«В ИК-3 УФСИН по Владимирской области творится полный беспредел, и пыточный конвейер не останавливается. В данном учреждении встречают этапы осуждённые-активисты (зэки в масках), которые по указанию оперативников ИК-3 выбивают показания и явки с повинной. Также в ИК-3 находится больница, куда вывозят всех неугодных и содержат в псих.корпусе, где бьют током (катушкой) и выбивают показания, «опускают» и снимают это на видеокамеру, а потом шантажируют и склоняют к сотрудничеству (1:1 как в ОТБ-1 Саратова).

В ИК-3 содержатся осуждённые Бокучава Тенгиз Тенгизович и Шония Ираклий, которых держали в псих.корпусе месяц, привязанными к кровати и выбивали явки с повинной. Всё это делает «Актив» как в Саратовской области.

Куда смотрит Генеральная прокуратура, которая проезжала с комплексными проверками в Саратовскую, Ярославскую, Тверскую области и Красноярский край и уезжала оттуда с возбужденными уголовными делами? Там люди смогли после этого вдохнуть воздуха и жить нормально. Призываем Генерального Прокурора Игоря Краснова назначить комплексную проверку УФСИН по Владимирской области и остановить пыточный конвейер».

И правда, куда смотрит 17 управление ГП и ГУСБ ФСИН? Ждёте, когда кого-то в 2025 году запытают до смерти? Если оперативники скатываются до уровня Павла Гаценко, значит - не умеют работать. Вывод один - увольнять всё руководство и новое назначать из более благополучных терр.органов», – заявляется в публикации.

«При этом именно руководство колонии по указанию сверху совершало настоящее преступление: нарушение адвокатской тайны.

Скрытые камеры записывали всё, что происходит на встрече Алексея Навального с адвокатами, что прямо запрещено законом.

Но наказание понесли не те, кто на самом деле нарушал закон, а адвокаты, которые просто честно выполняли свою работу.

Свободу Вадиму Кобзеву, Алексею Липцеру и Игорю Сергунину!»

«Нас уже давно перестало удивлять то, что у нас есть настоящий суд. По нужным делам судье позвонят, и он решит так, как будет нужно. Но адвокатов всерьёз не трогали.

Сегодняшний приговор адвокатам Навального точно изменит адвокатуру в России. Адвокаты и раньше понимали, что их прослушивают на свиданиях с подзащитными. А теперь понимают, что их прослушивают, записывают и могут использовать это в суде, чтобы их же и приговорить.

Это всё сильно меняет ситуацию. Адвокат на свиданиях с клиентом делает свою работу, помогает ему во всех вопросах. Не только в правовых. Но и в бытовых, связи с родными или в публичной позиции. А теперь адвоката можно просто привлечь за соучастие в преступлении. И не очень понятно, где лежит граница: помогаешь «преступнику». Ведь если подзащитный скажет, что у него отобрали «зубную щётку», то это уже не юридический вопрос. Адвокаты теперь будут бояться что-либо делать вообще, вне рамок, которые они сами себе установят. А добросовестных адвокатов, которые будут помогать во всём, в том числе доносить позицию клиента публично, станет ещё меньше.

Ну а что касается сроков, то понятно, что Вадиму Кобзеву дали почти максимальный срок за то, что он дольше всех защищал Навального. Липцеру дали поменьше — 5 лет. С Навальным он работал поменьше. Сергунину дали наименьший срок, чтобы показать, что вы, адвокаты, должны помогать следствию всегда, в том числе признанием своей вины.

А все они просто честно и профессионально выполняли свою работу. Надеюсь, что все они не будут отсиживать свои сроки полностью и выйдут на свободу раньше. Такое случается», – написал Жданов.

«На пятерых задержанных на перроне, доставленных в ОВД по Петушинскому району — четверых журналистов и одного слушателя — так и не составили никаких протоколов и не объяснили причины задержания. С них берут письменные объяснения по поводу того, зачем они сегодня приехали в Петушки, возвращают документы и отпускают по одному», – пишет «Медиазона».

«Когда началась вся эта жопа, я на самом деле был во Владимире, приезжал на мамин День рождения. И обратно мне нужно было лететь 27 февраля, у меня был уже куплен билет Москва – Берлин. И вот 24 февраля все просыпаются в новом мире: бомбят Одессу, бомбят украинские города. Все в шоке. У меня был план ехать в Москву и лететь на работу, но рейсы начали отменять из-за закрытия ЕС. Мне пришлось ехать автобусом через Калининград, через Польшу.

То же самое происходило с нашими молодёжными обменами. Раньше был двухчасовой самолёт Москва – Берлин, можно было за день слетать. Сейчас это вообще нереально, прямых рейсов нет. Логистически всё прекратилось. Но потом и идеологически стало сложно работать. Потому что вся наша работа была пронизана духом Nie wieder [никогда больше]. Мы не хотим повторения этого кошмара, это был наш слоган в рамках всех обменов. Что мы только за мир и не хотим войны. Конечно, мы против войны, это логично. Поэтому было очень сложно.

24 января я забежал во Владимире в Евроклуб, захожу и просто падаю в слезах в руки председателя, реву просто ей в жилетку, мол, мир рухнул, просто пизда, что вообще нам дальше делать, что будет происходить. И стало понятно, что больше обменов не будет. Пару раз мы попробовали сделать телемосты, даже некоторые депутаты из Йены проявляли инициативу, мол, давайте попробуем выйти на связь с гражданским обществом Владимира. Подключили, поболтали, но в целом стало понятно, что если ты в России и против, у тебя не получится там жить нормально. Мы понимали, что друзьями мы останемся, но каждый как бы условно на своём фронте. Нас теперь разделяет такая стена, что пробить её сложно. Теперь международное сотрудничество в России переориентировали на другие страны, на Китай, Индию, Иран и так далее, на БРИКС.

С того времени я больше в Россию не ездил, хотя уже больше двух лет прошло. В России у меня осталась семья, мама. За это время умерла моя любимая бабушка, но я не смог приехать на похороны. Поэтому тяжело, конечно, когда ты даже не можешь попрощаться с близким человеком.

А по поводу обменов – у меня просто опустились руки, если честно, в тот день. У нас был изначально такой настрой, что мы дружественные страны, люди, которые хотят мира. Но после 24 февраля 2022 года показалось, что всё было как бы зря. Десять лет ты бился, доказывал всем, что русские – хорошие люди, давайте с нами дружить, вот мы такие молодцы. А в итоге оказалось, что мы вот такие вот. И вот этот облом, произошло какое-то отторжение. Я понял, что за эти 10 лет мы сделали очень многое, я не жалею ни о чём, сформировали связи между людьми. Но куда-то просто провалилось всё в ад. Я плюнул на это всё и поехал в Берлин жить просто своей жизнью, оставив всю эту работу. Началась какая-то апатия, депрессия. Но сейчас уже вы [политические эмигранты] сюда приехали, произошёл контакт с новыми людьми», – говорит Иван.

«Это члены коалиции Трампа, поэтому удивляться тут нечему. Вполне понятно, что он делает ставку на этих людей и поддерживает их. Конечно, действительно, Тулси Габбард – это человек, который продвигал нарративы российской пропаганды, ложные сведения, абсолютно безнаказанно и на протяжении многих лет. И Трамп знал, что такие шаги будут вызывать определённое сопротивление. Возможно, это делается с целью продемонстрировать, скажем так, смелость, резкость Трампа.

Кеннеди – это человек, который и вовсе поддерживает теории заговора, связанные, в частности, с антиваксерством. Но здесь вряд-ли может быть что-то удивительное для людей из России, где региональные министры, по-моему, в Чувашии, говорили, что женщина после 7 партнёра "больше не годна для рождения ребёнка". То есть говорят какие-то абсолютно антинаучные вещи, чтобы поддерживать государственную линию. Но, возвращаясь к США, теории заговора в Америке – это часть истории, это вообще то, что объединяет США с Россией», – говорит эксперт.

«Мой папа… Сильный, смелый, добрый человек. Ты отдал всю свою жизнь служению и защите других, а теперь отдал самое дорогое – свою жизнь. Папа погиб под Покровском, защищая своих ребят. Он был водителем боевой машины, верным товарищем и настоящим героем.

Я ещё не могу поверить, что тебя больше нет. Ты навсегда останешься для меня примером мужества и чести. Мы будем помнить и любить тебя всегда. Помолитесь за моего отца», – сообщается в публикации.

«28 декабря 2024 года Бахрома Хамроева не выпустили из штрафного изолятора. Ему назначили ещё 15 суток ШИЗО и только 12 января вернули в общую камеру. Хамроев стал часто терять сознание. Тюремные медики не могут установить причину этого. Об этом нам сообщила жена Хамроева.

По словам Зухры Хамроевой, ранее из-за последствий черепно-мозговой травмы у Бахрома уже были подобные проблемы со здоровьем, после этого у него случился инсульт.

Несколько дней во время первого срока в ШИЗО Хамроев был лишён жизненно важных лекарств. На свободе он дважды перенёс инсульт. У него диагностирована межпозвоночная грыжа и диабет II типа», – пишут правозащитники.

«Деятельность Бахрома Хамроева по защите прав российских мусульман и мигрантов из Центральной Азии уже много лет привлекает внимание спецслужб как России, так и Узбекистана. Многочисленные примеры неправомерного преследования Хамроева хорошо задокументированы журналистами», – отмечает «Мемориал», считающий его политзаключённым.

«Сходила в областную библиотеку книжки сдать и взять. В тч в отделе иностранной литературы. Спросила, нет ли у них книжного клуба, чтобы люди прочитали книгу, а потом её обсуждали на английском. Клуба нет. И, словно в оправдание добавила библиотекарь, запроса такого не было. И вообще - кто бы вёл это, кадров и так не хватает.

Рассказала ей, как хотела устроиться в библиотеку через дорогу от дома, пошла на разведку. - А какое у вас образование? А-а, не профильное, придется учиться. - В нашем кульке то есть? Ух ты. - А график какой? - С 10 до 19, с плавающими выходными. И учтите, у нас постоянно выходы - в школу, колледжи, мы на месте не сидим. Финальный вопрос про з/п. 14 тыс - Но будет доплата до МРОТ, вы не думайте.

-Да, - вздох на весь отдел иностранной литературы, - 20 тыс у нас. - И при этом вы на продукты в зону СВО скидывались? - Ну а что вы хотите, у нас госучреждение. И это только один раз было.

Хотела ещё попенять ей, зачем в храм гуманизма руководителя провоенного "Рокот-центра" позвали на встречу со студентами, но не стала, библиотеки люблю и жалею. Да и инициатива была не их, а кафедры журналистики ВлГУ», – пишет Филиппова.

«Это абсолютно бессмысленный, абсурдный и жестокий приговор адвокатам за честное исполнение своего долга. Исключительно за то, что они хорошо, правильно и квалифицированно защищали своего клиента. За это их решили наказать.

Все обвинения сводятся к тому, что мы, будучи адвокатами Навального, стали участниками экстремистской организации Навального и содействовали ему, Навальному, в попытках свержения конституционного строя. Ребята — молодцы, конечно, я их очень люблю. Кобзев, Липцер — все держались достойно. Я счастлива, что много лет была рядом с ними — знала, работала. То, что произошло, для меня личная трагедия.

Поломанные жизни, судьбы, семьи. У всех маленькие дети. Всем дико тяжело, я их всех знаю. Несмотря на то что русский язык богат, я не могу описать, насколько мне это тяжело — и морально, и физически. Вся эта ситуация, в которой мы оказались, абсолютно безумная. При этом, несмотря на то что я много лет в адвокатуре и давно живу, я до сегодняшнего утра надеялась, что произойдет какое-то чудо. И в очередной раз его не случилось.

Мы первыми попали в эти жернова. После того как закончились сталинские времена, с адвокатами так не поступали. Их не привлекали по уголовным делам их клиентов исключительно по политическим мотивам. Такого никогда не было. И это не просто правовой нонсенс, это явная и жестокая атака на весь институт адвокатуры.

Желающих брать политические дела всегда было немного — естественно, этот процесс наглядно показывает, что будет с теми, кто станет защищать неугодных власти людей. Но, как я понимаю, мои коллеги, несмотря на то что они находятся в России, все равно продолжают очень мужественно защищать людей. И я перед ними преклоняюсь.  

Есть еще один момент. Два года назад нас с Вадимом Кобзевым задержала полиция возле колонии в Покрове, где тогда сидел Алексей. Пока мы были в ОВД, поднялась практически вся адвокатская общественность, в адвокатской палате собирали внеочередное собрание, мэтры адвокатуры встали на защиту в считаные секунды после нашего задержания. Это было громко, и нас с Кобзевым тогда очень быстро отпустили — и даже извинились.

Сейчас этого нет. Причем и адвокатской палате Москвы, и федеральной палате все известно. Они знают, что этот приговор может повлиять не только на защитников по политическим делам, но и на весь институт адвокатуры в целом. Несмотря на это, руководство палат старается не комментировать этот процесс, что я считаю огромной ошибкой, которая может привести к необратимым последствиям для всех», – рассказала Михайлова.