как ненужная запятая.
Чешутся, ноют бумаги старые раны,
неотправленному письму не спится,
после дождя равнодушная длань тумана
переворачивает страницы.
В них тоже зияет музыка. И оттого намного больнее,
оттого сильней отдаляешься от покоя.
Отделяешься, растворяешься. Становишься всё бледнее.
Словно тоже знаешь что-то такое…
#формаслов_стихи
Пробуждение
Свет степенный влиянье своё простирает:
в глубине заколдованной суши
просыпаются тёмные смолы.
Полдень вес набирает
и становится грушей
золотой и тяжёлой.
Превращаются ровные волны дыханья
в шепотки, приносимые ветром,
в ау, в донесения птичьи.
Это как заклинанья:
существа навсегда исчезают,
меняя пустые обличья.
Были мы и секвойями, рвущими синие ткани,
обложившие господа бога,
как тени небесной ловушки.
Были ядом в отравленной ванне,
и ухом Ван Гога
на последней пирушке.
Были озером тусклым в ложбине хребта
накануне грозы, подходящей
для размолвки влюблённых.
И обидой, что пережита.
и обидой, ещё бередящей
раны рыцарей сонных.
Кто в степях драгоценного тела отыщет
прежде бивший источник,
полный правды и смысла,
тот с фортуны немедленно взыщет, —
обещал им один полуночник,
уважающий сложные числа…
Но в ответ, до румяных сновидцев, зависших у края,
через два равновесных крыла
донося световое посланье:
на молочную пенку из детского рая
смысл похож — предсказатель-пчела
дребезжит, погружаясь
в одно, мировое, камланье.
***
Геннадию Калашникову
Осень похожа на ранку неизлечимую,
нанесённую человеку.
Дождь вызывает музыку, едва различимую,
она кидается в реку.
Каждый вечер о ней вспоминают капли.
Было что-то наивное, но не напоёшь с наскока.
А ночами в небесную пропасть уносят цапли
тяжеловатую роскошь востока.
Лиственницы теряют свое золотое тело,
пустеет казна тайги.
Солнце в дожде садится. Пока не село,
беги по реке, беги.
На глазок упрямого китайчонка
наплывает века волна крутая —
по Иркуту карабкается лодчонка,
мается, как ненужная запятая.
Чешутся, ноют бумаги старые раны,
неотправленному письму не спится,
после дождя равнодушная длань тумана
переворачивает страницы.
В них тоже зияет музыка. И оттого намного больнее,
оттого сильней отдаляешься от покоя.
Отделяешься, растворяешься. Становишься всё бледнее.
Словно тоже знаешь что-то такое…
#формаслов_стихи
Вячеслав Некрасов, дипломант Волошинского конкурса - 2023
Зверь. Петербургская история
Она балерина. Он музыкант. Ему нужно ехать куда-то в Европу играть. Ответственный концерт. Она напилась пьяной, звонит:
— Приеду! — Не приезжай! Я собираюсь! Нет времени! — А я приеду!! — Приехала. Он вытолкал ее из квартиры. — Я же тебе говорил!!! Все! Уходи!
Вышла во двор… Пыльные стены. Серая ночь… Стоят бледные, лобастые мужчины, руки в наколках.
Она, повернула голову на балетной шее:
— Ребята, а у вас есть нож?
— Есть… А зачем тебе?
— Шины проколоть тут одному гению.
— На… Вернешь.
Ушла в темноту… возвращается…
— Вот…
— Сколько колес проколола-то?
— Все четыре! И запаску.
И пошла, раскачиваясь.
Мужчины посмотрели ей вслед…
— Ну… ты и зверь…
Потом он звонил… она никогда не слышала, чтобы так кричали.
А потом он играл. Где-то в Европе.
#формаслов_проза
Зверь. Петербургская история
Она балерина. Он музыкант. Ему нужно ехать куда-то в Европу играть. Ответственный концерт. Она напилась пьяной, звонит:
— Приеду! — Не приезжай! Я собираюсь! Нет времени! — А я приеду!! — Приехала. Он вытолкал ее из квартиры. — Я же тебе говорил!!! Все! Уходи!
Вышла во двор… Пыльные стены. Серая ночь… Стоят бледные, лобастые мужчины, руки в наколках.
Она, повернула голову на балетной шее:
— Ребята, а у вас есть нож?
— Есть… А зачем тебе?
— Шины проколоть тут одному гению.
— На… Вернешь.
Ушла в темноту… возвращается…
— Вот…
— Сколько колес проколола-то?
— Все четыре! И запаску.
И пошла, раскачиваясь.
Мужчины посмотрели ей вслед…
— Ну… ты и зверь…
Потом он звонил… она никогда не слышала, чтобы так кричали.
А потом он играл. Где-то в Европе.
#формаслов_проза
Дмитрий Иванов, Юрий Цветков // Эссе «Общее житие»
На кухне вечным огнём горит газ. Студенческое общежитие.
В Москве их множество. Москва — мир множественного числа.
Сколько судеб пройдено через эти старые и новые московские «муравейники»! Сколько стран, городов, деревень составляли родину единого народа, жившего и ныне живущего в «вавилонских башнях» Москвы. Скольким честолюбивым надеждам и дерзким замыслам общежитие явилось роддомом, и скольким — кладбищем. Какие блестящие умы и талантливые головы жили здесь, сколько никчёмных и пустых людей здесь поперебывало!
Если верить статистике, в столице на данный момент — более ста общежитий, в которых, по официальным данным, проживает свыше сорока шести тысяч человек.
Появление первого студенческого общежития в Москве связано с именем М. В. Ломоносова и его детищем — Московским университетом. Здание на Красной площади, в котором ныне располагается Исторический музей, тогда занимали университет и общежитие. Жизнь в нём того времени наиболее занимательно и подробно описал известный русский ученый-филолог Ф. И. Буслаев. Способные молодые люди без средств к существованию тоже имели возможность учиться. Казённокоштные студенты, предки нынешних бюджетников, жили страшно, как в казарме. Двенадцать человек в комнате-«нумере», строгий распорядок, карцер для набедокуривших.
Изменившиеся времена, несомненно, не оставили прежней организации студенческого коллективного бытия. Но всё же три кита удерживают твердь общаги как идеи — разность людей, общие интересы и текучесть кадров.
Читать эссе: https://formasloff.ru/2023/11/15/dmitrij-ivanov-jurij-cvetkov-jesse-i-ruhnul-mir-obshhee-zhitie/
#формаслов_эссе
На кухне вечным огнём горит газ. Студенческое общежитие.
В Москве их множество. Москва — мир множественного числа.
Сколько судеб пройдено через эти старые и новые московские «муравейники»! Сколько стран, городов, деревень составляли родину единого народа, жившего и ныне живущего в «вавилонских башнях» Москвы. Скольким честолюбивым надеждам и дерзким замыслам общежитие явилось роддомом, и скольким — кладбищем. Какие блестящие умы и талантливые головы жили здесь, сколько никчёмных и пустых людей здесь поперебывало!
Если верить статистике, в столице на данный момент — более ста общежитий, в которых, по официальным данным, проживает свыше сорока шести тысяч человек.
Появление первого студенческого общежития в Москве связано с именем М. В. Ломоносова и его детищем — Московским университетом. Здание на Красной площади, в котором ныне располагается Исторический музей, тогда занимали университет и общежитие. Жизнь в нём того времени наиболее занимательно и подробно описал известный русский ученый-филолог Ф. И. Буслаев. Способные молодые люди без средств к существованию тоже имели возможность учиться. Казённокоштные студенты, предки нынешних бюджетников, жили страшно, как в казарме. Двенадцать человек в комнате-«нумере», строгий распорядок, карцер для набедокуривших.
Изменившиеся времена, несомненно, не оставили прежней организации студенческого коллективного бытия. Но всё же три кита удерживают твердь общаги как идеи — разность людей, общие интересы и текучесть кадров.
Читать эссе: https://formasloff.ru/2023/11/15/dmitrij-ivanov-jurij-cvetkov-jesse-i-ruhnul-mir-obshhee-zhitie/
#формаслов_эссе
Формаслов
Дмитрий Иванов, Юрий Цветков // Эссе: «И рухнул мир», «Общее житие» - Формаслов
Дмитрий Иванов, Юрий Цветков: эссе «И рухнул мир», «Общее житие». Читать в литературном журнале «Формаслов».
Пение лишилось звука. Памяти Сергея Слепухина
На вопросы «Формаслова» отвечают Елена Севрюгина, Ольга Дернова, Георгий Жердев, Сергей Гандлевский, Надя Делаланд, Сергей Ивкин, Изяслав Винтерман, Алексей Пурин, Алёна Бабанская, Елена Семёнова: https://formasloff.ru/2023/11/15/penie-lishilos-zvuka-pamjati-sergeja-slepuhina/
#формаслов_статьи
На вопросы «Формаслова» отвечают Елена Севрюгина, Ольга Дернова, Георгий Жердев, Сергей Гандлевский, Надя Делаланд, Сергей Ивкин, Изяслав Винтерман, Алексей Пурин, Алёна Бабанская, Елена Семёнова: https://formasloff.ru/2023/11/15/penie-lishilos-zvuka-pamjati-sergeja-slepuhina/
#формаслов_статьи
Буквенный сок
Михаил Квадратов // Татьяна Замировская. «Земля случайных чисел». Сборник новелл. Издательство «Редакция Елены Шубиной», 2022
Книгу «Земля случайных чисел» Татьяны Замировской отнесли к разделу «Городское фэнтези», и здесь чувствуется некоторая капитуляция, все-таки фэнтези в общем понимании — это мир, полный волшебства, того, чего обыкновенно не бывает. Перед нами книга о любви, но и о смерти тоже, а это область жизни, изнутри которой редко пишут. В рассказах как раз сделана попытка подобрать такой язык. Поэтому в происходящем нет однозначности, действия вероятностны, реальности параллельны, лучи судьбы расходятся. Окружающий мир пластичен и текуч. Можно сесть в самолет в одной реальности, а приземлиться уже в другой, и паспорт твой здесь не годен, и жена не встретит. Тобой управляют голоса в голове, что, конечно, вполне распространенное явление, но автор пытается нащупать его механизмы. В странных новеллах много узнаваемого из повседневной жизни и из того, что, видимо, станет таковым в ближайшем будущем. Скажем, в живом и мертвом мире — разнонаправленные оси времени. Мертвые и живые живут навстречу друг другу. Когда-нибудь будет доступен обмен душами с донором, почему нет. Да и древние знали: если кто-то умирает, кто-то рождается взамен. Нелинейность времени, его разрывность; куски времени выпадают из общего потока и встраиваются в другие точки оси. За преступление заставят обернуться в волка или в его жертву, а дальше — как повезет. «…увидев в тексте чересчур буквально воспринятый пассаж про множество возможных миров, жестко вычеркнул, воскликнув: это же литература у вас, а у нас научная работа, научная!» Практика не всегда подтверждает теорию, множество возможных миров существует, и вот ты уже в них запутался. Такую книгу сложно рекомендательно обозревать, пересказ получается плоским. «Любовь моя, я пишу тебе из сумасшедшей старухи, в которую я пришла поработать, как в “Старбакс”. И там ровно такая же очередь: такая же долгая, как в “Старбакс”, и такая же сумасшедшая, как старуха».
#формаслов_книги
#БуквенныйСок
Михаил Квадратов // Татьяна Замировская. «Земля случайных чисел». Сборник новелл. Издательство «Редакция Елены Шубиной», 2022
Книгу «Земля случайных чисел» Татьяны Замировской отнесли к разделу «Городское фэнтези», и здесь чувствуется некоторая капитуляция, все-таки фэнтези в общем понимании — это мир, полный волшебства, того, чего обыкновенно не бывает. Перед нами книга о любви, но и о смерти тоже, а это область жизни, изнутри которой редко пишут. В рассказах как раз сделана попытка подобрать такой язык. Поэтому в происходящем нет однозначности, действия вероятностны, реальности параллельны, лучи судьбы расходятся. Окружающий мир пластичен и текуч. Можно сесть в самолет в одной реальности, а приземлиться уже в другой, и паспорт твой здесь не годен, и жена не встретит. Тобой управляют голоса в голове, что, конечно, вполне распространенное явление, но автор пытается нащупать его механизмы. В странных новеллах много узнаваемого из повседневной жизни и из того, что, видимо, станет таковым в ближайшем будущем. Скажем, в живом и мертвом мире — разнонаправленные оси времени. Мертвые и живые живут навстречу друг другу. Когда-нибудь будет доступен обмен душами с донором, почему нет. Да и древние знали: если кто-то умирает, кто-то рождается взамен. Нелинейность времени, его разрывность; куски времени выпадают из общего потока и встраиваются в другие точки оси. За преступление заставят обернуться в волка или в его жертву, а дальше — как повезет. «…увидев в тексте чересчур буквально воспринятый пассаж про множество возможных миров, жестко вычеркнул, воскликнув: это же литература у вас, а у нас научная работа, научная!» Практика не всегда подтверждает теорию, множество возможных миров существует, и вот ты уже в них запутался. Такую книгу сложно рекомендательно обозревать, пересказ получается плоским. «Любовь моя, я пишу тебе из сумасшедшей старухи, в которую я пришла поработать, как в “Старбакс”. И там ровно такая же очередь: такая же долгая, как в “Старбакс”, и такая же сумасшедшая, как старуха».
#формаслов_книги
#БуквенныйСок
Евгений Журавли // Оля-на-Лукойле
Кто ж не знает Олю-на-Лукойле? Всякий, кто долго играл в города на нитке между двух столиц, обе из которых на букву «М», вспомнит светящиеся огни 338-го км возле старинного города с ярким названием. Охраняемая стоянка, автомоечка, шиномонтажик, пельменная, заправка с обеих сторон трассы, обветшалый уют отеля «Оазис» — что может быть лучше для усталого путника? Тем более если слипаются глаза. Прошипит воздух ресиверов, скрипнут тормоза — каждый дальнобойщик выпрыгнет здесь размять затёкшие ноги да оглядеться по сторонам. Где же Оля-на-Лукойле? На службе ли сегодня?
Так и я встретил её впервые. Дело было в те далёкие времена, когда дорога была для нас жизнью. Мы не догадывались, что жизнь — и есть дорога, и не знали столько историй, сколько знает их Оля-на-Лукойле. Воспоминания и сны наши были беспечны.
Ветви деревьев в тот год были усеяны цветами. Яблони празднично рассыпали белую труху, шиповник тянул с обочин свои крохотные розы, а сам воздух, казалось, был слаще варенья. Стояла весна, юную душу распирало чувство жизни, осчастливленной неизбежной скорой получкой. Мелко накрапывал тёплый дождь, начинало темнеть — пора на отстой. Сделав плавный манёвр, я въехал на АЗС. Она стояла с левой, водительской, стороны, с двумя зонтиками под мышкой, не раскрывая. Стройная фигурка, прямой внимательный взгляд. Поравнявшись, я остановился.
— Привет, малыш, — произнесла она после некоторого молчания и улыбнулась так приветливо, будто знала всю жизнь. Наверное, так и было. Ведь и меня тоже кольнуло странное чувство узнавания.
Никто не знает столько историй, сколько Оля-на-Лукойле. Только она не любит их рассказывать.
— Ишь, какой, — говорит. — А ты хорошо себя будешь вести?
Тем, кто ведёт себя хорошо, она доверяет свои тайны. Главная из них в том, что на этой нитке между двумя столицами, обе из которых на букву «М», трудно играть в города. Сплошь такие названия, из которых никак не складывается ответ на следующий ход. Все названия чужие — негде ей зацепиться. Потому и живёт она среди вечных странников, слоняющихся туда-сюда. Многое может рассказать… Про принцесс, что отправились в путь, и про принцев, которые ждут. Про старых фей, кудахтающих словно куры, про петухов, вдруг ставших людьми. Про злых волшебников, превращающих вино в воду, бутылку в розу, а журавля в небе — в утку под кроватью. Есть и сентиментальные — про блаженных счастливцев, которые ничего не хотят, ибо сыты своей любовью. Ещё рассказывала она про портрет на стене, который говорит с ней и укоряет её, и про старую няню, живущую в далёком доме, где висит говорящий портрет. Ждёт няня, но не может Оля поехать, пока не спадут чары. Много в её сказках о добре и зле, что вечно борются в этом мире. Но непонятно ещё, кто победил, потому что сказка всё пишется. Никто на свете не знает столько историй, сколько знает их Оля-на-Лукойле. Но не всем она их рассказывает.
Продолжение: https://formasloff.ru/2023/11/15/evgenij-zhuravli-rasskazy/
#формаслов_проза
Кто ж не знает Олю-на-Лукойле? Всякий, кто долго играл в города на нитке между двух столиц, обе из которых на букву «М», вспомнит светящиеся огни 338-го км возле старинного города с ярким названием. Охраняемая стоянка, автомоечка, шиномонтажик, пельменная, заправка с обеих сторон трассы, обветшалый уют отеля «Оазис» — что может быть лучше для усталого путника? Тем более если слипаются глаза. Прошипит воздух ресиверов, скрипнут тормоза — каждый дальнобойщик выпрыгнет здесь размять затёкшие ноги да оглядеться по сторонам. Где же Оля-на-Лукойле? На службе ли сегодня?
Так и я встретил её впервые. Дело было в те далёкие времена, когда дорога была для нас жизнью. Мы не догадывались, что жизнь — и есть дорога, и не знали столько историй, сколько знает их Оля-на-Лукойле. Воспоминания и сны наши были беспечны.
Ветви деревьев в тот год были усеяны цветами. Яблони празднично рассыпали белую труху, шиповник тянул с обочин свои крохотные розы, а сам воздух, казалось, был слаще варенья. Стояла весна, юную душу распирало чувство жизни, осчастливленной неизбежной скорой получкой. Мелко накрапывал тёплый дождь, начинало темнеть — пора на отстой. Сделав плавный манёвр, я въехал на АЗС. Она стояла с левой, водительской, стороны, с двумя зонтиками под мышкой, не раскрывая. Стройная фигурка, прямой внимательный взгляд. Поравнявшись, я остановился.
— Привет, малыш, — произнесла она после некоторого молчания и улыбнулась так приветливо, будто знала всю жизнь. Наверное, так и было. Ведь и меня тоже кольнуло странное чувство узнавания.
Никто не знает столько историй, сколько Оля-на-Лукойле. Только она не любит их рассказывать.
— Ишь, какой, — говорит. — А ты хорошо себя будешь вести?
Тем, кто ведёт себя хорошо, она доверяет свои тайны. Главная из них в том, что на этой нитке между двумя столицами, обе из которых на букву «М», трудно играть в города. Сплошь такие названия, из которых никак не складывается ответ на следующий ход. Все названия чужие — негде ей зацепиться. Потому и живёт она среди вечных странников, слоняющихся туда-сюда. Многое может рассказать… Про принцесс, что отправились в путь, и про принцев, которые ждут. Про старых фей, кудахтающих словно куры, про петухов, вдруг ставших людьми. Про злых волшебников, превращающих вино в воду, бутылку в розу, а журавля в небе — в утку под кроватью. Есть и сентиментальные — про блаженных счастливцев, которые ничего не хотят, ибо сыты своей любовью. Ещё рассказывала она про портрет на стене, который говорит с ней и укоряет её, и про старую няню, живущую в далёком доме, где висит говорящий портрет. Ждёт няня, но не может Оля поехать, пока не спадут чары. Много в её сказках о добре и зле, что вечно борются в этом мире. Но непонятно ещё, кто победил, потому что сказка всё пишется. Никто на свете не знает столько историй, сколько знает их Оля-на-Лукойле. Но не всем она их рассказывает.
Продолжение: https://formasloff.ru/2023/11/15/evgenij-zhuravli-rasskazy/
#формаслов_проза
Формаслов
Евгений Журавли // Рассказы - Формаслов
Евгений Журавли — рассказы: читать в литературном журнале "Формаслов". Современная проза, поэзия, критика, книги.
Буквенный сок
Егор Фетисов // Алексей Иванов. «Бронепароходы». Роман. Издательство «Рипол-Классик», 2023
Очень своевременный роман. Нужный именно здесь и сейчас. Показывающий любую войну как величайшее зло. И погибают в этой войне практически все герои: начиная с талантливого мальчика Алеши, который мог бы стать великим инженером, и заканчивая капитаном Нерехтиным, лавирующим все повествование между «красными» и «белыми» и спасающим на своем буксире «Лёвшино» всех, кого можно спасти. В конце романа автор сравнивает его буксир с Ноевым ковчегом, на котором собрались совершенно разные люди: дочь пароходчика, чекист, шулер, проститутка. Нерехтин всей душой противится происходящей вокруг гражданской войне. «…в жизни были вещи выше правоты. Как они восторжествуют — неведомо, это божья тайна… Но единственное достойное дело — освободить в миру место для божьей тайны. Место для будущего». И заканчивается роман надеждой на это самое будущее: главный злодей Роман Горецкий погибает, а Катя Якутова рожает ребенка на едва уцелевшем судне, изрешеченном пулями и снарядами.
Автор много раз поднимается над бесконечными баталиями, чтобы высказаться о войне и человечности: «“Ударники” — не отребье, — пишет он, например, о крестьянах, воюющих на стороне “белых”, что называется, как умеют, — а простые мирные люди. Бесполезно гнать их на фронт. Воевать должны только те, кто сам выбрал и освоил это жестокое ремесло. Втягивать в войну гражданских — преступление». Война порождает «необходимость ненависти». «Необходимость ненависти вызывала глухую тоску, угнетала и утесняла душу, порождала ощущение тюрьмы. Ненависть лишала свободы». Война «утесняет душу». Лучше не скажешь.
Роман особенно хорош этой своей библейской мудростью, хотя и написан местами очень пафосно и сладкофразно. По сюжету это такое «Плавание по мукам». Остросюжетное. Погони на пароходах, перестрелки, тараны, подрывы, схватки на ножах, кража значительной части золотого запаса, закулисная борьба нефтяников в процессе передела рынка, расстрелы и казни, погони (хотя погони я уже упомянул) — всё это не даст вам скучать. На месте киношников я бы взял этот текст на карандаш. Библейское бы всё выкинул и снял такой экшн, что американцы умерли бы от зависти. Но некиношникам я советую прямо противоположное: читайте внимательно, абстрагируйтесь от погонь и пальбы, в книге есть множество глубоких и хорошо написанных мест. Одни пейзажи на Каме чего стоят…
#формаслов_книги
#БуквенныйСок
Егор Фетисов // Алексей Иванов. «Бронепароходы». Роман. Издательство «Рипол-Классик», 2023
Очень своевременный роман. Нужный именно здесь и сейчас. Показывающий любую войну как величайшее зло. И погибают в этой войне практически все герои: начиная с талантливого мальчика Алеши, который мог бы стать великим инженером, и заканчивая капитаном Нерехтиным, лавирующим все повествование между «красными» и «белыми» и спасающим на своем буксире «Лёвшино» всех, кого можно спасти. В конце романа автор сравнивает его буксир с Ноевым ковчегом, на котором собрались совершенно разные люди: дочь пароходчика, чекист, шулер, проститутка. Нерехтин всей душой противится происходящей вокруг гражданской войне. «…в жизни были вещи выше правоты. Как они восторжествуют — неведомо, это божья тайна… Но единственное достойное дело — освободить в миру место для божьей тайны. Место для будущего». И заканчивается роман надеждой на это самое будущее: главный злодей Роман Горецкий погибает, а Катя Якутова рожает ребенка на едва уцелевшем судне, изрешеченном пулями и снарядами.
Автор много раз поднимается над бесконечными баталиями, чтобы высказаться о войне и человечности: «“Ударники” — не отребье, — пишет он, например, о крестьянах, воюющих на стороне “белых”, что называется, как умеют, — а простые мирные люди. Бесполезно гнать их на фронт. Воевать должны только те, кто сам выбрал и освоил это жестокое ремесло. Втягивать в войну гражданских — преступление». Война порождает «необходимость ненависти». «Необходимость ненависти вызывала глухую тоску, угнетала и утесняла душу, порождала ощущение тюрьмы. Ненависть лишала свободы». Война «утесняет душу». Лучше не скажешь.
Роман особенно хорош этой своей библейской мудростью, хотя и написан местами очень пафосно и сладкофразно. По сюжету это такое «Плавание по мукам». Остросюжетное. Погони на пароходах, перестрелки, тараны, подрывы, схватки на ножах, кража значительной части золотого запаса, закулисная борьба нефтяников в процессе передела рынка, расстрелы и казни, погони (хотя погони я уже упомянул) — всё это не даст вам скучать. На месте киношников я бы взял этот текст на карандаш. Библейское бы всё выкинул и снял такой экшн, что американцы умерли бы от зависти. Но некиношникам я советую прямо противоположное: читайте внимательно, абстрагируйтесь от погонь и пальбы, в книге есть множество глубоких и хорошо написанных мест. Одни пейзажи на Каме чего стоят…
#формаслов_книги
#БуквенныйСок
Что мы пропустили? Владислав Ходасевич:
Как всадник на горбах верблюда, /
Назад в истоме откачнись, / Замри — или умри отсюда, / В давно забытое родись. / И с обновленною отрадой, / Как бы мираж в пустыне сей, / Увидишь флаги над эстрадой, / Услышишь ***
Как всадник на горбах верблюда, /
Назад в истоме откачнись, / Замри — или умри отсюда, / В давно забытое родись. / И с обновленною отрадой, / Как бы мираж в пустыне сей, / Увидишь флаги над эстрадой, / Услышишь ***
Anonymous Quiz
16%
лепет циркачей
9%
шарканье хлыщей
31%
музычку вещей
44%
трубы трубачей
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Александр Быков
Хвосты мелового периода
Пробираясь под вечер по склону,
Объедая листочки с куста,
Трицератопс птеранодону
Откусил половину хвоста.
— Помогите! Спасите! Съедают! —
Стал летающий ящер вопить.
В небо взмыла крылатая стая.
Трицератопс бежал во всю прыть.
Сквозь тропический лес и болото.
Ах! И плюх! И куда-то поплыл.
Под водой не увидел кого-то,
Спинозавру на хвост наступил,
И промчался стремительно мимо
Спинозавровой левой ноги,
И испуганно орнитомимы
Разбегались, задрав хохолки.
Солнце тихо садилось в болота,
В небе теплились искорки звезд.
Злой Ти-рекс, выходя на охоту,
Получил вдруг рогами под хвост.
Он летел кувырком, завывая.
И дрожало от страха зверьё.
Трицератопс бежал, проклиная
Слепоту, невезенье свое,
Брюхо толстое, глупость, одышку,
Неуменье цвета различать.
Три хвоста в один день — это слишком…
Уф. Сбежал… Что б еще пожевать?
#формаслов_стихи
#формаслов_детям
Хвосты мелового периода
Пробираясь под вечер по склону,
Объедая листочки с куста,
Трицератопс птеранодону
Откусил половину хвоста.
— Помогите! Спасите! Съедают! —
Стал летающий ящер вопить.
В небо взмыла крылатая стая.
Трицератопс бежал во всю прыть.
Сквозь тропический лес и болото.
Ах! И плюх! И куда-то поплыл.
Под водой не увидел кого-то,
Спинозавру на хвост наступил,
И промчался стремительно мимо
Спинозавровой левой ноги,
И испуганно орнитомимы
Разбегались, задрав хохолки.
Солнце тихо садилось в болота,
В небе теплились искорки звезд.
Злой Ти-рекс, выходя на охоту,
Получил вдруг рогами под хвост.
Он летел кувырком, завывая.
И дрожало от страха зверьё.
Трицератопс бежал, проклиная
Слепоту, невезенье свое,
Брюхо толстое, глупость, одышку,
Неуменье цвета различать.
Три хвоста в один день — это слишком…
Уф. Сбежал… Что б еще пожевать?
#формаслов_стихи
#формаслов_детям